Полная версия
Работа с риском (сборник)
– Ну и как, помогает?
– Не очень… Одного листа не хватает…
Чернаков позвонил в Юлину дверь.
– Дома нет, – сделал мудрый вывод бывший собровец после минутного ожидания, – либо засел… Дверь, кстати, говно, мы такие с одного удара… Да и замок никакой.
Он несильно дернул за круглую ручку, привинченную к реечной облицовке. Дверь спокойно открылась, из старого реечного замка вынырнул ригель.
– Да у него и не заперто, – последовал второй мудрый вывод. – Заходить будем?
Чернаков не ответил, еще раз нажав кнопку звонка.
…Дима лежал на пыльном паласе, лицом вниз. Окровавленный топор с треснутой рукоятью валялся рядом. По полированной створке шкафа стекали еще свежие капли крови и мозгов. Огромная рубленая рана, походившая на кратер вулкана, чернела на лысине. Именно в эту точку вчера нанес удар Чернаков. Кто-то проконтролировал и добил. Умеючи, с одного раза. Секретер нараспашку – вещички на полу. Что-то искали… Глухарь… Надо писать план по раскрытию… Первый подозреваемый тот, кто обнаружил труп, то есть начальник службы безопасности магазина «Планета-Хауз». Второй – тот, с кем проживал потерпевший. То есть Юля. У обоих есть прекрасные мотивы, один прекрасней другого…
– Андреич, ты об чем задумался?
Чернаков вздрогнул, очнулся, посмотрел на вечно улыбающегося Ерофеева:
– Ностальгия… Навеяло.
– В хату-то, спрашиваю, пойдем? Все равно приехали…
– Пошли.
Чернаков потихоньку потянул дверь, переступил порог. Двухметровая тесная прихожая. На вешалке Димина зеленая куртка с эмблемой «Пумы» на спине. Следы высохшего вина на воротнике… Мертвая тишина. Блин, неужели…
Вячеслав Андреевич жестом остановил Ерофеева, зачем-то вставшего в боксерскую стойку, и осторожно шагнул в комнату.
Дима лежал на полу лицом вниз. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки и надкусанный кусок хлеба. Юлин муж был в тельняшке, трусах и одном носке. На голове повязка с запекшейся кровью. «Шел отряд по берегу, шел издалека…».
– Да он пьяный в говень, – поставил диагноз заглянувший в комнату Ерофеев. – Ну и вонища…
Только тут Чернаков почувствовал едкий запах сивухи. Открыл форточку, оглядел комнату. В целом довольно опрятно и уютно, если не учитывать тело на полу и бардак на столе. Юля неплохая хозяйка. На почетном месте – бушлат с рядками медалей. Над ним карандашный портрет хозяина. Стеллаж с книгами и акварельными пейзажами на полках. Юлино творчество.
Платяной шкаф перегораживал комнату пополам. Вячеслав Андреевич заглянул за него. Фото в рамке на стене. Дима и Юля. В обнимку. На фоне Адмиралтейства. На нем камуфляж с медалями, на ней легкое светлое платье. Оба улыбаются.
Под карточкой – супружеское ложе. Разобранное. Единственное. Правда, есть еще диванчик во второй половине комнаты. Ревность больно кольнула в подбрюшье. Здесь, на этой простыне, спит его любимая женщина. Не одна… Даже если только в плане ночлега. Но, скорей всего, не только. Для конспирации… Ох, как колет… Умом-то вроде все понимаешь, а сердцем…
Законный супруг захрапел. Он использовал самый доступный способ психотерапии. В отместку изменившей жене нажрался… Смотрите, люди добрые, как я страдаю. Хоть бы дверь закрыл, страдалец. Обнесут же. Где, интересно, денег на бухло нашел? Юля говорила, что не дает, пока на работу не устроится. Видимо, заначка.
Ерофеев, судя по хлопнувшей дверце холодильника, уже обследовал кухню. Вернулся, поглощая подпорченный банан.
– Все равно пропадет, – пояснил он, поймав хмурый взгляд начальника.
Потом нагнулся и потряс лежащего за плечо.
– Эй, друг…
Дима разлепил глаза, пару секунд таращился на гостей, прошептал что-то вроде «…ука», попытался протянуть к ним руку, но опять провалился в сон.
– Поехали, – шагнул к двери Вячеслав Андреевич, – он до утра вряд ли оклемается. Завтра поговорим.
– Завтра у меня театр.
– Какой театр?
