Работа с риском (сборник)

Андрей Кивинов

Работа с риском (сборник)

Трудно быть мачо

Повесть основана на нереальных событиях.

Рекомендована Министерством культуры РФ для хорового чтения в семейном кругу.

Принимать внутрь три раза в день после еды.

Не вызывает побочных эффектов.

Возрастных ограничений нет

Автор выражает благодарность Владимиру Башкирову

Пролог

1995 год. Санкт-Петербург

– Женька, давай, давай!!! Уходи! Ноги!!! Ноги!!!

– Отрывайся, отрывайся!

Все игроки, включая запасного вратаря, вскочили со скамейки и прижались к борту, наблюдая, как лидер команды Женька Моисеев, «обокрав» у синей линии зазевавшегося защитника, рванулся в чужую зону.

– Сам делай! – проорал со скамейки капитан «Южных» Паша Сочнев, провожая взглядом нападающего.

Женька и не собирался ждать подкрепления, фора в пару метров позволяла ему убежать и выйти один на один с вратарем. Левая «семерка» соперника, крепкий невысокий защитник, не уступавший в скорости иному нападающему, рванул наперерез, но все равно не успевал помешать Моисееву пообщаться с голкипером с глазу на глаз.

Женька не стал мудрить, бросив шайбу в «домик» между ног вратаря. Но тот успел присесть, и «резинка», кувыркаясь, отскочила от щитков в поле…

Женька тормознул возле штанги, с шумом резанув лед, развернулся, намереваясь добить шайбу. Но в эту секунду защитник, словно стенобитный таран, врезался в Моисеева. От удара Женьку швырнуло на борт. Он вскрикнул от боли и, согнувшись в пояснице, рухнул на лед. В принципе, от подобных столкновений игрок защищен амуницией, но «семерка» атаковал не корпусом, а «пикой» – торцом клюшки, причем явно умышленно. «Пика» прошла под плечо, где нет никакой защиты, кроме липучек нагрудника, и ударила по ребрам. Мало того, защитник, якобы по инерции, опрокинулся на Женьку, мол, извините, я не хотел.

Но судья, не успевший домчаться до места событий, на всякий случай свистнул и поднял руку.

– Ты чего творишь?!! – Нападающий «Южных» Славка Чернаков подлетел к поднявшейся уже «семерке» и пихнул его на борт.

– Может, и ты хочешь?! – Тот оттолкнулся от борта и поднял правую руку для удара.

– Попробуй! Тоже мне, тофгай[1] хренов, – Славка бросил на лед клюшку и скинул краги, что по хоккейным понятиям означало – вызов принят и нападающий готов оставить пару автографов на лице защитника.

«Семерка» давно заслуживал хорошей зуботычины: всю игру он незаметно для судей грубил и «рубил» нападающих, хотя перед началом встречи было объявлено: матч проходит по ветеранским правилам, толкаться можно, но в меру, и в борт никого не печатать. А этот не просто припечатал, да еще и «пушкой» добавил. Ладно, когда в азарте, нечаянно, но когда нарочно… За такое – в морду, непременно в морду!

Они успели обменяться парой ударов, но судьи прервали представление, растащив бойцов по разные стороны ворот под недовольные протесты зрителей. (Крови хотим! Крови! Убей его!) Остальные игроки обстреливали друг друга ругательствами[2], но в коллективное реалити-шоу не вступали, помня о правовых последствиях.

– Оба – на пять минут! – Главный рефери без раздумий указал на скамейку оштрафованных.

Один из судей и защитник «южных» склонились над Женькой, наверно, самым молодым игроком на площадке:

– Как ты?..

– Он чего, охерел? – простонал тот, держась за ребра, – еле дышу…

Партнеры по звену помогли Моисееву подняться и, придерживая под руки, увезли за пределы площадки под жидкие аплодисменты публики.

– Жека, играть сможешь? – Сочнев положил ему руку на плечо.

– Не знаю… Отдышаться надо. Он «пушкой» меня, гад…

– Да мы видели. – Сочнев досадливо поморщился.

Торопливо подошел стадионный врач, на всякий случай дежуривший на игре. Велел Моисееву снять набухший от пота нагрудник. Он тоже видел эпизод столкновения и сразу понял, что могли пострадать ребра.

Так оно и оказалось.

