Стихи. Песни

Золотая Це-Це

Было тяжело и душно,А наутро выпал снег.И была ее подушкаВсе еще во сне.Где замки, полы и стенкиВышвырнуты вон,Где она была туземкойГолой среди волн.И глядела то и делоВ ласковую синь.А его корабль белыйБыл простым такси.Замер, не захлопнув дверцу,На чужом крыльце.И ее во сне кусала в сердцеЗолотая Це-Це.И ресницы были – крыльяПолуночных сов.И душа дышала пыльюБелых парусов.А у той, другой, подушкаСо свинцом в лице.И у ней считалась просто мушкойЗолотая Це-Це.Через ночь вела крутаяЛестница-змея.Тот, в ночи блудил, плутая —Был, конечно, я.И по мне во сне жужжалаКак о подлеце,И туземке в сердце била жаломЗолотая Це-Це.2000 г.

Какое красивое слово летало

Какое красивое слово леталоВ бенгальском банкетном огне —То бабочкой в пламени ярко сгорало,То бабочкой – в шею ко мне.И женщина в блестковом платье змеиномНа кольца свиваться могла,И губы в укор всем на свете калинамГорели без капли тепла.Как чудо-свеча средь табачного зала,Где яркие люстры слепы,Там скошенным взглядом она вырезалаМеня из галдящей толпы.Столы утопали в дурацких сонетах,Но слово журчавей ручья,В глазах ее злилось красивое это,Запретное слово – «ни чья».2016 г.

Карета

Жизнь моя – без блестяшек карета,Свистопленница рвов и откосов.Ей катить бы вдоль целого света,Да она на квадратных колесах.Ей прослыть из разряда двукольных —Дал ей бог рысаков юрче молний.Но нечистый – колес треугольных,Чтобы в скачке казалась уморней.Чтоб висела жестянкой на ухе,От трехгранно-квадратного сгинув.Но летать ей – чтоб даже на брюхе —Небо в звездах подставило спину.2016 г.

Катька

У соседки малолетки Катьки-КатенькиНа зашторенном окне лампочка – цветок.Полночь звякнула, и ей – спать да спатеньки,Но перо вдоль по бумаге скачет со всех ног.У соседки малолетки Катьки-КатенькиНоги – шпаги, руки – сети и спиной дельфиньей – бровь.Катька в юбке. И на воле. А я в ватнике.Катька пишет письма мне про любовь.Губы пухлые – конфетки, красно-сладкие,Да кривятся, да еще в кровь кусаются.В спину Катьки-малолетки слухи гадкие:«Что нашла ты в нем, окстись! Ты ж красавица.»У соседки малолетки Катьки-КатенькиГлазки – слезы.Сны – занозы.С кляксой ручка нервная.А мне в погонах почтальон аккуратненькийПисьма носит. И читаю их не первый я.И душа, как рыба в сетке, бьется-мается,И глаза, как снегири по зиме – огнем.Кудри Катьки-малолетки в сон провалятсяИ запутаются в пальцы мне живьем.У соседки малолетки Катьки-КатенькиПепел в прядках.Жизнь в закладках.Ах, мне к ней нескоро так.И танцуют на мозгах буквы-акробатики:Кать-кать-кать-кать-кать-кать-кать-кать…Катька-Катенька.1998 г.

Каштановая прядь

Милая улыбчивая женщина,Две строки твои мне – сладкий яд.Штемпелем-печатью не отмечены —Только клякса – родинка твоя.Чтобы там, где точка,Взгляд мой как прирос —Завитушка-росчерк,Будто прядь волос.Каштановая прядь накручена на ветер.Ушла, и ничего не поменять.Как в воздухе вопрос,Как росчерк на портрете.Каштановая прядь…Каштановая прядь.1996 г.

