Отец, или Цена родительской любви

– Пётр Иванович, вы рассуждаете вообще… – обиженно ответила Настя. – А я конкретно… Практически… Применительно к данной ситуации…

Пётр Иванович на миг задумался:

– Ну да, ну да, практически… Совсем недавно вот тут, за стенкой, – показал на стену с отверстием, – я разговаривал с одной женщиной о женской практичности… – с иронией усмехнулся. – Теперь она вышла замуж за вора… Очень практично…

– Но ведь он же, вы сами говорите, изгой! – возмутилась Настя. – Узник среди свободных людей! А в деревне, заработав на поросятах и бычках, он купит себе заграничный паспорт и – только его и видели!.. Свободный человек в свободном обществе!

– Ну да, ну да, – усмехнулся Пётр Иванович, – западное свободное общество ждёт не дождётся российского зека!.. С хлебом-солью, по-русски будут встречать его там!.. Своих зеков им не хватает потому как!..

– Так он же купит себе поддельный заграничный паспорт! – искренне не поняла Настя, почему Пётр Иванович никак не сообразит, о чём это она. – Никто же не будет знать, что он бывший зек!

Пётр Иванович грустно вздохнул:

– Вот, значит, ты какая, Настя… Всё купим… Всё подделаем… А душа-то как, Настя?.. Как жить-то с такой душой?..

– С какой – такой?

– С продажной… Ведь если всё можно купить и продать, то и душу – тоже?..

– Ну вы же сами затеяли тако-о-е!.. – удивилась Настя. – Не очень-то, прямо скажем, укладывающееся в рамки законов… Я уж про рамки той же души и не говорю уже…

Пётр Иванович вздохнул, встал, медленно пошёл к отверстию в стене:

– Ничего я не затевал… Я отец… И я просто спасаю тело сына. Да, именно тело… Потому что душу его, кажется, уже не спасти…

– Вы знаете, Пётр Иванович, я хоть и не знакома с вашим сыном, но я верю, что можно спасти не только его тело, но и душу! Да, можно! – убеждённо подтвердила собственный вывод Настя. – Я оптимистка!

Пётр Иванович, подойдя уже к самому лазу в свою квартиру, грустно посмотрел на Настю:

– Всё, я полез. Закрывай отверстие, задвигай диван… Общаемся с тобой и с сыном теперь только неофициально вот через эту дырку, – показал на лаз, – а ты живи спокойно и свободно, гуляй, ходи по магазинам. Деньги я тебе, кстати, буду давать ежемесячно достаточные для небедного бытия… – наклонился и стал ногами вперёд залезать в отверстие, когда уже снаружи осталась только его голова, пристально посмотрел на Настю, иронически хмыкнул, – хм, оптимистка, значит, да? Ну-ну…

Голова Петра Ивановича скрылась в дырке. Настя закрыла её щитом, придвинула к стене диван так, чтобы закрытое щитом отверстие оказалось за диваном. Села на диван и, словно заочно продолжая спор с Петром Ивановичем, недовольно поморщилась:

– Да, оптимистка! Практически мыслящая! И понимающая жизнь как положено реалисту! Не то что эти бестолковые философы, мужики!..

Глава 2

Была середина дня. Пётр Иванович лежал на кровати и с интересом читал какую-то книжку. Вдруг раздался звонок в дверь. Пётр Иванович встал, медленно пошёл открывать. Звонок настойчиво и длинно прозвучал ещё несколько раз.

Пётр Иванович шёл долго, и при этом хорошо понимал, почему звонящий так нетерпелив:

– Ну чего трезвонить-то почём зря! Я что, реактивный?! Сейчас открою… – открыл дверь, увидев на пороге Сергеева, посторонился и впустил его в квартиру. – А-а-а, Кубосерж! Чего беснуешься! Я же не спринтер! Ещё стометровки тут бегать из-за тебя не хватало!.. – неспешно поплёлся за стремительно ворвавшимся в квартиру Сергеевым. – Ну чего припёрся? Сыночка моего засадил, так теперь ещё и за моей душой пришёл?..