– Да этот, как его… Ну, буфет там еще на втором этаже, с зелеными шторами. Жена билеты взяла, придется идти. Сам-то я больше в цирк люблю… Там бутерброды с рыбкой всегда свежие…
Они вернулись в прихожую.
– Дверь сможешь закрыть? – спросил Чернаков.
Дегустатор осмотрел замок и покачал головой:
– Без ключа никак!
– Нельзя оставлять. Обнесут.
– Ну и х… хорошо! – простодушно возразил Ерофеев. – Не нас же!
– Не нас. Но оставлять нельзя.
– Клинышком дверь подожмем. Для близиру хотя бы.
– Давай.
Часов в девять Чернаков позвонил Юле, чтобы поведать о страданиях мужа.
– Он же простыть может на полу! – испугалась любовница.
– Не простынет… Мы его укутали…
* * *Отставной генерал Глухарев, учредитель охранного предприятия «Забота-сервис», в данную секунду чем-то напоминал французского комиссара Жюва из старых фильмов про Фантомаса. Напоминал не внешне, а, прежде всего, манерой разговора. Так же размахивал руками, разбрасывал по полу подвернувшиеся вещи и через слово матерился. Действие происходило не во Франции, а в кабинете Вячеслава Андреевича Чернакова. Утром следующего дня.
Перед начальником службы безопасности «Планеты» лежала газета регионального значения «Криминальная правда», или «Криминалка», как звали ее в народе. Довольно популярная ввиду тематики и легкой желтизны. Издание рассказывало читателям о негативе, творящемся в северо-западном регионе, и бичевала местный преступный мир и коррупцию.
Теперь под всевидящее око журналистики попал Глухарев и его детище, что и вызвало гнев отставного генерала. Статья, подковыристо названная «Спасибо за „Заботу“», повествовала об ужасах, творящихся под крышей охранного предприятия. Во главу угла ставилась история с задержанием несчастной Галины Михайловны Копытиной, ставшей жертвой коварных козней нечистых на руку секьюрити, возглавляемых бывшим сотрудником криминальной милиции Чернаковым В. А. (в прошлом, по непроверенным данным, – оборотнем в погонах). Публикация бичевала провокационные методы, применяемые «Заботой» при охране супермаркета «Планета-Хауз». Липовые срабатывания рамки, незаконные слежки, а главное – обыски, проводимые в грубой, циничной форме, нехарактерной для демократического государства. И как следствие – покалеченные судьбы бедных доверчивых покупателей, попавших в эти паучьи сети. А цель распоясавшихся охранничков банальна – получение премиальных от хозяев «Планеты» за преданную службу.
Под раздачу попал и сам Глухарев. Фотография его дачи украшала центр статьи. Вот, мол, какие роскошные особняки возводятся на наших с вами костях и страданиях. Какая связь между поимкой Копытиной и дачей генерала, особо не объяснялось. Вместо комментариев обличаемых следовал универсальный финт – «комментарии получить не удалось». Финал статьи украшал актуальный и вполне логичный вопрос – а не пора ли власть предержащим лишить «Заботу» лицензии? И не ужесточить ли вообще контроль при выдаче лицензий? Чтобы уберечь население от подобных «Забот»?.. Ну и далее стандартно: «Городская прокуратура решает вопрос о возбуждении уголовного дела. Мы будем следить за развитием событий». Подписался под текстом некий Эдмунд Дзержинцев, то есть практически аноним. Но хорошо хоть не Лаврент Бериев. Или Николя Ежов-Рукавищев. Так было бы куда страшнее…
– Комментарии им, паскудам, получить не удалось! – хрипел, словно раненый гризли, генерал. – Они тебе звонили?
– А зачем?
– Они бы лучше написали, сколько у этой «жертвы аборта» судимостей! А ты тоже хорош! Не мог своего бойца проинструктировать, чтобы язык за зубами держал!..
– Согласен, виноват! Впредь не повторится!
Чернаков почти дословно повторил формулу, которая выручала его все годы службы в милиции. Обычно она безотказно усмиряла легионы проверяющих и начальников всех мастей. В этой вербальной конструкции было все – глубокое раскаяние, бесконечное уважение к интеллекту и опыту руководства, а главное – обещание трудиться, не щадя своих сил.
Вот и сейчас, услышав знакомые фразы, генерал слегка успокоился.
– Впредь не повторится… – пробурчал он. – Это если мы здесь останемся! Тагиров словно чайник кипит! Это ж какая реклама для «Планеты»! А что они про прокуратуру наплели? Да еще городскую?! При чем здесь прокуратура?!
