Тень, дракон и щепотка черной магии

– Да что вы говорите! – изумился Анри. – Вы даже не представляете, в какой опасности вам довелось побывать! Но довольно слов, мой доверчивый друг, у нас будет довольно времени на разговоры по дороге! В путь, скорее в путь, раз уж вы так спешите, что даже Тибо был вынужден пойти на столь отчаянный шаг!

– Мы и так уже потеряли достаточно времени, – грустно сказал Зигфрид, покосившись на Альберто, который демонстративно посмотрел в сторону. – Скажите, – не унимался Зигфрид, который почему-то почувствовал себя в удивительной безопасности, – а вы знаете… о цели моего путешествия?

– Мне ваша цель неведома, мой настойчивый друг, и знать ее я не желаю. Я лишь проводник, и жажду поскорее завершить свою миссию.

– Скажите, – не сдавался Зигфрид, – а вы не заметили несколько дней назад ничего странного? Так, когда это было… – принялся вычислять дракончик, загибая пальцы.

– Нет, нет и еще раз нет! – топнул копытом Анри. – Избавьте меня от досужих разговоров! Я лишь проводник и не жажду других полномочий!

– Стало быть, кое-что вы все-таки заметили, – глубокомысленно заключил Зигфрид, который за последнее время стал проницательнее на целую бесконечность и сразу понял, что энергичное отрицание – это чаще всего самый эффективный способ выдать себя.

– Попрошу не умничать! – резонно заметил в ответ Анри, и тоже был в некотором роде прав, потому что не все свои мудрые мысли стоит озвучивать. Зигфрид это понял и смутился.

– Ну, ладушки! – подытожил Альберто, который доселе держался скромно. – А теперь, двинемся далее!

– А вы, милейший, куда собираетесь? – удивился Анри.

– Это мой попутчик, – вступился за него Зигфрид, – он мне как-то сильно подсобил. Помог отыскать Тракт, когда я потерялся. Я бы сохранил нашу компанию…

– Вы даже не представляете, насколько важное положение я занимаю в обществе, – добавил Альберто, выпятив вперед грудь. – Также отмечу, что на прямой дороге попутчик куда нужнее проводника!

– Кто же надоумил вас, важный господин, идти прямой дорогой? Там, куда мы направляемся, без проводника не обойтись

Альберто потупил взор.

– Я бы и рад был выбрать другую… – пробормотал он.

– Тогда нам по пути, – с надеждой заметил Зигфрид. – Мы оба держим путь в Хныкельбург!

Анри вздохнул.

– Ладно, так и быть. Только пусть этот второй ведет себя тихо и не грубит.

Зигфрид энергично закивал, а Альберто насупился.

– И еще замечу, – сказал Анри. – Я не сразу сообразил, о чем вы говорите – Хныкельбург! Это надо же такое придумать! Когда здесь заправляли господа, похожие на тех двух бедолаг, что повстречались вам в Проклятой деревне, нам, волшебным зверям, жилось ох как несладко! Но вот города свои они называли как надо – эти имена звучали как музыка! И откуда у вас пошла такая традиция – придумывать абсурдные названия?

– Не знаю, – пожал плечами Зигфрид.

– Это связано с тяжелой судьбой нашего народа, – хмуро пояснил все еще обиженный Альберто. – Долгая история.

***

А история была вот такой.

Сами дракончики совершенно не помнят, откуда они взялись на этом свете. Облик их далеких предков ускользнул из памяти поколений, а доподлинных изображений нигде не сохранилось. Одно время в ходу было мнение, что эти самые предки были не такими уж и приятными, имели самые что ни на есть хищнические наклонности и не поместились бы в пещеру даже самых внушительных размеров, но вскоре эта гипотеза была отвергнута на государственном уровне и переведена в разряд ереси. Наверняка известно лишь одно – заря драконьей цивилизации выдалась богатой на всякого рода трудности и лишения, что нашло отражение в названиях важнейших географических пунктов.

Так, обширная группа странствующих дракончиков основала первое известное истории постоянное поселение в живописной и благодатной долине. Только вот путь к этому успеху выдался таким трудным, что долина тут же получила название Долины слез. Поселение разрослось, кому-то стало тесно, и вскоре горстка храбрых путешественников вновь отправилось на поиски собственного просторного пристанища. Так дракончики впервые набрели на Царь-пик и, недолго думая и изнемогая от усталости и лишений, основали Хныкельбург.