Сергеев возмущённо и резко выкрикнул:

– Триста лет мне нужна ваша душа! Сын где, гражданин Свирин?! А? Где сын! – начал буквально метаться по комнате, заглядывать под кровать, за шкаф, под стол, ворвался в соседнюю комнату, через несколько секунд выскочил оттуда, сел в растерянности на стул у стола, более спокойно и устало положил кисти рук на бёдра. – Я вас спрашиваю, гражданин Свирин, где сын?..

– Та-а-к, сбежал всё-таки… – тихо пробормотал Пётр Иванович.

Сергеев резко вскочил, решительно двинулся прямо на Петра Ивановича:

– Что вы там бормочете, гражданин Свирин?! Отвечайте на вопрос, где ваш сын!

Пётр Иванович неспешно подошёл к стулу, по-старчески медленно сел, подчёркнуто спокойно и равнодушно, но чётко выделяя каждое слово, выговорил:

– Ну так, наверное, там, куда ты его засадил… То есть за решёткой, соответственно…

Сергеев грубо вскричал:

– Вы мне тут не ёрничайте, гражданин Свирин! Отвечайте на вопросы следствия как положено!

– А как положено? – со спокойной язвительностью переспросил Пётр Иванович. – А?.. Как положено-то, я тебя спрашиваю, щенок ты зелёный.

Сергеев, задыхаясь от возмущения, затряс в воздухе кулаками:

– Что?!.. Что?!.. Да я вас!.. Я вас!..

– А что ты меня? – спокойно перебил Пётр Иванович. – Ну что? А?.. Я семидесятипятилетний старикашка, проживший большую жизнь ну просто невероятно законопослушно, не имел за три четверти века ни одного более-менее заметного проступка, не то, что преступления… Ну что ты мне сделаешь? А? Ну что? Да ничего. Ровным счётом, – ехидно по слогам протянул, – ни-че-го… А вот я тебе сделаю приключения на твою наглую задницу. Я-то как раз привлеку тебя к ответу.

– Оснований нет… – в удивлении от спокойной уверенности Петра Ивановича более сдержанно ответил Сергеев.

– Ну как – нет? Вот тебе первое основание – ворвался без разрешения в квартиру…

– Вы сами открыли дверь! – парировал Сергеев.

– Открыл дверь, не значит – разрешил войти…

– Я официальное лицо! – взвился куда-то вверх возмущённый голос Сергеева.

– А что, официальному лицу можно вести себя по-хамски?.. – спокойно усмехнулся Пётр Иванович. – Это первое. Далее, начал без предъявления ордера фактический обыск в квартире…

– Какой обыск! Ну какой обыск! – искренне удивился Сергеев, кажется, в своём розыскном раже не заметивший, что действительно нарушил закон.

– Ну как – какой? – Пётр Иванович был спокоен как удав, только что успешно проглотивший свою очередную жертву: а действительно, чего зря волноваться, процесс переваривания жертвы в самом, наверное, длинном пищеводе в мире прервать уже никто не в силах. – Под кровать заглядывал? Заглядывал… За шкаф и под стол нос засовывал? Засовывал… По той комнате, – кивнул в сторону второй комнаты, – шастал? Шастал… А ордерочек-то где? А?..

Сергеев растерянно и с паузами стал слегка заикаться:

– Ну вы… прямо… Пётр Иванович… я не знаю…

– Вот-вот, правильно, Пётр Иванович… – язвительно-менторским тоном отреагировал Пётр Иванович. – А то сразу – гражданин Свирин!.. Я тебе что – заключённый, что ли? Нет. Не заключённый. А ты тут закусил удила, как на скачках!.. Пётр Иванович я. Понял?.. Пётр Иванович, и никакой не гражданин Свирин.

Сергеев растерянно сел на стул, примирительно и сбивчиво пробормотал:

– Ну извините меня, Пётр Иванович. Я не хотел… Работа сумасшедшая… Один криминал, одни преступления и преступники… Знаете, как со временем всё это влияет на психику? Цензурные слова забываешь…

– А заодно и правила поведения в обществе… – уже мягко перебил Пётр Иванович.