Кино, кино

Слабый пол – весь как зараженный микробом —Прямо в космы повцепляется вот-вот.Кинопробы, кинопробы, кинопробы:Всех попробуют, но кое-кто пройдет.«Интер-Верочка» уже есть,И смотри, какой с нее был сбор.Людям что, им по глазам – хлесть! —На постелях верховой спорт.Победила та, что полом всех слабее.Но опять же, по параметрам сильней.Не синеет, не бледнеет, не краснеет —В общем, все надежды связанные с ней.И сказал режиссер так:«Обещаю битву масс у касс.Мы поставим половой акт.И, может, даже не один раз».Сценарист корпит, на пуп пускает слюни,Вяжет флирты, вояжи и куражи.Акт давай! Тогда никто не переплюнет.Акт давай! Да чтобы от души.И поменьше разных там дряг —Это так народ поймет, промеж строк.Где сомненье – там давай акт.А где собранье – там давай рок.Дело сделано. Читаешь – нету мочи.Можно ночью прямо даже без жены.И снимать такое надо только в Сочи,Чтобы были уже все поражены.Дубль – раз, режиссер – ас:«Совокупленных прошу млеть.А, ну-ка, Маня, расчехлись и – фас!Получается, гляди-кася, комедь».Бабки с дедками глазеют: «Неприлично!Совращает девка внаглую юнца.И с лица-то, вроде, все фотогеничны,А только что-то их снимают не с лица».Есть у девки, что смотреть, факт.И у парня, что смотреть, есть.Но: «Третье действие… Шестой акт…»,Мать честная, нешто впрямь – шесть?!Давка, драка, ор с симптомами психоза —На премьеру прорывается толпа.Вот что значит точно выбранная поза,Вот что значат эти слюни до пупа.Первый приз. Режиссер – маг.Возвести его тотчас в сан!Ведь он с искусством совершил акт.А вот дите уже родил сам.1986 г.

Когда мне было 20 лет

А продолжения не будет.И мы расстанемся вот-вот.Мне осень голову остудит,Повесив звезды в небосвод.И ты останешься случайной,Мне поцелуй в ладонь зажав,На самом ветреном причале,Где все прощаются, дрожа.А продолженьем был бы вечер,Где ты – моя. А не его.Где все в руках у первой встречи,А у последней – ничего.Где все застыло, как на фото,Где ночь хотела быть длинней…Для продолжения, всего-то,Так не хватило пары дней.Не укорят и не оженят.И новый шанс не упадет.Не надо горьких продолжений —Пусть эта капля будет – мед.Пусть все закончится в началеС улыбкой милой на лице.На самом ветреном причале…Без продолжения в конце.Я эту девочку в фонтане искупаю.Я на асфальте напишу ее портрет.И что мне ночью делать с ней – я тоже знаю.Я думал так, когда мне было 20 лет.1995 г.

Коза

Просит, просит жизнь упрямоПовторенияЧто красива твоя мамаПовторял не я.Мы ценили каждый случайВечера и дня,Твоя мама была лучшей,Но ты – не от меня.Отлетав, стрела плескаласьВ озере души,Милых губ чудная алостьНежилась в тиши.Картным домиком свалилась —Так тому и быть…Но твоей маме и не сниласьВот такая прыть.И когда анфас и бокомСводишь всех с ума,Вспоминаю ненарокомЯ твою маман.Чертит глаз как циркуль формы,Вновь и вновь маня.Твоя мама всех проворней,Но ты не от меня.Коза-козочка-козаОт весны куда же деться.Я же – за! И ты же – за!Забодай меня под сердце.2012 г.

Колокольня

Уродился я один, но ты мне – двойня.Тот же звон в башке и та же долговязь.Ах, ты милая сестренка – колокольня,Как чудесно, что ты тоже родилась!Значит, будет мне не одинокоЗадираться выше над толпой,Как с надеждой в небо синеокоЗадирает голову слепой.Уродился я таким и маюсь звоном.Так давай же мы с тобою вдругорядьКак по нотам проиграем по иконам —А по чем же мне еще с тобой играть?Иззвонимся вдрызг до хрипа в душах,Знаешь ты, и я все знаю сам:Нас с тобою первыми порушат,Потому что – ближе к небесам.Шаг за шагом, выше, выше —Жизнь моя как колокольня —Все сильнее звон, все тише голоса.Шаг за шагом, выше, вышеИ бегом уже невольно.Вот и колокол. А дальше?Небеса.2002 г.

Красивая женщина

В этом сне вы чужая наложница —Так чего ж вы привиделись мне?В этом сне ничего и не сложится,Кроме песни, которая тоже во сне.Так чего ж вы душой не заноете,И улыбка не дрогнет в лице?Так чего ж вы губами так ловитеОтраженье мое у себя на кольце?В этом сне истеричными скрипкамиВсе расскажут про нас наизусть.В этом сне половицы со скрипами,По которым я опять к вам крадусь.Вы такая красивая женщина,Вам никак не уйти от любви и от ласк.Но судьба так ловка и изменчива,И они на земле происходят без вас.2000 г.