Названия эти сочиняли те дракончики, что даже в таком незрелом состоянии общества сумели разглядеть важность руководящего начала и взвалили на себя бремя лидерства. Поэтому несложно догадаться, что думы их всегда были заняты народною судьбою, и в каждом из тяжелых путешествий им приходилось вдвойне несладко, ибо, покачиваясь в паланкине на плечах дракончиков-грузчиков во время горного перегона, государственный муж от нечего делать был вдвойне угнетен важными размышлениями и то и дело ронял слезу-другую.

Имя города Плаксингтона было призвано увековечить печаль его основателей, недовольных удаленностью от столицы, а имя города Слёзкинсберри выражало грусть его обитателей в связи с неблагоприятными, как правило, погодными условиями, неудобство от которых тем не менее с лихвой окупалось близостью золотых месторождений (о чем страждущие предпочитали умалчивать – пусть все видят, как тяжко им живется).

Привычка плакать по разным поводам для выражения чувств передавалась из поколения в поколения и наиболее остро проявила себя среди представителей знатных сословий в эпоху великих драконьих королей, когда пустить слезу в подходящий момент считалось правилом хорошего тона. В наши дни далеко не всякий дракон захнычет из вежливости, но в случае необыкновенной досады или неожиданной радости и не подумает сдерживать естественный порыв.

Чернодел

Сделалось прохладно и свежо, и к телу лип густой туман. Единорог величаво шагал вперед, не оборачиваясь, но будто бы чувствуя своих спутников и не давая им отстать. Он ступал там, где стволы располагались свободно, а корни не мешали проходу, но управляться с тележкой от этого было не легче. Альберто сопел и бормотал что-то себе под нос; шляпа его сползла назад и повисла на веревочке, рундук опасно накренился и грозил завалиться на бок, а сама повозка на каждой кочке издавала такой пронзительный стон, что казалось, что несчастная конструкция вот-вот развалится. Одежда неприятно липла к телу.

Но вскоре все переменилось.

– Смотрите! – шепотом воскликнул Зигфрид. – Это же дорога!

Деревья расступились, и они вынырнули на широкую аллею, которая убегала в обе стороны и терялась в туманной дали. Здесь осень воцарилась безраздельно. Кроны деревьев смыкались над их головами, нагибаясь навстречу друг другу и образуя удивительно ровный и плавный свод цвета поблекшего золота. Путников окутала легкая дымка.

Не говоря ни слова, Анри продолжил свой путь по дороге, но Зигфриду почудилось, что теперь единорог ступал настороженно и неуютно.

Могучие рытвины пронзали дорогу по всей длине, как будто исполинская колесница пронеслась по ней в дождливый день и навсегда оставила о себе неизлечимое воспоминание. Но каких же размеров должна быть такая колесница! Какой великан должен ею управлять!

Листья не спеша падали вниз, но там, наверху, оставалась еще одна бесконечность, которую хватило бы не на одну драконью осень. Вскоре сделалось светлее, и Зигфрид машинально посмотрел наверх. Кроны больше не тянулись друг к другу в молчаливой мольбе, они мерно качались на слабом ветру и обнажали осеннее небо. Сквозь пелену усталости, он удивился.

Туман начал отступать, и серое утро разразилось моросящим дождем. Где-то в рытвинах лужи, оберегаемые сенью и влагой, еще не успели высохнуть и теперь зарябили мелкими осенними крапинками, а где-то размеренно плавал широкий листик, занесенный сюда ветром и случаем.

В голове у Зигфрида ленивым сполохом пронеслась тысяча вопросов, но он отмахнулся от них. После бессонной ночи он не смог бы пошевелить языком, да и разве дозволительно говорить на такой пустынной дороге.

Дорога сделала петлю и побежала вверх, и взгляду их открылся замок.

Темные шпили уносились в небо, взмывая над лесом в безутешной попытке дотянуться до тусклого солнца. Порой было неясно, то ли это тонкая башенка едва показалась над потемневшей листвой, то ли это черный и безжизненный ствол убежал от своих собратьев в хмурую высь, в слепом подражании следуя за творением неизвестных рук.

Следуя за изгибом дороги, они начали восхождение. Альберто ступал из последних сил; Зигфрид, морщась от дождя и сражаясь с докучливым сном, ухватился за одну из оглобель, и дракончики, сжав зубы, вместе потащили повозку наверх.

