Тень, дракон и щепотка черной магии

Зигфриду сделалось не по себе. Теперь он начал понимать, почему стога сена неподалеку от колодца показались ему неестественно большими. Он читал о великанах в детских сказках, и всякий раз они выходили существами не очень дружелюбными и не особо совестливыми, что в сочетании с хорошим аппетитом делало их далеко не самыми приятными знакомыми для миролюбивых дракончиков.

– Скажите, Тибо, а не лучше ли набрать воды в колодце, что я видел у дороги? Он несколько измельчал, но вместе мы могли бы что-нибудь придумать.

– Нет! – отрезал Тибо, да так категорично, что Зигфрид опять от неожиданности подскочил. – Тот колодец грязный, всякая гадость в него летит! Великаны в него сливают прокисшие компоты! Фу на этот колодец – идем к великанам.

– Как же так, – не верилось Зигфриду, – великаны – так близко, в одном дне пути от Плаксингтона!

– Дался им ваш Плаксингтон! – вознегодовал шарик. – Я вот тоже то и дело здесь ошиваюсь, а к вам не хаживаю. Ужели кому захочется с вами дело иметь, суматошный народец!

– Скажите, – не удержался Зигфрид, который уже немного очнулся ото сна и почти догнал своего спутника, – а они не злые?

– Великаны-то? – уточнил шарик Тибо, – Хм! Это как к ним обратиться.

– Ой! – усомнился Зигфрид, – я бы предпочел не рисковать знаете ли!

– Сиди без воды тогда!

– Неужели больше нигде нет ни одной речки или водоема? Плаксингтон совсем неподалеку, но у нас никогда таких проблем не было! Всюду речки и колодцы, куда ни ступи…

– Вестимо, колодцев полно. Только вот все великанские. Хочешь воды – надо попросить.

Они углублялись все дальше в лес. Деревья становились совсем дремучими, а тени от них все более густыми и прохладными. На темных стволах произрастал густой мох, а могучие корни вздымались из-под земли и всеми правдами и неправдами норовили затруднить путникам дорогу. Тибо это не смущало, и он как ни в чем не бывало проворно и мягко прыгал от одной прогалины до другой, ловко приземляясь между корнями и не тревожа ни веточки. Зигфрид неуверенно лавировал между корягами и изо всех сил пытался не отстать.

– Скажите, Тибо, а я попаду потом обратно на дорогу? – сказал дракончик, решившись наконец задать давно мучивший его вопрос.

– Хм, а зачем тебе на дорогу?

– Я направлялся в столицу… – начал было Зигфрид, но быстро осекся и призадумался. Тибо казался очень порядочным шариком, пусть и немного несдержанным, однако стоило ли вот так запросто сообщать ему о цели своего путешествия? Зигфриду было неловко и непривычно сомневаться в чужой добродетели, но он не видел иного выхода и счел нужным добавить:

– По личному вопросу.

– На дорогу ему надо… – заворчал Тибо. – Оно и ясно. Знаю я!

Зигфрид изумился:

– Простите, не сочтите за невежливость, а откуда вы знаете?

– Оттуда – фея нашептала.

– Простите-простите?

– Оборот такой! Стилистическая фигура! – огрызнулся Тибо, и забормотал, – Экий неуч…

Они продолжили путь в тишине. Тибо при этом был горд и неприступен, а Зигфрид то и дело смущенно поглядывал на своего проводника, как будто ожидая от него снисхождения, ибо ответов на свои вопросы дракончик так и не получил.

Наконец, когда растительность вокруг стал совсем уж дикой и первозданной, а вокруг воцарились дремучие сумерки, откуда ни возьмись перед ними распростерлась полянка, в центре которой возвышался внушительных размеров колодец – громоздкое сооружение с крышей из темной древесины и массивным воротом.

– Пришли! – провозгласил Тибо. – Будем звать великанов.

– Скажите, – перебил его Зигфрид пытаясь отсрочить ужасный миг, – а близлежащие поля также принадлежат великанам?

– Вестимо! – подтвердил Тибо.

– Мне показалось, что стога больно уже велики. Стало быть, они же их сами и засеивают? А какие культуры они выращивают? И зачем им сено? Очень интересно!

– Отвлекаешь! – зловеще сощурился Тибо. – Воды-то надо еще?

Зигфрид удрученно потупил взор. Видимо, страшной встречи было уже не избежать! Он смиренно вздохнул и обреченно шепнул:

– Зовите!

