Она, кот и другие злодеи

Комнатные цветы с тоски по общению будут поливаться трижды в день. И заколосятся буйным цветом, мелкими листочками шагая к завоеванию холодильника. А там и остальной площади.

Ночами к вам будут приходить Гуливер из страны лилипутов и граф Монте Кристо. И даже письмо от интернет-магазина вы будете перечитывать на ночь, как весточку из большого мира.

Короче, я плюнула и пошла на работу. Пока добралась до редакции, пожалела об этом трижды. Я была мокрая, как недоутонувшая мышь, перед глазами плавали разноцветные круги, подозрительно напоминающие цветом волосы моих креативных однокурсников, а формой – экзамен по стереометрии за 11 класс. В горле першило как после популярного у нефтяников коктейля «буравчик». Кто не знает, это спирт с жидким азотом. Пропорцию не помню – после «буравчика» вообще не очень помнится года полтора в обе стороны по оси времени.

Но нет же тех препятствий, которые мы сами не могли бы себе создать, чтобы потом героически преодолевать. Я доползла. И тут началась акробатика. Соскучившиеся коллеги хотели здороваться и обниматься. Коллег стало жалко – я их люблю, и новых еще не завезли. Случись что – придется и за них работать. А уверенность в собственной незаразности была примерно такой же, как целительских способностях Бабы Гали, чью рекламу я недавно видела в интернете. Я ловко отпрыгнула от тянущихся рук, опрокинув два стола, три кадки с цветами и одну нерасторопную уборщицу.

Уборщица по мне, вероятно, не скучала и замахнулась шваброй. Пришлось уворачиваться еще и от нее. Уборщицы только кажутся медлительными существами. На самом деле, они очень ловкие, а в молодости вообще могли претендовать на звание мастера спорта по акробатике и низкохудожественной гимнастике. Кто-то из них явно вырос в Припяти, в результате чего развил сверхспособности появляться в самое ненужное время в самом ненужном месте и отрастил дополнительную пару невидимых рук. Не увернулась, в общем.

– Смотри, куда лезешь, – возмутилась тетка. Она напомнила мне одного знакомого по молодости грузчика. Дядя Ваня был пьян всегда, везде и по любому поводу. Он крепко стоял на ногах, но руки не слушались. Поэтому тяжелые предметы Дядя Ваня часто ронял на людей, встречающихся на синусоиде его маршрута. Предугадать его траекторию было невозможно. Но и виноватым Дядя Ваня себя не чувствовал, он искренне считал, что «понарасставляли тут свои ноги»…

– А у меня пылесос дома сломался, – почему-то пожаловалась я уборщице. И, подумав, добавила, – И кот свинья.

– Бедная девочка, – уборщица спрятала швабру за спину.

Но, видимо, меня нельзя бить швабрами.

– Пожалей меня, мне плохо, – я обняла встретившееся кресло.

– Как я тебя понимаю, – ответило кресло и подло накренилось. Мы оказались на полу.

Короче, лечиться надо до конца, коллег жалко, они хорошие, хорошая даже уборщица. И только кот – свинья.

Рабочее-музыкальное

На работе предложили Безрукова. Всему отделу из четырех человек. Не самого, конечно, тут бы никто не отказался, все-таки собственный корнет Стеблов, сержант Сухорук и лейтенант милиции Кравцов в одном лице в личное пользование. Если еще и посуду мыть умеет, так вообще бы передрались. Но предложили всего лишь билеты на его концерт. Сольный. Зато в «Крокус Сити Холле». Цена пустяковая – сваять с него новость на 800 знаков о гении и таланте, с одинаковой легкостью берущим, что «соль», что «ля», вне зависимости от октавы, и вообще поющим много круче, чем Иосиф Кобзон и Адриано Челентано.

Повисла тишина. В литературе ее часто называют гробовой, но тут скорее стали слышны обычно не присутствующие в гробах мысли «только не я» и «как бы отмазаться». Все с надеждой смотрели друг на друга и подмигивали. «С меня пиво», «А с меня два», «С закуской», «Я неделю буду готовить вам обед» – читалось в наших взглядах. Торги затягивались, пауза из МХАТовской становилась просто неприличной.

– Я его не слышала, – попыталась робко оправдаться я, отползая в сторону двери.

