Жизнь и страдания Ивана Семёнова, второклассника и второгодника

– Цыц!

Она схватила Алика за шиворот, поставила на ноги и приказала:

– Цыц!

Паша с перепугу приказал сам себе:

– Цыц! – И замер, вытянув руки по швам, пятки вместе, носки врозь.

– То-то, – сказала Аделаида, – мелюзга несчастная. Пойдете ночевать к Алику.

– Бабушка утром пер-пугается.

– Ничего. Марш домой!

– А ты? – спросил Колька.

– Буду продолжать наблюдение.

Ребята ушли.

Луна-то была. А никакого лунатика не было…

Ну и ночка!

Иван в то время спал самым, как сказал бы Алик, пер-спокойным образом. И спал Иван потому, что устал. А устал Иван потому, что за Бандюгой гонялся. А гонялся он за Бандюгой потому, что хотел его спрятать. А спрятать его он хотел потому, что Бандюга мог помешать ему лунатить.

Устал Иван, лег отдохнуть да и уснул до утра.

Аделаида знала, что никакой он не лунатик и что вообще все это выдумки. Спорить же с Иваном бесполезно: он кого угодно переговорит и наврет столько, что не разберешь.

Надо было его уличить.

Поэтому Аделаида и сидела на скамейке под огромной липой напротив клуба. Глаза сами собой закрывались.

Вдруг она вздрогнула и едва не вскрикнула.

Прямо на нее шел пес. Поймите, не просто шел, а прямо на нее.

Аделаида не шевелилась.

Пес ткнулся влажным носом в ее колено и замер с закрытыми глазами.

Из-за угла клуба появились две фигуры и направились прямо к Аделаиде.

Впереди шагал милиционер Егорушкин, за ним вприпрыжку торопился дед Голова Моя Персона.

«Попалась, – подумала Аделаида. – Теперь мне попадет! Да еще как!»

– Вот он, лунатик! – обрадованно на всю улицу закричал дед. – Былхвост!

– А это что за особа? – удивленно спросил Егорушкин, направляя луч электрического фонарика на девочку. – Ты что здесь делаешь?

– Лунатика караулю.

– Какого еще лунатика?

И Аделаида рассказала о том, как ее попросили взять Ивана Семёнова на буксир и что из этого вышло.

– Эх, сколь лунатиков-то развелось! – воскликнул дед.

Откуда-то донеслись не то крики, не то плач…

Все прислушались.

– За мной! – приказал Егорушкин.

Выбежав за угол, они увидели Пашу, Кольку и Алика, которые брели по улице и ревели.

Увидев милиционера, ребята умолкли.

Оказалось, что бабушка Алика была глуховатой, и они не могли ни достучаться, ни дозвониться.

– Ну и ночка! – сказал Егорушкин. – Придется всех вас за нарушение общественного порядка отвести в отделение.

– Не надо-о-о-о!

– А что мне с вами делать прикажете?

– Иван во всем виноват, – прохныкал Колька, – из-за него… все случилось!

– Виновата я, – сказала Аделаида.

– Граждане! – воскликнул дед. – Спросите меня, кто виноват, отвечу. Спрашивайте!

– Кто виноват? – спросил Егорушкин.

– Я! – гордо ответил дед. – Это я, голова моя персона, про лунатиков Ивану рассказал. Значит, надоумил его. Готов понести заслуженное наказание.

– Сейчас надо решить, куда эту мелюзгу спрятать, – озабоченно проговорил Егорушкин. – Уж вы меня извините, а придется родителей будить.

Когда все разошлись, дед сказал:

– Идем, Былхвост, на дежурство. И не вздумай больше лунатика из себя строить. Кончилось мое терпение. Понял?

Утром Иван пришел в школу чуть ли не первым.

Утром

Вернее, не пришел, а прибежал. Он трусил. Очень. Даже стыдился немного. Он понимал, что теперь никто ему не поверит, сколько ни сочиняй про свою болезнь. Невезучий он человек – что поделаешь? Не нарочно же он проспал.