Тибо, не говоря ни слова, пропрыгал к самому колодцу и, приняв необычайно важный и сосредоточенный вид, громко просвистел три раза, а затем разразился невообразимой птичьей трелью и напоследок четыре раза ухнул совой. С чувством выполненного долга и плохо скрываемой гордостью он вернулся обратно к самому краю поляны, где его ждал оцепеневший от волнения Зигфрид.

Прошла минутка. Прошло две минуты, а потом еще пять. Когда Зигфрид был уже готов вслух усомниться в успешности осуществленного его попутчиком ритуала, лес внезапно задрожал. Как будто бы со всех сторон сразу раздался зловещий, глубокий, клокочущий гул, который перерос в не менее зловещее гудение. Зашелестели листья, деревья закачались, земля пошла ходуном!

И вдруг они появились: странные существа толпами хлынули на опушку промеж деревьев, закопошились, зашуршали крыльями, стиснулись в одну монументальную кучу-малу и, кометою описав несколько кругов вокруг колодца, уставились на Тибо и Зигфрида.

Они были маленькими. Их круглые желтые глаза то и дело помаргивали, а бурая лоснящаяся шубка в районе живота была светло-бежевой, почти белой. У них были роскошные, мохнатые хвосты и ушки чуть больше чем их головы с вострыми, черными бусинками-носиками, а их широкие задние лапки с длинными тонкими пальцами смотрели почти в разные стороны. Ручки их были когтистыми и проворными, а некоторые все еще сжимали орешки – остатки прерванной трапезы. Перепончатые крылышки вопросительно торчали кверху. Вся толпа заразительно верещала – кто-то бубнил себе под нос, а кто-то обменивался отрывистыми фразами. Кто-то не счел нужным приземляться и продолжал висеть в воздухе, изредка отвлекаясь, чтобы потолкаться с соседями за право получше рассмотреть Зигфрида.

Именно Зигфрида, так как Тибо по результатам беглого осмотра был признан не представляющим особого интереса, а то и вовсе знакомым.

– А где великаны? – прошептал Зигфрид.

– Так вот, это они и есть, – тоже шепотом ответил Тибо.

Видя замешательство своего собеседника, шарик счел нужным добавить:

– Они невысокие.

– А почему же тогда, почему… – возбужденно забормотал Зигфрид, путаясь в мыслях и забывая о своем страхе, с каждым словом все повышая и повышая голос, – почему же их колодец такой огромный? И стога сена такие большие? И зачем они называются великанами?

– Это у них гигантомания на почве комплексов, – снисходительно объяснил Тибо.

– А-а-а, – понимающе протянул Зигфрид, который на самом деле ничего не понял.

Лесные великаны тем временем перестали верещать и молча моргали, рассматривая дракончика. Зигфрид, решив, что пауза получается невежливой, набрался храбрости и решил представиться:

– Здравствуйте! Я Зигфрид. Дракон.

Лесные великаны, утихомирившиеся было и погруженные в созерцание пришельцев, вновь заверещали, как по команде. А тогда самый главный из них, тот, что летал выше всех и держался немного в стороне и чью шерсть украшали благородные седины, изобразил лапкою властный знак, чем поверг всю толпу в молчание. Горделиво насупившись, он подлетел к Зигфриду на почтительное расстояние и неожиданно глубоким голосом объявил:

– Я Пунтли! Вождь племени лесных великанов.

Затем он обвел рукой маячившую за его спиной любопытную толпу своих подданных.

– А это – лесные великаны! – провозгласил он.

Он подлетел к Зигфриду и, слегка нахмурившись, сообщил:

– Между драконьим племенем и лесными великанами дружбы нет!

Зигфрид был обескуражен таким приемом. Как же так, нету дружбы? Допустим, они и вправду были незнакомы, а дракончики и вовсе не подозревали о существовании этих странных пушистых существ. Но почему же так враждебно? Откуда столько агрессии?

На помощь неожиданно пришел Тибо.

– Этот не как все, – таинственно заявил он. – Этот сам по себе.

– Хм! – прокомментировал вождь Пунтли, поворачивая голову и в первый раз за время этого странного разговора обращая внимание на Тибо. – Ты вернулся, шар!

– Никак да! – подтвердил тот.

– Собственной персоной, я погляжу!

– Спешу обрадовать!

– Ну-ну, – задумался вождь. – Вот так да.

