Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий

– Поистине Бог не ищет ни девы, ни замужней, ни инока, ни мирянина, но свободного намерения, принимая его, как самое дело, и добровольному произволению всякого человека подает благодать Святого Духа, действующего в человеке и управляющего жизнью каждого, желающего спастись[262].

Натаниэль встал и подошел к краю откоса. Текамсех стоял рядом. Друг и брат. Через все расстояния и испытания. Зеленая трава и синее небо. Пока будет стоять мир, все равно где-то всегда будут зеленая трава и синее небо… «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?..» (Пс.115:3)

Где-то да вспомнит Сколкз Крылатый Сокол случайной мыслью, и вздохнет о нем, и помянет его имя. А Джейми и Уильям снова встанут завтра плечом к его плечу на Литургии. Как и когда-то тогда, при Манассасе, когда не бросили и не оставили. Навсегда и навеки они счастливы вместе – он и Элизабет. А все, что ни будет, а все, как должно быть… Все одно. «Ныне или завтра умрем»[263].

«Так! помяни и оплачь сам себя заживо, – говорит память смертная: я пришла огорчить тебя благодетельно и привела с собою сонм мыслей, самых душеполезных. Продай излишества твои, и цену их раздай нищим, предпошли на небо сокровища твои, по завещанию Спасителя: они встретят там своего владельца, усугубясь сторично. Пролей о себе горячие слезы и горячие молитвы. Кто с такой заботливостию и усердием помянет тебя после смерти, как ты сам можешь помянуть себя до смерти? Не вверяй спасения души твоей другим, когда сам можешь совершить это существенно необходимое для тебя дело! Зачем гоняться тебе за тлением, когда смерть непременно отнимет у тебя все тленное? Она – исполнительница велений всесвятого Бога: лишь услышит повеление – устремляется с быстротою молнии к исполнению. Не устыдится она ни богача, ни вельможи, ни героя, ни гения, не пощадит ни юности, ни красоты, ни земного счастия: преселяет человека в вечность. И вступает смертию раб Божий в блаженство вечности, а враг Божий в вечную муку»[264].

Ветер рванул его ворот, ветер напомнил:

«Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха…» (Евр.12:4)

* * *

…и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр.12:5–6).

В заключение

Святитель Игнатий (Брянчанинов):

«С помыслами никогда не должно рассуждать. Может, враг представит много логического, неопровержимого, склонит наш ум к принятию лукавых, убийственных помыслов, замаскированных личиною добродетели и благочестия. Пробным камнем помыслов для тебя да будет твое сердце. Как бы ни благовиден был помысл, но если отнимает «мир» у сердца, тонко приводит к нарушению «любви с ближними», – он вражеский. Не спорь с ним, не рассуждай; а то уловит и заставит вкусить от запрещенного древа; вооружайся скорее против него, гони его прочь от себя оружиями духовными: «славословием Бога», – «благодарением Бога», – «преданием себя Его воле», – «укорением и осуждением себя», – «молитвою».