Одна только и была надежда, что Аделаида тоже проспала.

Тут она и подошла. И с нею ребята.

– Вчера я себя прекрасно чувствовал, – сказал Иван. – Пилюль много съел. Помогло. Всю ночь спал. Впервые за много лет. А вы?

– А мы ночью дежурили, – ответила Аделаида, – с товарищем Егорушкиным.

– А также с псом Былхвостом, – добавил Паша, – он тоже лунатик. Вроде тебя.

– Врун ты и хвастун, – сказала Аделаида. – Из-за тебя им дома, знаешь, как попало?

Ребята громко вздохнули.

– После уроков останешься, – приказала Аделаида, – начнем!

У Ивана мороз по коже пробежал.

– И правильно! – воскликнул Иван. – Еще мало попало! Да я бы вас всех за такое безобразие в милицию бы забрал! Суток на семьдесят!

– За какое такое безобразие?! – поразился Колька Веткин.

– Пер-путал ты что-то, – сказал Алик Соловьев.

– Это пер-ступников в милицию забирают.

– А может, вы и есть преступники во главе вот с этой особой. – Иван показал на Аделаиду. – Зачем к человеку пристали? – крикнул он. – Почему человеку нормально жить не даете? Почему даже ночью ему от вас покоя нет?!

– Так ведь мы… – пробормотал Паша Воробьев. – Так ведь мы ему помочь хотели!

– Не нужна ему ваша помощь ни капельки! – сказал Иван, отвернувшись. – Он жить – по-человечески хочет! Ему ночью спать надо, а вы хотите, чтобы он по крышам скакал да по проводам бегал! Не выйдет!

Глава 5,

писать которую автору очень не хотелось, потому что в ней Иван Семёнов снова совершает ряд плохих поступков, начинает драку с Аделаидой, терпит поражение и… выступает по телевидению

Аделаида наносит первый удар

После уроков Аделаида поймала Ивана уже во дворе школы и за руку привела обратно в класс.

– Не могу я сейчас заниматься, – жалобно сказал Иван, – есть я хочу. Когда я голодный, то могу в любой момент – хлоп на пол.

– А если поешь?

– Тогда все в порядке. Могу хоть целый час заниматься.

Аделаида достала из портфеля сверток, развернула – шесть бутербродов с маслом и колбасой.

«Ух ты, крокодильская дочь! – подумал Иван. – Вот свалилась на мою голову!»

– Ешь, – грозно проговорила Аделаида, – лодырь несчастный. Лунатик заспанный.

– А ты паровоз бесколесный.

– А ты… – Но она сдержалась, иначе бы они разругались, и предложила: – Ешь на здоровье.

Чего-чего, а есть Иван умел. И если бы за это умение давали звания, то Иван был бы примерно подполковником. Так что бутерброды он уничтожил быстренько.

– Наелся?

– Ни капельки. Придется домой идти.

– Сначала выучишь уроки.

– Не могу.

– Можешь.

Иван почувствовал, что сердце его замирает от страха, он проговорил громко и отчаянно:

– Не могу!

Аделаида крикнула:

– Можешь!

И – трах! – кулаком по столу.

Понимал Иван, что если сейчас отступит, то потом будет еще труднее. И, закрыв от страха глаза, он крикнул:

– Не желаю!

Тишина.

Иван открыл глаз и у самого носа увидел большущий кулак.

– Последний раз предупреждаю, – сквозь зубы произнесла Аделаида, – если ты сейчас же не станешь учить уроки, я за себя не отвечаю. Так стукну, что живым отсюда не уйдешь!

– Ой-ой! – вскрикнул Иван и дернулся всем телом. – Ох! Ох! – И снова дернулся, еще сильнее. – Ух! Ух! – И объяснил: – Началось. Сейчас меня часа три дергать будет. Ох! Ох!

– Бух! – крикнула Аделаида и нанесла ему здоровенный удар по шее.

Иван стукнулся о стену так, что задребезжали стекла в окне. Он лежал на полу и думал: «Ну что, крокодилова дочь? Попало тебе? Испугалась? Не знаешь, что и делать? А я лежу себе на здоровье».

