Стихи. Песни

Александр Новиков

Стихи. Песни

Фотографии из личного архива Александра Новикова

Автор иллюстраций Александр Новиков

© Александр Новиков, текст

© ООО «Издательство АСТ»

«Золотая рыба»

а в Париже

Может быть, когда проеду мимо я,Грубым словом вас и помяну —Вы, ведь, моя прежняя любимая,Поменяли имя и страну.Может быть, когда я вас увижу,Заново родившуюся тут,Вспыхнет и во мне любовь к Парижу,Как и к вам, на несколько минут.На холодной глади белой лилиейВы не принимали свет дневной.Может быть, когда-то и любили вы,Может, были счастливы со мной?А теперь вам, как фонарь во мраке,Светит тускло мой стиховный бред,И уже нерусские собакиПо-нерусски вам пролают вслед.Но и в этом бесполезном свете,Босиком ютясь среди зимы,Вы, конечно, вспомните о лете,Где когда-то распускались мы.Где хотели в небе разминутьсяОблаками, белого белей,И упасть на землю, как на блюдце,Белою пушинкой с тополей.А в Париже, а в ПарижеФонари тусклей, и жижеИх холодный, их печальный,Бесполезный свет.А в Париже, а в ПарижеГолуби летают нижеТех, что были в синем небеНаших с вами лет.2006 г.

А девочке так нравится

Я вырос тут, и все вокруг знакомо мне.И стало просто дорогим.И лишь она одна – не по моей вине —По вечерам слоняется с другим.Люблю ходить, в карманы руки, не спеша,В слепые окна посвистеть.А ту, которая с другим – но хороша! —Глазами, и не только, догола раздеть.Гремел трамвай на рельсах, изводя себя.В одном вагоне – я, она – в другом.А с нею он. И я, опять душой скрипя,Дурные мысли уводил бегом.Люблю ходить, в карманы руки, не спеша,По тротуарам тенью плыть.А ту, которая с другим – но хороша! —Прижать к себе или скорей забыть.А девочке так нравится,Когда ей вслед уставитсяХороший – не такой, как я!Хорошим стать не выпало,Но имя ее выколол —И девочка осталась – как моя.1995 г.

А музыка одна

Как эти звуки хрупки,Что теребят мозгиИ превращают звезды в гитарный трень!И у короткой юбкиЕсть что-то от музыки —Плыть над землей и удивлять не лень.Как эти тени серы,Что не сплетаютсяИ расстаются к дому на полпути.И у Надежды с ВеройНе получаетсяТретью сестрицу – Любовь – найти.И музыка одна,Вся про нее она,По клавишам из днейВся музыка о ней.Как эти окна тусклы —В них и не пахнет сном,И на подушках юбка рыдает – ниц.По переулкам узким,Пьяное, как вино,Эхо гуляет окриком двух сестриц.В них музыка одна,Вся про нее она,По клавишам из днейВся музыка о ней.Белым крылом голубкиПух тополей мелаДавняя ночь в клумбы и во дворы.Помню, в короткой юбкеРядом со мною шлаДевочка милая с именем третьей сестры.И музыка былаВся про нее светла,По клавишам из днейВся музыка о ней.1998 г.

А она младше вдвое

А она младше вдвое,У нее на ветрахБелый парусник в мореЖдет на полных парах.Белый парусник хлипкий,Неприступен и горд,Покидает с улыбкойОслепительный порт.С Ним она уплывает,В берег топнув ногой.Ей вдогонку киваетВдвое младше Другой.Ветер космы полощет,Бьет хлыстом по волне…С этим было бы прощеИ в другом – наравне.А она по привычке,Как всегда не со зла,Вдвое больше обычногоВ порт свезет барахла:Самых горьких историйПо три в каждой руке.Он возьмет ее в море,Только сам – налегке.Полупьян и всклокочен,Будет в каждом портуВидеть в каждой – «не очень».В каждой видеть «не ту».А ее укачает —Море так неправо!Всех она повстречает…Но уже без Него.1994 г.