Спустя вечность они обнаружили себя наверху, в тени угловатой, остроконечной громады из темного камня.

– Вот мы и пришли, – еле слышно сказал Анри. – Добро пожаловать в Чернодел.

Зигфрид опасливо посмотрел на шпили цвета воронова крыла. Их было семь – темная башня-молния посередине, пронзающая небо остроконечным пиком, и шесть башен поменьше, окружающих первую по спирали, одна выше другой, но даже самая высокая в полтора раза ниже главной. Зазубренная стена обнимала замок почти вплотную, сверкая каплями на неровных бойницах, а вокруг нее чернел ров, в который дракончики даже не решились заглянуть.

Дождь усилился, прогремел гром.

– Отворяй! – прошептал Анри, и решетка крепостных врат сама по себе скользнула наверх, наполняя воздух неприятными скрипами.

– Пропусти! – прошептал Анри, и подъемный мост загремел цепями, грузно опускаясь им навстречу. Все замолкло, только дождь шелестел о листья.

Впервые за долгое время Анри оглянулся.

– Ты веришь мне? – прямо спросил он Зигфрида, и дракончик кивнул. Зигфрид почувствовал, как неуютно заерзала вторая оглобля тележки. И пусть.

– Да, – произнес Зигфрид, скорее для Альберто, чем для единорога. Почему я ему верю? пронеслась неожиданная мысль. Потому что он единорог, ответил внутренний голос, и дракончик кивнул в такт этой новой мысли. Разве можно не верить единорогам?

Они прошли по мосту, миновали ворота и, вскарабкавшись по невысокой но крутой лестнице, оказались перед массивными железными дверьми и остановились. Анри терпеливо ждал.

Дождь усиливался, и хотелось поскорее укрыться от него где угодно, но почему-то из всех убежищ на свете этот замок казался самым неподходящим. Не лучше ли помокнуть на улице?

Ударила молния, и створки двери со скрежетом поползли в разные стороны, разгоняясь, пока каждая из них не загрохотала о черную стену. Анри зашел внутрь. Зигфрид, стараясь не глядеть на Альберто, проследовал за ним, из последних сил сжимая дрожащую оглоблю. Ему показалось, что по правую лапу кто-то пискнул.

Ступая мокрыми лапами по некогда богатому, но теперь безнадежно выцветшему и обветшалому ковру, они прошли на середину просторной залы.

Потолок утопал в тени. Канделябры на стройных шестах молча ждали чего-то, зияя пыльными слепыми свечами. Свет слабо струился сквозь узкие прорези на стенах, а в нишах вдоль стен свой бесшумный дозор несли под паутиной грозные латники.

– Какие странные доспехи, – поежился Альберто. – Приличный дракончик в такое не влезет – ни одной округлости, все такое узкое!

Зигфрид чуть не подпрыгнул, когда догадка поразила его.

– Я… Я видел таких в пещере!

Анри серьезно посмотрел на Зигфрида.

– Мы поговорим о твоих приключениях позже, Зигфрид – ей будет интересно послушать о странных существах, что ты повстречал. Мы остановимся здесь до конца дня, отдохнем и переночуем.

Зигфрид понимающе кивнул.

– Это очень неуютное место, – робко возразил Альберто.

– Тебя никто не тянул за нами, – напомнил единорог, недовольно покосившись на дракончика и его повозку. – Если хочешь остаться в нашей компании, не обсуждай мои решения.

Альберто издал слабый стон и уставился в пол. Зигфрид поежился.

– А почему именно этот замок? Насколько я знаю, кругом полно гостиниц, мы могли бы остановиться в одной из них.

– На это многие рассчитывают, дракон, – загадочно предостерег его Анри. – Здесь безопаснее всего в наше неспокойное время. И еще, кое-кто хотел повидаться с тобой.

– Неужто Она? – изумился дракончик.

Анри ничего не ответил. Он покачал головой, развернулся и направился дальше, вглубь зала.

– Вам нужно найти себе комнаты, – наконец сказал единорог. Его голос утонул в необъятной темноте холодных стен. Дракончики, словно оправившись от наваждения, заторопились следом, стараясь ступать как можно тише.

– Что вы сказали? – переспросил Зигфрид.

– Я сказал, что мы должны выбрать для вас комнаты. За мной, -тихо скомандовал единорог, и дракончики послушно засеменили вслед за Анри, который свернул налево, выбрал одну из боковых дверей и нырнул во мрак. Поднявшись по лесенке, они очутились в темном коридоре.