– Ну как? – спросила Аделаида. – Живой?

– Живой-то живой, – ответил Иван, – но голова совершенно не работает. Что-то в ней треснуло.

– Склеим потом. Вставай.

– Не могу.

Взяла его Аделаида за шиворот, подняла, спросила:

– Еще стукнуть?

Иван подумал и ответил:

– По-моему, не надо.

– Я тоже так считаю. Садись. Давай тетради, учебники, ручку. Что по арифметике задали?

– Вот этого я не помню

– Зато я помню. Упражнение сорок третье. Приготовились.

«И откуда ты свалилась на мою голову? – с тоской подумал Иван. – Хоть бы ты заболела, что ли! А если Егорушкину на нее пожаловаться? Так, мол, и так, товарищ милиционер, избили. В голове трещина. Судить таких надо!»

– Ты же совсем не слушаешь! – рассердилась Аделаида. – А ну, слушай!

«Слушаю, слушаю, – насмешливо думал Иван. – Вот вызовут тебя в милицию, послушаешь». А вслух сказал:

– Не забыть бы мне сегодня в милицию зайти. Акт составить. Об избиении. Отвечать тебе придется.

– За что?

– Так ведь… покалечила.

– Ваня! – сказала Аделаида. – Хватит! Ведь перед всем классом договорились, что жаловаться ты не будешь.

– А я и не жаловаться. Чего мне жаловаться? Просто милиция должна о всех хулиганах знать.

– Вань! Встань! – скомандовала Аделаида.

Иван тяжело поднялся, сказал:

– Интересно все-таки получается. Чуть-чуть человеку голову не расколола, да еще командует!

– Вот что, – она положила ему на плечо свою тяжелую руку. – Хватит. Мальчик ты не глупый. Выдумывать умеешь здорово. Ну чего ты? Скоро кончишь дурака валять?

– Скоро.

– А то ведь всем надоест с тобой нянчиться. Понял?

– Понял.

– Тебе хоть немного стыдно?

– Стыдно.

– Немного, средне или очень?

– Очень.

– Больше не будешь?

– Не буду! Не буду! Не буду! – крикнул Иван, расхохотался, бросился к окну и – прыг!

Погоня. Снова на краю гибели

Оглядываясь через плечо, Иван видел, что Аделаида бежит за ним ровно, словно не торопясь.

– Куда? Куда? – спросил его сидевший на окне Колька.

И хотя Иван не ответил, Колька спрыгнул с окошка и помчался следом, на ходу спрашивая:

– А куда? А зачем?

Иван молчал: ему было трудно дышать. Скоро к ним присоединился Паша.

– Куда? – спросил он, пристраиваясь за Колькой.

– Зачем?

– Понятия не имею, – ответил Колька.

– Вы куда? – спросил Алик и, не дожидаясь ответа, бросился следом.

Улица кончилась, и они выбежали в поле. Иван обливался потом.

– Не могу больше! – крикнул Алик и остановился.

– Я тоже! – крикнул Паша и тоже остановился.

– Хватит тебе! – крикнул Колька и остановился.

– Отдохни!

Тут Иван споткнулся и плашмя упал в пыль на дорогу. Упал и не встал. Лежал, вытянув руки и ноги, и не шевелился. Ему было все равно. Пусть грузовик его давит, пусть лошадь с телегой через него переезжает!

И даже когда подошла Аделаида, он не пошевелился.

– Вставай, – сказала она, – хватит лежать. Полежал и хватит. Ну?

– Не нукай, – ответил Иван. – Видишь, я еле живой. Ноги совершенно отнялись.

– А если машина?

– Пусть.

– Подождем, – сказала Аделаида и села в сторонке.

Подошли ребята и тоже сели.

– Долго лежать будешь? – спросил Паша.

– Сколько надо, столько и буду, – ответил Иван и вздрогнул: впереди по дороге пылила машина.

– Пер-едет тебя! – крикнул Алик.