Оба участника диалога мудро скосили взоры и покачали головами, как будто вспоминая былое. Зифгрид решительно ничего не понимал, но не решался вмешаться в столь загадочный разговор, который пока даже не приблизился к животрепещущей теме воды.

– Какими судьбами? – поинтересовался Пунтли.

– На задании опять, – отвечал Тибо. – Она попросила присмотреть за важной персоной, помочь с навигацией, препроводить – традиционный набор.

– Надо же, – засомневался вождь, почесывая при этом подбородок и работая крылышками пуще прежнего. – И где же персона, позволь спросить?

– А персона здесь, перед вами, – сказал Тибо и многозначительно покосился в направлении Зигфрида. Этот жест мог бы остаться незамеченным нашим героем, если бы вождь Пунтли, проследив глазами за намеками шарика, постарался бы хоть как-то смягчить свое изумление. Вместо этого он заморгал с утроенной частотой, недоверчиво подлетел к несчастному дракончику и принялся изучать его с такой откровенностью, что бедняга Зифгрид почувствовал себя неуютно и нервно, прямо как на экзамене.

– Я могу вам как-то помочь? – брякнул он наконец, не выдержав напряжения, на что вождь Пунтли удивленно промолчал и почесал голову.

– Нам бы самим помощь не помещала бы, – вновь пришел на выручку Тибо, – позвольте набрать водицы из вашего колодца.

Вождь вновь задумчиво почесал макушку и негромко молвил:

– Что же, судьбоносный шар… Просьба твоя существенная!

Шарик понимающе потупил взор.

– Что же делать, – заметил Тибо в попытке оправдаться, – персона позабыла провиант, а путь неблизкий.

– Неправда, если позволите, – робко возразил Зигфрид, – провианта у меня достаточно, только вот вода кончилась. Но кто же знал, что колодец испорченный.

– Нечего пользоваться старыми картами, – резонно возразил Тибо.

– Старая карта! – вопросительно воскликнул вождь Пунти. – Это не к добру!

– Почему? Неужели рельеф местности сильно изменился? – уточнил Зифгрид, стараясь использовать умные слова, значения которых он не совсем понимал.

– Рельеф похожий, – ответил Тибо, – однако же образовалось много новых топей, непроходимых дебрей и заброшенных деревень, в которые лучше не соваться. Поэтому лучше пользоваться последними картографическими изданиями – например, «Указателем мест, опасных для жизни», или «Картой неприглядных локаций», или «Наиполнейшим атласом паранормального, необычайного и удивительного». Коих у меня нет, ибо я для переноса вещей непригоден в силу своей формы.

Зигфрид, всю свою жизнь даже не подозревавший о близком соседстве параномального и опасного для жизни, окончательно пришел в ужас.

– Но я же просто хотел пройти прямиком по дороге! Неужели так сложно дойти от одного крупного города до другого, следуя исхоженным трактом?

– Оно-то несложно, – заверил его Тибо, – но вот для такого путешествия надобно иметь провиант в достаточных объемах, а кроме того, на тракт еще надобно вернуться. Ты, дракон-Зигфрид, знатно заблудился давеча вечером, да и нынче мы с тобой ой как далеко забрели. Вот так. День еще потеряем, прежде чем вернемся на дорогу. Я этот лес знаю, прямо скажем, неплохо, только вот давненько я здесь не бывал. Проводник из меня хороший, но бывали проводники и получше – скажем, из великанов кто-нибудь.

Тут Тибо обратил на вождя Пунтли взгляд, полный намека, на что вождь покачал головой.

– Времена нынче неспокойные! Никто из моих великанов дальше Порога не ступит и не залетит, в этом даже она над нами не властна, как бы мы ни хотели ей подсобить…

– Она и не просит, – понимающе ответил шарик, – она просила передать, что не смеет требовать от вас такой жертвы. Но чем можете – помогите. Мы в долгу не останемся.

– Хм… – вождь опять почесал подбородок и задумался.

– Воды нашей можете взять, – заключил он наконец, после чего толпа лесных великанов вдруг несказанно оживилась и вновь принялась лопотать быстро и неразборчиво. Он, не оборачиваясь, сделал многозначительный жест лапой, и гомон прекратился.

– Кроме того, – продолжил Пунтли, – я помогу вам советом. Никогда, ни за что и ни при каких условиях не ночуйте в заброшенных деревнях!

Тибо благодарно поклонился и проницательно нахмурил свои густые брови.

– Спасибо вам, о, вождь, за мудрый совет! – сказал он.

Вождь снисходительно отмахнулся.