– Вызывайте «скорую»…

– Ни фига ж себе! Ну, козел! – Сочнев бросил взгляд на скамейку штрафников, где уже отдыхала «семерка», – мало Славка ему врезал…

Игроки поддержали своего капитана. Кто-то потребовал от судьи удалить «семерку» до конца встречи, а то и возбудить уголовное дело по факту умышленного нанесения телесных повреждений средней тяжести. Судья, пошептавшись с помощником, согласно кивнул. Дело возбуждать не стал, но удалить – удалил. Присутствие на льду провинившегося защитника «северных» могло привести к цепной реакции, лучше убрать его от греха подальше.

Судья подъехал к «семерке», чтобы объявить свой вердикт. Тот, выругавшись, отправился в раздевалку под свист чужих и одобрительное хлопанье своих болельщиков.

– Кто он вообще такой? – Сочнев раздраженно повернулся к партнерам.

– Витька Щербина… Из районного ОНОНа[3],– ответил один из игроков. – Я с ним пересекался пару раз, – он и по жизни, говорят, такой резкий.

– Пусть он в сортире резким будет, а не на льду… Договорились же – без силовых!.. Пацана покалечил, урод…

– Я сейчас тоже в лобовую с «бубновым» пойду!

– А играть кто будет?!

Сочнев вновь поднял глаза на табло. Третий период только начался, а команда осталась без основного забивающего игрока. К тому же они проигрывали одну шайбу, а без Моисеева шансов на победу почти не было. Если только вратарь «Северных» не уедет перекурить или пропустит «бабочку». Но тот пока не пускал, стоял уверенно и надежно. Да еще Чернакова удалили на пять минут. Совершенно не по делу. Придется перекраивать звенья.

– Миша, Олег, давайте на лед, – скомандовал Сочнев нападающим, – играем в два звена. Мужики, поборемся, поборемся…

– Тяжеловато, Паш. Уж не юниоры!..

– Водку надо меньше жрать и на тренировки ходить!

– А я водку не пью! Только коньяк…

Бороться было за что. На кону не какой-нибудь кубок ГУВД или переходящий картонный вымпел. Поездка в Монреаль на международный турнир полицейских команд по хоккею. Кто сегодня победит, тот и полетит за океан защищать честь питерской милиции. А что такое поездка в Канаду на целых две недели для рядового сотрудника? Да еще с женой? Да еще за чужой счет?! Мечта! Сказка! Халявная халява! Кто ж откажется? Даже кто на коньки встал второй раз в жизни. Здесь действительно главное – не победа, а именно участие. Пожить в Монреале, подышать импортным воздухом, попить местного пива и виски… Остаться, если понравится, и финансового убежища попросить. Мол, в отечественной милиции не платят ни фига. Спасите!..

И когда руководство отдало распоряжение подготовить пятнадцать достойных, умеющих обращаться с клюшкой, а не только с пивом, выяснилось, что в хоккей играют гораздо больше милиционеров, чем предполагалось. Только основных команд оказалось две. Одну спонсировал какой-то мясной магнат, сам в прошлом мент, вторую – другой филантроп, оплачивая лед, услуги тренера и накладные расходы. И играли бойцы не в дворовый хоккей. Некоторым когда-то довелось погонять шайбу и в командах мастеров, а тот же Моисеев окончил хоккейную школу «Спартака», но спортивной карьере предпочел милицейскую.

После Великого капиталистического переворота любительский хоккей держался в основном на энтузиастах – регулярного чемпионата города среди профсоюзных команд не проводилось. Хорошо хоть иногда разыгрывались различные кубки. Обе ментовские команды регулярно заявлялись в таких турнирах и выглядели вполне достойно.

Сборную солянку из двух команд решили не создавать. Возникнут обиды, начнутся интриги, стрельба, поножовщина, короче, ментовские войны. Будем проще: кто победит в честном открытом поединке, тот и полетит за океан. В случае ничьей – серия буллитов. Игру проводили на катке СКА, пригласив профессиональных судей и ведомственную прессу. Нагнали для массовки милицейских курсантов, закупили воздушные шарики и флажки. То есть хотели устроить спортивный праздник. Разумеется, пришли и болельщики, в основном родственники хоккеистов.

Но праздника не получалось. Праздник, это когда на ящик пива играют или на «ку-ка-ре-ку», а когда на Канаду… Тут уже праздник с синяками на руках. Чемпионат Японии по харакири и то спокойней.