– Задавит! – крикнул Паша.

– Лепешка из тебя получится! – крикнул Колька.

Иван закусил губы, чтобы зубы не стучали от страха, но не двигался.

– Машине его не объехать, – спокойно сказала Аделаида, – по обеим сторонам канавы.

– Да что нам с ним делать?! – закричал Паша.

Они с Колькой бросились к Ивану, схватили его за ноги и уволокли с дороги в канаву.

Машина промчалась мимо.

– Ты что, сумасшедший? – спросил Колька. – Не соображаешь?

– Не сумасшедший он, – сказала Аделаида, – а лодырь, каких свет не видал. Лодырь из лодырей. Готов в пыли валяться, только бы уроки не учить. Но учти, – повысила она голос, – я заставлю тебя учить уроки.

– Как бы не так, – ответил из канавы Иван. – А я виноват, что я лодырь? Такой уж я родился.

– Вруша ты. Все выдумываешь, выдумываешь. А вот кем ты вырастешь?

– Кем захочу, тем и вырасту, – Иван тяжело вздохнул. – Я, между прочим, и без тебя отличником могу быть. Если захочу.

– Я не понимаю, – сказал Колька, – ты собираешься вставать или нет? Или мы тут до утра сидеть будем?

– А мне-то что? – Иван вылез из канавы и сел. – Я лично могу хоть до утра.

– Нет, – глухо проговорила Аделаида. – Сейчас мы пойдем готовить уроки.

У Ивана внутри все похолодело.

Он вскочил.

– Чего тебе от меня надо? – заикаясь от возмущения, спросил он. – Чего ты ко мне пристала? Чего ты надо мной издеваешься? Чего ты меня бьешь? В милицию захотела?

– Напрасно ты кипятишься, – спокойно ответила Аделаида. – Я вовсе не собиралась тебя бить. Ты сам виноват.

– Я?! Сам?! Виноват?! – поразился Иван. – В чем же это я виноват – интересно мне знать! Я просил тебя сваливаться на мою голову?

– Меня просила Анна Антоновна и весь ваш класс.

– Но я-то не просил!

– А что с тобой делать? – закричал Паша, вскакивая. – Ведь ты можешь и на третий год во втором классе остаться. Это же позор! Это же безобразие!

– Идем готовить уроки, – твердо произнесла Аделаида.

– А ты его бить будешь? – шепотом спросил Алик.

– Постараюсь не бить, – ответила Аделаида. – Чего мне с ним драться? Слабенький он.

– Слабенький?! Я?! – У Ивана от возмущения кулаки сжались сами собой. – Да ты понимаешь, что ты говоришь?!

– Не кричи, – сказала Аделаида, – успокойся. Тебя по-хорошему просят: идем учить уроки. И через час ты свободен.

Иван молчал.

Коварный замысел Ивана

– Ладно! – Иван махнул рукой и весело сказал: – Идем!

Пошли.

Впереди скакал неожиданно повеселевший Иван, с него летела пыль.

За ним, как милиционер за жуликом, готовая в любой момент схватить его, шагала мрачная Аделаида.

На некотором от нее расстоянии дружной стайкой семенили ребята.

«СБЕГУ!

СБЕГУ!

СБЕГУ! – думал Иван. —

Не дам над собой издеваться. – Нашлась какая! Крокодиловская ты доченька – вот ты кто!»

– Только не вздумай сбежать, – сказала Аделаида. – Все равно поймаю.

До самой школы никто больше не сказал ни слова. Остановились у подъезда. Лица у ребят были испуганными.

– А вдруг он опять? – спросил Алик. Аделаида пожала плечами, но золотой зуб ее сверкнул, как прожектор.

– Ваня, – позвал Алик, – ты это… ну… пер-терпи… не надо.

– Конечно, не надо, – добавил Паша.

– Уговариваете? – рассердился Колька. – Как маленького? Деточка, выучи уроки? Конфеточку дам? Баю-бай, баю-бай. Ваню маленького бай!

