Случайности не случайны

Отец замолчал и больше эту тему не поднимал. Зато много раз ловил беспокойный взгляд жены, провожающей единственного сына – будущего дипломата на очередную вахту санитара. Элеонора Викторовна эту новую стезю не одобряла и кроме как «безумием» не называла, но вынуждена была молчать, если рядом был Виктор.

***

Один месяц сменял другой. Мать видела, что, вопреки ожиданиям, сын всё больше втягивается в общение с этой «жуткой деревенщиной». Психовала, что Виктор стал мыслить категорией исключительного «мы», применительно к себе и к Тасе.

Однажды в полном отчаянии, женщина расплакалась и «вспылила» мужу:

– Виталий! Это наша походная жизнь толкнула Витю на нелепую привязанность к первой попавшейся девушке! Бесконечные переезды, смена места жительства не дали возможность ему обзавестись настоящими друзьями! В этой простушке он обрел товарища – это то, чего всегда ему не хватало! Разве такая девушка должна быть рядом с нашим Витенькой? Она не то, что на английском, она на русском языке говорит так, что не разберёшь! Волосы встают дыбом: «Шибко, али, чё ли, сенцы – ужас!» – рыдала она.

Виталию Андреевичу вся эта эпопея с невестой Виктора тоже порядком надоела. Раздосадованный не столько слезами, сколько упреками жены, он, попытался её успокоить, но увидел, что это бесполезно и тогда накричал на неё:

– Ты чего нюни распустила? Что страшного произошло? Кто-то умер, или заболел? Может быть война, или народные бедствия?.. Парень учится на «отлично», работает, деньги зарабатывает! Девушка – хорошая! Неужели ты этого не видишь? А недостаток образования, в конце концов, можно устранить! Вот и придумай, как это сделать… Ты по этой части мастерица… Направь свою энергию в мирное русло, чем слёзы лить! Душа моя!

***

Тася, в силу молодости, не догадывалась о масштабе драмы вокруг её персоны, как ураган ворвавшейся в жизнь Звонцовых. Не представляла, что до такой степени не вписывается в идеал девушки, а тем более жены, для их уникального сына.

Учеба у неё шла, как «по маслу». Химия и биология были любимыми предметами. В общежитии всё тоже было легко: не надо воду носить, помои выносить, печку топить, снег откидывать. Центральное отопление и канализация! Газ на общей кухне! Душ в коридоре! Красота! Работа санитаркой – дело привычное.

Но самым главным стимулом в жизни, тем, кто придавал чувство радости от всего вокруг, был Виктор. Друг. Горячо любимый человек. Это первое время, она сомневалась в нём. День за днём, их интересы каким-то непостижимым образом переплелись и сконцентрировались в коротком слове: «МЫ». Она отмечала ум и обходительность Виктора. Несмотря на юный возраст, он мог расположить к себе любого. Тася наблюдала, как Витя беседует с людьми: дворником, врачом, начальником госпиталя – со всеми уважительно и по делу. С трепетом принимала нежные взгляды, робкие, почти детские поцелуи и заботу, которой он её окружил.

В сентябре Тася с Витей получили первую зарплату, стипендию и отложили деньги на «культурные мероприятия».

Жизнерадостная музыкальная комедия «Учитель танцев» понравилась обоим. Всю дорогу они весело напевали песенку главного героя – Альдемара: «Только тот достигнет цели, кто не знает слова «страх».

Театр

В конце ноября важным событием для Таси стало приглашение Звонцовых на премьеру местного драматического театра «На всякого мудреца довольно простоты» по пьесе А.Н. Островского.

Витя рассказал, что уже они видели этот спектакль в Москве.

Тася удивилась про себя: «Зачем же снова итить, коли, раньше смотрели?» Вслух спросить постеснялась. «Видно шибко понравилось представление, что решили на него ишшо раз растратиться…» – подумала она. Возможности побывать в театре и встретиться с родителями Виктора – обрадовалась.

***

Вечером, перед походом в театр, в комнате общежития медицинского училища, соседки по комнате «ломали головы», решая важнейший вопрос: «Во что нарядить Таську?»

Они искренне хотели помочь подруге. Но, к сожалению, всё, что девушки могли предложить из своих скудных гардеробов, было велико, мало, или к сезону не подходило. Положение усугублялось тем, что никто из них не был в театре и понятия не имел, тепло ли в нём, и можно ли будет сменить валенки на туфли.