– Я тоже, – радостно завопили коллеги.

– Так концерт первый, – безжалостно сказало начальство. – Никто еще не слышал. Выбирайте добровольца.

Если с выбором будут проблемы, начальство пригрозило спичками, которые надо тянуть, после чего плакать от радости или горя.

Надежда таяла как первый снежок под лучами сентябрьского солнца или как зарплата на вторую неделю после получки. Зависит от поэтичности. Короче, дело казалось трубой, которую иногда еще называют секундой. Это такой инструмент, надевающийся на музыканта сверху, чтобы точно не сбежал.

– А можно сначала послушать, хоть в интернете, – я отчаянно пыталась увеличить количество оставшихся до приговора секунд.

– Можно, но быстро, как будто номер уже подписан, а вы мэра с обитателем «Крестов» в письменном виде перепутали, – сжалилось начальство.

В общем, полезла гуглить. Теперь я готова поставить пиво и готовить обед всей редакции, чтобы туда пошел кто-то другой, а новость я, так и быть, могу написать и сама. В общем, хотите услышать авторское видение Есенина и других любимых песен – сходите, а я существо консервативное и легко ранимое.

Я бы вот на «Сплин» или «Мельницу» сходила с удовольствием, но почему-то не предлагают. Нет в мире справедливости.

Профнепригодные дни

У меня бывают такие дни, профнепригодные, прямо скажем. Читаешь сводку, там кровь, кишки на соснах, ворованные шапки и даже склад с тушенкой обнесли подчистую. А сам все думаешь, что дома кот толстеет без тебя, что на дворе уже 2 часа дня пятницы, а ты еще трезвый как теща сразу с поезда, что с утра сон не досмотрен про то, как неожиданно повысили зарплату и принц на белом «Мерседесе» подарил тебе рояль…

Рояль – вещь универсальная. Он есть у моих соседей сверху. У которых, к тому же, нет ни слуха, ни стыда и совести. Еще они жаворонки, не носящие часов, и хотят подарить прекрасное, то есть симфонии Бетховена в своем переложении, всем, кому некуда бежать, хотя они ни в чем не виноваты. И вечером пятницы (который у меня обычно часов в 7 утра субботы) они безбожно давят на клавиши несчастного музыкального инструмента, явно расстроенного таким обращением. Иногда мне кажется, что они уже провалились вместе с роялем ко мне в спальню и издеваются над бедной деревяшкой у меня над ухом. В этом случае я лелею надежду, что им на голову отвалиться кусок потолка или еще что-нибудь кармически верное.

С роялем соревнуется дворник Исмаил, каждое утро, около 6 часов, пытающийся отскоблить верхний слой асфальта металлической лопаткой. Так Исмаил протестует против времени суток, в которое он уже с лопатой и на асфальте, а граждане окрестных домов еще почему-то не обрадовались новому дню. Таким способом Исмаил желает им доброго утра. К тому же, как натуральный мусульманин, Исмаил не пьет. А трудно быть трезвым дворником в зимней России. Как-то, даже, противоестественно. Пьянство Исмаил заменяет любовью к труду – асфальт у моего дома очень чистый и ровный, там нет соринок, песчинок, снежинок и прочего инородного мусора. Исмаил бдит. Правда, асфальт стал каким-то подозрительно тонким, под ним просвечивает земля. Видимо, тоскуя по родному аулу, Исмаил прокапывается к корням. Докопается, думаю, будет сажать кизляк.

Растения я люблю, а скрежет нет. Особенно по утрам. Поэтому обычно мне хочется совместить рояль с Исмаилом, прям с 4-ого этажа, где рояль проживает. С размаху и навсегда. И чтоб гармония. А все потому, что сегодня в мое утро вторгся Исмаил с лопатой, а ввечеру меня караулит соседский рояль.

Весна

Накануне 8 марта

Весна, конечно, пришла, но какая-то сугубо календарная. Любой из классиков, Пушкин или, еще лучше, Бунин, написал бы, что-нибудь про ясное небо, солнечный день и неуловимый запах весны в воздухе. Мне кажется, что на улице 7 марта и холодно, как в Сибири.

– Пережил три месяца зимы, получи четвертый в подарок, – мрачно пошутил коллега.