И тут случилось неожиданное: Иван промолчал. Он даже не взглянул на Кольку. Он обдумывал коварный план избавления от Аделаиды.

– Ты не сердись, – пробормотал растерявшийся Колька. – Иди ты, выучи ты эти уроки.

– Ладно! – весело ответил Иван, подмигнул ребятам и стал подниматься по ступенькам. Следом двинулась Аделаида.

– Пер-дерутся, – прошептал Алик.

Иван вступает в драку

Они вошли в класс.

– Садись, – сказала Аделаида, – очень прошу тебя: садись.

Иван, ухмыляясь во весь рот, сел, собрал учебники и тетради, сложил их в портфель.

– Ты что? – Аделаида шагнула к нему, но Иван выскочил из-за парты и бросился к окну. – Опять?!

– О-опять! – крикнул Иван. – Очень тебя прошу: отстань. Хуже будет.

– Даю тебе честное пионерское, – громко проговорила Аделаида, – что я от тебя не отстану. Ни за что. Я обязана помочь тебе.

– Обязана, обязана, – передразнил Иван. – Зато я не обязан. – Привет, привет – и наших нет!

И – прыг в окно!

Тут же за ним выпрыгнула и Аделаида. С трудом устояв на ногах, она схватила Ивана за руку.

Сколько он ни пытался вырвать руку – не мог.

Ребята хохотали во все горло.

Тогда Иван совершил, пожалуй, самый ужасный поступок за свою многотрудную жизнь. Не зная, как вырваться, он укусил Аделаиду в руку.

Аделаида вскрикнула, но руки не выпустила. Тогда Иван цапнул ее во второй раз и посильнее. Затем он бросился головой вперед, чтобы боднуть Аделаиду в плечо.

А она выпустила его руку и отскочила в сторону.

Иван полетел вверх тормашками.

– Наших бьют! – крикнул Колька, но не двинулся с места.

Бедный Иван лежал на земле лицом вниз. От обиды и бессильной злости ему хотелось расплакаться.

– Предлагаю мир, – сказала Аделаида, – идем учить уроки.

«Притворюсь мертвым, – решил Иван, – пусть попрыгают. Сто раз пожалеют, что издевались над хорошим человеком. Главное, чтоб крокодилова дочь от меня отвязалась. С остальными я справлюсь. Почему же они молчат?»

Медленно повернув голову, Иван посмотрел через плечо – никого вокруг не было.

Аделаиды не было.

Ребят не было.

Обиделся Иван. Друзья называются! Бросили человека лежать на земле. А потом еще удивляются, почему он часто болеет.

– Ура-а-а! – вдруг крикнул Иван, сел, встал на голову, поболтал в воздухе ногами и вскочил. Ведь если они ушли, то, значит, сдалась крокодиловская доченька, отстала! Значит, победил гвардии рядовой Иван Семёнов!

– Домой шагом марш! – скомандовал он сам себе, подпрыгнул, гоготнул и зашагал.

Первая неожиданность

– А тебя ждут, – такими словами встретила его дома бабушка.

Иван заглянул в комнату и чуть в обморок не упал: за столом сидела Аделаида.

– Проходи, – сказала она, – не стесняйся. Будь как дома.

– Проголодался, бедненький? – спросила бабушка. – Сейчас я тебя кормить буду.

– Ты зачем пришла? – прошептал Иван. – Чего тебе надо?

– Если ты не будешь учить уроки, – ответила Аделаида, – я все расскажу твоим родителям. И про буксир, и про это, – она показала руку, на которой было два красных пятнышка.

– Рассказывай сколько хочешь, – Иван неестественно рассмеялся. – Я им тоже про тебя расскажу. И про то, как ты мне голову чуть не расколола, и про все.

– Договорились.

Бабушка кормила Ивана вкусно и долго. Он столько съел, что еле дышал.

– Ты бы, девочка, шла погуляла, – сказала бабушка, – а Ванечке отдохнуть надо. Полежать. Он у нас слабенький здоровьем.

– Уроки ему учить надо, а не отдыхать.