Перед школьным вечером, к примеру, в деревне, валенки можно было поменять прямо в классе. Но там все свои… «А тут никто никого не знает… Как разобрать, чьи пимы, коль народу набьется уйма, и все переобуются? Где потом искать пропажу?» – Тасю обуревало страшное предположение – остаться в зиму босиком. Среди студентов, как назло, не нашли никого, кто бы мог толком рассказать про тамошние порядки.

Обратились к Татьяне Кузьминичне.

Скучающая на вахте женщина, не без удовольствия, вникла в суть проблемы. Взору почтительной дамы предстали нищенские пожитки «театралки»: платье в горошек, красные туфли, коричневая юбка-джерси, свитер, валенки и фуфайка с шалью.

«Это всё не то», – вынесла жесткий приговор вахтёр. Задумалась и просияла: «Надевай-ка свою военную форму, девица, и голову не морочь!»

***

На следующий день, Витя зашел за Тасей в общежитие.

Через полчаса, в сверкающем фойе местного драматического театра молодые люди встретились с родителями. В полном составе Звонцовых Тася видела только один раз – тогда, на железнодорожном вокзале.

Тася была в солдатской форме и кирзовых сапогах.

Виктор – в элегантном темном костюме, белой рубашке с галстуком.

Виталий Андреевич – в открытом двубортном кителе темно-зеленого цвета, с погонами, на которых блистали по три золотые звезды. В углах воротника сияла эмблема рода войск, обрамленная лавровым венком из позолоченной латуни. Завершали образ бравого полковника – белоснежная рубашка с галстуком и хромовые сапоги, начищенные до блеска.

Под стать ему – благоухающая шикарная Элеонора Викторовна – в платье с меховым манто, туфлях на высоком каблуке, черных перчатках до локтя и крохотной бархатной сумочкой.

На фоне этакого великолепия, Тася, в солдатской форме, почувствовала себя уничтоженной. Ей захотелось провалиться сквозь землю и немедленно вернуться в свой мир. Исчезнуть. Убежать, как тогда, в погоне за туфлями. Щёки предательски вспыхнули и защипало в носу. Слёзы вот-вот готовы были хлынуть из глаз. Этого допустить было никак нельзя!

Положение спас Виталий Андреевич. Он улыбнулся, обнял Тасю за плечи, и, по-отечески, подбодрил:

– Тася, Вы выглядите восхитительно и форма Вам к лицу!

После короткой паузы, пророчески добавил:

– Доживёте до моих лет, такие же звезды на погонах будете носить!

Все рассмеялись и пошли в зал.

Элеонора Викторовна украдкой рассматривала невесту сына. Отметила, что девушка хороша собой: статная, синеглазая блондинка, с осиной талией. Густые светлые волосы туго затянуты в косы. Непослушные завитки выбивались из-под пилотки и красиво обрамляли лицо. Высокий бюст под гимнастеркой.

«Может быть, мне, действительно, взяться за неё?» – подумала Элеонора Викторовна.

***

В зале погас свет. Открылся занавес и открыл деревенской девушке новый мир – неведомый и прекрасный! Краски и декорации. Звуки музыки и восторг ощущений! Актёры, вместе со своими героями, вовлекали зрителей в круговорот страстей, происшествий и событий. Заставляли плакать и смеяться, волноваться и переживать!

Перевоплощение и притворство, маскарад и представление в тот зимний вечер, казались Тасе непостижимыми и таинственными…

Пройдёт время, и она в совершенстве освоит искусство лицедейства. Нет, не для сцены! Для разведчика-нелегала игра, не ведающая антрактов и репетиций – служба, цена которой– жизнь.

Перемены и расставание

На следующий день Звонцовы обсуждали возможность повышения образовательного уровня невесты Виктора. Было решено выделить из семейного бюджета деньги на обучение девушки английскому языку и эстетики общения. Дело оставалось за малым: преподнести это девушке таким образом, чтобы она не обиделась. Но это малое оказалось, действительно, малым, потому что она сразу согласилась.

Тася выросла среди добрых любящих людей, в крестьянской обстановке, в которой здоровье, труд и вера почитались основными в жизни. Всей душой она любила свою семью и дом, чистые реки, высокие горы, необъятные поля… Преподаватель эстетики Маргарита Петровна Щербицкая открыла для своей ученицы другие составляющие прекрасного: искусство, музыку, театр; гармонию в отношениях, поведении, одежде; красоту речи…

Изучать английский язык начали с «чистого листа». Ученица оказалась способной и занималась с желанием.

