Одна в двух мирах

Первое, что встретило Юльку на балконе – удар холодного воздуха. Второе – взметнувшийся к небу многоголосый крик. Заняв свободное место у мраморных перил – свита разделилась на две части и стояла по бокам – мать и дочь оказались под прицелом тысяч пар глаз.

– Юлла! Юлла! – скандировала толпа.

Это было необъяснимо. Юлька огляделась: короля нет? Выходит, и во сне мать осталась без мужа? И всё же, почему подданные приветствуют не королеву, а принцессу? Или не приветствуют? Шум толпы скорее напоминал шторм, чем мирный морской прибой. Сцена затягивалась и раздражала Юльку. Надо было выкинуть какой-нибудь фортель. Вспомнила кадры из советской хроники: вожди на трибуне мавзолея, приветственно машущие ручкой. Так и сделала. Подняла руку на уровень подбородка и неторопливо поводила туда-сюда. Тишина обрушилась, словно спрятанный за стеной звукорежиссёр вырубил звук. Люди, запрудившие площадь перед дворцом, застыли с поднятыми головами, не сводя взглядов с балкона. Мать зашипела что-то злобное. «Чего это они? – удивилась Юлька – Подумаешь, прикололась. Нельзя, что ли?» Она продолжала помахивать, растянула губы так, что стало больно, и наклонила голову, взглянув вправо, потом влево, потом снова вправо, и снова влево.

– Ю-у-у–а-а-а! – взорвалась толпа.

В воздух полетели шапки, руки поднялись и размахивали в ответ на Юлькино приветствие. Потом началось движение: задние стремились вперёд, те, кто стоял ближе, вынуждены были расходиться в стороны, чтобы дать дорогу жаждущим рассмотреть принцессу. Юлька продолжала помахивать и улыбаться. Боковым зрением она увидела, что мать, а за ней и свита, копируют жест. Стало весело, она уже улыбалась, ничуть не притворяясь.

Рука мёрзла. Приходилось прятать её под мантию и тереть другой тёплой рукой. Над толпой пролетал вздох разочарования. Мать что-то недовольно шипела. Юлька снова выпускала руку на свободу и помахивала, чувствуя, как боль стреляет в запястье и в локте.

Дико обрадовалась, услышав пронзительный голос мужчины в камзоле с меховой оторочкой. Он выступил вперёд, выбросил руку, указывая на Юлю и прокричал довольно длинную фразу, где не было вразумительных слов, исключая одного – «Юлла». Народ на площади завыл: «Ю-у-у-а-а-а-а». Юлька спрятала закоченевшие пальцы подмышку и чуть не бегом бросилась с балкона, опережая неспешно плывущую маму. Хотела свернуть в «свою» комнату, но путь преградил всё тот же дядька, он шагал с каменным выражением лица и неуловимыми движениями упреждал Юлькины попытки свалить. Двигаясь во главе процессии, королева и принцесса прибыли в следующий зал, где обнаружили накрытый на двадцать персон стол. Во главе располагалось кресло с широкой и высокой спинкой, увенчанной крупной стилизованной короной. Оставив его без внимания, мать прошла к тому, что стояло напротив, меньшего размера и более скромной короной. По правую руку от мамы пришлось садиться Юльке – на стул, отмеченный крохотной короной. Остальные предметы мебели выглядели обычными, но смотрелись нарядно, вписываясь в единый стиль: белое крашеное дерево и брусничного цвета бархатная обивка.