Красивоглазая

Влюблялся я немало,Ах, не в кого попало,Журчало время, как вода.Рисково так и милоОна меня любила,Моя кудрявая беда.Она кривлялась лужам,Она гордилась мужем,Но убегала до утра —Цветок на тонкой ножке,Осколок солнца в брошке.И ей спасибо и – ура!Как в брошенной монетеМы кувыркались в летеИ выпадали в нем, звеня.Сбегались, расходилисьИ снова грудью билисьС разбегу сладко об меня.Она слагала крыльяВ нутро автомобильеИ улетала, хохоча —На нитке колокольчик,С которым бродит ночьюКрасивоглазая печаль.Но вечера, как птицы,Устали, видно, биться,Попавши в сладкую петлю.Был путаным, как бредни,Один из них последнимБез слова тихого «люблю».И в губы мне так липкоВпилась ее улыбкаИ раскололась на печаль —Как небо в шрамах молний,Как в дикий берег – волны,Как на пол рухнувший хрусталь.Красивоглазая.А я… А я…Как ветер гнал живой листок,Где ножницы ее красивых ног кромсали дни.Красивоглазая.А я… А я…Я не скопил их клочья впрок.И разметало их.И бог ее храни.1999 г.

Крокодил

В крокодилью оденусь кожу —Я ни разу в такой не ходил, —И по виду стану похожий —Просто вылитый крокодил.Но, по правде сказать, куртягаИз каких бы не шита кож —Есть какая-то к сходству тяга —Чем-то я на него похож.Не красавец – чего кривляться,А зубаст – чтоб не быть в долгу.И приходится, то кусаться,То откусываться на бегу.Гром петард, блеск почетных грамот,И медальный трезвон не мил,А чтоб – в званья? – так, выкусь, на, вот! —Не нуждается крокодил.Рвись, молись, беленись в запарке,Ключ от райских не жди дверей —Это лучше, чем в зоопаркеЗа стеклом посреди зверей.А откроют ворота ада,Призовут через дым кадил —Мне грехов отпускать не надо —Грешным делом я – крокодил.Он не хватает мелочь, он по-крупному питается,А зубы стиснет – из зубов никто не вырывается,А плачет – никому знать не дано, что у него в груди.И боком он не ползает, и задом он не пятится,И клеткой или шкурой он когда-нибудь расплатится —Раскроит на меня ее портной.И вот я – крокодил.2013 г.

Крошка

Сохла над диваном у нее на стене гитара.На окне цветы, на душе цветы бредили дождем.И глазело зеркало в диван: ах, какая пара!Пара – ты да я, пара – ты да я.Ты да я вдвоем.Запускала кольца в потолок томно сигарета,А на них верхом про любовь слова  улетали прочь.И лежали сложены мы с ней, словно два билетаНа один сеанс, на большой сеанс под названьем «Ночь».И хотела допытаться дверь: долго ли пробуду?Не останусь ли, не застряну ли в ласковых руках?Глубоко ли в сердце положу милую причуду —Крошку, что летать может по ночам в белых облаках.Спотыкались тени на стене и крались до прихожей,И шептались в крик, и молчали вслух, и сплетались вновь.И была поделенная ночь –  не одно и то же:Для соседей – шум, для меня – ночлег, для нее – любовь.Крошка.С треском сгораешь, как бабочка на фитиле.Крошка.Пляшет огонь. И я в крошечном греюсь тепле.2009 г.

Кто такая

Каждый лист острием каблучка обходя,Через зеркало лужи порхая,Ты уходишь, и вслед то гудят, то глядят:Кто такая ты здесь, кто такая?Последит и отстанет последней луна,Ветер кудри щипнет, пролетая.Почему ты одна? Почему ты одна?Кто такая ты здесь, кто такая?Потерзают и бросятся мысли бежать,И слова – побрякушками в уши.Я вчера ее на ночь хотел удержать.Был не лучше других. Но – не хуже.А сегодня могу посчитать по всемуНа дороге случайной прохожей,Что раздеть догола не дано никому.Если только сама не поможет.1994 г.