***

Истинный армеец Виталий Андреевич Звонцов родился 23 февраля. Праздновали день рождения в ресторане. Элеонора Викторовна обратила внимание на положительные изменения в Тасе. Исчез специфический сибирский говор. Одета она была уместно и красиво, хоть и не дорого.

Дни летели. За весной наступило лето. Начались экзамены: выпускные у Вити, сессия у Таси. В начале июля провожали Виктора в Москву.

Душил зной. Палило солнце и слепило глаза. Прогудел поезд. Забегали люди с сумками и чемоданами. Заплакал ребенок. Витя и Тася расставались на целый год.

Впереди – неизвестность. Все слова сказаны и не сказаны. Все слёзы пролиты и не пролиты. Всё ясно и ничего не понятно. Тёплые руки юноши крепко, до боли, сжимали девичьи ладошки, похолодевшие от ужаса разлуки. На всём белом свете они были одни со своей разлукой. Карие глаза, с невыразимой грустью, смотрели, как синие очи отчаянно тонут в океане быстротечных слёз.

Прозвенел звонок. Уезжающие разошлись по вагонам.

«Ты меня жди, Ласточка, моя! Только ты жди! Всё будет хорошо! Впереди у нас целая жизнь! Я это точно знаю!» – произнёс, почти прокричал Виктор и исчез в темноте тамбура.

Глава 2. Второй год

Дорога домой

Шел третий день отпуска. Тася сидела, уставившись в одну точку. Витя уехал. Мир рухнул.

Сокурсницы разъехались на каникулы по домам. Осталась только Наташа, которая не могла бросить сестру, в таком плачевном состоянии.

– Тася, миленькая, как же ты не понимаешь, что жизнь не бывает без расставаний! В войну женщины ждали по пять лет. Мужей могли убить, искалечить… Он что, бросил тебя? Виктор поехал учиться! Что ж ему, неучем оставаться, во имя любви? Приедет!.. Да и малолеток он ишшо, для женитьбы! Тебе-то в августе исполняется восемнадцать годков, а ему только семнадцать будет в декабре! – торжествующе завершила монолог Наташка и, дразнясь, показала язык.

У Таськи, от обидных намёков на разницу в возрасте с Виктором, глаза, в один миг, высохли и вспыхнули злой синевой!

Наташка увидела признаки возвращения к жизни у сестры и обрадовалась:

– Поехали домой, Тасенька! С автостанции запустили грузотакси на Александровку! Если поторопиться, то можем, уже к вечеру, добраться до дома!

– Хорошо, – согласилась Тася.

Сборы заставили, на время, отвлечься и не думать о разлуке. Тася, укладывая подарки, которые они с Наташкой накупили для домашних, почувствовала, как сильно соскучилась по родным, по Связи, речке, сопочке, удочкам! С каким нетерпением, должно быть, мама и бабушка ждут их! Как будут рады встрече! Тасе стало стыдно, что она так позабыла обо всех!

***

Сёстры едва втиснулись в деревянный салон ГАЗика – «полуторку», переделанную в «грузотакси». Народ разместился, растолкал пожитки. ГАЗик натужно фыркнул и покатил.

Ехать было жарко и неудобно. На ухабах и кочках трясло. Машина взвывала и останавливалась на подъемах. Пассажирам приходилось преодолевать их пешком. На спуске люди возвращались на свои места и ехали дальше. С горем пополам, часов через восемь, доехали до Весёловки и «полуторка» «закипела». Шофёр присвистнул и объявил: «Приехали!»

До дома оставалось километров двенадцать, не больше. Но близилась ночь. Идти по голому полю страшно! Тася с Наташей растерялись: знакомых, чтобы здесь переночевать, у них не было.

Что за чудо? Автолавка, с надписью «Продтовары», остановилась прямо перед ними.

Из кабины, со стороны пассажира, вышла их александровская соседка – Татьяна Ерофеевна. Следом подбежал водитель – Семён. «Вот так встреча!» – обрадовались все.

Расторопная Татьяна Ерофеевна за пять минут выяснила городские новости, а Семён, указывая глазами на кузов автолавки, предложил сёстрам: «Это, конечно, не такси, но лучше, чем пешком. Поедете?»