– Хорошо хоть не Генеральную… Для значимости. Следачка материал в дознание скинула, но перспективы там – ноль. Хотя…
– Что?
– Статейка не вчера писалась. Откуда этот Эдмунд фото вашей дачи взял? Вряд ли из Интернета.
Генерал нервно схватил газету со стола, нацепил очки, придирчиво рассмотрел фото.
– Недели две назад снято или раньше. Глухарь на крыше еще есть. Флюгер.
– А сейчас?
– Сперли. На цветные металлы, наверное. Он из алюминия.
– Копытину мы прихватили три дня назад. Вот и делайте вывод…
– Но они же не могли знать, что вы ее тормознете, – резонно возразил Глухарев.
– Значит, был бы кто-нибудь другой… Не принципиально. Заказали нас, похоже, Виталий Степанович, заказали… Либо «Планету». Правда, для «Планеты» эта парашная статейка – комариный укус. Непонятно, чего Тагиров так страдает? Про статейку через день забудут. Да и прочитают ее от силы тысяч пять любителей криминальной «клубнички». А в Питере пять миллионов душ. Нашей «Планете» покупателей хватит.
– И кто заказал? – Генерал немного успокоился, усевшись на подоконник.
– Кактус…
– Какой кактус?
– Там кактус на окне, не уколитесь… А заказать кто угодно мог. Тот же «Максистрой».
– А при чем здесь лицензия? Нет, Слава, это по нам удар, только по «Заботе». Мне уже звонили из разрешительной[16]. Да и Тагиров поинтересовался с намеком, справимся ли, когда они расширятся? Я, конечно, заверил, костьми лечь пообещал, но он как-то прохладно отреагировал. Ох, боюсь, попросят нас на будущий год из «Планеты»…
– Найдем что-нибудь другое.
Чернаков сказал это, чтобы успокоить шефа. Он прекрасно знал, что конкуренция на рынке охранных услуг дикая, и найти такой объект, как «Планета», сейчас практически невозможно. Занято все или почти все.
Вообще, ситуация с охранными фирмами чем-то напоминала ему ситуацию с крышами начала девяностых. Братки примерно так же воевали за объекты. Разница лишь в методах ведения боевых действий. Сейчас стреляют и подрывают поменьше, что уже радует. Но между собой за место под солнцем все равно грызутся. Чернакову повезло, он на богатом объекте, но есть те, кто в активном поиске.
– Найдем… Ты попробуй найти. – Глухарев со вздохом встал с подоконника. – Я ведь не Господь Бог. Погоны хороши, когда они на плечах, а не в шкафу на кителе… Стали забывать старого генерала. А когда забывают, перестают бояться…
– С этим согласен.
– Короче, я дал команду нашему юристу готовить иск к этой газетенке. Тебе еще не звонили из дознания?
– Нет. Вряд ли они за выходные получили материал.
– Все дело от установки… Этого мудака охранника пинком под зад, чтоб не трепал языком.
– Я бы пока не спешил. Уволим, он озлобится и не изменит показания. Да еще всякой чепухи нагородит.
– Ладно, пусть остается, но инструктаж с ним проведи… Ох, Слава, не нравится мне все это, ох как не нравится! Жопа чувствует скрытую угрозу, эпизод первый… Турнут нас отсюда, турнут. Не дай Бог, если что случится…
Случилось в семь вечера, в час пик будничной торговли, когда люди бурным потоком стекаются в магазины и магазинчики тратить личные и общественные средства.
Сначала Чернаков, находившийся на складе, услышал громкой хлопок, словно лопнул гигантский воздушный шарик. Через секунд пять затрещала рация.
– Андреич! У нас рвануло!!
Это был голос детектива Толика Бушуева. Не дослушав, Чернаков бросился в зал, чуть не сбив с ног продавщицу, тащившую несколько рулонов обоев.
Черный дым поднимался к потолку из противоположного от входа на склад угла. Оттуда же доносились крики.
«Что там? – вспоминал на бегу Чернаков. – Автозапчасти, электротовары, краски… Краски! Черт!»
– С дороги! Охрана!
Он продрался через толпу покупателей, словно хоккейный нападающий через защитников, с той разницей, что силовые приемы применяли не они, а он. Чуть не опрокинул Санта-Клауса с птичьим гриппом в мешке.