Листок

Ну вот и всё. Хандрой отмаялась листва.Ее метла пинками мечет в кучи.Но, глянь, один листочек злополучныйЕще не брошен ветру в жернова.Не постарел еще? А может, страшно – вниз?И оттого трясет, как в лихорадке?В кору вогнав по щиколотку пятки,В последний раз – его эквилибрис.Попридержись, циркач осенний, не сорвись,Дождись, когда арена станет белой.Я, как и ты, мечусь осатанелыйИ без конца заглядываю в высь.Когда же снег? Когда пожухлые цветаНакроет залп снегов, и с них – довольно?Тогда, пожалуй, можно добровольноСлететь замерзшей бабочкой с куста.Чтоб кувырком, как шут, барахтаясь-крутясь,В её окно ударить и с досадойВдруг заорать: неужто вы не рады,Что выпал снег, что я не втоптан в грязь!Что я лечу, что я покуда не упал —Ведь, завтра мне до окон не подняться —Седая хмарь меня запишет в святцы,Освищет ветер мой осенний бал.И понесет меня с карниза на карниз,И будет бить о каменные стены,Крича мне: ты – простой, обыкновенный,Бессовестно прорезавшийся лист!Ложись же в снег, циркач бульварный, дворовой,Не доводи старуху до падучей! —Листва давно послушно сбилась в кучи,Попряталась, укрылась с головой.Довольно с них. Пускай судачит воронье.Давай, листок, в стекло к ней постучимся.Минуту, две… Простимся и умчимся,Разбросанные, каждый за свое.А после нас замрут ледяшками слова,Что нынче – снег. Что вовсе нам не грустно.Решим на том, что в этом доме – пусто.Все сожжено до углей, как дрова.Ну вот и всё. Хандрой отмаялась листва.1986 г.

Локон её волос

Она несла себя легко,Как белый парус по толпе.Толпа сворачивала головы ей вслед.Но ни о чем и ни о ком в губах ее висел напев,И разминуться было б нам – так нет.Все было так. Все было здесь.Так романтично и давно.Все как под музыку из глупых оперетт.И про меня, и про нее – все оборвалось, как кино.Нам посмотреть его хоть раз еще… Но нет.Глаза промчались мимо глаз,Хоть – не слепой. И – не слепа.Нырнули горькие духи в дым сигарет.И разошлись. И нипочем не догадается толпа,Чьей эта женщина была. И – нет.Локон ее волос ласковой белой змеейМне угодил на плечо.Локон ее волос только задел,Но до сих пор горячо.1996 г.

Луали

Столица напялила темный колпакИ сбросила pret-a-porter.Я пью, и меня развлекает толпаТуземного варьете.И гнется всех лучше красивая таС коралловой дальней земли,И мне говорит языком живота,Что имя ее – Луали.И видится в танце мне предок ее,Не знавший ни букв, ни икон —Он держит сегодня в руках не копье,А сотовый телефон.И если я в гости приеду к нему,Не бросит меня на угли.Про это танцует на сцене в дымуКрасавица Луали.Ей белые снеги покажутся – бред.И копьями с крыши – вода.И ей не понять, как в России поэтНе может щадить живота.Не может ни сползать на нем, ни сплясать,Ни даже сменять на рубли.Лишь только в дуэлях его искромсатьЗа русскую Луали.2003 г.

Лучший друг

Наша жизнь – река, в ней мы не всегдаПо течению плывем.Часто в ней бурлит мутная вода,И не видно солнца днем.Провожаем вдаль перелетных птицИ встречаем их вновь,Где назло волнам среди сотен лицМашет с берега любовь.Если захотим, сможем доказать,Что пройдем весь путь опять,Но у той реки нет пути назад —Реки не бегут вспять.Лучший друг, помнишь вдалекеПлыли мы одни по той реке.Лучший друг, бьет река ключом,Лучшее весло – мне твое плечо.2014 г.

Любимая моя

То сорвусь к земле, то парюКак в сюжетах из пришлых снов.Про любовь тебе говорю,А хватило бы двух слов.Оторвать не могу глаз,И кружится от них голова.Говорю в сотый раз про нас,А слово-то нужно всего два.Про разлуку ни слова, чур —Это давняя наша боль.Я с тобой говорить хочуПро любовь. Про любовь.А выходит почти роман,Почитаешь – захватит дух.А рассыплется слов туман —Так хватило бы только двух.И останется тихой ночь,Чтобы утро вдвоем начать,А слова ни к чему, их – прочь! —Про любовь лучше им молчать.Тишина моя, тишина,Как я много сказать хотел.Только буква одна нужна —Ласкогубая буква «л».Любимая… Любимая моя.2012 г.