– Не стоит благодарностей, право, не стоит.

И, еле заметным взмахом лапки подавая знак своим подданным, он рявкнул:

– Поднять ведро!

И тут облачко лесных великанов взорвалось, рассыпалось куда глаза глядят, разлетелось по всей полянке. Маленькие крылатые великанчики замельтешили здесь и там, возбужденно что-то выкрикивая, попискивая и тормоша своих товарищей, а затем также внезапно все они устремились в центр – туда, где красовался колодец. Пушистые хозяева леса вновь стали единым пятном – бурой крылатой кометой, которая, двигаясь удивительно изящно и непринужденно, описала вокруг колодца несколько обязательных кругов, взмыла вверх, коршуном накинулась на ручку ворота и уверенными плавными движениями принялась его вращать, предварительно хвостом своим столкнув стоящее на краю колодца исполинское ведро в воду, куда оно с удовольствием плюхнулось. Заскрежетали цепи, и ведро поползло вверх. Те великаны, что находились во главе кометы, работали особенно усердно; те же, кому не повезло оказаться в хвосте, довольствовались ролью мотиваторов, подгоняя своих товарищей и выкрикивая слова поддержки. Все это время вождь Пунтли, гордо скрестив лапы на груди, невозмутимо смотрел в сторону леса и делал вид, что все происходящее ему безразлично.

Вскоре ведро показалось на виду, и тогда хвост кометы, дождавшись наконец своей очереди поучаствовать в работе, молнией отделился от основной толпы и метнулся к ведерку, хватая его за ручку. Остальные, провернув ворот еще два раза, устремились к ним на подмогу, и сообща лесные великаны извлекли свою драгоценную ношу из-под сени колодезной крыши и бережно установили ее на осеннюю траву.

Попыхтев, повздыхав и придя в себя, они вдруг бросились врассыпную, описали невероятные фигуры высшего пилотажа и вновь собрались в кучку поодаль от Зигфрида и Тибо, ожидая дальнейших указаний.

Зигфрид вопросительно посмотрел на вождя. Тот кивнул, и дракончик, почему-то торопясь и волнуясь, подбежал к ведру, наполнил флягу водой и ретировался обратно на кромку леса.

– Ненадолго тебе хватит такой фляги, – заметил Тибо.

– Не отчаивайтесь, – успокоил их вождь, – все колодцы за Порогом по-прежнему целы и путники ими пользуются. Растяните эти запасы на два дня пути, а после можете о воде не беспокоиться – колодцы будут попадаться исправно.

***

Тибо и Зифгрид пробирались сквозь чащу.

Встреча с лесными великанами произвела на дракончика колоссальное впечатление, и сейчас он был погружен в раздумья. Подумать только! Все это время он и не подозревал, что по соседству с ним жил такой чудной народец. Более того, странный разговор Тибо и вождя Пунтли оставил после себя очень много загадок: кто такая она, почему Зифгрида величали страшным именем «персона» и по какой причине к нему, Зигфриду, был приставлен сопровождающий? Не то чтобы дракончик возражал – вдвоем веселее, да и опытный проводник всегда придется кстати в любом путешествии, пусть и знания его, по собственного признанию, были приобретены в давнишнюю пору. И все же – слишком много вопросов! Может быть, стоит спросить шарика напрямую? И что за «Порог» такой?

Как только поляна осталась далеко позади, Тибо воскликнул, возмущенно лавируя между корнями и корягами:

– Экий плут этот Пунтли! Ну и советы у него! Не ходите по деревням, не ходите по деревням! – передразнил он. – Ха! Как будто мы сами не догадаемся! Нет чтобы чего дельное подсказать!

Зигфрид растерялся, потому как манеры Тибо в общении с вождем показались ему весьма учтивыми. Зигфрид не понимал, как можно было выглядеть таким вежливым и в то же время про себя думать о собеседнике неодобрительно. Тибо явно был не так прост, как то можно было ожидать от любого другого шарика, решил Зигфрид.

– А что такого опасного в заброшенных деревнях? – спросил дракончик.

– Ну, во-первых, в них больше никто не живет. А почему, как ты думаешь?

– Потому что нашли местечко получше?