Аисты

Танцуют аисты на полеВ звенящей утренней тиши,И смотрим мы со сладкой больюИз проезжающих машин.И тишина спадает в день такой хороший,Чтоб не спугнуть слетевших с неба птиц,И крылья хлопают, как хлопают ладошиЛюбви, танцующей на бис.Танцуют аисты так нервноИ тишину на клочья рвут —Как будто в день на свете первыйОни слетели и живут.Не потому, что нынче в этом мире старомДля их любви настала череда,А потому, что в этом танце станут паройОтныне – раз и навсегда.Как им легко купаться в утреИ небо крыльями рубить,И гладить нежно перья-кудри,И друг для друга парой быть,И эту жизнь считать земной удачей редкой,И понимать – не долог в ней полет,И знать, что голубь, не видавший клетки,Цены свободе в небе не поймет.Танцуют аисты на полеВ звенящей утренней тиши,И смотрят все со сладкой больюИз проезжающих машинКак два, впервые улетевшие от стаи,Забыв на время неба высоту…Вот так и мы с тобой когда-то парой сталиУ всех прохожих на виду.2008 г.

Айседора

Написал на зеркале в гримернойЗолотоголовый парень в черном,Непомерно влюбчив, в меру пьян,Первый на Руси, как первый в Риме,В час признанья прима-балерине:«Люблю Айседору Дункан».Всех на свете баб подмять готовый,Золотоголовый и бедовый,Сплетней уподоблен кобелю…Сердцу не найдя до сих отрады,По стеклу алмазом скреб-карябал:«Айседора, я тебя люблю».Русских кабаков без драк не сыщешь.Серебро стихов – в пропойных тыщах.Золото волос летит в стакан.Хор цыганский весел безучастно,И рыдает поутру участок:«Люблю Айседору Дункан…».Выплеснулась синь из глаз, как возглас —Юношеский пыл – на женский возраст.Плавает, не топится в хмелю.Не роман – спанье при всех и в светеКак стекло алмазом – сердце сплетни.«Айседора, я тебя люблю…».Что ж ты, жеребенок, бледно-розов,Долго ли протянешь под извозом,Непривычен к окрикам-пинкам?Мил тебе галоп иль кнут мил злобный —В имени ее твои оглобли:«Люблю Айседору Дункан».Целый мир готовый взять на глотку,Волоком тащимый к околотку,Миром загоняемый в петлю…Зеркалу свою оставил тайнуТихо и светло, и так скандально:«Айседора, я тебя люблю».1988 г.

Ангел – он не фея

Ангел – он не фея, он не птица —Не стрельнуть его, не изловить.Но коль птицей он оборотится —Так гнездо захочет в сердце вить.В славе я, в фаворе, в бубенцах я,С чувствами взрывными нараспах,Мне и ангел – цап-цап-цап-цап-цапля,С клювом – вщёлк, и ноги – нараспах.Ласковыми крыльями и – в танго,В рупор неба о любви трубя, —Выклюни глаза мне, милый ангел,Чтоб не видел красивей тебя.Чтоб кричало небо: – Вот, спою вам,Как сорвался птицей ангел в мир,Чтобы самым нежным в мире клювомГубы рвать, и рвать, и рвать мои.2013 г.

Апрельская капель

Я люблю глядеть на капель —С крыш спадают, как в плечи волосы,И хрустальный синий апрельШепчет мне твоим нежным голосом.Я ловлю в каждой капле всхлипЭтой девичьей тайной радости,Что не грустен и не тоскливЯ в апрельской своей парадности.Я люблю глядеть на дворы,Где влюбляются снова голуби,Где, еще не прознав поры,Все деревья бесстыже голые.Все красивы, и все без сна,В лужах плещется ночь глубокая.Мостовая. А вдоль онаКаблучками так мило цокает.Я люблю глядеть на тебяИ держать твои пальцы-веточки.Ты, конечно – из голубят,И, конечно, нет лучше девочки.Пусть вопят, голосят, трубят,Мол, за ней – хулиган по паспорту.А еще не люблю себя,Что я этим так много хвастаю.2000 г.

Ария огня

Я огонь. Я без конца.Я огонь. Я жгу сердца.И мое дыханье – пламя,Что мне – воздух, что – вода!Если вспыхну между вами,Все станет пеплом навсегда.Я горю. И тем живуИ во сне и наяву.Душу грею я в неволе,Я не стану холодней.И в любви я жгу до боли,И сгораю вместе с ней.Я огонь. Я горел. Я жег.Я свеча. Я очаг.Я – шок.2012 г.