Люблю сейчас

Ты помнишь, сорила осеньЗолотом по углам?И было нам двадцать восемьРовно напополам.Ты ласково говорила:«Всему настает пора».И эхо тех слов парилоПо уголкам двора.Я это золото мешал к винуИ выпивал его зараз.А еще я так любил тебя одну.А впрочем, все еще люблю сейчас.Ты мне говорила грустно,Но били слова, как кнут,Что все золотые чувстваКогда-нибудь опадут.Я думал совсем иначе.И мир – золотой богач,И осень – что нет богаче —Дождями пускались в плачь.Я в этом золоте топил лунуНа дне твоих печальных глаз.А еще я так любил тебя одну.А впрочем, все еще люблю сейчас.Но что-то сменилось в выси —На север умчался юг —И все золотые кистиНенужными стали вдруг.И сор золотой облезлыйСлетел под веселый свист.А девочка та исчезла,Как с ветки кленовый лист.Я в этом золоте купал струнуИ выставлялся напоказ.А еще я так любил тебя одну.А впрочем, все еще люблю сейчас.2007 г.

Мариночка

Учились мы с Мариночкой, когда при слове «рок»Со страху залезали под кровати.Ей школа образцовая открыла сто дорогИ выгнала ее за вырез в платье.Кричал директор что-то о бедламеИ, тыча зло в Мариночкину грудь,Публично оскорблял ее «битлами»,А под конец вдогонку крикнул: «Блудь!»Тогда словцо «эротика» считалось матерком,А первый бард считался отщепенцем.Катилась жизнь веселая на лозунгах верхомИ бряцала по бубнам да бубенцам.Храня тебя, Марина, от разврата,И миллион таких еще Марин,Упорно не хотел кинотеатрПоказывать раздетую Марлин.Ты нам тогда, Мариночка, мерещилась во сне —Совсем как из нерусского журнала,Где не регламентированы юбки по длине —Как ты была права, что бунтовала!Коль целый хор лысеющих мужчинКричал: «Длинней подол и круче ворот!..»И миллион таких еще МаринЕму назло с ума сводили город.Бежали мы, Мариночка, на выставки картинВ аллеи, где художник чист и беден,Где не сумеет высокопоставленный кретинУгробить скрипку глупым ором меди.Там на маэстро клифт с потертой фалдой,Но сколько ты ему ни заплати,Не нарисует женщину с кувалдойНа стыках паровозного пути.Ты выросла. Все вынесла. А мой гитарный бойСыграл поминки дикостям запретов.Мариночка, как нужен был твой с вырезом покройДля первых бунтовщических куплетов.Прости меня теперь великодушно —Я ни один тебе не подарил, —Хотя б за то, что самой непослушнойБыла среди бунтующих Марин.1986 г.

Маэстро

Посвящается А. Я. Якулову

Я дома у МаэстроПью чай и дую сгоряча.И рухну ниц на кресло,Когда смычок сорвется от плеча.И скрипка, за три векаНе раскричавшая души,Луне поднимет векоИ тишину растормошит.Я дома у МаэстроИз трубки пробую табак.Молчит, не скрипнет кресло,И кольца дыма вязнут на губах.Смычок все чаще, чаще,То плача, то смеясь, то злясь…Маэстро – настоящий.И настоящий князь.Я дома у МаэстроГоняю водку над столом.Я с ним, как в ходе крестном,За скрипкой этой лезу напролом.Склоняюсь над гитарой,Смычком его крещен.Маэстро ведь не старый,Мы поживем еще!Я в полночь по столицеУйду, сжимая воротник,Чтоб в тишину ввалиться,Как в бухту после шторма бриг.Простимся на улыбках,Он в гости снова позовет.И горько мне, что скрипкаЕго переживет.1998 г.

Милосердная сестра

Милосердная сестра,Излечи нас, иже спятим.Словом Веры и ДобраПоднеси нам крест с распятьем.Дай нам Слово. Слово – бог.У казенной койки нашейНе заглушит стук сапогТихой поступи монашьей.Да отвадит боль от ранЖест послушницы всесильной,Чья душа – уже есть Храм,Лучший Храм на всей России.И раскаянья искра,Может, вспыхнет в нас, как пламя.Милосердная сестра,Дай нам Веру. Веруй с нами.1989 г.