Тут и думать было нечего!

– Да! – хором воскликнули счастливые попутчицы.

Фургон был не предназначен для перевозки людей. Он представлял собой полый куб, обшитый стальными листами, в котором не за что было держаться.

Семён закрыл дверь будки, и девушки оказались в кромешной темноте.

Взревел мотор, машина тронулась с места…и что тут началось! Таську с Наташкой стало кидать из стороны в сторону. Они летали по кузову автолавки, вместе с фуфайками и валенками, которые за ненадобностью, везли домой.

Автомобиль набирал скорость, тряска увеличивалась. Чтобы не разбиться в конец, нужно было что-то срочно предпринять. Наташа, благодаря высокому росту, быстро нашла выход из положения. Прислонившись спиной к стене, она поднялась и уперлась ладонями в потолок. Закрепившись, таким образом, избавилась от болтанки.

Таська не доставала до потолка и продолжала мыкаться от стены к стене. Наконец, ей удалось зацепиться за Наташку. Ухватившись за сестру двумя руками, тоже встала на ноги.

Получив стабильность, обе некоторое время молчали. Переводили дух. Соображали, сколько времени предстоит ехать в таком положении. Прошла минута, вторая. Девчонки начали потихоньку хихикать. Вскоре, хохотали в голос. Наташка ещё и покрикивала, чтобы Таська замолчала, потому что и так «руки слабнуть». Но это только вызвало очередной приступ смеха.

–Живы? – спросил шофёр, открывая дверь.

–Живы! – отозвались сестры, обрадованные, что добрались домой.

– Вон, смотрите! Ваши-то, ишшо, огород поливають! – сообщила Татьяна Ерофеевна.

Дома

В ту ночь ни сёстрам, ни Агафьи Емельяновне, ни бабушке Пистимеи не пришлось спать. Засиделись за разговорами. Девчонки рассказывали о событиях, произошедших за этот год.

Пистимея выслушала исповедь Таси и, со вздохом, произнесла: «Женится, али не женится – вот вопрос. Пять, говоришь, лет осталось ждать-то? Это ни мало. Молодость скоротечна. Сколь годков тебе будет к тому времени? Двадцать три… Вековуха значить. Коли никто не посватает, так деваться некуда, подождёшь! А коль хлопец хороший попадется…! В жизни всё нужно делать вовремя: замуж выходить, деток рожать, а то проглядишь на журАвля в небе… да останешься ни с чем».

Гане в ту пору было тридцать пять, из них двенадцать лет она вдовствовала. После войны сватался к ней хороший человек. Фронтовик. Пришёл с хлебом-солью, как положено. Да только Таська, Сашка, Райка да Наташка такой рев подняли, что все сваты разбежались.

История с Витей Агафье Емельяновне не понравилась. Не таким она представляла будущее дочери! Женщина мечтала, что Тася, через год-два, выйдет замуж за местного парня. Деток родят. Дом построят. Будут жить по соседству, друг к другу в гости ходить. Вот оно – счастье!

«Уж добро с войны ждали мужей по пять лет! А тут на какого-то парня, даже не жениха, дочь собралась тратить лучшие годы жизни! Да ещё, что за работа будет у этого Вити? Увезет, не дай-то бог, дочь за тридевять земель! Не добраться до неё, ни помочь! Будет мыкаться одна, как сирота, без доброго слова, безо всякой родительской защиты», – терзали мысли Ганю.

Но, по всему видно, что Таська влюбилась. Ганя не стала расстраивать её своими сомнениями – резать по живому, тем более что обо всем и без того, уже сказала бабушка Пистимея.

«Поживём – увидим. Делай, что должно и будь что будет», – успокоила она дочь и отправила её спать.

***

В Александровке жизнь шла своим чередом. Забот у сельчан – полон рот. Лето. Страда.

Прошли две недели отпуска. Чтобы отвлечься от тоски, Тася ни на минуту не оставалась без дела: работала в огороде, складывала дрова в поленницу, таскала воду. Пока была занята, грусть отступала.

Частенько наведывалась к тёте Дуне Сергеевой. Три старших её сына- фронтовика разлетелись по стране. Младшие пока жили с ней: Артём работал заведующим сектором учета в Александровском райкоме комсомола, Иван учился в школе.

Трифон служил в армии. Его трудолюбие и хозяйская жилка были запримечены и там: начальство не желало отпускать хорошего работника и оставило его на сверхсрочную службу.