Уже через минуту вся толпа расселась. Рука в белой перчатке – её обладателя Юля не увидела – поставила перед ней тарелку супа. Не обращая внимания на сотрапезников, девушка схватила лежащую на салфетке ложку и принялась за еду. В прозрачном бульоне с едва заметными блёстками жира удалось найти десяток мелко нарезанных кусочков варёной говядины, крупу, напоминающую перловку, но помельче, и кусочки овощей – не слишком много. Тем не менее, горячая, пусть и малосолёная, без специй еда хорошо согревала, Юля ела с аппетитом. На второе принесли жареные косточки, обтянутые тонким слоем мяса и кожицы. Вероятно, перепел. Девушка слышала о таких деликатесах, но никогда не пробовала. Оказалось довольно вкусно. Десерт – пышная бело-розовая масса – был выше всяких похвал. Юлька выскребла всё до капельки и, отставив вазочку, перехватила недоуменный взгляд сидевшего напротив, чуть правее от неё, юноши. Парень был симпатичный. Волнистые ухоженные волосы тёмными локонами падали на плечи. Глаза, цветом напоминавшие лягушачью кожу – бурую с зеленоватым оттенком, были очень выразительны. Яркие полные губы выглядели напряжёнными, владелец, словно стесняясь их объёма, несколько растягивал их, что, впрочем, не выглядело улыбкой. Обед завершился подачей нарезанных свежих фруктов. Фрейлины и вельможи, прихватив с собой тарелочки с фруктовым ассорти, выбирались из-за стола и разбредались по залу, кучкуясь около окон или в глубине у колонн. Парень, до сих пор сверливший Юльку взглядом, отдающим болотной тиной, качнул головой, приглашая отойти в сторону. Она послушно проследовала к дальней колонне. Там в небольшом углублении прятался портрет короля.

– Па-а! – невольно выронила Юлька.

Визави проигнорировал возглас и завёл длинную речугу. «Мозги пудрит девушке, – усмехнулась про себя Юля и поправилась, – принцессе». Подавляя растущую неприязнь, хотела уж спросить: не владеет ли, случаем, молодой человек русским? Не успела, заметила спешащую к ним маму. Та бросила напыщенного вельможу, не дослушав его, и шла к дочери сама, что, по всей вероятности, противоречило правилам. Юля была рада отделаться от навязчивого кавалера и шагнула навстречу. Королева обронила несколько вполне добродушных фраз, обращаясь к парню, и увела дочь, взяв под локоток. Никто не последовал за ними. Скорее всего, мама вернётся к прерванным беседам. Юле же пришлось опять остаться в комнате одной.

За окном темнело. Усталость от необъяснимых событий и переживаний наводила на мысль о «поваляться и почитать». Книги не пришлось долго искать. Четыре шкафа находились в смежной комнате, напоминавшей кабинет, совмещённый с библиотекой. Вытянув из плотного строя шесть томиков наугад, Юля раздражённо бросила их один за другим на стол. Ни русских, ни английских – сошло бы на худой конец – текстов не обнаружилось в здешнем собрании.

Возвращаясь в спальню, наткнулась на угрюмую служанку. Та стояла, потупившись – изображала скорбное ожидание. Весёлая порхала у кровати: сняла и сложила блестящее стеганое покрывало, отвернула угол одеяла и распустила шнурки балдахина.

Руки печальной служанки тоже оказались ловкими: уже через минуту Юлька избавилась с её помощью от тесного наряда и облачилась в просторную рубашку из кипельно-белого батиста с кружевом по подолу и краям широких рукавов. А ещё через минуту она сомкнула веки, лёжа не воздушно-пушистой перине под лёгким, но удивительно тёплым одеялом. Заснула мгновенно. Прикольно звучит: заснула во сне.

Не успев сделать двух глубоких вдохов мирно почивающего человека, Юля открыла глаза. Вскрикнула от восторга, увидев любимую родную комнатку. Потянулась. Пошевелила пальцами рук и ног. Резким движением вскочила с кровати. Подпрыгнула, присела, снова подпрыгнула, снова присела, выудила из-под кровати гантельки и начала выполнять привычные упражнения. Как приятно ощущать силу в мышцах! Тянуть их, напрягать, смотреть, как надуваются под кожей бугорки. С кухни прилетел запах жареного теста, смешанный с ароматом варёной вишни. В желудке раздалось требовательное урчание. Конечно! Вчера улеглась без ужина. Завтраки-обеды во сне не в счёт.