Мираж

За этой девочкой скакать хотело лето,Рвать удила.Плясали волны в сто рядов кордебалетаТам, где плыла.А в небе жило любопытно и бескрылоОблако-зверь.И самым сладким золотым крючком водилоСледом за ней.И был над всем еще волшебный нощно-денныйСлепой удав,Что нас так с этой летней девочкой сплетенноДушил тогда.Как тень ходил-бродил,Ловил ночной кураж, —Из нас из двух – один —С той девочкой мираж.2016 г.

Мне в детстве так хотелось папирос

Мне в детстве так хотелось папирос,Но за прилавком злая тетя ЗинаУпорно говорила: «Не дорос!» —И прочь гоняла нас из магазина.Нам было западло поднять бычок,А своровать – недоставало духа.Нас выручал один фронтовичок,Подслеповатый и тугой на ухо.Он нам давал, бывало, не одну,И так волшебно звякали медали,Что нам хотелось завтра на войну,Хоть мы в глаза войны-то не видали.А поиграть в нее, задрав портки,Не позволяла школьная опека.И мы клевали у него с рукиЗа гильзой гильзу горького «Казбека».Так время шло, сжигая каждый час,Семнадцать лет настало под гитары.Он почему-то помнил только нас,Хоть мы свои носили портсигары.Он закурить нам больше не давалИ потемну в гитарном горлохватеНи поперек, ни в тон не подпевал —Сидел курил, как будто на подхвате.Скумекать было нам не по уму,Спросить бы раз – не надо дважды в реку —Чего ж так горько курится ему,Что поделиться хочется «Казбеком»?В руках его наколочная синьНас ни теперь, ни в детстве не пугала.Нам ничего не стоило спросить.Но он молчал. А время убегало.И как-то раз растяпа почтальонСлучайно синий ящик перепутал,И все, что должен получить был он,Попало в руки запросто кому-то.Потом еще кому-то. И еще.Казенный бланк и текст без кривотолка,Что он не враг, что он уже прощен —К тому печать, синее, чем наколка.Потом попало наконец к нему —Клочком, как этикетка от товара.Он кашлял в упоительном дыму,Скрутив в нее табак из портсигара.Похрустывали пальцы на рукеВдали от нашей ветреной ватаги.Есть прелесть, несомненно, в табаке.Но больше, видно, все-таки в бумаге.1997 г.

Монашенка

Постригалась тихо, без апломба,Без благословения в миру.С корочками вузова дипломаИз полнометражки – в конуру.– Монастырский хлеб, опомнись, пресен!..– Чур! Сутана – вечно! – не фата…Постригалась натрезво. Без песен.Грешная все это суета.Скорбное, без лейбл, сукно сутаныТерто пересудами до дыр.Приведись удариться в путаны —Словом не обмолвился бы мир.Ксения, послушница теперь уж,Грех земной поклонами отвесь.Поступай, как знаешь, если веришь —Впрочем, смысл жизни в том и есть.Бог тебе, монашенка, указка,С легкой, значит, все Его руки.Мы – другие, мы не верим в сказки —Гордые без веры дураки.Мы дерзаем, бьемся и воюемЧто-то в этом мире изменить:То в огонь свечи истошно дуем,То истошно силимся звонить.С левого колена да на право —Нам не до камней монастыря!От роду безбожная орава.В теменище. Без поводыря.Ксения… Послушница всего лишь.Безфамильна – имя в мире – тлен.Может, часть и нашего отмолишь?Если так, дай Бог тебе колен.1986 г.

Монета

Брошу, брошу я монету —Вдруг да выпадет «орел», —Полетаю с ним по свету,Где ногами не добрел.Полетаю, полетаю,Ворочуся из степейИ, конечно, напугаюВаших белых голубей.Если выпадет мне «решка» —Я не стану вешать нос.Сяду я в тюрьму, конечно —Понарошку, не всерьез.Поворчу и поругаю —Мол, судьбина – хоть убей!И, конечно, напугаюВаших белых голубей.Брошу, брошу я монету,Будто по ветру перо.Ну, а вдруг монета этаДа и встанет на ребро?Значит, будет жизнь другая,Без полетов и скорбей,Значит, я не распугаюВаших белых голубей.Я вчера монету бросилИз открытого окнаИ заждался на вопросе:Чем вернется мне она?Из небес она мигает:Мол, терпения испей.И летает, и пугаетВаших белых голубей.Белых-белых, слава богу,Что никто не изловил,Что живут через дорогуОт любви.2007 г.