Люди устроены странно. Если животное, почуяв опасность, устремляется прочь, то человек, увлекаемый любопытством, наоборот, – бежит к ней. Узнать, что случилось, и насладиться увиденным, чтобы потом минимум на пару недель обеспечить тему для разговоров. А если повезет – и героем себя выставить. Поэтому пробиться к месту событий оказалось не так просто.
Расталкивая тележки, Чернаков заметил Харламова, тоже пытавшегося пробуриться сквозь толпу.
– Вход перекройте! – на ходу прокричал ему начальник охраны. – Людей только выпускать!
Харламов молча кивнул и устремился к центральному входу.
– Спокойно, спокойно, граждане… Все в порядке!
Чернаков наконец добрался до цели. Худшие предположения подтвердились.
Рвануло в отделе красок. Едкий дым валил из-под стеллажа. Пара продавцов, молодых парней, кувыркались по полу, крича от боли и зажимая лица руками. Девушка-продавец из соседнего отдела пыталась оказать одному из них какую-то помощь. Несколько покупателей отплевывались, но они, похоже, не пострадали. Автоматической системы тушения пожара в зале не предусматривалось, слишком высокие потолки. Но огня, слава Богу, не было. Может, потому, что один из охранников быстро сориентировался, сорвал со стены огнетушитель и залил пеной место взрыва. Не было и осколков – стеллажи в отделе красок, к счастью, не закрывались стеклянными витринами.
К Чернакову подбежали старший смены Доценко и Толик Бушуев.
– Всех сюда! – прокричал Вячеслав Андреевич, прикрывая платком рот. – Оцепить отдел! «Скорую» вызывайте!
– Уже вызвали!
– Стас, дуй к себе, дай объяву, что магазин закрывается по техническим причинам. Только не переборщи, а то передавят друг друга… Вентиляцию на полную! Аварийные выходы открыть!
– Понял!
Доценко скрылся в толпе.
– Толя, давай к кассам! Пусть закрывают! – прокричал Чернаков в ухо детективу.
– Тырить начнут!
– Плевать!..
Самая сложная задача при террористических актах или массовых катастрофах – быстро эвакуировать людей из зоны поражения. Каждый охранник, принимаемый на работу в «Планету», проходил серьезный инструктаж и даже сдавал экзамены, как действовать в случае атаки. Но, к сожалению, только теоретические. Поэтому вся нагрузка сейчас легла на начальника СБ и старшего смены. В любую секунду могло рвануть еще где-нибудь…
Чернаков склонился над одним из раненых. Лицо в районе левого виска почернело, но глаза были целы.
– Старик, ты как?
– Что?!! Не слышу!
– Понял… Все хорошо… Потерпи…
С медициной Вячеслав Андреевич не дружил, из процедур умел делать искусственное дыхание и измерять температуру, но сейчас это не требовалось. «Хорошо что Юля сегодня не вышла на работу», – мелькнула непроизвольная мысль.
Народ и не думал разбегаться, хотя многие уже поняли, что это не утечка газа и не упавший случайно со стеллажа взрывоопасный товар. Наоборот – зеваки прибывали с каждой секундой, несмотря на вонь, едкий дым и давку. Как можно пропустить такое реалити-шоу? И ведь гаркнуть нельзя, что магазин заминирован. Понесутся прямо через оконные витрины. А кое-кто еще и прихватит что-нибудь под шумок. Халява дороже жизни. Сам погибай, но выгоду не упускай. Буржуи себе еще наторгуют…
Появившиеся охранники заняли круговую оборону. Чернаков отдал необходимые распоряжения и поспешил к центральному входу. Стеклянные раздвижные двери были заблокированы, с улицы в «Планету» никто уже зайти не мог. Теперь предстояло без потерь выпустить тех, кто находился внутри. С максимально возможной скоростью, пока не случился рецидив. Третью, запасную дверь контролировал Ерофеев, видимо, все-таки увильнувший от посещения театра. Дима выпускал желающих наружу, притормаживая особо нетерпеливых дубинкой, поэтому пробок у центрального входа не наблюдалось.
Доценко по внутренней связи принес покупателям извинения и объявил, что магазин закрывается по техническим причинам. Набранный в корзины товар предлагалось оставить в зале. Кассиры выключили кассовые аппараты, народ повалил на выход. Рамка беспрерывно визжала, как бензопила, захлебываясь от перенапряжения. Но никого не обыскивали. Это не тот ущерб…
Да здравствует коммунизм! У Деда Мороза сперли мешок.