Команды условно обозначили «Южными» и «Северными», как на армейских маневрах. Играть мог любой аттестованный сотрудник, любого возраста и любого уровня мастерства. Самым младшим у «Южных», как уже упоминалось, был Женя Моисеев – милиционер вневедомственной охраны, самым опытным – Паша Сочнев, сорокачетырехлетний следователь из следственного управления, в прошлом игравший за колпинский «Ижорец» – кузнецу кадров для питерского хоккея. Он и руководил игрой – своего тренера, в отличие от «Северных», у «Южных» не имелось.

Это, впрочем, не особо сказывалось на поединке: команды были примерно равны по мастерству. И разница в одну шайбу ни о чем не говорила – чистая невезуха. «Южные» усилили натиск, минута-другая – и все встанет на свои места. И тогда в ход пошли не совсем спортивные методы. Правда, не известно, по своей ли инициативе Щербина «сломал» Моисеева или получил тренерскую установку. Ведь в случае победы наставник тоже сможет посетить зал хоккейной славы в Канаде.

Примерно об этом же думал удаленный на пять минут Славка Чернаков, оперативник районного отдела по раскрытию убийств, крепкий невысокий мужик тридцати пяти лет от роду. Вернее, не думал, а просто мысленно матерился, поливая и вражеского тренера, и Щербину, и судью, вынесшего несправедливый приговор. Пять минут команда будет биться вчетвером, да еще и в два звена. Самое обидное – «Северные»-то остались в полном составе и получили неплохой шанс уйти в отрыв! А две шайбы при такой игре отыграть проблематично. Хоть полет на марсианский турнир пообещай… Он, конечно, команду подвел, но не анекдот же Щербине было рассказывать.

«Жаль, этого ловкача выперли, я б ему показал, как крюком размахивать… Договорились же по-людски играть…»

Слава снял шлем, старенькие, стертые до дыр краги, брошенным на скамье полотенцем вытер мокрое от пота лицо и короткий ежик волос. Мрачно уставился на поле. Судья уже выехал в круг, приглашая команды продолжить игру. Работник стадиона включил бодрую «Калинку», поднимая боевой дух игроков.

Вбрасывание. Треск клюшек. Рубка. «Нет, такой хоккей нам не нужен!» – сказал бы знаменитый комментатор. Нужен, нужен… После случившегося про джентльменский уговор можно забыть. Здесь уже не за Канаду битва, а за принципы. Тут мотивация посерьезней.

«Северные» вошли в зону, заняли осадные позиции, разыгрывая шайбу до верного. Времени хватит: пять минут – не две, можно не суетиться. Но «Южные» стойко держали оборону. В итоге защитнику атакующей стороны пришлось щелкнуть от линии. Витька Сапожников бросился под шайбу, прикрыв крагой лицо. Каучуковый снаряд попал в щиток на ноге и выскочил из зоны. Уф-ф-ф… Можно перевести дух!..

Слава облегченно выдохнул и бросил взгляд на табло. Еще четыре минуты держаться. А потом он покажет класс, благо отдохнет. Чернаков не играл в профессиональных клубах, но на коньках стоял с детства – хоккейная коробка была прямо под окнами родительского дома. Он подавал надежды, и знающие люди предлагали заняться спортом серьезно. После школы рубился за сборную техникума, но потом на некоторое время вынужден был повесить коньки на стену. Работа, семья, заботы… тут уж не до хоккея. Так, иногда катался с мальчишками в парке по замерзшему льду пруда. Коробка перед домом давно превратилась в заросший бурьяном пустырь, лед уже никто не заливал, а бортики растащили вороватые дачники.

Год назад он случайно узнал от Сочнева о существовании ментовской команды. Купить новую форму на оперскую зарплату было нереально, пришлось доставать старую, бэушную. Но это Славу ничуть не смущало. Главное, он снова, как в юности, мог выйти на площадку, промчаться, рассекая лед, от ворот до ворот, врезать от плеча по шайбе и получить порцию положительных эмоций. Даже если при этом заработает пару-тройку синяков от защитников.

А сегодня за удовольствие еще и неслабая награда светит. Покруче внеочередного звания. Слава никогда не бывал за границей, даже в доступной Турции, а чтоб сразу в Канаду… Воплотить мечту детства – сходить на матч Национальной хоккейной лиги! Заглянуть в зал хоккейной славы, да и вообще забугорье увидеть не по телику, а вживую. За такое костьми ляжешь.