Метнулась на кухню как была – в ажурных трусиках и майке до середины попы. Обняла маму, колдующую над сковородкой со шкворчащими блинчиками – покупными, понятное дело, мама не любила готовить, да и когда ей! Она успела обернуться:

– Без тапок! Без халата! Марш одеваться.

– М-м-м… с вишней! Обожаю!

От вчерашней грозы не осталось и тени. Разве что, наблюдая, как дочь моет тарелки после завтрака, мама проговорила задумчиво:

– Прости, Юляшка, я вчера сорвалась. Не смогу купить тебе айпад, чего уж. Оставляй. – Юля кивнула, не оборачиваясь, мама добавила: – Но не думай, что это тебя обяжет. Отец слишком…

– Не переживай, мамуля, всё равно, я люблю тебя больше всех-всех-всех.

День прошёл чудесно. Преподаватели в честь дня рождения не беспокоили вопросами, напротив, поздравляли с восемнадцатилетием и произносили многословные пожелания. Девчонки обнимали, чмокали в щёки, неизменно пророчили любовь, готовую обрушиться на голову счастливицы с минуты на минуту. После занятий отправились в кафешку неподалёку от колледжа. Тётя Лиза – мамина сестра – кинула на карту имениннице шесть тысяч рублей, можно было оттянуться компанией. «Алисо» – вполне симпатичное заведение, названное в честь супруги хозяина – встретило тихой музыкой, мягким фрагментарным освещением и запахом хвои: готовясь к встрече нового года, здесь испытывали недавно купленную ароматическую насадку в систему кондиционирования. Стол на восьмерых был накрыт в глубине помещения рядом с невысоким подиумом, символизирующим сцену, где пели караоке. На стене висел большой экран, там транслировали слова выбранной песни и, по желанию, изображение поющего. Сейчас на сером полотне мелькали кадры последнего клипа певицы Нюши.

Девушки расселись: Юлька во главе стола, рядом с ней подруги Дина и Вита, чуть дальше близняшки Наташа и Настя, отличница Оля, первая красавица колледжа Оксана и её вечная сопровождающая толстушка Ритка. На белой нарядной скатерти были расставлены предварительно заказанные напитки: изумрудный Тархун, золотистая Меринда, янтарная Кола. Между бутылочками и высокими стаканами разместились плоские тарелки с канапе.

– Гуляем! – сделала широкий жест Юля, – заказывайте, кто что пожелает!

Хотя время, когда кафе работало в режиме ресторана, ещё не пришло, администрация позволила включить для весёлой компании караоке. Сначала подруги пели под «Лабутены» сочинённое шутливое поздравление, потом уговорили именинницу исполнить что-нибудь. Юлька отнекивалась, ссылаясь на отсутствие инструмента. Будь здесь гитара, с удовольствием спела любимое из репертуара «Мельницы» – «Тристан» или «Прощай», смеясь, обещала выступить на новогоднем концерте в колледже. Дина – задушевная подруга – не отстала, пока не вытолкала Юлю на возвышение у дальней стены, вручив микрофон. Запустила «Каждый раз» Монеточки. Немного сбивчивое исполнение вызвало аплодисменты других посетителей кафе. Одноруппницы, скакавшие вокруг, хлопали громче всех и потребовали ещё песню. После «Нет монет» певице удалось отдохнуть, её сменил у микрофона паренёк в прямоугольных очёчках, на вид типичный ботаник. Прилизанная причёска, аккуратный короткий пиджачок и выглаженная рубашка совершенно не сочетались с низким хрипловатым голосом, едва раздались первые слова: «Пешеходом уже быть достало, и всего как обычно мало…», девчонки завизжали. «Зачем большие окна трамваю», – пели уже все вместе. Начался батл – Монеточка против «Градусов». Потом в ход пошли Цой и Гребенщиков. Кафе болело с одинаковым рвением за обоих исполнителей. Танцевали, скакали, размахивая руками, подпевали. Вряд ли кто из колледжа, да и из школы смог бы похвастаться таким крутым днём рожденья. Не так уж и важно, что победа осталась не за ней – ботаник спел из «Металлики» на русском «Иное не важно». У Юльки слёзы на глазах выступили от проникновенного исполнения, она отмахнулась от Дины, нашёптывающей раздобытую инфу – зовут Саша, друзья провожают его в армию – и подошла пожать сопернику руку. Тот не растерялся, обнял девушку, поцеловал в щёку и шепнул:

– Ты нереально крутая! Жди, через год встретимся.

– Где? – изумлённо спросила Юля.

– Да хоть здесь. Через год. Лады? – улыбнулся он, отстраняясь, и тихонько пропел: – Отслужу как надо и вернусь.

Девушка засмеялась и кивнула. Она не приняла всерьёз слова Саши, просто хотелось поддержать непринуждённую атмосферу и не расставаться с тёплым чувством, будто они давние друзья. Конечно, парень забудет этот вечер не то что через год, а уже через неделю, погрузившись в непривычную обстановку, где день расписан по минутам и времени на глупости не остаётся. Победителя песенного батла позвали ликующие друзья: молодчага Санёк, показал, как надо петь! Хотя не забыли поаплодировать вслед уходящим из кафе девчонкам. Подруги расстались на площади: кто-то побежал на троллейбус, кто-то взял такси, Дина с Юлей решили прогуляться, им было по пути.

– Джулия, – заикалась от восторга Дина, – чего ты попёрлась в управленческий колледж?! Тебе прямая дорога на эстраду! В «Кулёк» бы поступала или вообще, в Москву, в театральный рванула!

– Ты бы маме моей объяснила, – хмыкнула Юля, – как российская эстрада во мне нуждается.

– Влетит? – посочувствовала подруга: девушки возвращались поздно, чего Юлькина мама очень не любила.

– Надеюсь, спит. Я предупредила. Мне, в конце концов, восемнадцать.

– А, – сделала неопределённый жест Дина, – разве им докажешь!

– Не будем о грустном, – обняла подругу Юля, – проводить?

– Не-е-ет! Меня папа встречает, я ему звякнула, когда выходила.

Папа. Юле стало тоскливо от Дининых слов. Конечно, она тоже могла попросить отца встретить её на крыльце «Алисо» и проводить до дверей дома, мама намекала на это: «Хорошо бы Ветров реально о тебе позаботился, чтобы ты не болталась одна по вечернему городу!» Но… представляя, как папа прощается с ней у своей прежней квартиры и отправляется ТУДА, она чувствовала такую досаду, что не решалась испытать это в реале.

Мать либо спала, либо делала вид. Не верилось, что она не дождалась возвращения загулявшей до полуночи дочери, но проверять Юля не стала. В полудрёме умылась, почистила зубы и отправилась в постель.

Глава 2. Второй сон Юлии Ветровой

Устроившись уютнее и закрыв глаза, утомленная Юлька стала проваливаться в мягкую чёрную бездну, но почувствовала чьё-то присутствие. Рядом лежал человек! От него веяло теплом и запахом топлёного молока. Юля слышала тонкий сап.

– Кто здесь? – она приподнялась на локте.