Чернаков дал команду, охранник разблокировал двери, и людской поток устремился на морозную улицу, где сверкала огнями новогодняя елка и переливался гирляндами проспект…
Большинство выпусков вечерних теленовостей, в том числе на центральных каналах, началось с экстренного сообщения о взрыве в строительном супермаркете. Репортеры стекались к «Планете», словно стая шакалов к раненому слону. Причем некоторые примчались на место происшествия раньше спецслужб. Наиболее осведомленные уже выдавали первую продукцию: не менее сорока раненых, бомба с часовым механизмом, тротиловый эквивалент… Тут же, как водится, выдвигались версии: «Что это? Чеченский след? Ответный удар хозяев „Максистроя“, не так давно тоже ставших жертвами подобной атаки? Взрыв бытового газа или банки с краской?»
Калейдоскоп картинок – «скорая» перед входом, милицейское оцепление, встревоженные лица, папахи с кокардами… Интервью с очевидцами. «Я услышала страшный хлопок, когда покупала подарок внучке на Новый год. Внучка увлекается резьбой по дереву, и я хотела подарить ей набор резцов и досочку… Запахло дымом, и я сразу поняла, что это пи…»
Не дослушав окончания фразы, Чернаков выключил телевизор и, забрав журнал происшествий, быстро вернулся в зал.
«Сорок раненых… А почему не двести? Сенсация требует жертв… Ну, фантасты ненаучные…»
На самом деле, кроме двух продавцов, никто не пострадал. Да и те, в принципе, не сильно. Одному повредило слух, но врач заверил, что он без проблем восстанет из ада, второму обожгло часть лица.
Сейчас, спустя два часа после взрыва, суматохи внизу не убавилось. Только теперь вместо покупателей там толкались задницами представители власти, спецслужб и охранники. Разумеется, здесь же находилось руководство магазина – Тагиров, Аршанский и какие-то мужи, которых Чернаков видел впервые. Генерал Глухарев, велевший Чернакову принести журнал происшествий, что-то доказывал им, активно жестикулируя. Причем некоторые жесты были откровенно эротического свойства.
Спецслужбы, как всегда, прибыли в максимально возможном ассортименте: ФСБ, ГУВД, МЧС. А также прокуратура, районная милиция, вневедомственная охрана, пара кинологов с собаками и – на всякий случай! – «главдурь» (госнаркоконтроль). От убойного отдела приехал Роман Романович Лутошин, которому не повезло с дежурством. Каждый из начальников хотел взять руководство на себя, поэтому осмотр места происшествия продвигался крайне медленно и бестолково. Впрочем, спешить особо уже и некуда. С некоторыми операми ФСБ Чернаков был знаком – пересекались в прошлой жизни.
Кинологи с собаками облазили зал и доложили, что взрывных устройств больше не обнаружено, рецидива можно не опасаться. Потом к делу приступили милицейские эксперты и взрывотехники ФСБ.
От Аршанского Вячеслав Андреевич уже выслушал обличительную речь, большая часть которой сводилась к трем словам «Я же предупреждал!». Перепсиховавший Чернаков тоже хотел ответить тремя словами, но удержался. Сам-то Аршанский во время эвакуации покупателей в зале не появился – притаился в кабинете. Видимо, опасался стать жертвой следующего взрыва. Зато теперь осмелел. Тагирова на момент атаки в «Планете» не было, он тусовался на какой-то презентации, но, получив тревожную весточку, немедленно примчался в супермаркет.
Спустившись, Вячеслав Андреевич отдал журнал Глухареву, после подошел к Лутошину, рассматривающему итальянскую стиральную машину.
– Не знаешь, хороший агрегат? – поинтересовался старший опер. – Жена на Новый год канючит. А то она все по старинке. С тазиком.
– Без понятия. Потом у продавца спросишь… Что тут нового?
– Взрывники закончили… Короче, заряд в банке из-под краски был. Механизм вроде часовой.
– А что за начинка?
– Забыл название… Короче, дыму от него много и вони. Но, тьфу-тьфу, ничего больше. Ни гвоздей, ни шариков, ни стекол. А то бы ползала посекло. А так только банку разнесли да дыму напустили. Я бы, в принципе, отказал[17]. Самопроизвольный взрыв, бывает…
– Где банка стояла? На стеллаже?
– Да, но в самом низу, причем отдельно от других. Такое ощущение, что пугануть хотели. Иначе б поближе поставили. В общем, кипеж беспонтовый.
– С продавцами успели поговорить?
– Я нет, их уже увезли. Может, «старшие братья» успели. – Лутошин кивнул на мрачных эфэсбэшников, кучковавшихся в отделе обоев. – Да и чего они скажут?.. Еще повезло, что в отделе, кроме них, никого не было. У тебя-то какие мысли?