Примерно так же рассуждали и все остальные. И «Северные» мужики, и Моисеев, и Паша Сочнев. Но Канада Канадой, а играть-то надо по правилам! Слава тоже знал пару-тройку качественных приемов, от них не спасла бы и защитная экипировка. Но зачем же своих калечить?! Под одной крышей служим, одно дело делаем! Ну, иногда – два…

Только Щербина, видимо, чего-то не догонял. Придется после игры с ним потолковать, подрихтовать мозговую косточку.

Еще минута позади. Мужики держатся, молодцы! «Северные» наседают все активнее. Паша поменял звено, вышел сам. Моисеева явно не хватало, он один оттягивал на себя обоих защитников.

«Держитесь, держитесь… Я сейчас, я скоро…»

Еще одна стычка возле борта. Судья остановил время, но удалять никого не стал: пожалел «Южных».

«Калинка». Вбрасывание.

– Пятак!!! Пятак!!! – Чернаков вскочил со скамейки, заметив, что нападающий «Северных» совершенно спокойно пасется перед вратарем.

Сочнев, услышав крик, едва успел перекрыть зону. Чувствовалось, Паше не хватало дыхалки – возраст плюс последствия обильного потребления никотина и фаст-фуда.

Чернаков в отличие от него не курил, хотя в убойном отделе волей-неволей начнешь. Да и до этого, на «территории», держался – единственный, кстати, среди оперсостава.

В милицию Слава попал, в общем-то, случайно. Как он любил говорить: «Напился – уснул – забрали. И до сих пор не отпускают». На самом деле, окончив машиностроительный техникум, он распределился в НИИ, где должен был отпахать четыре обязательных года. Армия не грозила – «терем» имел военную кафедру, и вместе с дипломом учащийся получал зеленые корочки офицера запаса.

После техникума сразу поступил на заочное в институт. Изменять отечественному машиностроению он даже не помышлял. Но при окладе в сто десять советских рублей измена тебя сама найдет. Особенно если надо кормить молодую жену и годовалого ребенка. Слава женился рано, едва закончил техникум. Жить переехали к нему.

Как-то встретился со школьным приятелем, чей батя имел какое-то отношение к милиции. Приятель и предложил сменить профиль:

– Ты знаешь, сколько там летеха сраный получает? Двести двадцать! Где ты сейчас такие бабки поимеешь?!

Органы в то время партией и правительством финансировались щедро, не то что теперь. Ведущий инженер с двадцатилетним стажем в Славкином НИИ зарабатывал всего сто пятьдесят рэ в месяц. И никаких перспектив. А тут сразу двести двадцать. Плюс всякие льготы и премиальные. Плюс концерт на день милиции.

– Иди опером, а лучше участковым, – продолжал агитировать приятель, – еще и хату получишь служебную.

– А меня возьмут?

– А почему нет?! Там с кадрами дефицит. А у тебя незаконченное высшее, офицерское звание, прописка питерская. Больше ничего и не надо. Ну еще, чтоб судимостей не было. Не успел заработать?..

– Тьфу-тьфу…

– Ну и все. Иди и не парься.

– А сам-то чего не идешь?

– Батя не пускает… Фарцуешь, говорит, вот и фарцуй спокойно…

После совета с молодой супругой Слава решил, что милиция от его прихода, возможно, ничего не приобретет, но зато уж отечественное машиностроение от ухода точно ничего не потеряет. Если совсем откровенно, то оно интересовало его прежде всего из-за техникумовской «военки», освобождавшей от запаха портянок лучше французского дезодоранта. А теперь можно отдать долг Родине на другой службе.

На следующий день он уже сидел в отделе кадров ближайшего РУВД. Написал заявление. «Хочу быть в первых рядах борцов с преступностью и получать за это деньги и звания». Выбрал уголовный розыск. Прошел медкомиссию и получил направление на четырехмесячные курсы в Пушкин. Институт не бросил: высшее образование, хоть и «заушно»-техническое, никогда не помешает.

Потом семь лет в территориальном отделе и два года в убойном. Кое-как защитил диплом, получил заветные корочки и «ромбик» на китель (что, правда, нисколько не сказалось на зарплате). Сейчас он носил на погонах капитанские звездочки и особо не жалел, что в свое время сменил род деятельности. Хотя финансовое обеспечение с годами практически сошло на нет…

Слава надел шлем, встал со скамьи подсудимых, тьфу ты – штрафников, хотя еще сидеть и сидеть. Целых две минуты. По хоккейным меркам – много… Просто не мог усидеть.

«Южные» пропустили «банку» за пятнадцать секунд до его выхода на лед. Вратарь отбил очередной щелчок, но нападающий успел на добивание. Такие шайбы самые обидные.