В письмах он рассказывал про свою армейскую жизнь шутки-прибаутки. После тяжелого колхозного труда, служба казалось ему забавой. Подъем объявляли «только в шесть часов» утра. По сельским меркам – это очень поздно. К этому времени, селяне уже подоят и отгонят в стадо скотину. Сообщал, что кормили хорошо: давали масло и мясо, даже в пост. После каторжных сельскохозяйственных работ, ему казалось, что он попал в игру: солдаты бегали, прыгали, сидели за партами. «Правда, сын прокурора повесился…» – добавил он как-то, к своему незатейливому повествованию.

Первое письмо

Тася полола картошку в низине, у самого берега реки Маралихи, как вдруг услышала, что наверху, по дороге, тренькнул звонок велосипеда.

Это – почтальон!

Она пулей перелетела через огород и палисадник. Вот оно, заветное письмо! Дрожащими руками распечатала конверт. Развернула лист с бесценным текстом и начала читать. Дошла до строк: «Люблю тебя! Твой Виктор!» расцеловала их и принялась перечитывать. Для неё каждая буква была, как глоток свежего воздуха, как кусок хлеба для голодного, как бальзам для болящего.

Витя писал, что готовится к экзаменам в институт. Скучает и любит свою Ласточку.

***

Тася просидела до ночи на веранде, пытаясь сочинить ответ. Смотрела на исписанную, смятую, изодранную в клочья тетрадь по математике… и, со всей ясностью, понимала, что не может сформулировать ничего достойного своему любимому человеку. От этой мысли её кидало то в жар, то в холод.

Послание Вити дышало любовью и нежностью. Юмор в нём сочетался с серьёзными вещами. Написано оно было каллиграфическим почерком, без единой помарки.

Тася сбивалась с мысли, путалась в грамматике, буквы «плясали», выглядели неровными и торопливыми. Слова, которые она с таким трудом подбирала, абсолютно не выражали мысль. Строки разъезжались. От жирных клякс голова шла кругом!

Хуже всего обстояло дело с содержанием. Проблемы в изложении начались с первой строки, сразу после слов: «Дорогой мой, ненаглядный, Витенька!» Следующая за ними фраза: «Как проводили тебя на вокзале, то свет у меня перед глазами погас, еле до дому добралась», после прочтения, была сокращена на треть: «Как проводили тебя, свет у меня погас».

Какой свет, где погас? Совсем не то, что хотела сказать Тася! Предложение было снова переписано: «Ты уехал, я очень расстроилась». Теперь чувства выглядели обыденными и вообще не заслуживали, чтобы о них нужно было сообщать.

После десятка неудачный вариантов воплотить любовные эмоции на бумаге, Тася решила рассказать о поездке домой на грузотакси. Но вскоре отказалась и от этой затеи: запуталась в именах попутчиков. Описание путешествия в автолавке оказалось совсем неподходящим, для лирики любовного слога: «После того, как Семён, сын Татьяны Ерофеевны, нашей соседки, живущей рядом с тётей Дуней, с которыми мы встретились, когда у нас закипел мотор в Весёловке, закрыл дверь, и машина тронулась, нас с Наташкой стало швырять по будке, из стороны в сторону, отбив все бока и ребра».

Многократное переписывание этой сцены, с целью улучшения, не привело к удовлетворительному результату. Этот эпизод был тоже исключен.

Прополка огорода, рубка дров, стирка белья ни капли не придавали романтизма. Тася ничего не могла сообщить Виктору! Любая тема из теперешней её жизни казалась скучной, не интересной, или смешной… Люди пишут друг к другу целые трактаты, сочиняют поэмы, а она не может сложить несколько предложений! Кошмар!

После того, как тетрадь была испорчена и красовалась в печке скомканными валками, Тася решила попросить совет. Стала думать, у кого. Перебрала всех. Проблема была деликатной. Личной. Выбор пал на двоюродного брата – Сергеева Артема. Он работал с молодежью. Смеяться над ней точно не станет!