Зима мешала ему курить – нос примерзал к зажигалке и вообще лень каждый раз переобуваться и заматываться в относительно морозоустойчивую одежду. Мне повезло, я не курю. Поэтому остаются деньги на обед в столовой или бутылку вина раз в неделю по выбору.

Раньше столовая была опасна для аппетита и хороша для похудения. Мутно-коричневые куриные крылышки, к примеру, неслабо увеличивали скорость их употребившего, а фитнесс-браслет на его руке к вечеру сигнализировал о перевыполненной норме пройденных в день километров. Говяжьи отбивные не заставляли человека весело бегать по коридору, а просто меняли ему прописку. Худелось хорошо в обоих случаях. Люди становились стройными, но мрачными. «Борсч» так никто попробовать и не решился, поэтому о его волшебных свойствах мы до сих пор ничего не знаем. Возможно, к лучшему. Была как-то идея поиграть в фанты. Неудачник идет на амбразуры. Но потом этот местный филиал изготовления волшебных снадобий закрыли на реконструкцию, и из доступной еды нам остался автомат с шоколадками. Теперь все из-под полы обмениваются телефонами хороших стоматологов. Очередь к ним расписана на месяц вперед.

В редакции мат и паника – в выходные журналисты бесполезны, так как спикеров не будет. Впрочем, их уже нет. В МЧС всех распустили еще утром. Редактор попробовала поорать матом и поугрожать инфарктом, но трубку там все равно не взяли. В других организациях все уже пьяны и на вопросы, к примеру, о благоустройстве отвечают тостом: «Чтоб этой весной во всех дворах всё покрасили и прибили!». Кого – не уточняют. Пыталась спросить о мошенниках, мне сказали: «О! У нас осталась парочка с прошлого года. Заходи – поделимся». Парочка чего осталось, не ясно, но судя по звону, то ли бокалов, то ли бутылок.

А у нас на всю округу ни одного магазина. Поэтому все трезвые, с чаем и хотят побыстрее дописать о благоустройстве, пожарах и мошенниках. Дома остывает шампанское. А у меня еще и праздничное яблоко – ничего другого купить в магазине не вышло. Там с утра выстроилась очередь, – две тележки, груженные всем подряд в одни руки. В общем, только яблоко и досталось, а от тележек пришлось отказаться.

***

Мне тут сказали: чёй-то ты, Алёна, пишешь про погоду фигню всякую-разную. В марте всегда холодно, зима и спасибо, если не вьюга и депрессия. Депрессии у меня нет, просто я жду звонка родного МЧС и раз в 5 минут бегаю к редактору – успокаивать и подливать «Корвалол» в чай. Заодно обещать, что «прям сейчас всё будет, они ребята обязательные и даже в форме, раз обещали, позвонят всенепременнейше, не забудут же, это ж важно (кому?)». Естественно, не говорю, что, когда позвонят, они так и не сказали, да и вообще не факт, что знают телефон. Ну что еще я могу написать в такой обстановке?

Не писать тоже не могу – рефлекс срабатывает. Пришел на работу – стучи по клавиатуре. Бокал белого вина (бутылку на всех принес редактор) как бы намекает на романтику и весну, а мат коллеги – на мороз за стенами.

Новенький

У нас появился новенький Петя. Не то, чтобы у нас были старенькие Пети, у нас и вообще с мужчинами туго. Просто, по историческому стечению обстоятельств новенького так когда-то назвали родители. Высокий парень с татуировками и в очках. Очень наивный. Тяжело ему будет. Он же работал во многих изданиях и привык, что все согласно Трудовому и Уголовному Кодексам, а также сообразно с законами логики. У нас не так, у нас интереснее.

В первый день его отправили на боевое крещение – на пресс-конференцию. Естественно, она проходила на прямо противоположенном от нас конце Москвы. Ехать до нее надо было на метро и на двух автобусах.

– А диктофон дадут? – наивно вопросил Петя, начитавшийся ТК, где обещалось, что работодатель снабжает служащих орудиями труда по диктофоны и фотоаппараты включительно.

– Нет, – очень осторожно пискнули из угла.

– А проезд оплатят? – не унимался грамотный Петя.