«Препояшься мечом, облекись во всеоружие. Не удостоивай врагов твоих не только беседы, ниже слова, ниже воззрения. Только что услышишь глас войны – вставай на сражение, возглашая твоим помышлениям и чувствованиям: «мужаемся и укрепимся о людех наших и о градех Бога нашего!» (2 Цар. 10:12) Глас войны – нарушение мира сердечного. Едва мир сердца начнет нарушаться, колебаться, – знай: идут иноплеменники. И вот тебе завет от Бога относительно поведения твоего с иноплеменниками: «избиеши я, пагубою погубиши я: да не завещаеши к ним завета, ниже помилуеши их: ниже сватовства сотвориши с ними: дщери своея не даси сыну его, и дщери его да не поймеши сыну твоему. Отвратит бо сына твоего от Мене, и послужит богом инем: и разгневается Господь гневом на вы, и потребит тя вскоре. Но сице да сотворите им: требища их разсыплете, и столпы их да сокрушите, и дубравы их да посечете, и ваяния богов их да сожжете огнем: яко люди святи есте Господеви Богу вашему: и вас избра Господь Бог ваш» (Втор. 7:2–6). Сватовством и супружеством изображается здесь беседа с помыслами греховными, принятие, усвоение помыслов и ощущений греховных. Кумиры – предметы пристрастия, страсти, особенной привязанности; их должно сжечь огнем молитвы, огнем любви по Богу. Требища – своя воля, воля плоти и крови; столпы – оправдания; дубравы тенистые – плотской разум, которым заслоняется от нас Свет Божественный. Исполняли это повеление Божие истинные рабы Божии. Когда Давид завладел столицею аммонитян, Раввафом, – «взя, говорит Писание, венец Молхома царя их с главы его, талант злата вес его, и от камения драга, и бе на главе Давидове, и корысть изнесе из града многу зело. И люди сущия в нем изведе, и положи на пилы и на трезубы железны и на секиры железны, и превождаше их сквозь пещь плинфяну. И тако сотвори всем градом Аммоним, и возвратися Давид и весь Израиль во Иерусалим» (2 Цар. 12:30–31). Точно: славословие Бога, благодарение Богу за все случающееся скорбное, предание себя всецело воле Божией, с отвержением своей воли, молитва за врагов, благословение врагов, как орудий Промысла Божия, – и прочие святые делания: и пилы, и трезубы, и секиры, и пещь плинфяная для греховных помыслов и ощущений. Ум наш, – таинственный Давид, – царь и предводитель воинства израильтян, – помышлений и чувствований богослужебных, когда возмет град и грады иноплеменников; тогда возвращается во Иерусалим со всеми израильтянами своими, в град мира (Иерусалим – значит «град мира»), откуда выводила его война с иноплеменниками. На главе его венец Молхома – разум деятельный, приобретенный им на брани с греховными начинаниями, – в ее подвигах, трудностях, несчастиях и торжествах; с ним – «корысть многа зело» – опыты драгоценные, могущие препитывать, поддерживать его на будущее время, поддерживать и препитывать советующихся с ним. Талант весу в златом венце, приобретенном Давидом: тяжеловесен драгоценный разум деятельный; богатый опытностию, он не колеблется, не увлекается всяким являющимся уму помыслом, но с недоверчивостию рассматривает, испытывает его, хотя бы он и казался благим. Так Иисус Навин, военачальник израильский, вопрошал представшего внезапно пред ним неизвестного витязя, хотя то был Ангел: «наш ли еси, или от сопостат наших» (Нав. 5:13).

Конец слова, заключенного в пределах совета: если случится пасть, победиться, увлечься, обмануться, согрешить пред Богом – не предавайся унынию, малодушию. Тот же прообразовательный Ветхий Завет говорит: «сице да речеши ко Иоаву (вождю израильтян): да не будет зло пред очима твоима слово сие, яко овогда убо сице, овогда же инако поядает меч; укрепи брань» (2 Цар. 11:25). Будь снисходителен к себе, не засуждай себя. При побеждениях прибегай к Богу с раскаянием, – и простится тебе побеждение твое; а ты снова за меч, и на сечу: укрепи брань! – Упорною, постоянною войною возьми град! – Господь пришел призвать грешников на покаяние, а не для праведников! – Ты уподобляешь себя слепцу евангельскому, вопиющему вслед Спасителя и возбраняемому… «Возстани, дерзай; Божественный Учитель зовет тя… Вера твоя спасе тя» (Мк. 10:49, 52).

Натаниэль стоял в луче солнечного света. Как стоял, когда было детство. Как стоял когда-то на зеленой поляне в кругу обступивших его враждебных дакотов. Как стоял всегда. Когда счастье и радость. Или когда печаль – всё равно. «В какое бы затруднительное положение ты ни пришел, победа в нем – молчание» (Пимен Великий). Прежний капитан с серо-голубыми глазами. Прежний светлоголовый малыш, который когда-то хотел стать великим воином. Не знал он тогда, тот маленький Натти. Не то и не это. «Помысли, – говорит Великий Варсонофий, – что все земные занятия пройдут, а терпение, которое окажешь при этих занятиях, – то останется с тобою, пойдет за гроб и оправдает или осудит тебя перед Богом. Смотри не погубляй этого хлеба насущного (т. е. терпения), который тебе понадобится на дорогу от земли на небо». Не знал. Не там и не здесь. «Не убойся твердынь греховного града: с постоянством «укрепи брань твою на град, говорит Писание, и раскопай и» (2 Цар.11:25).