Ах, как плакала она

Ах, как плакала она,Вся скривясь у алтаря,Не молитву сотворя,В пол холодный говоря.В мини-юбке и в манто,В окруженьи, и – одна.Убиенного – за что?! —«Новорусская» жена.А как с кадилом вкруг ходить —Как по-бабьи не завыть?И на локоны – платок…Что удумал ты, браток?..А я в спину ей крестясь —Я случайный. Я не с ней.Купола, эх, купола.Я здесь был. Я был не с ней.Мне за завтрее – свеча.И за прошлое – свеча.Уповаю, лопоча.А она молчит, крича.Огласят вот-вот раба,Да по ком прошла пальба.Из руки к ногам – цветок.Что удумал ты, браток?..И стоим мы под причит,И внимает купол пуст.А у церкви ждет-торчитТот, который жал на спуск.Да не ведает она.И под святые словаМир присваивает ейЗванье черное – вдова.Ладан сладкий подыша,В купол бросится душа.Кабы в церкви мы одни…Ну, да бог тебя храни.2003 г.

Ах, какая у бога дорога

Ах, какая у бога дорога —Камни, крест, пика в ребра и кнут.А ты ропщешь: как выпало много! —Вроде, как и тебя волокут.Что твой крест? – сирых дней бытовуха,Разговоров прокухонных муть.По сравненью с тобой – он был ухарь,Под крестом пробивающий путь.Не нытьем, не провидьем калеки,Не истошным исходом души.Он оставил светло и навеки:Крест несешь? – В честь него и дыши.2017 г.

Ах, ты, жизнь – заплаты-клочья

Ах, ты, жизнь – заплаты-клочья,Перешита на сто разТак красиво, да не оченьЧто-то радуется глаз.Пролетает на три счетаПод ударами хлыста,Но считается чего-тоВсе же длинною она.Раз!..И вот он – я родился.Два!..Любовь прошла и стать.Три!..С чем бился, чем разжился,Побросал, да и явилсяПеред богом щеголять.Глянул бог и подивился:Что ж в рубашечке к немуВ той, в которой ты родился?Не сносилась почему?Никакого в ней секрета,Нет в ней блеска да тепла.Но меня рубашка этаДля тебя уберегла.2010 г.

Барракуда

В жизни бывает так —Ссора в десяток дней,Выключим телефонИли расстанемся.Музыка бьет не в такт,Бой на часах сильней,Звякнет ледышка – в сон,Но не растает вся.И по аллеям – в пляс —Ветер листвой кружит,Плачет за всех однаОсень-красавица.А у двери как глазКнопка звонка дрожит,Но только тишинаК ней прикасается.Ящик почтовый сдал,Гулкий пролет молчит,Штопает землю дождь,Но не сшиваютсяНи с мостовой вода,Ни от замка ключи,И с ожиданьем дрожьНе уживаются.Как рыба барракуда от сказочных морей,Ворвется в сердце грусть легко и ниоткуда.И станет сердце грызть где было все о ней,Под волнами из дней.Как рыба барракуда.2017 г.

Безработный музыкант

Ор вокзала украшая (или в переходе),На рубли меняя ноты бесшабашно так,Где кипит толпа большая, по слогам выводит,Отбивая нос ботинку, безработный музыкант:Женщина-конфетка,Фантик золотой,Жгучая брюнетка —Не хочу другой!А курсистка с кавалером под наркозом летаУлыбнется и простится с денежкой смешной.Бросит под ноги – примером – мятую монетуИ к цветочнице умчится, отбивая такт спиной.Женщина-картинка,Фантик золотой,Жгучая блондинка —Не хочу другой!А когда толпа растает, тертая без счета,Без улыбки и без маски тихо, как всегда,Точку звонкую поставит (волей звездочета)В шапку брошенная наспех сердобольная звезда.1995 г.