– Да, к сожалению… – вздохнув, согласился Сергеев. – Бывает… Извините…

– Ну вот это уже другое дело… – удовлетворённо подтвердил общее настроение примирения Пётр Иванович. – Ну а теперь, давай, рассказывай, как мой сын сбежал из колонии…

Сергеев обрадовано встрепенулся:

– Ну вот, видите! Вы знаете, что он сбежал! А обижаетесь, что я вас в чём-то подозреваю!..

Пётр Иванович приложил ладонь внешней стороной ко лбу Сергеева, спокойно и с искренним сочувствием тихо проговорил:

– Ну точно… Заработался, сердешный… Аж пар то головы идёт… Тебе бы, Кубосерж, сейчас на курортик какой-никакой, а?.. Растянуться на песочке, расслабиться, забыть обо всём…

Сергеев, опешив от неожиданного предложения, неуверенно согласился:

– Ну… курортик бы не помешал, конечно… Давно не был… – и тут же возмущённо вскинул руки вверх. – Но если б у нас заключённые хоть нормальные были! Посадили, ну и сиди себе спокойно! Нет же, надо обязательно сбежать! А я что, резиновый? Я резиновый, я вас спрашиваю?!..

Пётр Иванович пощупал плечо Сергеева:

– Вроде не резиновый. Я пощупал…

Сергеев, недовольно скинув с плеча руку Петра Ивановича, в запале продолжил возмущаться:

– Правильно, не резиновый! Однако же, первый раз поймал, так на тебе ещё сюрпризик – лови того же самого, но уже второй раз, потому что он изволил сбежать, видите ли!.. – посмотрел на Петра Ивановича с подозрением. – Но всё-таки странно, Пётр Иванович, что вы знаете о том, что ваш сын сбежал…

Пётр Иванович сочувственно вздохнул:

– Так и не догадался, бедолага… Нет, так бывает, я знаю, когда от чрезмерного переутомления ну просто вообще перестаёшь соображать… Вообще! – постучал костяшками пальцев себе по лбу. – Голова как фанера… Так бывает…

– Ну вы уж дурачка-то совсем из меня не делайте, Пётр Иванович, а лучше честно скажите, откуда знаете, что он сбежал…

Пётр Иванович засмеялся:

– Да-а-а, случай клинический… Срочно на курорт… – встал, вплотную подошёл к Сергееву, внимательно посмотрел ему в глаза, как врач смотрит на больного. – Ну ты же только что орал тут "где ваш сын!", "отвечайте на вопросы следствия!", а вопрос-то у тебя, то есть у следствия, был ко мне один-единственный: где ваш сын?.. Ну и что же? Много ли ума надо, чтобы догадаться, что мой сын сбежал?.. Ну я же не идиот, в конце концов, Кубосерж…

Сергеев обиженно вздохнул:

– Ох… правда, на курорт надо…

– Да, без отдыха работать нельзя, – согласился Пётр Иванович.

Сергеев снова завёлся в возмущении:

– Ну а как тут отдохнёшь? Ну как? Я вот, между прочим, как раз в отпуск собирался, а тут совершенно неожиданно новая вводная – Игорь Свирин сбежал, срочно проверить отца! Может, у него прячется…

Пётр Иванович сел на стул, с удивлением развёл в стороны руки:

– У меня? Ну это же примитивно, Кубосерж! Куда в первую очередь побегут искать беглеца? Конечно, к его ближайшим родственникам! И надо быть ну просто идиотом, чтобы прятать сына у себя: нате вам, дескать, моего сыночка, тёпленьким и готовеньким к новому этапу… Ну какой же нормальный отец так сделает?

– Нормальный отец сдаст беглеца органам… – назидательно поднял указательный палец вверх Сергеев.

– Ну ты тут что-то путаешь, дружочек. Путаешь нормального отца с ненормальным…

Сергеев резко встал:

– Ну тогда я вам вот что скажу, Пётр Иванович… – немного поколебался и после небольшой паузы неуверенно продолжил. – Не хотел расстраивать… Ну да ладно, всё равно ведь из сообщений газет узнаете… или по телевизору…

– Телевизора у меня нет, – спокойно перебил Пётр Иванович, – а газеты не читаю принципиально: брешут все…

– И всё-таки я скажу… Ваш сын, Пётр Иванович, при попытке его задержания…

Пётр Иванович схватился за сердце, сдавленным голосом перебил:

– Убит?!..