Мать не имела привычки лежать в её постели, даже когда Юля была крошкой и просила об этом. Кроме неё в квартире никого не должно быть. Отодвинувшись, окончательно пробудившаяся девушка стала шарить вокруг, в надежде разувериться в своём впечатлении. Нащупала руку, плечо, мягкий бок. Кожа у лежащего на её кровати человека была гладкая, горячая, немного влажная от пота. Юлька вскочила, и только запутавшись в балдахине, обнаружила, что она не дома. Фу ты! Опять этот до жути реальный сон! Тронула ткань и кружево рубашки – та самая, что в прошлый раз не неё надели. Переступая по холодному полу босыми ногами, Юля ёжилась от озноба. Где-то должны быть свечи или керосинка какая-нибудь! Ничего подходящего не попадалось. Добрела до окна и отодвинула в сторону портьеру. Утро. Небо светлое, укутанное призрачной дымкой. Часов десять по ощущениям. Закрепив штору подхватом, Юлька огляделась и забралась в ближнее кресло с ногами. Сидела она недолго, за балдахином завозились, и через минуту оттуда выползла девушка. Всмотревшись, Юля узнала молчаливую служанку. Правда, на сей раз та выдала речь, достойную рекламного ролика. Горячо и долго сыпала непонятными фразами, то заламывая руки, то указывая на кровать, то утирая слёзы. Судя по тону, девушку обидело бегство принцессы из-под одеяла. Ну и порядки тут!

Как только красноречие служанки иссякло, Юля вытянула руку в сторону двери, для убедительности ещё и подбородком указала направление, куда проследовать негоднице. Та сгорбилась и засеменила к выходу. Не успела Юля успокоиться после стресса и вернуться в постель, как в смежной комнате послышались шаги. «Да у них тут целый табор расквартирован!» – внутренне возмутилась девушка, оставаясь в кресле и вглядываясь в темноту. Сначала показалась рука с небольшим масляным светильником, потом и вся фигура знакомого Юле старика. Установив плошку на тумбе рядом с Юлиным креслом, старик поклонился и вытащил из висящей на плече котомки два кожаных ремешка.

– Что это? – поинтересовалась девушка.

Незваный гость протянул один ремешок ей, а второй повязал себе на голову. Юля повертела в руках невзрачный аксессуар и после призывного жеста старика последовала его примеру.

– Теперь ты будешь понимать всё, что говорят, – сообщил он на чистом русском языке.

– А что же раньше-то? – возмутилась Юля.

Старик покачал головой.

– Редкий артефакт. Пришлось напрячься, чтобы восстановить его силу.

– Это что же? – с сомнением покачала головой девушка. – Мне так и ходить с двумя этими шнурками?

– У тебя будет один. Чтобы понимать, достаточно. А говорить по-нашему сможешь через три дня. Такая задержка.

Да разве это задержка – три дня на изучение иностранного языка! Только она не собирается тут задерживаться, вот что! С колдуном этими рассуждениями не поделилась, лишь постучала пальцем по лбу, глядя на чёрную полосу над седыми его кустами бровей, – не очень-то симпатично смотрится. Снимать нельзя?

Старик покачал головой:

– «Толмач» станет невидимым минут через десять, только на ощупь его найдёшь. Снимать не советую. Полежи пока, не попадайся никому на глаза.

Что ж, это можно. Юля выбралась из кресла, скользнула к постели. Старик забрал с тумбы плошку и потопал в другую комнату.

– И не поговорите со мной? – крикнула ему в спину Юлька.

Он покачал головой:

– Не надо, чтобы меня видели здесь. – Прежде чем скрыться, добавил: – Помалкивай. Тебя никто не поймёт, только напугаешь. Три дня, потом сможешь разговаривать.

«Ага, три дня. Щас!», – подумала девушка, зевая и закутываясь в одеяло.

Посетители шли косяком! Не успел исчезнуть колдун, как скрипнула другая дверь. Юля машинально нырнула под одеяло с головой, оставив щёлку. Неслышно ступая, в комнату зашла мама. Благодаря отодвинутой шторе утренние лучи высветили её стройную фигуру в длинном белом халате с ярким орнаментом по краю подола в виде фруктов и кувшинов. «По-домашнему, без церемоний», – подумалось. Наряд королевы не то чтобы не понравился Юльке, но показался слишком вычурным. Женщина подкралась ближе, прислушалась. Девушка изобразила сонное дыхание, вспомнив, как притворялась застигнутая за ночным чтением. Глубокий вдох, долгий выдох, пауза, снова вдох… С минуту посетительница не шевелилась. Юльке надоело, она уже собралась потянуться, будто пробуждаясь, но не успела.