Белая горячка

Твой мир – большая клетка.Мой – небо без конца.Мы видимся так редко,Мы – тени без лица.То снимся, то садимсяКак голуби в чердак,Но не уединимся,Чтоб – допьяну! – никак.Ты оплетаешь руку —Как будто не моя.Я каблуки по стукуСверяю, путая.Но сладки-сладки дрожжиВдруг схватывают дых,И мы с тобой похожиНа ласково-больных.И все собой похожеНа сладкий белый рай,Но ты в горячке тожеСмотри, не умирай.В обнимку балом правим,А стыд нам – трын-травой.Давай еще добавимИ – в омут с головой.Белая горячка – белый локонНа руках горит моих —У любви запой – не так уж плохоНа троих.Белая горячка – ангел снежныйС факелом в рукеНаши души палит нежно, нежноВ костерке.2009 г.

Белый голубь

Ах, как на балконе белый голубь ворковал,Белый, будто снег, выпал на окно.Если бы он вправду письма раздавал,Перепало б мне тоже хоть одно.Мелочи, пустяк, пару легких строчек,Он принес мне, если бы хотел.Просто забирать письма он не хочет,Просто от кого-то улетел.Как я верю этой птице, что в чужом двореПары не найти, хоть светлым-светло.И придется воротиться с грустью на крыле,И в сердцах потом биться о стекло.А телефон молчит, говорить не хочет —Все слова он знает наперед.Ах, лучше не звонок, лучше пару строчек —Голубь полетает и найдет.Не уколет грудь бумаге острие пера,Мысли, будто птиц, ветром унесло.И уснет – тобою брошен тоже до утра —На столе листок, белый, как крыло.Адрес выводить – с памятью возиться.Ждать неделю, если повезет…Ах, лучше не в конверт, лучше – в ноги птице.Голубь не обманет, принесет.1996 г.

Белый пароход

Завтра будет все не так.Завтра в землю грянет дождь.Завтра ты уедешь, улетишь, уйдешь.А сегодня мы с тобой,Птицу-Лето ухватив,Жарко обнимаясь, попадем под объектив.Белый пароход и синее море —Пляжный фотограф, снимай скорей! —Вот она в смешном головном уборе,Ветреная чайка души моей.Завтра будет свет не мил.Выбросит на берег грусть.Завтра я в тебя в который раз влюблюсь.А сегодня бьюсь об молИ шепчу тебе листвой,И считаю чаек у тебя над головой.Белый пароход и синее море —Пляжный фотограф, снимай скорей! —Вот она в смешном головном уборе,Ветреная чайка души моей.Завтра потеряет блескСамый белый пароход.Завтра летний глянец с мира упадет.А сегодня жмет на спуск,Не обременен ничем,Суетный фотограф с обезьянкой на плече.Белый пароход…Пляжный фотограф…Вот она в смешном…Ветреная чайка…2000 г.

Блядь

У ночного клубаБлядь, а не голубаНа крыльце.И у этой блядиВсплаканные прядиНа лице.Кручены-верчёныПод одежды черны,Чтобы, – глядь, —Проходили мимо —Надо же как мило —Блядь.А она мне – крошка,На соломках-ножкахВ бантиках-губахЗябится у входаСлева от народа,Вкуривая страх.Ждет чего-то нервно,И подруге стервнойСтанет врать,Что концы здесь рубит.И его не любит.Потому и – блядь.2010 г.

Бог нам встретиться не дай

Мы с тобой давно простились,Кто куда запропастились,С кем – не ведай, не гадай.Память нас на фотках сирыхПропечатала красивых.Бог нам встретиться не дай.Ситчик манкий, хрупкий, тонкийНа фигуристой девчонке,Время, тленью не предай!Коль по шейке по лебяжьейСкладка ляжет – не промажет,Бог нам встретиться не дай.В белом омуте простынномНа остылом, под постылымКлятву молча оправдай.Облилась слезами свечка,Носит правая колечко.Бог нам встретиться не дай.На кудряшливость височковВремя целит белой строчкой.Стой, прошу, не увядай!Ты ли замужем, за мужем?А глаза – две мокрых лужи.Бог нам встретиться не дай.В душной камере спросонокКлюч мерещится в засовах —Выходи иль выбредай!Не венчались, так на кой намПастор с лязгом колокольным?Бог нам встретиться не дай.В коридорном стылом гулеНежных слов разбитый улейПо куплетам раскидай.И на первом стыке рельсовХрусталем об пол разбейся…Бог нам встретиться не дай.Под сургучный глупый оттискНаши контуры и опись,Память, в бездну не кидай.Пусть мы так, в давнишней паре:Ты, и мальчик – на гитаре.Бог нам встретиться не дай.Я опять полночный пленникВязну в щупальцах сирени —Шестиструнная, страдай!Далеки, как солнца пятна,Вдруг слова твои понятны:«Бог нам встретиться не дай…».1988 г.