Сергеев усмехнулся:

– Ну как убит, если мы ищем его?.. Оказывается, и вам надо на курортик, Пётр Иванович… Подлечиться маленько…

Пётр Иванович приложил к своей голове ладонь внешней стороной, растерянно пробормотал:

– Вроде ничего… Лоб холодный… Ох, как же я испугался… как испугался… – настороженно оживился. – Так что с сыном-то?.. Что?..

Сергеев задумался, отвернулся, отошёл в сторону, снова повернулся к Петру Ивановичу, подошёл к нему вплотную, напряжённо посмотрел ему в глаза, медленно, с многозначительными паузами и очевидным трудом выдавил:

– Да если бы с сыном, Пётр Иванович… Если бы… Но дело-то в том… – вдруг заговорил неожиданно жёстко, решительно и быстро – В общем, он убил сотрудника зоны. Офицера. Из его же пистолета! – угрожающе наклонился над головой растерянного Петра Ивановича. – И пистолет захватил с собой!.. Вы понимаете, Пётр Иванович, что он натворил?.. – после небольшой паузы укоризненно добавил, – кстати, у убитого офицера осталось двое маленьких детей…

Пётр Иванович, держась за сердце, вяло прислонился к высокой спинке стула:

– Ох сынок-сынок… сынок-сынок… лучше б ты убил меня…

Сергеев повернулся и пошёл к двери, обернулся на ходу и смущённо посмотрел на Петра Ивановича:

– Ну ладно, Пётр Иванович, я пошёл… Извините… Я вам тут нагрубил маленько… и расстроил… – остановился и с небольшими колебаниями добавил, – но если ваш сын появится всё-таки здесь, я вас очень прошу, сообщите мне об этом… пожалуйста… Я очень надеюсь на ваше благоразумие…

Пётр Иванович встал, медленно пошёл вслед за Сергеевым к двери, открыл её, выпустил Сергеева из квартиры, закрыл за ним дверь, сбивчиво, потерянно и саркастически пробормотал:

– Да-да, надейся… надейся… Надежда… это чувство… которое, говорят… покидает человека… последним… – с удивлением оживился, – гм… а ведь и правда, последним…

Глава 3

Поздняя ночь была удивительно тёплой. В конце августа в южном городе ещё самый что ни на есть разгар лета. Нет ещё даже и маленького намёка на уже всё настойчивее выглядывающую из всех календарей осень. Календари южному городу не указ: у него свой, природный календарь, по которому он, видимо, насмешливо поглядывая на уже кутающиеся в свитера и осенние пальто северные города, живёт себе безмятежно-размягчённой и неспешной жизнью, кажется, вечно продолжающегося лета.

Пётр Иванович сидел в одиночестве уже, наверное, больше часа на своей любимой лавочке в своём обожаемом сквере у дома. Вокруг было темно, и только над его скамейкой неярко горел фонарь на столбе.

– Что же ты натворил, сынок, что же ты натворил… – тихо и грустно вздохнул он.

За спиной Петра Ивановича неожиданно появился Игорь, он тихо подошёл сзади к Петру Ивановичу и положил руку ему на плечо:

– А что я такого натворил? Сбежал всего-навсего из зоны…

Пётр Иванович вздрогнул, повернулся к Игорю, встревожено и тихо зашептал:

– Сынок?.. Да что ж ты так… Тебя же ищут!.. Вдруг следят за мной?..