Святитель Игнатий (Брянчанинов):

«По Христе убо молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе!» (2 Кор. 5:20)[265] – говорил апостол. Увы! Ищу в себе самоотвержения и не обретаю его! Ищу человека, который бы решился отвергнуться волей своих и, обнаженный всякой воли, всецело захотел последовать Христу, исполнять Его волю, – и не встречаю такого человека! Тоскуют мои взоры между многолюдством как бы в безлюдной пустыне, – не находят зрелища, на котором бы остановились с утешением! Все мы возлюбили свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую – смерть вечную!.. Путь узкий – путь самоотвержения; тесно на пути широком своеугодия! – Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисполненную уже, в пресыщенную уже пропасть ада! – Есть и ныне подвижники, – нет на них венцов победных, венцов Христовых. Венец Христов – Дух Святой. Духом Святым венчает Христос Своих воинов-победителей. Ныне не нисходит Дух: потому что подвижники подвизаются незаконно. «Аще и подвизается кто, сказал апостол, не венчается, аще не законно подвизатися будет. Никтоже бо воин бывая, возвещает он, обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет» (2 Тим. 2: 5, 4). Все, что препятствует самоотвержению и вводит в сердце молву, – купля житейская. Гневно взирает на нее Бог, – отвращается от воина, обязавшегося куплею житейскою! Потому святой апостол убеждает ученика своего к истинному духовному подвигу: «ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов» (2 Тим. 2:3). – Говорит преподобный Исаак Сирский о подвижниках, не заботящихся об искоренении душевных страстей: «Они ничего не пожнут. Как сеющие в тернии не могут ожидать никакого плода, так и те, которые потребляют себя злопомнением и привязанностями; они ничего не возмогут совершить – лишь тщетно стонут на ложах своих от бдения и прочих утеснений. И свидетельствует о них Писание: «Мене день от дне ищут и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворшии и суда Бога своего не оставльшии; просят ныне у Мене суда праведна, и приближитися ко Господу желают, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел ecu? Смирихом души наша, и не увидел еси? Во дни пощений ваших обретаете воли ваша»[266], то есть исполняете мысли ваши, приносите их, как всесожжения, идолам; вы признали как бы богами лютые помышления ваши, вы приносите им в жертву самовластие ваше, честнейшее всех жертв, которое следовало бы вам освятить Мне благоделанием и чистою совестию» (Исаак Сирский, Слово 58). Говорит святой Симеон: «Если кто преложит любовь к Жениху Христу на любовь к чему-нибудь другому, тайно или явно, и сердце его удержано будет этою любовию; тот делается ненавистным, мерзостным Жениху, недостойным соединения с Ним. Он сказал: «Аз любящих Мя люблю» («Добротолюбие». Ч. 1, гл. 81).

«Мечом и луком твоим отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу, – Христу. Так сделал прообразовательно святой патриарх Иаков (Быт. 48:22). Землею – называю твое сердце; аммореями – кровь, плоть, злых духов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным».

«Брат некий по имени Иоанн, от примория устремившись пришел к святому сему и великому отцу Филимону, и обняв ноги его, сказал ему: что сотворю отче, да спасуся? Ибо ум мой носится и парит туда и сюда, где не следует. И он, помолчав не много, сказал: сия болезнь (душевная) есть принадлежность тех, кои внешни суть, и в них она пребывает. И в тебе она есть, потому что ты не возымел еще совершенной любви к Богу, еще не пришла в тебя теплота любви и познания Его. Говорит ему брат: что же мне делать, отче? Тот сказал ему: поди возымей сокровенное поучение в сердце своем, и оно очистит ум твой от сего. Брат, не будучи посвящен в то, что этим сказывалось, говорит старцу: что же это за сокровенное поучение, отче? И он сказал ему: поди трезвися в сердце своем, и в мысли своей трезвенно со страхом и трепетом говори: Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Так преподает новоначальным и блаженный Диадох» (О авве Филимоне, Добротолюбие, ч.4).