– Иллюминаро! – прошептал Анри, и свечки в настенных канделябрах вздрогнули и замерцали слабеньким пламенем. Зигфрид вздрогнул. Альберто настороженно моргнул.

– Выбирайте себе любую спальню по душе и спускайтесь вниз, – сказал Анри и удалился.

– Интересно, – почесал голову Альберто, когда шаги единорога смолкли в тиши, – а как же эти комнаты запираются?

Зигфрид пожал плечами.

– Вы все переживаете за сувениры? Замок-то совсем позаброшенный; я думаю, вам нечего опасаться.

Альберто покачал головой, но решил смолчать. Они разделились для поиска комнат, но вскоре каждый из дракончиков понял, что с мыслью о приятном ночлеге придется распрощаться – холодные и неуютно просторные комнаты были похожи друг на друга как две капли воды, и долго выбирать было без толку. Поэтому Зигфрид выбрал для себя самую близкую к лесенке дверцу, а недоверчивый Альберто укатил тележку на самый дальний конец коридора и расположился в комнате, что была по правую руку. Скрепя сердце, он закатил тележку внутрь, прикрыл ее для верности старым покрывалом, и путешественники спустились наконец вниз. Анри ожидал их у входа на лестницу.

– Где вы пропадали? – недовольно пробурчал единорог. – Идемте, я хочу вам кое-что показать.

Они проследовали до самой дальней стены, где обнаружилась еще одна дверь. Петляющая лестница привела их в очередной темный коридор, который изгибаясь, терялся в тени в обоих направлениях. Как пояснил Анри, этот коридор обегал по кругу центральную башню и на внутренней своей стене имел несколько роскошных дверей из черного железа, на нее ведущих. Двери на внешней стене были поскромнее и вели к второстепенным башням, что так назойливо окружали центральную.

Они нырнули в одну из таких скромных арок, поднялись по узкой винтовой лестнице и оказались в узком и неимоверно высоком помещении. Потолок был образован шпилем, и густая темнота наверху поглощала добрую его треть. Кругом были шкафы с книгами разной древности и обветшалости, свитками и папками. Библиотека! догадался Зигфрид.

Два узких окошка, ютились между шкафами друг напротив друга. А снаружи по стенам шелестел дождь.

– Вечер еще далеко, – сказал Анри, – и я хочу, чтобы вы использовали свое время с толком, покуда я раздобуду вам что-нибудь поесть.

При мысли о еде животы дракончиков благодарно заурчали.

– Мы находимся в библиотеке Чернодела, – продолжал единорог, – одной из самых скромных, но в то же время избирательно исчерпывающих библиотек королевства. В дальнем шкафу у восточной стены собраны важные тома по истории мира.

Он подошел к этому самому шкафу и осторожно ткнул рогом в один из корешков.

– Вот эту книгу вам нужно почитать перед разговором с ней.

Дракончики, которые присоединились к Анри у восточной стены, при этом недоуменно воскликнули:

– Полностью?

– Нет, – покачал головой единорог, – я бы не заподозрил вас во владении техникой стремительного чтения. Прочитайте лишь одну главу, – она небольшая; по правде сказать, даже удручающе короткая – главу про путешествие дракончика Тристана, который искал радугу, – сказал Анри, одарив Зигфрида многозначительным взглядом. – А я тем временем… проведаю одну комнату. Постройтесь никуда не отлучаться до моего возвращения, это в ваших же интересах.

Зигфрид послушно закивал.

– Надо же, – пожаловался Альберто, который тем временем изучал остальные корешки на полке, – здесь стоит «История цилиндрических склянок». Ну и придет же кому-то в голову читать такую чепуху.

– Где? – поинтересовался Зигфрид, который почти на каждой книге смог разглядеть одни только лишь каракули.

За их плечами возникла сердитая голова Анри, который, нахмурившись, разглядывал том, на который указывал Альберто.

– И много ли языков ты знаешь? – загадочно спросил единорог.

– Ой, – ответил Альберто, который приобрел вид дракончика, явно сболтнувшего лишнее.

Анри, все еще хмурясь, удалился, оставив дракончиков наедине с книгами. Его копыта зацокали вниз по лестнице.

– А что это за язык? – оживился Зигфрид.

– Да так, – отмахнулся Альберто, – древнее наречие пещерных драконов. Ничего особенного.