Игорь обошёл вокруг скамейки, сел рядом с Петром Ивановичем, уверенно и спокойно вытянул вперёд ноги:

– Да нет! Это я слежу за ними! А они следят только за твоим подъездом… Я же не зря две недели выжидал… Разведал всё… А сейчас глубокая ночь, спят все как сурки…

– Сынок… ну что же теперь делать-то, а? Что?.. – тревожно и неуверенно заговорил Пётр Иванович. – Я, конечно, готов тебя спрятать, но…

– Ну готов – и прекрасно! – решительно перебил Игорь. – Мне сейчас главное спрятаться, а об остальном подумаем потом…

– Обо всём надо думать своевременно… – грустно вздохнул Пётр Иванович. – А ты сначала сделаешь, а потом думаешь… Вот зачем ты убил офицера, а?

Игорь с удивлением поднял вверх брови:

– Ого! Ты даже это знаешь?! Откуда?

– От следователя Сергеева.

– О! Опять он!

– Опять… – вяло махнул рукой Пётр Иванович. – Почти каждый день, кстати, теперь приходит ко мне… Говорит, ну чего им, зекам, не сидится, второй раз ловить приходится…

– Как – второй?! – засмеялся Игорь. – Я же первый раз сам сдался!

– Ты о чём, сынок?.. – недовольно посмотрел на него Пётр Иванович. – Скажи лучше, что теперь делать будешь, с кровавыми-то руками…

– Ну ты даёшь, отец! – недовольно и резко дёрнулся всем телом Игорь. – С кровавыми руками! Я что – палач, что ли?!

– А кто?..

Игорь на секунду замялся, растерянно посмотрел на отца:

– Ну… отец… ты пойми… Я уже почти убежал, а он случайно увидел меня в лесу…

– Как это – случайно? – удивился Пётр Иванович. – Как ты так убежал, что тебя обнаружили случайно?

– Ну… – Игорь явно потерял уверенность. – Мне помог один авторитет…

– Авторитет? В тюрьме?..

– Ну… отец… ты отстал от жизни… Авторитет, это такой человек… в общем, главный в зоне…

– А-а-а, начальник колонии!

– М-да… – покачал головой Игорь, – ничего не знает… Говорю же, авторитет это самый главный в зоне зек. Понял?

– Не очень… – Пётр Иванович посмотрел на Игоря глазами собаки, которая понимает, что с ней разговаривает человек, но не улавливает, о чём. – Разве бывают заключённые главные и неглавные?..

Игорь усмехнулся:

– Бывают, отец, ещё как бывают… Главному зеку подчиняется вся зона, в чём-то даже – начальник колонии.

– Ну уж, так уж… – искренне засомневался Пётр Иванович.

– Да-да! Ну, конечно, не подчиняется, но мирится с его немалой властью, потому что иначе почти невозможно навести порядок в зоне. Поэтому он для всех и авторитет… Теперь понял?

– Понять-то понял… – хмыкнул Пётр Иванович. – Но в мои времена были другие авторитеты…

– Да нет, отец, авторитеты и в зоне, и вообще в криминале были и в твои времена. Ты просто не в курсе.

– Ну ладно… – махнул рукой Пётр Иванович. – А как ты сбежал-то? И почему всё-таки убил человека?

– Да не хотел я его убивать! Тем более что побег-то был практически идеальный! А тут – он!

– Ну если побег идеальный, зачем было убивать?

– Ну вот… – в неуверенности заколебался Игорь, – так получилось… Короче, авторитет помог спрятать меня в мусорной машине… Уже далеко, в лесу, я вылез и побежал. А он, когда я перебегал дорогу, как раз ехал по ней в колонию на своём автомобиле. Ну… увидел полосатую одежду… погнался…

– Догнал? – сухо спросил Пётр Иванович.

– Догнал! – раздражённо дёрнул головой Игорь. – Быстроногий, гад… Приставил к спине пистолет… Не знал, что я умею высвобождаться…

– Научил тебя спецназ на свою голову…

– Я об этом не думал. Всё сделал автоматически. И через секунду он уже был без сознания…

Пётр Иванович с надеждой посмотрел на сына:

– Значит, всё-таки без сознания? Не убит?..

Игорь в смущении замялся:

– Ну… отец… Он ведь дышал…

Пётр Иванович вскочил со скамейки, встряхнул головой, словно выбрасывая из неё внезапно и непрошено проникшее туда какое-то страшное наваждение:

– Ничего не понимаю! Как это – дышал? Дышал, значит, был жив?..