– Выучит, выучит, успеет. Самое главное – здоровье. Об нем надо заботиться. Иди, иди, девочка.

– Погуляй, – ухмыляясь, добавил Иван, – подыши свежим воздухом.

– Хорошо, – Аделаида встала, – я пойду дышать свежим воздухом. А через час вернусь. Будешь делать уроки.

– Вот и правильно, – согласилась бабушка, – часа через два. А лучше – через два с половиной. Главное – вовремя поспать.

Ох и хохотал Иван, когда Аделаида ушла. Молодец, бабушка – не дает внука в обиду.

Вторая неожиданность

Но почему-то не спалось, и настроение было очень неважное. Иван подошел к окну и увидел…

Аделаиду!

Она сидела на скамейке. Ивана она не видела, и он погрозил ей кулаком, показал язык и снова лег.

Если она будет тут сидеть, то ему незамеченным из дома не выйти. Что же придумать?

И хотя Иван считал себя невезучим человеком, на самом деле ему довольно часто везло.

Читайте, что было дальше, и вы убедитесь в этом. В дверь заглянула бабушка, позвала:

– Ванечка! Не спишь? Тут тебя дядечка какой-то спрашивает. Говорит, что ты сообразительный.

Иван вышел в коридор.

– Не узнаешь меня? – спросил его высокий дяденька и снял шляпу. – Не помнишь?

– Узнал! Помню! – радостно ответил Иван. – Это я у вас. – И прикусил язык. – Вы артист, который шпионов играет.

– Правильно, – дяденька улыбнулся. – Ты ни разу не выступал по телевидению?

– Нет. А что? – у Ивана дух захватило.

– Понимаешь, через два часа передача, – ответил дяденька, внимательно разглядывая Ивана, – а мальчик, который в ней участвует, неожиданно заболел – охрип. Мне только что позвонили из студии и попросили кого-нибудь подыскать для выступления. И я вспомнил о тебе. По-моему, мальчик ты сообразительный, находчивый. Думаю, что у тебя получится.

– Конечно, получится, – сказала бабушка. – Он у нас артист. Кого хочешь передразнит.

– Ты ведь во втором классе? – спросил дяденька. – Но это неважно. Ростом ты за четвероклассника сойдешь. Так поехали репетировать?

– Поехали, поехали! – радостно воскликнула бабушка. – Сейчас я ему новую рубашку дам, чтоб он красивым был.

И представьте себе такую картину: у подъезда стоит голубая «Волга». Дяденька артист распахивает дверцу, Иван садится на переднее сиденье рядом с шофером и говорит подбежавшей Аделаиде:

– Еду выступать по телевидению! Привет!

И машина отъезжает.

Третья неожиданность

Если вас когда-нибудь пригласят выступать по телевидению, не вздумайте одеваться тепло.

Жара в студии страшная!

На вас направляют лампы, много ламп, от которых идет свет и жар. Дышать нечем. Такое впечатление, словно вас накрыли горячей сковородкой.

Иван репетировал с Антоном Сергеевичем (так звали актера) целый час.

Интересно до чего!

Антон Сергеевич играл роль учителя, а Иван – роль ученика. Он быстро выучил текст наизусть и произносил его без запинки.

И вот началась передача.

Сидит Иван за столом с Антоном Сергеевичем, а на них направлены пушки – телевизионные камеры.

– Многие ребята, – говорит Иван, – считают, что учиться можно не то чтобы плохо, а так – средне. Они считают, что можно и без учебы стать, например, летчиком. Эти ребята ошибаются. Первый долг школьника – отличная учеба.

Все вокруг улыбаются, кивают, – дескать, молодец гвардии рядовой Иван Семёнов!

И он тоже улыбается: дескать, сам знаю, что молодец, да не просто молодец, а замечательный молодец.

Но вдруг у него в горле словно сухой комок образовался – мешает говорить.

Испугался тут Иван. Стал глазами по сторонам водить, будто спрашивал у всех, кто перед ним и вокруг него был: что это такое со мной творится?