– Аль-Кайда шалит. – Вячеслав Андреевич не стал затевать бесполезных разговоров с бывшим подчиненным, заметив появившегося в зале Бушуева.
Лутошин продолжил изучение тактико-технических характеристик стиральной машины, волновавших его гораздо больше, чем выдвижение версий.
Чернаков отозвал в сторону детектива, вернувшегося из комнаты старшего смены.
– Есть что-нибудь по записи?
– Записать-то записалось, но эфэсбэшники кассеты забрали, сами изучать будут. А там – как повезет. Может, ничего, а может, кого и зацепило. Если банку вчера поставили.
Речь шла о видеокассетах с записью камер наблюдения. Одной кассеты хватало на рабочий день. Потом она автоматически перематывалась, и запись начиналась по новой. Переоборудовать систему под другие носители, вроде жесткого диска компьютера, хозяева жмотились. Поэтому информацию с камер записывали по старинке – на видеокассеты. Таким образом, если банка была заложена, скажем, позавчера, просмотр записи ничего не даст.
– А кто им сказал, что мы пишем?
– Я, – чуть смутился Бушуев. – А что, не надо было?
– Лучше б сначала сами посмотрели. Запись парковки тоже забрали?
– Говорю же: все…
– Что насчет «Максистроя» думаешь? Бомба-то, похоже, бутафорская, один дым. Но на пару дней мы зависнем. Им в радость.
– Не они… В «Максистрой» сегодня письмецо пришло по электронной почте. Или выкуп платите, или продолжим гостинцы слать. Нам, кстати, тоже прийти может. Если это одна и та же команда.
– Много просят?
– Да не то чтобы… Двести пятьдесят «тонн». Евро.
– Кто ими занимается? ФСБ?
– Все подряд. Чтоб было на кого свалить в случае провала.
Позвонила Юля. Она видела сюжет по телевизору. Вячеслав Андреевич в двух словах рассказал. (Нет худа без добра – хорошо что на работу не вышла.) Пообещал заехать, если получится. Но вряд ли получится. Осмотр часов до трех ночи затянется, а то и до утра.
Генерал, закончивший общаться с руководством «Планеты», жестом подозвал Чернакова.
– Все, отговорила рожа голубая… Им на охрану денег жалко, а мы, как всегда, крайние! «Почему не предотвратили, почему допустили!» И хрен чего докажешь! Чувствую, пошлет нас Тагиров…
– И что делать?
– Для начала отписываться. Требуют отчеты. Иди пиши, как теракт проворонил! Почему каждую банку с краской не обнюхал и взрывчатку не выявил! За что тебе деньги платят?!
– Когда они планируют открыть магазин?
– Завтра точно не откроют. Хорошо если в четверг. Это ж какие убытки! Тагиров рехнется! Магазин – не машина, от аварии не застрахован!
Вячеслав Андреевич кивнул на следователя прокуратуры лет двадцати двух, усевшегося на стремянку и сочинявшего протокол осмотра.
– Что возбуждать думают?
– Да как всегда, наверное… Хулиганство. Злостное. Ты говорил, вы кассира прихватили на той неделе. За «скидки». Не мог отомстить?
– Во-первых, это женщина, а во-вторых, если из-за каждого увольнения начнут бомбы закладывать… Маловероятно.
– Ты как будто в ментуре не работал… Короче, прикидывай. Если быстро найдем этого хулигана злостного, есть шанс остаться. И то, весьма маленький.
Как и предполагал Чернаков, осмотр закончился в половине четвертого. Последним его допросил следователь прокуратуры. Особенно понравились вопросы – «не случалось ли чего-то похожего ранее» и «не замечали ли вы чего-нибудь подозрительного в принципе».
В остальном – ничего принципиально нового. Главное, сохранился прекрасный старинный обычай, бережно передаваемый из поколения в поколение, – отмечать начало расследования, произнеся первый тост за успешную поимку преступника. Двадцать лет назад поднимали за то же самое. Сегодня отмечали в кабинете Ильи Романовича Аршанского и, естественно, как требовал славный обычай, – за его счет.
Домой Владимир Андреевич приехал в половине пятого. На сон и восстановление сил оставалось два с половиной часа.
«Да, навалилось проблем к празднику… Будем решать по мере срочности. Сначала Дима. К завтрашнему дню он должен протрезветь. Если с утра не напьется снова».