***

Комсомольский вожак с интересом выслушал сбивчивую просьбу сестры и, со знанием дела, выдал обстоятельные рекомендации:

– Чего больше всего ждёт твой Витя? Он скучает и хочет найти подтверждение своим чувствам! Напиши, что ты часто вспоминаешь какие-то важные события, при которых вы были вместе. Помни! В письме, как в сочинении, должны быть вступление, главная часть и заключение. Послания от любимых люди хранят, чтобы их можно было перечитывать. Потому важны дата и подпись. Сходи в библиотеку. Ознакомься с перепиской литературных классиков: Чехова, Толстова… Постарайся, чтобы твоё повествование было в светлых тонах. Пусть твои строки улучшают настроение, поднимают дух! Это лучше, чем страдания описывать…

***

Тася послушалась и вскоре отправила своё первое письмо:

«Дорогой и любимый, Витенька, здравствуй!

Получила от тебя весточку! Радовалась так, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди от счастья!

Разлука с тобой, видно, будет много тяжелее, чем виделось год назад, когда мы только начали встречаться. Но я понимаю, что нужно пройти этот путь.

Думаю о тебе! Живу мечтой, что мы будем вместе!

Начался сенокос. С утра до вечера все колхозники работают в поле.

В этом году уродилась хорошая картошка. Копаем её уже потихоньку. Много нынче и земляники. Бабушка Пистимея собирает лекарственные травы. После обеда, в самый зной, мы с Наташкой и Райкой купаемся в реке.

На днях пригодились мои медицинские навыки: оказывала помощь соседу, дяде Гоше Колмогорову. Он располосовал себе ногу косой. Я остановила кровь и зашила рану. Теперь все смеются и кличут его «шитым», а на меня смотрят с уважением. Кое-кто даже называет «врачицей».

Отпуск, Витенька, у меня подходит к концу. Следующее письмо направляй, пожалуйста, в город, в общежитие медицинского училища. Адрес – ты знаешь.

Жду вестей от тебя. Скучаю и люблю.

Твоя Таисия. 05.08.1953 г.

Учёба

Осень 1953 года не торопилась в Рудный Алтай. Теплые дни стояли почти до октября. Тася любила это время года не только за его красоту в начале, когда каждый расцвеченный золотом лист, как цветок, украшает землю. За печальную задумчивость дождя… Она с малых лет привыкла, что осень – итог работы, сбор урожая и самый сытый сезон года.

В конце августа Витя был зачислен в МГИМО, на факультет «Зарубежное регионоведение», по специализации «Индокитай. Юго-Восточная Азия».

В письмах он не вдавался в детали учёбы. Сообщил только, что начал изучать, наряду с английским языком, французский, испанский и «диалектный континуум – хинди, распространенный, преимущественно, в северных и центральных регионах Индии».

Когда Тася прочитала это, то, с ужасом, поняла, что за Виктором ей не поспеть. Пропасть между ними, с каждым годом, будет только расти. Она скоро выучится на фельдшера-акушера. А он станет профессиональным дипломатом.

«В одну телегу впрячь не можно, коня и трепетную лань!» – загрустила она.

Ей виделось: приедет летом Витя, заговорит с ней, предположим, о Юго -Восточной Азии, а она ни «бэ», ни «мэ» ни «ку –ка–ре-ку»! Не только не может поддержать беседу, но и, вообще, слабо представляет, где это находится.

Что делать? Ответ напрашивался сам собой: учиться самостоятельно. Конечно, Виктора она не догонит! Но кое-что, ей вполне по силам: нужно подтянуть географию, историю и продолжить заниматься английским.

Мудрая Щербицкая смекнула смещение акцента ученицы и переквалифицировалась в преподавателя культуры стран Индокитая.

***

Иногда Тася навещала Звонцовых. Виталий Андреевич и Элеонора Викторовна были рады видеть её. Вкусно и досыта кормили, обстоятельно расспрашивали. Пару раз ходили в кино втроём.

– Тася! Витя будет звонить к нам вечером 19 декабря, в свой день рождения, – сообщил Виталий Андреевич. – Придёте?

***

Разговор начала мать. Следующим был отец. Выяснил, как идёт учеба у сына, спросил про самочувствие и настроение. Передал трубку Тасе. Вместе с женой, из вежливости, они вышли из комнаты.

Тася растерялась, в первую минуту. Но услышала любимый голос и почувствовала, что всё по-прежнему, он соскучился и с нетерпением ждёт встречи.

Витя спрашивал. Она отвечала. Рассказывала про училище, библиотеку. Про свои попытки не отстать от него, чтобы не выглядеть рядом с ним «дурой стоеросовой». Он смеялся, шутил, говорил, что его «рыжая девочка способней всех на свете и, придёт время, всё наверстает».