И начал он спотыкаться чуть ли не на каждом слове:

– Все мы… мы… мечтаем о подвигах… Всем нам… нам всем хочется стать героями. Но кое-кто… то есть кто-кое… нет, кое-кто… из нас…

– Кое-кто из ребят считает, что героем можно стать случайно? – спросил Антон Сергеевич, чтобы выручить Ивана. – А кто, по-твоему, может совершить подвиг?

– То, кто… кто тот… ну… у кого есть воля силы…

– Сила воли? – переспросил Антон Сергеевич.

– Да. И еще… кто умеет бороться с этими… ну…

– Трудностями?

– Да, – унылым тоном ответил Иван.

– А лодырь может героем стать?

Иван отрицательно покачал головой.

Очень он расстроился, хотя все его поздравляли, хвалили, утешали и нисколько не ругали, что в конце передачи он растерялся и забыл текст.

Опять он сидел в голубой «Волге» на переднем сиденье рядом с шофером.

Но было ему грустно.

И еще он чувствовал себя виноватым.

Скажут ребята:

– Лодырь, двоечник, а за кого себя выдавал? Напинать ему, чтоб знал!

Иван вышел из машины, боязливо оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог его подкараулить.

И юркнул в подъезд.

Неприятный разговор

Дверь открыла бабушка, звонко чмокнула внука в обе щеки, и сказала:

– Молодец ты мой ненаглядный! Настоящий артист!

– Иди-ка, артист, сюда, – позвал отец.

Иван тяжко вздохнул, прошел в комнату.

– Может, он сначала поест все-таки? – обиженно спросила бабушка. – Устал ведь он, намучился.

– Поесть он всегда успеет, – ответил отец. – Садись, сын, потолкуем. Ну как? Доволен?

– Нет, – буркнул Иван.

– Почему? Ведь вся область тебя видела и слышала. Вот, думали все, вот это парень! Не только сам хорошо учится, но и других по телевидению учит!

Кстати, отец Ивана учился хорошо – в вечернем техникуме, а днем работал (тоже хорошо) на машиностроительном заводе токарем.

И мама Ивана тоже училась – в библиотечном техникуме, и тоже вечером, а днем работала в библиотеке.

– Все учатся, – сказала однажды бабушка, – я только неученая. Но ничего – тоже вот на курсы какие-нибудь поступлю.

И поступила – на курсы кройки и шитья.

Хуже всех в семье учился Иван.

– Маленький еще, – объясняла бабушка, – подрастет, поумнеет и начнет учиться.

Вот и сегодня отец отчитывал Ивана, а бабушка стояла в коридоре и громко вздыхала.

«Замучают они ведь так несчастного ребенка, – думала она, – искалечат. И ничем ведь на них не угодишь! Только одно и знают – воспитывать да перевоспитывать! А ребенка жалеть надо, кормить его надо!»

– Когда в следующий раз выступать будешь? – спросил отец.

– Не буду я больше, – пробормотал Иван, – не имею права.

– Теперь можешь есть. Заслужил.

Бабушка кормила внука вкусно и долго.

Бабушка на посту

Иван сидел на окне и со страхом ждал прихода Аделаиды: ведь она обещала поговорить с его родителями и обо всем им рассказать.

А это значит, что опять начнутся разговоры-переговоры, и никому в голову не придет, что человека не воспитывать, а жалеть надо. Трудно ведь жить человеку, почти невозможно! А его, видите ли, еще и на буксир.

Но если вы решили, что Иван растерялся и не знал, что делать, то ошибаетесь. Ему в голову пришла замечательная мысль…

Он бегом к бабушке и пожаловался ей.

– Буксир? – возмутилась бабушка. – Я ей покажу буксир! Иди, внучек мой ненаглядный, спокойно отдыхай. А если она сюда заявится, я ей… кое-что скажу. Иди, иди, родименький, отдыхай.

То, что бабушка называла отдыхом, а ребята называли бегать, на самом деле было тяжелой работой. После такого отдыха домой ребята возвращались высунув языки. Рукой пошевелить не могли.