Игорь спокойно и равнодушно закинул ногу на ногу:

– Ну да, был жив…

– И без сознания?.. – в глазах Петра Ивановича ещё горел слабый огонёк надежды.

– Да, без сознания…

– Ну так оставил бы его там, в лесу, и бежал бы от него подальше! – возмущённо взмахнул руками Пётр Иванович. – И всё! Убивать-то было зачем?!

Игорь небрежно усмехнулся:

– Через три минуты он пришёл бы в себя. Пять минут бежал бы до своей машины на дороге. Говорю же, быстроногий, гад… Двадцать минут езды до колонии, а дальше – тревога, погоня, собаки, вертолёт… И я опять в зоне… С новым сроком…

Пётр Иванович обречённо и грузно сел на лавочку, тихо простонал:

– И поэтому ты его убил?..

– Поэтому… – равнодушно сплюнул в сторону Игорь.

Пётр Иванович повернулся всем корпусом к Игорю, расстроено и сбивчиво спросил:

– А сколько ему лет… было…

– Не знаю… – Игорь по-прежнему был удивительно спокоен. – Офицер. Старший лейтенант.

– Молодой… Значит, дети действительно маленькие… – задумчиво и медленно подумал вслух Пётр Иванович. – Сергеев правду сказал…

– Отец, ну зачем ты давишь мне на психику? – Игорь резко повернулся к отцу. – Вот зачем, а? Ты что, хотел бы, чтобы я всю оставшуюся жизнь провёл в зоне?

– Ну почему же всю?! – возмутился Пётр Иванович. – Почему всю?! Восемь лет! Тебе чуть больше сорока пяти. В пятьдесят три уже вышел бы… Мне бы сейчас вернуть пятьдесят три! Это же молодость!

– Ха! Молодость! – язвительно усмехнулся Игорь – Не надо мне такой молодости! Как там сказал какой-то чудак-писатель про жизнь? Ну… что она даётся один раз…

Пётр Иванович грустно усмехнулся:

– Какой-то… Островский… – медленно продекламировал. – Жизнь даётся один раз. И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно…

– За годы, проведённые в зоне… – язвительно усмехнувшись, перебил Игорь.

– Эх, сынок-сынок… – протяжно вздохнул Пётр Иванович, – лучше честно в зоне, чем убийцей на воле…

Игорь встал, с удивлением посмотрел на отца:

– Отец, ты что же, больше меня не любишь?.. Всё время – убийца, убийца…

Пётр Иванович опустил голову:

– Да, убийца… Но ты мой сын… Единственный… – прерывисто вздохнул. – И не задавай мне больше этот вопрос… Не рви душу… Она и так изорвана… в клочья…

– Ну ладно, отец. Что мне теперь делать-то? – Игорь стал с тревогой оглядываться по сторонам. – Ты мне поможешь?

Пётр Иванович достал из кармана сорочки маленький листок бумаги, протянул его Игорю:

– Вот, возьми. Заранее приготовил. Там записка от меня и номер квартиры. Это в соседнем подъезде, что слева.

– Слева от твоего подъезда? – Игорь взял бумажку и положил её в карман брюк.

– Да. Там живёт Настя. В одной комнате будет она, в другой – ты. Записку ей покажешь, а потом обязательно уничтожь… Понял?

– Понял. А Настя…

– В курсе, – перебил Пётр Иванович.

– Абсолютно? – беспокойно переспросил Игорь.

– Да, она знает всё.

– А она не…

– Человек надёжный, – прервал вопрос Игоря Пётр Иванович, задумался на мгновение, иронически хмыкнул, – даже, кажется, слишком надёжный… С инициативой…

– А как мы с тобой будем общаться?

– Через лаз в стене. Только хочу предупредить.

– О чём?

– Ни в коем случае не приходи ко мне через дверь. Общаемся только через лаз! Ты понял?

– Конечно! Ты молодец, отец, всё продумал! А я уж начал сомневаться: любишь ли ты меня ещё?..