– Я знаю, что ты здесь и слышишь меня, – сказала мать, обращаясь явно не к ней. – Девушка чуть приподняла край одеяла, увеличивая обзор, и заметила, как женщина в белом прохаживается по комнате, глядя на потолок: – Умоляю, доченька! Вспомни о долге! Вернись! – она указала на кровать, и Юля инстинктивно сжалась: кто сюда должен вернуться? Мать, помолчав, перевела взгляд в сторону окна и продолжила уговоры: – Это может получиться, пока твоё тело спит. Душа, призванная по ошибке, сейчас находится в другом мире. Так мне объяснили. Прошу, сделай это. Подумай о подданных, они нуждаются в тебе. Ты же видела, как ликовала толпа, когда слухи о твоей смерти не подтвердились.

Пройдясь по комнате туда и обратно, королева посмотрела на спящую, словно ожидая её пробуждения. Юля, помня просьбу колдуна не показываться никому, лежала не шелохнувшись.

– Не хочешь, – упавшим голосом сказала мать. – А ты подумала, каково мне придётся без вас? Муж третий год пропадает неизвестно где, дочь вознамерилась отправиться к Праматери… – тут она перешла на крик: – Я не владею фитрами! Стоит кому-то заподозрить, что это, – она снова указала на Юльку, – не ты, меня тут же погонят с трона пыльными тряпками.

Она ещё немного помолчала, будто ожидая ответа. Не получив его, заговорила вновь:

– Допустим, тебе не жаль свою мать, но чем тебе не угодили жители Росистых лугов? Начнётся война. Сначала главы могущественных родов затеют спор, кому из них править страной. Потом наши соседи из Болотных трясин спохватятся и нападут, пользуясь тем, что у нас больше нет фитров! Разве я не права?

Она была права. Юлька верила каждому слову этой женщины. Никакой логики не видела, но верила безоговорочно. Удивительно, что её дочь не спешит с криками: «Да, мамочка, я всё сделаю, мамочка» и не бросается обниматься. Юлька бы так и сделала, будь эти слова обращены к ней. Стоп! Если не она дочь королевы, то кто же? Села и уставилась на маму. Что в ней не так? Черты вполне привычные. Выражение лица слегка надменное, но у мамы бывает такое, когда она чем-то или кем-то недовольна…

– Хорошо спалось? – спросила та, поворачиваясь и скрестив руки на животе. Юлька кивнула. Мать одарила её улыбкой и, направляясь к выходу, сообщила: – Я велела тебя не тревожить. Надеюсь, долгий отдых пошёл тебе на пользу.

Проводив королеву взглядом, девушка вскочила с кровати. В комнате стало светло, и она сразу заметила стоящие рядом домашние туфли и аккуратно сложенный на стуле пеньюар. Мигом облачилась и, чуть не спотыкаясь, побежала в смежную комнату. Надо расспросить старика, что за путаница здесь происходит! Однако библиотека пустовала. Пройдясь мимо шкафов, заглянув за портьеры и под стол, Юля облокотилась на конторку и замерла. Хотя чему тут удивляться? Во сне и не такое бывает! Смириться с исчезновением человека из комнаты, не имеющей выхода, было нетрудно. Другое дело мать, не признающая тебя дочерью. Юля, бывало, обижалась на родительницу, перечила ей и поступала наперекор, но не до такой степени, чтобы от неё отказывались, пусть даже и во сне. Слёзы подступили, в носу стало щекотно. Пыль ещё эта! Бьющие в окно лучи высветили миллиарды вьющихся словно микроскопическая мошкара пылинок.

– Не нравится мне здесь! – сказала девушка вслух и взглянула в зеркало, поблёскивающее словно гладь схваченного первым ледком озера.