Бурлак

Куда ни бреду я – всё против шерсти,Движения супротив.И в каждом звуке, и в каждом жесте —Кому-нибудь на пути.И купол небес, запрокинув донце,Мне спину дождями бьетЗа то, что под ним волоку я солнцеС заката на восход.Я – бурлак.Я на лямке у баржи расхристанной – как на поводу.Я – бурлак.Где под крик, где под кнут, где под выстрелы – так и бреду.Лямка моя, ты мне невеста, и епитимья, и флаг!Горько мне в ней, одиноко и тесно, но я – бурлак.И шепчет мне лямка: «Держи меня, милый,Не гневайся и простиЗа то, что твои отнимаю силыИ плечи тру до кости».И там, где земле расступиться впору,Мне ноги камнями рветЗа то, что свой крест волоку я в гору,А не наоборот.1998 г.

Был вечер тот

Был вечер тот не по-земному ласков,А имя состояло из трех букв.Она была красивой синеглазкой,И я ее не выпускал из рук.Был я куражной славой избалован,Влюбиться мог и сгинуть на бегу,И кувыркался чувствами, как клоун,В азарте на курортном берегу.Где волны с гребешком белее мелаКидались в ноги и хлестались в мол.Она мне тихо из-под мышки пела,И целый мир улегся и умолк.И был счастливый я и полупьяный,И в лен волос ее заныривал рукой,И ночь окуривали сладкие кальяныКрасивой синеглазенькой такой.2005 г.

В Екатеринбурге

Вечер грустен и без песен вышел как обряд:Светел, нем и свят – как крест на рясе.Я бельмом в глазу ночного фонаряПоторчу и двинусь восвояси.По памяти, повдоль неонных знаков —Под пестрой их водой мой путь так одинаков —На те же улицы гребу, на те же переулки.Я в Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.Увязался, не отгонишь, пес-мотив простой,Громыхает цепь стихотворений.Первая же встречная мне девочка, постой,Грех не наломать тебе сирени.Года мои – в горсти изломанные ветки.Сирень, меня прости, я только что из клетки.Кричи, закусывай губу, ведь я приписан в урки!В Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.И погост, и дом казенный, и церковный звон —Вот они, бок о бок неизменно.Вечный Плен с Трезвоном Вечным сменит Вечный Сон —Прав Есенин: все мы в мире тленны.Пока же мы не тлен, и наша жизнь не ретро,Мы – ветры перемен, пусть корчатся от ветраУ пьедесталов на горбу державные придурки.В Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.1988 г.

В память о Е. Евтушенко

Хворь сделала свое дело —Пришлось – и перо сложил.В Америке жил он телом,Душою в России жил.Перо окунал в стаканеИ строчки швырял на кон —В России он хулиганил,В Америке чтил закон.Но в строчках среди истерик,Признаний в любви и слезНигде не видать америкЗа локонами берез.И вот, улеглось, отпело,Но, все ж, под исход теплаВернуть попросилось телоТуда, где душа жила.2017 г.

В солнечном порту

В солнечном порту, где все глаза раскосы,Где седлает солнце мачты, словно кол,Где дурной травой шпигуя папиросы,Подмигнёт тельняшечник мне, пропит и гол.В солнечном порту изогнута лекаломГод назад, и два, и нынче точно так,Дама на углу стоит, как и стояла —Вспыхивает-гаснет «Мальборо»-маяк.Весел я, но мне не ощупать порт,Здесь не я один хочу ее обнять.Выберусь и – прочь. Закачаюсь, горд —На сто пальм березу мне не променять.Хриплы голоса. Гудки из моря хриплы.Льёт на плечи бронзу солнечный черпак.Небо хочет птиц, но к глазам прилиплиБронзовые чайки, севшие в кабак.Якорь тяжко спит. Меня не ждут на трапе.Поднял паруса я бы всей душой.Белый и смешной в азиатской шляпе,Брошусь на песок – тёплый, но чужой.1994 г.