«Не устрашись ни подвига, ни сражения, ни исполинов! <…> На бой, на бой отчаянный! На бой упорный, постоянный, доколе не увенчает его решительная победа! «Лучше смерть в подвиге, – сказал святой Исаак, – нежели жизнь в падении». – И что за жизнь – жизнь в грехе? Не стоит она названия – жизни; назвало ее Писание смертию; она – начаток смерти вечной, может быть и смертию вечною, если не умертвится жизнию о Христе. – Сколько дряхлых старцев, нежных дев, слабых детей остались победителями? – Неужели ты позволишь двоедушию поколебать себя, выпустишь из рук победу и венец вечного торжества за цену мгновенного, мучительного колебания, которое обольстительно, насмешливо, ругательно силится представиться нам наслаждением, добродетелью. Не убойся твердынь греховного града: с постоянством «укрепи брань твою на град, говорит Писание, и раскопай и» (2 Цар. 11:25)… Стоит пролить кровь, когда за нее дается безмерное сокровище – Дух. По принятии Духа, человек увидит ясно, – кровь – богопротивная, смрадная мерзость. И потому говорит Писание: «проклят возбраняяй мечу своему от крове» (Иер. 48:10). – Умри, умри! – и погребись… чтоб наследовать святое воскресение души Духом Божиим».

Наверное, Натаниэль привык. Привык ко всему. Томиком псалмов Давида. Именем Господа. Всей своей жизнью. От Манассаса до Ричмонда. От Манассаса до Миннесоты. «Дело покаяния совершается при посредстве следующих трех добродетелей: очищения помыслов, непрестанной молитвы и терпения встречающихся скорбей» (Игнатий Брянанинов). Привык. Писаниями святых Отцов. Собранием молитв утреннего и вечернего правила[267]. Своим нательным крестиком из самого детства. Литургией. «Милость мира – жертву хваления…»[268]

Но не привык Текамсех. Не успел привыкнуть. Не успел понять новой жизни и новых правил. Это ведь была словно какая-то новая страна, эта жизнь под сению православного креста. Раньше все было просто: мысли, чувства. Мужество и обычная стойкость индейцев дакота. Все закончилось. Прежняя жизнь закончилась. Теперь он был запечатлен Таинством Святого Крещения. «Отрицаюся тебе, сатано, гордыни твоея и служения тебе…»[269] Конечно. Кто на новенького и чья возьмет?.. «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, – и бывает для человека того последнее хуже первого» (Лк.11:24–26). Вот такая новая, неизвестная страна. «Что, между прочим, совершается в этой чудной стране? Там непримиримая война, там непрестанные битвы, сечи кровавые между Израильтянами и народами иноплеменническими. В числе иноплеменников восстают на Израильтян и исполины, сыны Енановы, – скорби, – приводящие нас в страх, в расслабление, в отчаяние. Соглядатай Израиля – разум возвещает о них душе и ее силам: «видехом исполины, сыны Енаковы, и бехом пред ними яко прузи, и тако бехом пред ними. Не можем изыти противу языку сему, яко крепший есть паче нас» (Чис. 13:34,32). Точно! Размышление, основанное на обыкновенном ходе вещей, помышления собственно и единственно человеческие приносят «ужас земли, юже соглядаша, к сыном Израилевым» (Чис. 13:33). Но истинный Израильтянин, верный Богу, водится верою в Бога; он облечен во всеоружие. «Пожену враги моя, – восклицает он, – и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются. Оскорблю их, и не возмогут стати: падут под ногама моима. И истню я яко прах пред лицем ветра, яко брение путей поглажду я (Пс 17: 38–39,43). – Не одобряются в этой войне многие и тонкие размышления, которые силится ум, уповающий на себя, на свою силу, на число и высоту своих познаний, противопоставить напирающим толпам иноплеменников. «Сынове Ефремли наляцающе и стреляюще луки, – возвещает пророк, – возвратишася в день брани» (Пс. 77:9). Не устоять размышлению человеческому против густых полчищ иноплеменников! Собьют они его, переспорят, произведут в уме возмущение, в мыслях смешение – тогда на стороне их победа!

Для верного успеха в невидимой брани с князьями воздушными, с духами злобы, темными миродержителями нужно взяться за оружия, подаемые верою, подаемые буйством проповеди Христовой. «Буее Божие премудрее человек есть, и немощное Божие крепчае человек есть» (1 Кор. 1:25). Странными и страшными кажутся для плотского разума стезя и учение веры; но едва увидит человек на самом опыте, увидит внутренним душевным ощущением могущество веры – немедленно и радостно предается ее водительству, как обретший неожиданно бесценного наставника, с презрением отталкивает от себя отверженную Богом премудрость человеческую.

Вот оружия, которые святое буйство проповеди Христовой вручает рабу Христову для борьбы с сынами Енановыми – мрачными помыслами и ощущениями печали, являющимися душе в образе страшных исполинов, готовых стереть ее, поглотить ее:

1) слова: «Слава Богу за всё».