Мы с тобой увидимся не скоро

Мы с тобой увидимся не скоро.Может так случится – никогда.Дни твои бегут, дай бог им, в гору,А мои – под гору, вот беда.Прожит день – он крестиком на стенке.Час еще – прогулка во дворе.Я живу, где все вокруг – оттенки.Ты – в большом цветном календаре.Все мое богатство – папиросы.Все мое имущество – тетрадь.И допросы, долгие допросы.Я б соврал, да нечего соврать.И так жаль, что мне уже не 20.Если б так – от счастья бы завыл.Я умел, ты помнишь, улыбаться,А теперь, вот, начисто забыл.От того и маюсь, видно, лишку,То ругаясь грубо, то грозя.Я одной тебе скажу, малышка:Я б поплакал, да ведь тут нельзя.Где ты, поезд, пролетевший мимо —По холодным рельсам не догнать?Я не называл тебя любимой,А теперь, вот, начал называть.И когда за полночь мне не спится,И мечтаю, ручку теребя,Сотни строк, как бешеные спицы,Водят хоровод вокруг тебя.На душе свербит сверчок запечный —Зря бедняга силится заснуть.И к тебе отсюда только Млечный,Самый долгий и неясный путь.1984 г.

На балконе сходка птиц

На балконе сходка птицВ предрассветном хоре.Вам на кончики ресницПридыхает море.Вас изжалила молва —Разоренный улей, —Вы пришли глотнуть теплаИ, глотнув, уснули.И, состроив губы в клювАзиатской птицей,Вы сказали вдруг: люблю,Не сказав, кто снится.Слово – бабочка в огне,Полыхнуло, хрустнув.Я подумал: это мнеВы шепнули с чувством.Я припомнил: этот звукЯ давно смешинкойМилой девочке из рукВыдувал пушинкой.А она – сединки мне,Чтоб быть жизни длинной,Чтобы я ее во снеНазывал любимой.2005 г.

На Восточной улице

На Восточной улицеНа карнизах узкихСизари красуютсяВ темно-серых блузках.Тень ложится под ноги,Я шагаю дальше,Где клаксоны-окрикиГорло рвут до фальши.Не спешу, как было, яДва квартала выше,Где такие милыеТри окна под крышей,Где ронять мне выпалоВздох обиды тяжкий,Там сирень рассыпалаБелые кудряшки.А еще два тополяВ побрякушках лунныхМне листвой так хлопалиЗа лихие струны!И в лады потертыеВдавленное словоВетер мне развертывалВ переборы снова.В песни да припевочки,Словно ленты в косы,Темноглазой девочкеЗолотоволосой.Буйствовал, досадовал,Тенью – мимо окон,Да к щеке прикладывалНепослушный локон.Лет-то сколько минуло:Посчитать – потеха! —Вроде как сединамиПотрясти приехал.Да разве все упомнится —Не прочтешь, как книжку:Память – девка-скромница,Слов у ней не лишку.А быть может, блудницаИзменила напрочь?Посредине улицы,Оступившись – навзничь.1984 г.

На могиле А. Я. Якулова

Друг мой старый,Друг великий,Вот и встретилисьКак в старь.Твой стакан опятьНе выпит,И читаюКак тропарь:«Дом твой нынчеНе могила —Не могила, а тюрьма.Выходи, давай,Друг милый,Выпьем водочки.Эх, ма!..»2008 г.

На палубе горланят в караоке

На палубе горланят в караокеКуплеты, от которых – лезть в петлю.Но терпит ночь. И океан глубокий,И я, на удивление, терплю.Так ветрено в душе. И парус белый,Как платье на красавице, трещит.Она вино вбирает неумело,И взгляд её, как камень из пращи.Циклоп большой, светящийся на глади —Корабль под зуботычинами волн,Сосватает нас с нею, на ночь глядя,Под корабельных склянок перезвон.И братия, галдящая у стоек,Нарядна, показушна и хмельна,Сойдётся в мненьи: дамочка-то стоит,Испить её и залпом, и до дна.А я, ныряя в синих глаз глубины,Рассказ нехитрый слышу наперед,Что дома её встретит нелюбимый,Что он не тот. А я, конечно – тот.И в небе, сплошь утыканном свечами,Задувши только грешную свою,Я как корабль прозябший на причалеЕй мачтами скрипучими спою.О том, что мы в толпе так одиноки,Что в жизни все подобны кораблю…А палуба сгорланит в караокеКуплеты, от которых – лезть в петлю.1999 г.