Зигфрид не поверил, но смолчал. Вместо этого он предложил:

– Ну что, давайте почитаем эту книжку!

И вытащил солидный фолиант с полки и водрузил его на близлежащий стол. Альберто махнул лапой.

– Знаешь ли, Зигфрид! Я, находясь в древнем замке, не собираюсь тратить драгоценное время на изучение какой-то пыльной книженции! Я собираюсь заняться исследованием! Ты поступай как хочешь, – добавил он, заметив, что Зигфрид немного испугался, – а я немного погуляю. Ты со мной?

Странно, и отчего он так осмелел, подумалось Зигфриду.

– Знаете, Альберто, – осторожно заметил Зигфрид, – Анри неспроста нам рекомендовал оставаться в библиотеке. Наверняка в некоторые комнаты этого замка лучше не соваться.

– Ну и сиди здесь, раз ты такой послушный, знаешь ли! – заявил Альберто и принял вид дракончика, которого только что не на шутку задели. – Как по мне, так еще до конца не понятно, на чьей стороне играет этот единорог. Я лично не буду сидеть сложа руки и посвящу драгоценные минуты поиску правды, как и подобает дворянину. До свиданья!

Альберто вскочил и был таков.

Зигфриду сделалось очень обидно оттого, что он не смог показать себя храбрым перед Альберто, но ослушаться Анри было бы куда неприятней. Вздохнув, он принялся за книжку.

Приключения дракончика Тристана, вне всяких сомнений, были очень увлекательными, только вот древний летописец счел нужным положить их на бумагу в таком витиеватом виде, что уже к третьей странице Зигфрид окончательно запутался в родословной одного из второстепенных персонажей и потерял всякую надежду уследить за сюжетом.

Вскоре дракончик потерял счет времени. Одинокие минуты превратились в бесконечную пелену скуки, а единорог все никак не хотел возвращаться. Глаза у дракончика начали предательски слипаться. Он сам и не заметил, как оказался у себя в комнате. Кажется, они уже успели поужинать кореньями, которые принес Анри, и еще че-то… Было так вусно!

Дождь продолжал шуршать о стены, и вскоре его дыхание стало приглушенной дробью. Зигфрид поежился. На столике у кровати горела свеча. Он не смог припомнить, откуда она там возникла, но почему-то это было совершенно неважно. Ее пламя затрепыхало на сквозняке, а часы стукнули семь. Семь вечера.

Приятно и томительно защекотало под ложечкой, и Зигфрид почему-то почувствовал себя в сонливой безопасности. Ах, это знакомое чувство, когда тебе хочется сделать что-нибудь прекрасное, что-нибудь таинственное. Например, потянуться за листом бумаги, взять перо и… Но он тут же одернул себя, пробуждаясь от дремы. Нет!! Он же дал себе зарок…

Опять поддаться на искушение, возомнить себя всемогущим, броситься навстречу невыразимой красоте и, когда спадет пелена, остаться наедине с безнадежным бессилием на фоне ускользающих воспоминаний? Ему дано видеть ее, но он неспособен ее описать. Он помнит ее, но лишь одним ярким, затухающим пятнышком, в котором ничего не различить, сколько ни всматривайся.

Красота рядом. Не смотри ни на что, не думай ни о чем. Не позволяй ей одурманить себя. Как слипаются веки…

Стрелка продолжает неумолимо тикать. Тик-так, тик-так, часы неустанно спешат вперед. Кто же заводит их в этом пустынном замке?

Неужели они тикают сами по себе? Что это, волшебство?

Все это время – идут сами по себе! Время, время…

А вдруг у него получится? Почему бы не попытаться еще раз, один последний!

Как ускользнуло от его внимания таинственное появление свечи, так и пергамент, взявшийся неизвестно откуда, и перо с чернильницей, возникшие из пустоты душной прохлады на краю стола, показались ему неизбежной данностью, и он смирился. Перо заскрипело по бумаге.

Часов беспощаден изменчивый ход,

Минута за днями плетется.

И медленно вялый вершит оборот

Стрела, что секундной зовется.

Хлопнув пером по столу, Зигфрид нырнул под одеяло и забылся глубоким драконьим сном.

А наутро пергамента и след простыл.

***

Анри ворвался в комнату, распахнув дверь звонким ударом копыта.

– Мы уходим.