В то окно, где жил-был я

В то окно, где жил-был я, стучала ветка,И в стекло ломились ветры и дожди.Мне распахивала створки, будто клетка —Вылетай, летай-летай, ходи-броди.И катились мысли прочь по спицам улиц,И шагал своей дорожкой лунный свет,Где однажды с ней мы вдруг не разминулись,Потому что двух дорог случайных нет.Этот город был большой волшебной сценой —То луны, то солнца диск горел околь.Там сирень дворы топила сладкой пенойИ лететь, лететь хотелось на огонь.И за то любой судьбы костить негоже,Как негоже одному за здравье пить —Все мы были удивительно похожи,Всем однажды в жизни выпало любить.В том окне, как в упоительном кристалле,Вечной жажде – вдоволь всякого питья.Оттого слетали песни птичьей стаейНа окно. А в нем когда-то жил-был я.2017 г.

Вдоль по памяти

Вдоль по памяти бреду,Вспоминаю, все как было.Девочка, в каком годуНазывала меня милым?Сладкий мой ночной улов, —Но Амур прицелил мимо, —Нашептал красивых слов,Да забыл назвать любимой.И она ушла, как сон,И пришла за ней другая.Завертелось колесо,Жаром тех же слов пугая.И заноза, что вчераНочью вместо сердца ныла,Поминала до утраТу, что называла милым.На ветру холодном дрогИ с жарой несносной бился.Слов красивых было впрок,Что же я на них скупился?Их теперь другой дарю,Но в душе под сладким иломБудто ими говорюС той, что называла милым.Лён её волосЯ вдыхал ладонями,Блестки синих слезСобирал в горсти.И штормило плёс,Тот, в котором тонем мы,Из которого некуда грести.2012 г.

Верстачная лирика

С утра вскочу, скривлюсь в зевкеИ – марш бегом в столярную!Успеть сточить на верстакеОдну строку коварную.Никак не взять её пером —Вечор пришлось помучаться.Но нынче – дудки! – топоромХвачу, авось – получится.А там – в тисы и под резец,По-новому заточенный,Поскольку – длинный образец,А нужен – укороченный.Один резец, потом другой —Какая стружка пышная!Гвоздей – в нее, загнуть дугой.Ну, как? Есть что-то лишнее?Давай стамеску, долото —Долбить её, сучкастую.Зачем – перо? Перо – не то!Оно лишь мажет пастою.А тут, гляди: запил, овал,Резьба, заточка с фаскою.«Гаврила хлебы продавал…» —Пойду жене похвастаю.Принес, а баба мне в ответ,Проклятая изменница:– И так топить поленьев нет,Неси, дурак, в поленницу.1988 г.

Весенний дождь

Весенний дождь – слепое окропило —Шел от людей опустошать дворыГде девочка красивая так милоМеня под гром держала за вихры.Проплачет дождь, а значит и отмолитНаш малый с этой девочкой грешок.Утонет мир, но нас ничто не смоет.Мы выжгли ночь. Нам было хорошо.Пролилось сто дождей. Холодным жезломКоснулась луж бесчувственно зима.Не я пропал. Не девочка исчезла.А просто, чувства были без ума.2016 г.

Влюбился, девушка, в тебя

Плыл по ветру теплый вечерИ за горизонтом гас.Ты попалась мне навстречуВ первый раз.Твоя улыбка певчей птицейРастаяла в ночи,И замелькали встречных лица:Ищи ее, ищи.Помнил я, за ней шагая,Все черты ее лица,Но вела меня другаяУлица.И полетело время свистом,Как камень из пращи,Аэропорт гудел и пристань:– Ищи ее, ищи!..Город в суете извечнойВряд ли встречу принесет.Кто я ей? Обычный встречный,Вот и все.Меняет мир свои одежды,Но в огоньке свечиЖивет всегда тепло надежды.Ищи ее, ищи.Я влюбился, девушка, в тебя.2008 г.