До конца игры оставалось еще восемь с половиной минут, вполне хватит, чтобы отыграться, но настроение на скамейке заметно упало. Сочнев подбадривал своих, как мог, рисуя радужные картинки североамериканской действительности. «Пиво там мировое, пиво!»

Чернаков, «вдохновленный» собственным удалением, ринулся за шайбой, как студент за стипендией. Пару раз его болезненно встречали защитники, но за три минуты до финальной сирены ему удалось проскочить вдоль борта, крутануть «улитку»[4] и откинуть шайбу на «пятачок». Летевший по центру Витек Федоров пробил с ходу. В девяноста девяти случаях из ста он бы, наверное, промазал, но сейчас шайба просвистела над правым плечом вратаря и, зацепив штангу, врезалась в сетку. Трибуны восторженно захлопали.

– Давайте, мужички, давайте… Они уже еле бегают… Дожмем! – Паша призывал своих снова идти в атаку.

Чернаков сел на скамью, сделал глоток воды, посмотрел на секундомер. Две минуты будет биться Пашино звено, минута останется ему.

Ничего, сравняем. Сравняем! Чтоб знали, как ребра ломать!

Моисеева еще не увезли в больницу, врач увел его в свой кабинет, сделал обезболивающий укол и велел лечь, но Женька вернулся на скамейку и следил за игрой.

«Северные» не рисковали, рассчитывая удержать победный счет. Ушли в глухую оборону, играя на отбой. Взломать оборону при такой тактике – все равно что Измаил взять голыми руками, да еще и без Суворова…

Паша щелкнул от линии, но промазал. Защитник подхватил шайбу и выбросил из зоны. Судья свистнул, фиксируя проброс. Оставалось пятьдесят пять секунд. Сочнев вернулся на скамейку.

– Слава, сделай их… Главное, вбрасывание выиграй, мы Ваньку заменим.

– Не вопрос, Паш…

Сочнев помахал вратарю, предупреждая, чтобы тот вовремя покинул площадку, уступив место шестому полевому игроку.

«Калинка». Чернаков встал на точку. Соперник нервничал, держа клюшку на весу, чтобы после вбрасывания шайбы нанести удар сверху не по шайбе, а по крюку оппонента.

– Клюшку на лед! – Судья заметил нарушение.

Нападающий нехотя опустил «перо» на лед.

Шайба плюхнулась в центр круга. Чернаков с размаху попытался откинуть ее назад защитнику, но угодил в конек противника. Треск, сломанное перо отлетело к бортику…

По правилам, игра не останавливалась: игрок должен заменить клюшку или смениться сам. Но вместо того, чтобы броситься к своей скамейке, охваченный азартом Славка метнулся к шайбе, пытаясь коньком, по-футбольному откинуть ее партнерам. Сочнев заорал, приказывая Чернакову смениться, но тот продолжал биться «безоружным», не отдавая шайбу сопернику. В итоге прижал ее к борту, но потерял еще десять драгоценных секунд.

Взял запасной «инструмент», вновь встал на точку. На сей раз ему удалось выиграть вбрасывание – шайба отскочила к своему. Ванька метнулся к скамейке. Шестой игрок прыгнул через борт и помчался в чужую зону.

Двадцать секунд!.. Трибуны свистели и топали. Болельщики «Северных» завели обратный отсчет. Девять, восемь, семь…

Витька пошел напролом, освободился от опеки и без замаха, кистевым, бросил шайбу. Вратарь среагировал, отбив ее «блином». Чернаков ласточкой прыгнул вперед, рассчитывая добить ее, словно бильярдным кием, но не дотянулся.

Три, две, одна…

Сирена!

Обессилевший Славка остался лежать, прижимая горячее лицо ко льду. Обидно, как обидно… Они же сильнее, они же бились честно…

«Северные» бросились обниматься. «Здравствуй, Монреаль!»

Команды выстроились на рукопожатие. Щербина на лед не вышел.

В раздевалке «Южные» выпустили пар. Ток-шоу на тему «Ненормативная лексика как средство снятия стресса». Витька даже потребовал провести анализ на допинг: мол, соперник играл на «батарейках». Искали причины поражения, требовали переигровки, короче, сотрясали пропитанный потом воздух. Настроение – домкратом не поднять. Про Канаду даже не вспоминали, хотелось просто доказать, что они сильнее.