– Уже? – Зигфрид потер заспанные глаза. – Мы же еще совсем не выспались. И… – он задумался, как будто нужно было сказать что-то еще, но он никак не мог придумать что. – И я еще не повстречался с… покровительницей, – добавил он, немного запоздало.

– Нет времени объяснять, – отрезал Анри. – Ты сможешь повидаться с ней позже, дракон. Пожалуйста, не расспрашивай меня сейчас, не спрашивай меня ни о чем.

– Но… – начал было Зигфрид.

– У меня нет ответов! Собирайся, пожалуйста! – голос Анри прозвучал непривычно слабо, почти умоляюще – по меркам Анри, конечно же.

Зигфрид понимающе вздохнул и начал поспешать.

Все это было очень странно и неожиданно, но он начинал привыкать к неожиданным вещам.

Когда Зигфрид, наспех собрав котомку, показался в коридоре, заспанный и недовольный Альберто уже был наготове. Он ждал у дверей своей комнаты, рассеянно постукивая когтями о крышку рундука.

– Сколько тебя ждать, копуша? – сварливо поинтересовался он вместо того, чтобы пожелать Зигфриду доброго утра. – Выдвигаемся: нам видят пошевеливаться, видите ли!

Не дожидаясь ответа, Альберто гордо прошествовал в направлении лестницы.

Вдвоем, они кое-как спустили тележку, преодолели пустоту позабытой залы и очутились за дверью.

Дождь и не подумал притихнуть за ночь. Капли шумно разбивались о темные плиты ступенек, а бурлящие тучи не давали ни малейшей надежды на скорую перемену погоды.

– Мы так и не посмотрели замок, ничего толком не увидели, – заметил Зигфрид. Скорее просто для того, чтобы не молчать.

– Порадуйся этому, дракон, – фыркнул единорог, который уже дожидался их снаружи и, как могло показаться, не имел ничего против дождя. Анри непринужденно зацокал вниз по ступенькам и, повторив в обратной последовательности вчерашнее заклинание, скрылся в объятиях крепостных врат. Сражаясь с повозкой, дракончики загрохотали следом. Уже внизу Зигфрид выбился немного вперед и вскоре нагнал Анри. Альберто плелся следом. Внезапно резкий скрежет и не менее пронзительный крик разорвали туманное утро. Зигфрид обернулся, не зная, чего ожидать. Как выяснилось, это ворота стремительно захлопнулись по собственной воле и чуть не откусили зазевавшемуся Альберто хвост, что самую малость приподняло настроение Анри, но совершенно не воодушевило несчастную жертву.

– Повозка! – причитал дракончик. – Повозка осталась на той стороне!

– Ты же слышал заклинание, – ехидно заметил Анри, – повтори!

Альберто замер на несколько мгновений, судорожно вспоминая волшебное слово, но вскоре его кулачки ожесточенно забарабанили по влажному металлу ворот. Широкополая шляпа, которую он этим утром снова водрузил себе на голову, сорвалась со своего законного места и улетела в лужу, позабытая.

– Отвори! – кричал он, – Отворя-я-я-яй!

– Ах, да, – засмеялся Анри, – я совершенно позабыл, что ты не магический зверь, и не можешь творить заклинания. Боюсь, у тебя ничего не выйдет, дружище. Отворяй!

Створки ворот послушно поползли в стороны. Анри, чрезвычайно довольный своею шуткой, махнул рогом в сторону сиротливой повозки, но Альберто не двинулся с места. Его веки еле заметно задрожали, а лапы отсутствующим движением сжали отвоеванную у лужи шляпу.

– Что с тобой? – обеспокоенно поинтересовался Зигфрид. Альберто вздрогнул, сбрасывая оцепенение.

– Ничего! – почему-то прошептал он. – Просто я – не магический зверь!

Он натянул мокрую шляпу обратно, пряча за ней глаза. По его щекам побежали тонкие струйки.

Не говоря больше ни слова, путники двинулись прочь от забытого замка.

Дорога повела их дальше, утопая в густом тумане, бросая под ноги намокшие листья, убегая все дальше и дальше в неизвестность. Дождь не смолкал.

Зигфрид беспокоился за сохранность карты. Странное дело, но на первом же привале этим вечером он обнаружил, что хрупкий на первый взгляд пергамент совершенно не пострадал. Котомка промокла насквозь, и драгоценные сухари превратились в несъедобную кашу, но карта была цела и невредима, капли отскакивали от нее, как от камня.