– Сомнения – путь к истине… – грустно вздохнул Пётр Иванович.

Игорь сел рядом с Петром Ивановичем, внимательно посмотрел на него, помолчал минуту:

– Я понимаю тебя, отец… Но и ты меня пойми… У меня ведь был только один выход…

– Один выход у съеденной пищи… – усмехнулся Пётр Иванович. – В любом другом случае выходов много… Ну ладно, сынок, иди… И мне пора уже. Голова что-то болит.

Игорь встал:

– Я тебя завтра же навещу, отец. Через лаз, естественно…

– Не получится.

– Почему? – удивился Игорь. – Ты же говорил…

– Движение одностороннее, – перебил Пётр Иванович.

– Как это?

– Я сделал так, что открыть лаз можно только с моей стороны.

– Зачем? – Игорь никак не мог понять смысл такого решения отца.

– Тебя ищут в первую очередь в моей квартире. Это понятно?

– А-а-а, – догадался наконец Игорь, – ну да, не подумал… Чтоб я не появился в неподходящий момент…

Пётр Иванович встал, иронически усмехнулся:

– Хоть до этого додумался… Ну всё, иди.

Игорь медленно двинулся в сторону дома. Пётр Иванович постоял несколько секунд, грустно глядя ему вослед:

– Кстати, Островский-то не так сказал…

Игорь остановился, обернулся:

– А как?

– Жизнь даётся один раз. И прожить её надо в Сочи… – невесело улыбнулся Пётр Иванович.

– Так что ж ты сразу!.. – рассмеялся Игорь. – Я б из зоны прямиком – в Сочи!..

– Да тихо ты!.. – испугался Пётр Иванович. – Услышат…

– Не услышат… – махнул рукой Игорь, замялся на мгновение. – Ну ты прости меня, отец, если что не так я сделал…

– Да всё не так… всё не так…

– Но мы же должны понимать друг друга. Я ведь твой сын, а ты мой отец…

Пётр Иванович отвернулся, медленно пошёл в сторону своего дома и тихо вздохнул:

– Да, отец… отец… конечно, отец…

Глава 4

На диване, укрытые по пояс простынёй, лежали рядом на спине удовлетворённые и обессиленные Игорь и Настя.

– У-у-х, как хорошо!.. – с шумным удовольствием выдохнул Игорь. – Дорвался, наконец-то, до настоящего тела!.. А то ведь, веришь-нет, больше полугода к бабе не прикасался! Одно слово – зона…

Настя повернулась к Игорю, подпёрла голову ладошкой, игриво сощурилась:

– Ты доволен?..

– Да не то слово! – повернулся он к Насте и тут же начал целовать её и тискать в объятиях. – Ты не баба, Настюха, ты ураган! Тайфун! Смерч! Светопреставление!..

Настя самодовольно цокнула языком:

– Вот так, знай наших! Мы тебе – не они, и тут тебе – не там!

– И кто тебя только научил премудростям, сводящим мужика с ума? А?..

– Жизнь научила, Игорёк. Жизнь… – усмехнулась Настя.

– Где ж ты раньше-то была? – довольный, откинулся на спину Игорь. – Целовалась, как поётся в песне, с кем?

– А тебя где черти носили?

– Ох, да где только не пометил территорию… – вздохнул Игорь, задумался на мгновение, – и только в зоне понял, не тем я всю жизнь занимался, не тем… Не так жил…

Настя внимательно и с интересом посмотрела на него:

– А как надо было?

Игорь приподнялся, надел халат, сел на край дивана:

– Как?.. – задумался, встал, начал не спеша ходить по комнате. – Ты знаешь, мне в зоне сразу повезло. Да, ну прямо сразу, с первого дня… Я приглянулся местному авторитету. Тихий такой, внешне ну совсем незаметный, я бы даже сказал, скромный. И кличка соответствующая, Тихий… – неожиданно энергично выставил вперёд плотно сжатый кулак. – Но какая внутренняя сила! Прямо силища!.. Его слово, его жест, его взгляд читались всеми как приказ, за неисполнение которого полагается немедленный расстрел! Ты понимаешь?!..