Во дворе

Во дворе, где радиола на конце иглы держалаНить мотива и луны лимонный диск,Пробивал гитарой-соло какофонию кварталаТакт за тактом ливерпульский гитарист.А потом игла чихала, открывалась дверь балкона,Дом полночный пестрой шторой делал вдох…В послезвучье возникала темноглазая икона,И отскакивали пальцы от ладов.И шептал полночный идол в огорошенное небоТо ли имя, то ли рифму, то ли бред.И казалось мне, обронит: «Милый мой, сейчас я выйду,Мне родительское слово не запрет».Мирно спал киоск с газетой, где объявлен был крамолойЭтот парень, что с пластинки хрипло пел.Но парили над запретом эта девочка и соло,И над ними – звезды, белые, как мел.А вчера на углу, там где очередь кольцом,Мы столкнулись с ней к лицу лицом.– Я узнал вас по ногам и духам.Не узнали и подумали вы: хам.Вот ведь время лица как подправило —Ни на ощупь не узнать, ни на глаз.И разговор у нас по правилам:Хвастайтесь, я радуюсь за вас!…Толстый, глупый и довольный, вот он,Как павлин, как майский мотылек,Щурится со свадебного фото —Ваш уже законный кошелек.А фото мне не нравится, но я совсем не злюсьЗа то, что на картиночке не я вас приласкал.Но в складках платья вашего спит дорогая грусть.И в кольцах изумрудных – зеленая тоска.А вчера на углу без запиночки и в лобОценили вы мне свой гардероб.И что на скрипочках у вас детвора —То ли дело! – А что я вам пел – мура.Вот ведь слово – как назло застряло в горле —Не пропеть, не выговорить враз.И разговор у нас по форме:Хвастайтесь, я радуюсь за вас!…Звоном, хрустом и шуршаньем полныйСнимочек – не взять, не упрекнуть:Катят вас брильянтовые волныЗолотому берегу на грудь.А остальное мелочи. И я гляжу вдогон —Всего тебе хорошего, пей сладко и до дна.А все-таки та девочка выходит на балкон,И в платье ее грошевом спит медная струна.1990 г.

Воробьи

Проститутки на Тверской, как воробьи,Жмутся с холода к шныряющим авто.Подобрал бы кто, уж тут не до любви —Под дождем стоять, распахивать пальто.Поиграл бы кто хоть в теплые слова(Ну, какие, к черту, «бабочки» в мороз!).Где же ездишь ты, богатая братва —Глазки синие, как медный купорос?Где бы выловить, чтоб – денег три мешка?Поделили, всем хватило бы расцвесть.А что возьмешь с приезжего лошка —На помаду да на пару раз поесть.И столичная презлая суетаНе поверит ни слезам и ни словцу.Время – за полночь. Ну, где ж вы, блатата?Привезли бы, что-ль, богатую овцу.Синим пламенем гори она, дыми,Папиросочка кайфовая в горсти.На Тверскую со студенческой скамьи —Мать узнает, зарыдает, не простит.И красива, и собой не лимита,И с артистами могла бы покутить.Может, просто улица не та?На Лубянскую пора переходить.Что за осень – на асфальте ни листка,От неона ночи светлые, как дни.Вот и розочки голландские с лоткаТоже маются – приезжие они.Тоже ввалятся сегодня в чей-то дом.(Ну какие, к черту, жрицы от любви!)Принцы… Ротшильды… Но это все потом.А сегодня – на Тверской. Как воробьи.1997 г.

Воспоминание

Смеется девушка чему-то у фонтана,Ей все обыденное – сказочно и странно,И провожатый – молод, мил и мимолетен —Смешит ее стихом на самой верхней ноте.Талдычат голуби и кланяются низкоНа шпаги ног прелестной чудо-гимназистки.Я – провожатый. В одиночестве – беда нам.Горит июль. Мы оба в небо бьем фонтаном.На кон замётано, что юность накопила —Кривится девушка над горечью у пива.Слова срываются с проворством воробьиным,Улыбка мается собой в бокале винном.И фонари вокруг в почтительном поклонеКупают ноги в акварелевом неоне.Две тени сходятся, и путаются космы.Смеется девушка так ветрено и просто.Все как в кино. Все на пределе, как на гонке.И только нет ни тормозов, ни кинопленки,И за пустяк в душе сражаются армады,И вкус победы – вкус пронзительной помады.Смеется девушка чему-то у фонтана,Ей все обыденное – сказочно и странно.И весь сюжет случаен, чист и мимолетен.И оборвется он на самой верхней ноте.1990 г.