– А вот и нет, глупенький. Потому что старое местечко испортилось! Видишь ли, Зигфрид, никто просто так не уйдет с обжитой земли – уж тебе ли, дракону, не знать. Стало быть, или с самою деревней что-то приключилось, или же ее жителей что-то стало донимать. В любом случае, ясно одно – здесь замешана нечистая сила! А поэтому всякий раз, забредая в заброшенную деревню, разумный путник задается вопросом: а не засело ли в этой деревне нечто такое, что всех предыдущих жителей из нее прогнало? Или, что хуже всего, не приобрели ли сами местные жители крайне недружелюбное обличие? Так-то!

Зигфрид ошеломленно отметил про себя, что Тибо со времени их знакомства сделался чрезвычайно разговорчив. Радуясь, что ответы шарика стали куда более многосложными и охотными, дракончик поспешил задать следующий вопрос, не успев как следует поразмыслить над ответом на предыдущий.

– А что такое Порог?

– Это такая невидимая черта, за которую великанам не рекомендуется заступать!

– А что с ними приключится, если они все-таки ее переступят?

– Ну, доподлинно это неизвестно! Скорее всего, магическая метаморфоза неприятного толка, или еще какая-нибудь жуть!

– А как же различить этот Порог, коли он невидимый?

– Невидимый, но осязаемый! Все магические существа чуют магические пороги за версту, тут к гадалке не ходи!

– Ох, а лесные великаны – магические существа!

– Всеми фибрами души! Да и драконы магические. Вернее, были магическими, некогда. А потом вы раздобрели и обленились, и магия из вас повыветривалась!

– Надо же! А можно ее вернуть, эту магию?

– Может и можно, а может и нет – тут я не эксперт, не интересовался. Вот она наверняка знает.

Зигфрид обрадовался удобной возможности задать первый из чувствительных вопросов – кто такая она?

– Кто такая эта она? – выпалил Зигфрид.

Тибо сощурился и хитро посмотрел на него, продолжая ловко маневрировать вокруг коряг и корней.

– Она – доброжелательница, – ответил шарик после некоторых раздумий. – И у вас с ней схожие интересы.

– Может быть, она хотела бы что-то у меня спросить, скажем так, лично? – загадочно поинтересовался Зигфрид, решив, что ему тоже стоило вести себя странно и побольше щуриться: вполне возможно, он и вправду окажется важной персоной.

– Она и так знает все, что ей надобно. А ежели она чего и не знает, то у нее всегда есть у кого справиться, – осторожно возразил Тибо.

«Так,» сообразил Зигфрид, «стало быть, она не хочет со мной общаться. По крайней мере, пока. Но тем не менее, она мне помогает! Ведь шарик сам намедни признался, что действует по ее поручению. В высшей степени странно.»

Зигфрид был исключительно романтичным дракончиком и всегда старался разглядеть во всех только лучшее, однако сейчас у него начали зарождаться определенные сомнения, которые, как ему показалось, не делали ему чести: а не хотят ли господин шарик и его таинственная покровительница Зигфрида обмануть? Причем факт существования оной был неоспорим – если только вождь Пунтли и Тибо не состояли в сговоре и не условились заранее разыграть перед Зигфридом свой убедительный диалог. Но какова их цель? Чего хочет она, и кто такой этот шарик? Зигфрид, придя в ужас от собственных мыслей, затряс головой, пытаясь разогнать настойчивые сомнения. Этот жест не остался незамеченным со стороны Тибо.

– Немного сложно во все это поверить, да? – сочувственно заметил черный шарик.

– Да нет, что вы! – запротестовал Зигфрид. – Вовсе нет! Я очень благодарен за помощь. Без вас я бы совсем заблудился, – добавил он, отмечая про себя справедливость такой мысли. И правда, ведь прошлой ночью шарик весьма и весьма кстати выручил дракончика.

– Да я все понимаю, не извиняйся. Я бы и сам заподозрил что-то неладное, – возразил Тибо. И вдруг ни с того ни с сего заметил:

– Посох у тебя необычный. Красивый!

– Ох, и правда! – согласился Зигфрид, который в своем смущении уже давно позабыл о том, что он намеревался быть таинственным и хитрым. – Я его нашел под кустом на перекрестке. Мне вначале подумалось, что он может быть чей-нибудь, и что кто-то может его искать, но потом я все же решил взять посох – не знаю толком почему, но почему-то показалось, что он как будто хочет, чтобы его нашли, а… Ой, – запнулся дракончик, осененный внезапной догадкой, – а посох не ваш случайно, Тибо?

– Глупый! – упрекнул его шарик, – мне-то зачем посох – я шарообразный.

– Ох, и правда, – согласился Зигфрид, и дальше два путешественника следовали молча, один в угрюмых размышлениях, а второй – раздираем тревогой и сомнением.