Круглое зеркало висело между двумя шкафами, стоящими в нишах, и удивляло качеством отражения. Юлька казалась нереальной красавицей. Кожа светилась. Глаза выглядели больше и выразительнее, чем на самом деле, нос, который хозяйка считала широким, смотрелся вполне утончённо. А с фигурой что-то явно не так! Задрала рубашку, разглядывая выпирающие ключицы, обтянутые кожей рёбра, впалый живот. А уж грудь – лет в тринадцать у неё такая была.

– А ещё говорят, что у Кощея Бессмертного не было детей, – криво усмехнулась Юля, опуская подол. – Срочно качаться! Где тут тренажёрный зал? Она приблизила лицо к зеркалу. – Но мордашка – восторг! Свет удачно падает? – тронула стекло пальцем. – Вот бы домой такое.

Поверхность поддалась нажиму: образовалась углубление и, как в пропечённом тесте, выправилось, лишь Юля убрала палец. Пытаясь, понять, что это за удивительный материал, девушка чуть не носом уткнулась в поверхность. Нанотехнологии!

– Ясная заря! Где вы, госпожа? – послышался встревоженный девичий голос из спальни.

Юля ещё раз всмотрелась в отражение и, убедившись, что ремешок на её голове стал незаметен, поспешила на зов. Что там стряслось? Неужели хорошая погода на заре так необычна, что надо вопить об этом на весь дворец? Едва она перешагнула порог, служанка – та, угрюмая, что спала ночью в Юлькиной постели – повалилась на колени:

– Ясная заря, чем я провинилась? Почему вы прогнали меня? Неужели я стала неугодна?

От обилия вопросов голова шла кругом. Юлька чуть было не ответила, но спохватилась: колдун предупредил, что её не поймут. Пожала плечами и, пройдя через комнату, остановилась около окна, будто заинтересовавшись верхушками сбросивших листву вётел. Служанка поднялась и взглянула исподлобья:

– Мне больше не нужно согревать вашу постель, госпожа? – Увидев, что Юля отрицательно качает головой, она вздохнула и робко спросила: – Прогоните меня? Я не могу потерять работу. Семья нуждается в моём жаловании: маленькие сёстры, больной брат. Отец выбивается из сил… – На сей раз отрицательный жест её обрадовал. – Умываться? Завтракать? Я мигом!

«Вот как это называется, – хмыкнула Юля, когда служанка со всех ног бросилась за необходимыми принадлежностями, – согревать постель».

После завтрака Юлю нарядили в знакомое платье со шнуровкой – постиранное и выглаженное – и повели на прогулку. Служанки топтались сзади, а рядом шествовали незнакомые девушки, как предположила Юля – фрейлины. Обращались они с ней как с больной: говорили мало и негромко, старались упредить желания. Собственно, желаний не возникало, девушка таращилась на диковинные растения. Изумительные розы поражали разнообразием оттенков и ароматов. Одни пахли фруктами, другие – ягодами, третьи – мёдом. Юля улавливала запахи вина, ландыша, пряностей, даже мха с грибами. Особенно поразил её откровенно неприятный и резкий запах, напоминавший скипидар. Девушка поскорее отошла в сторону. Зачем посадили вонючий сорт в чудесном цветнике?

Налюбовавшись полураскрытыми бутонами и готовыми отцвести розами, девушка задрала голову, ожидая увидеть стеклянный купол. Она не сомневалась, что находится в гигантской теплице или в зимнем саду – поддерживать комфортную температуру и влажность в осеннее ненастье невозможно на открытом воздухе. Над розарием синело небо – широкое окно в серой пелене, откуда лился поток ласковых солнечных лучей. Если и была крыша, то невидимая.

– Вам, наверное, неприятно здесь находиться? – фрейлина, отдалённо напоминающая пухленькую Ритку загородила тропу, ведущую к уединённой скамье. Юля собиралась там отдохнуть и удивлённо уставилась на девицу, та же озиралась, ища поддержки у подруг.