Cочнев, который зашел в раздевалку последним, стянул свитер, швырнул его в сумку и мрачно бросил:

– Кончайте, мужики… Мы, может, и сильнее… Но счет – на табло. Мы проиграли.

На выходе со стадиона Чернаков хотел дождаться Щербину, чтобы объяснить, чей кунг-фу лучше, но тот уехал раньше, предчувствуя неприятный разговор и возможную стычку. Вахтер сказал, что Щербина сел в машину прямо в хоккейной форме, даже не сняв шлем и краги.

– Коз-з-зел-л-л!

Славка сплюнул на клумбу и, взвалив на плечо тяжелую сумку, побрел на остановку.

2005 год. Санкт-Петербург

«Новый год к нам мчится, скоро все случится…»

«Сможем мы напиться…»

Последнюю фразу к популярной песенке, оккупировавшей радиоэфир, Вячеслав Андреевич добавил от себя. Он заглушил двигатель «девятки», вытащил панель магнитолы и по привычке засунул под сиденье. Хотя мог бы и не прятать. Здесь, на режимной территории, машину можно бросать смело, ничего с ней не случится.

Погода радовала: декабрь выдался мягким, без трескучих морозов, и, если верить синоптикам, они до середины января вообще не предвиделись. С другой стороны, слякоть и грязь – сомнительное удовольствие: не успеваешь ботинки чистить.

Вячеслав Андреевич вынул из «бардачка» губку-блеск и полирнул обувь. Ноблесс оближ! Положение обязывает! Надо соответствовать. И только после того как навел глянец, он покинул салон машины, перешагнув через хоккейную клюшку, лежавшую на полу вдоль порога. Обычно здесь возят бейсбольные биты. Недавно один такой «бейсболист» внаглую подрезал машину Вячеслава Андреевича. Увидев жесткий, но справедливый жест последнего, обидчик перегородил дорогу, вытащил свой спортивный снаряд со следами выбитых зубов и решительно двинулся на татами. «Смерть лохам!» Но не зря говорится: не надо бояться человека с ружьем, если у вас гранатомет. «В ответ Онегин поднял клюшку…» Клюшка, конечно, много легче биты, зато длиннее, и при умелом обращении легко поражает жизненно важные «помидоры», а также кардинально исправляет мимику лица. «Бейсболист» об этом догадался и в кулинарный поединок вступать передумал. Поспешил убраться вместе со своим «Хундаем», поджав биту и пригрозив разобраться позже.

На часах – полдевятого утра. Рабочий день начинался в десять. Но он всегда приезжал в это время, раньше остальных сотрудников службы безопасности. Надо проверить посты, узнать новости у ночной смены, обойти территорию. Одним словом, быть готовым к любым происшествиям и нестандартным ситуациям. На то он и начальник. И охраняет не какой-то там интим-салон или склад, а один из крупнейших в городе строительных супермаркетов «Планета-Хауз».

Нажал кнопку на дверях служебного входа. Замок, погудев, щелкнул. Охранник, заспанный молодой парень, вышел из своего гнезда-«стакана» и вытянулся по струнке. Угадывалась армейская дрессура.

– Здравия желаю, Вячеслав Андреевич.

– Доброе утро, Саша. – Он протянул руку для пожатия. – Как у нас?

– За время вашего отсутствия происшествий не случилось!.. – по-уставному доложил охранник, оглаживая свою черную, похожую на эсэсовскую униформу.

Сам начальник СБ предпочитал гражданский костюм. Это выглядело гораздо представительней.

Он миновал лабиринт коридоров, толкнул последнюю дверь и оказался в торговом зале, представлявшем собой необъятный ангар со стеллажами, которые тянулись вверх до вентиляционных труб и разнообразных коммуникаций, закрепленных на потолке и напоминавших огромный кишечник. Пара рабочих, устроившись на стремянках, украшали зал новогодними гирляндами, водитель грузоподъемного электрокара ковырялся в двигателе, гремели ведрами уборщицы – все как одна мастера спорта по керлингу. Абы кого в «Планету-Хауз» не брали. Вообще-то, основные площади мылись специальными машинами, но в труднодоступных местах с грязью боролись уборщицы.

Вячеслав Андреевич прошел вдоль огромных рулонов импортного линолеума, заряженных в специальные вращающиеся барабаны, словно патроны в револьвер, свернул в отдел обоев и паркета. Дальше располагались электротовары, сантехника, за ними выстроились белоснежные шеренги стиральных машин и холодильников.