Отголоски минувших веков

Ветви над головою стали понемногу редеть, и Зигфрид, бросив ненароком взгляд-другой на показавшееся посреди темных хитросплетений небо, вдруг кое-что понял и застыл как вкопанный.

– Чего встал? – поинтересовался Тибо.

– Солнце! – только и смог проговорить дракончик.

– Чего с ним не так?

И тут все сделалось совсем сложно и непонятно. Во-первых, Зигфрид так и не сказал Тибо об истинной цели своего путешествия и до сих пор не мог решить – а стоило ли? Шарик явно знал больше, чем могло показаться на первый взгляд, да и все истории с таинственной патронессой явно добавляли ему веса в глазах Зигфрида. Не может ли так оказаться, что покровительница Тибо также заметила исчезновение Солнышка и его последующую подмену? С другой стороны, было неизвестно, а в какой мере осведомлен о случившемся сам Тибо. Более того (и это только сейчас пришло Зигфриду в голову), а не могло ли выйти так, что жители столицы и прочий народец (иными словами, те, кто не попрятался по своим домам в день пропажи, то есть все, кроме жителей Плаксингтона) заприметили затмение и переполошились еще до Зигфридова прихода? Это было бы как нельзя кстати для дракончика, ведь взбудораженный и сведущий король охотней поверит в его престранную историю.

Во-вторых, сейчас наш герой, бросив наверх несколько случайных взглядов, был не на шутку ошеломлен следующим наблюдением: солнце, показавшееся ему непривычно тусклым еще в тот самый судьбоносный день дома, сейчас самым вопиющим образом побледнело еще сильнее. Зигфрид был в этом уверен, убежден со всей полнотой своей драконьей правды.

И так вышло, что от всех этих мыслей, разом нахлынувших на его несчастную голову, оная сильно разболелась и отказалась думать дальше. Дракончик чуть не заплакал.

– Нужно спешить, – только и смог выдавить из себя вконец обескураженный Зигфрид.

Удивительно, но этого хватило. Тибо нахмурил брови еще глубже и тоже посмотрел на небо.

– Мы сейчас опишем немаленькую петлю, чтобы выйти на дорогу, – только и сказал он, – больно уж мы углубились в южные дебри, а сейчас совершенно не продвигаемся вперед, а только лишь топаем обратно к Мохнатому тракту. Нужно срезать!

– Давайте, давайте срежем! – завопил Зигфрид, удивленный и не на шутку воодушевленный таким доверием со стороны своего спутника. Ему сделалось троекратно стыдно за все его недавние домыслы и теории. – Все очень-очень плохо, нам нужно во что бы то ни стало спешить, сломя голову! Вперед!

И Зигфрид подпрыгнул, взмахнув крыльями.

– Обожди! Голову сломать мы всегда успеем! – приструнил его Тибо. – Дай-ка я подумаю. Хм.

После нескольких минут напряженного планирования и прикидок, Тибо наконец молвил:

– Есть одна тропинка – там, где чаща не совсем густая. Можно по ней дерзко рвануть на северо-восток и добраться до самой окраины леса. Только вот есть одна беда…

– Что за беда! Не томите! – воскликнул измученный Зигфрид, голова которого совершенно перестала справляться с атакой тревог и терзаний, и уже несколько мгновений как отдалась в объятия естественной и всеобъемлющей паники.

– Беда в том, – снисходительно пояснял шарик, – что тропинка эта ныряет прямиком в заброшенную деревню – ту самую, что была на твоей карте. Вот туда мне особенно не хотелось бы соваться.

– А почему нельзя пуститься прямо через трущобы? – чуть не рыдал Зигфрид. – Мы же сейчас именно так и идем!

– Уважаемый, – спокойно отвечал Тибо с плохо скрываемым чувством собственного превосходства и бывалой искушенности, – мы идем по самой что ни на есть настоящей тропинке. Пусть неопытному путешественнику она и покажется необычайно заросшей, случайным образом выбранной между стволов, заброшенной – иными словами, непригодной для осознанного использования… Пусть так! Я все равно заверю тебя, мой драконий недотепа, что любое отклонение от этого неброского пути приведет к погружению в непроходимую, мутную, вяжущую глушь, выбраться из которой – задача не из простых даже для такого матерого следопыта как я. Так что, Зигфрид, изволь не путать трущобы и труднопроходимую местность. Ты еще не бывал в настоящих трущобах!