2) слова: «Господи! Предаюсь Твоей Святой Воле! Буди со мной Воля Твоя».

3) слова: «Господи! Благодарю Тебя за всё, что Тебе благоугодно послать на меня».

4) слова: «Достойное по делам моим приемлю; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Эти краткие слова, заимствованные, как видите, из Писания, употреблялись преподобными иноками с превосходным успехом против помыслов печали. Отцы нисколько не входили в рассуждение с являвшимися помыслами; но, только что представал пред ними иноплеменник, они хватались за оружие чудное, и им – прямо в лицо, в челюсти иноплеменника! Оттого они были так сильны, попрали всех врагов своих, соделались наперсниками веры, а чрез посредство веры – наперсниками благодати, мышцею благодати, совершили подвиги вышеестественные. При явлении печального помысла или тоски в сердце начинайте от всей души, от всей крепости вашей произносить одно из вышеозначенных предложений; произносите его тихо, неспешно, не горячась, со вниманием, во услышание одних вас – произносите до тех пор, доколе иноплеменник не удалится совершенно, доколе не известится сердце ваше в пришествии благодатной помощи Божией. Она является душе во вкушении утешительного, сладостного мира, мира о Господе, а не от какой другой причины. По времени иноплеменник опять начнет приближаться к вам; но вы опять за оружие и, как завещал своим воинам гениальный полководец Цезарь, метьте прямо в лицо врага: ни в какую часть тела так не тяжки, так невыносимы удары, как в лицо. Не подивитесь странности, ничтожности по видимому оружий Давида! Употребите их в дело – и увидите знамение! Эти оружия – палица, камень – наделают дела более, нежели все вкупе собранные глубокомысленные суждения и изыскания богословов-теоретиков, сказателей букв – германских, испанских, английских, американских! <…> Итак, уже с самого берега глядя на темное, глубокое море скорбей, на даль, где синева вод сливается с синевою небес, на эту беспредельную даль, пугающие ветры, прислушиваясь к гневному говору волн, к их плесканию однообразному и бесчувственному, не предавайтесь унынию, не впустите в душу вашу море грустных дум. Тут гораздо более опасностей! В этом море потонуть гораздо удобнее, нежели в море скорбей наружных. Радуйтесь! – И паки реку: радуйтесь! Вы для того на берегу моря скорбей, чтоб преплыть в страну радостей: даль моря имеет противоположный берег, хотя и не видимый для очей человеческого разума. Этот берег – рай умственный, преисполненный духовных наслаждений. Достигшие этого блаженнаго берега забывают, в упоении наслаждением, все скорби, претерпенные ими на море. Становитесь безтрепетною ногою в легкую ладью веры, неситесь, как крылатый, по влажным буграм! Скорее, нежели предполагаете, нежели можете себе представить, перенесетесь чрез море, перенесетесь в рай. – Но между духовным раем и жизнию плотскою, душевною, обыкновенною, которою живут вообще все люди, положены в разграничение, – как бы обширное море – крест и распятие. – В рай нет другого пути! Кого Бог хочет возвести в рай, того начинает сперва наводить на путь к нему – на крест. «Признак избрания Божия, – сказал некоторый святой аскетический писатель, – когда пошлются непрестанные скорби человеку». Претерпим умерщвление миру скорбями, чтоб сделаться способными принять в себя существенное оживление для Бога, явственным, вполне ощутительным действием Духа. Пожертвуем тлением для Духа! – Вполне отдайтесь Богу! Киньтесь в спасительную бездну веры, как бы в море – с утеса!»[270]

Текамсех забыл. Он не понимал нашествия иноплеменников. Текамсех только понял, что вдруг словно к самому горлу подступила отчаянная и смертельная скорбь. Ну, приехал, увиделся с Натаниэлем. Поедет обратно. Ну, Канада. Ну, зеленая трава. Ну, была Пасха и снова будет. А дальше? Жизнь – она ведь все равно всё та же. Как была, так и осталась. А ты живи и отвергайся себя. Вчера, сегодня и завтра. Завтра – то, что вчера, вчера – то, что сегодня. Как вода, как песок сквозь пальцы. Выбор без выбора. Замкнутый круг. А он ведь всего лишь Текамсех. Как Натаниэль Лэйс – всего лишь Натаниэль Лэйс.

Текамсех посмотрел на товарища. И улыбнулся. Нет, он уже не всего лишь Натаниэль Лэйс. Его возлюбленный друг и брат о Господе. Редкая дружба. Редкое братство. Великая тайна. Просто братья и друзья. Но уже ведь не просто братья и друзья. «Как говорит книга Деяний: «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа…» (Деян.4:32)[271]

Авва Дорофей. «Душеполезные поучения»: «Еще сказал: ничто так тесно не соединяет людей между собою, как то, когда они сорадуются друг другу в одном и том же и имеют одинаковый образ мыслей». И настанет весна, и снова, как каждую весну, через все дали и расстояния, где-то там и где-то здесь, – зазвучат эти великие и ликующие слова:

– Христос Воскресе!

– Воистину Воскресе!

Голос Натаниэля сольется, потеряется с другими, и в то же время словно окажется подхваченным вечностью, просто один из тысяч других, и в то же время – только его. Текамсех не услышит. Но это неважно. Он знает. Натаниэль в эту ночь тоже будет в храме. В эту ночь, и в это утро, и на Радоницу – на кладбище. Через Америку, через Канаду, через моря и океаны православные – малое стадо – снова и все вместе празднуют Пасху. «Пасха красная, Пасха, Господня Пасха! Пасха всечестная нам возсия. Пасха! Радостию друг друга обымем. О Пасха! Избавление скорби, ибо из гроба днесь яко от чертога возсияв Христос, жены радости исполни, глаголя: проповедите апостолом»[272].

Текамсех снова увидел, какой же сегодня яркий солнечный свет. Пожал плечами на самого себя. Ну, Канада. Ну, зеленая трава. Ну, была Пасха и снова будет. А дальше? А то и дальше. Завтра – то, что вчера, вчера – то, что сегодня. Просто жизнь. «Да плачуся о гресех моих…»[273]

Игнатий Брянчанинов:

«Некоторый разбойник, – повествует Палладий в «Лавсаике»[274], – был пойман на самом преступлении и приведен в Арсенаит, город фиваидский. После многих пыток приговорили отрубить ему голову. Когда он пошел с воинами за город на место совершенного им злодеяния, отстоявшее от города на шесть поприщ, то последовал ему неизвестный монах, желавший посмотреть на казнь его. Разбойник, увидев идущего за собою монаха, сказал ему: “Авва! неужели ты не имеешь келлии и рукоделия?” Монах отвечал: “Имею”. Разбойник на это сказал: “Почему ж ты не сидишь в келлии твоей и не плачешь о грехах твоих?” Монах отвечал: “Брат! я очень ленив; душа моя не имеет умиления: почему я пришел увидеть, как ты будешь умирать. Может быть, при помощи этого зрелища приду в умиление”. Тогда сказал ему разбойник: “Авва! сиди ради Бога в келлии твоей, благословляй и восхваляй Спасителя Христа, с того времени, как Он вочеловечился и умер за нас грешных, человек уже не умирает”».

* * *

Текамсех вдруг понял. «И восходит солнце и заходит солнце и в место свое влечется, сие возсиявая тамо…» (Еккл.1:5) Восходит солнце, и заходит солнце, и лучи его от края и до края земли. А Пасхальный свет – он от Пасхи и до Пасхи, он в весну и лето, в осень и в зиму. Всегда. Именем Господа.

– «И се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:20).

«Милость мира. Жертву хваления…»

P. S. «Христос Воскресе! Не теряйте Пасхальную Радость!»

(Протоиерей Николай Гурьянов)

«Да не взыдет кому помышление лукавое…»

Игнатий Брянчанинов:

«Да не взыдет кому помышление лукавое: “Легко получается прощение при покаянии: удобность в получении прощения позволяет быть нестрогим к себе, позволяет предаваться греховным наслаждениям. Более того: она смотрит с снисхождением на возобновление тяжких грехопадений”. Нет! не на таком условии даруется прощение грехов при покаянии. Оно даруется, с тем чтоб впавший в смертные грехи оставил их. Это явствует из самых слов Спасителя: простив блуднице, приведенной на суд пред Него фарисеями, Он сказал ей: «Иди, и отселе ктому не согрешай» (Ин.8:11). Тоже самое заповедал Господь исцеленному Им в притворах Вифезды, заповедал с угрозою большего наказания за нарушение заповеданного: «Се здрав еси, – сказал Он, – ктому не согрешай, да не горше ти что будет» (Ин.5:14).