Тут обидный смех послышался уже со всех сторон. Заливаясь слезами, кто-то самый добрый и лучше всех себя контролирующий объяснил, что диктофоны, телефоны, проездные и прочие блага цивилизации – суть проблемы индейцев. Петя вздохнул, но, как опытный журналист, не выдал своих эмоций.

К обеду он вернулся с пресс-конференции и, прежде чем садится за эпохальный труд (а вот попробуй второй раз прослушай с диктофона 3 часа выступлений политиков, да еще изложи интересно и для людей) решил перекусить.

Здесь Петю снова ждала подлость. Никто не удосужился ему объяснить, что микроволновка сама не выключится – ручка таймера у нас крутится в обратную сторону, к максимуму. Поставив греть обед, Петя отошел позвонить… Когда он вернулся, то увидел куриные волокна в оплавленном пластиковом контейнере.

Налив чай из почему-то все-таки закипевшего чайника, коллега отправился к компьютеру… С которого за время его отсутствия куда-то пропал интернет. Он просто не знал, что интернет у нас, как и работающий компьютер – явление эпизодическое, за которым надо становится в очередь к сисадмину Наташе. Когда она будет. Если.

Теперь все ждут, когда Петя пойдет к кулеру в коридоре. Кулер тоже с характером, он правильную воду только с пинком и низким поклоном наливает. Иначе может плюнуть кипятком. Довольно метко. Особенно, если вы – мужчина. Потому они у нас и не водятся.

Сон

В 3 часа ночи мне снилось, что я опаздываю на дежурство, которое, на самом деле в 10 утра. Опаздывала я катастрофически – судя по пейзажу, я находилась где-то в дельте Нила, что, впрочем, не могло сломить моей решимости туда попасть. За кадром остался только вопрос «на фига?»

Целеполагание – наше все. На работе как-то выступало начальство. Оно утверждало, если правильно ставить цели, можно многого добиться, в том числе личностного роста, уважения коллег и морального самоудовлетворения (нет, это не ошибка, это напутствие первого в моей жизни шефа). Материальное поощрение в этот список не входило, как и индексация зарплаты. Шеф, кстати, тоже вопрос «нафига нам это?» оставил тогда за кадром, как не имеющий ответа в трудах современных философов. Мы были молоды, и слушались начальство. Чтобы послушать его речь, двое даже проснулись и выползли из-за столов. В тот день мы дружно поставили цель, – спать до обеда, – и успешно ее достигли. Потом (была пятница) мы поставили еще одну цель – пропить в ближайшем баре недовыданный аванс, и снова оказались молодцы. Тогда нам всем понравилось ставить цели, и утро понедельника наступило немного неожиданно.

Нехитрый навык пригодился и во сне – мне, во что бы то ни стало, нужно было попасть на дежурство. Послушное подсознание сказало «хрен с тобой» и подогнало мне водителя с внешностью Бенедикта Кембербэтча и со спортивной иномаркой, жаждущего отвезти меня на Канары, но если я не согласна, то можно и в офис. Конечный пункт мое подсознание в лице гада-водителя компенсировало скоростью. Подсознание на дежурство не желало, и спортивная иномарка летела по пустому шоссе со скоростью, примерно равной скорости трехпалого ленивца, участвующего в забеге «кто последний». До кучи, водителю надо было заехать в парк птиц (во Вьетнаме) и отдать кому-то какую-то записочку. Жизненно важную. Наверное. В парке машина встала как упрямый ослик перед воротами скотобойни. Кто-то, нуждающийся в записочке, опаздывал…

С отчаяния я попыталась воззвать к отсутствующей совести водителя–подсознания и… проснулась.

Было три часа ночи, рядом храпел обожравшийся кот и вообще все спали, по кактус включительно. Мобильник злобно мигал смской о чудовищных скидках в магазине, с учетом которых я даже смогу купить левый носок на зарплату. На правый придется копить до Нового Года. Следующего, так как скидка действует недолго.

До будильника ворочалась – шофер с внешностью Кембербэтча не хотел возвращаться в мой сон после того, как я бросила его одного в парке птиц. Утром в холодильнике обнаружилось отсутствие заготовленных бутербродов, похоже, ими и обожрался мерзавец-кот, с невинным видом изучающий бананы.

На дежурство я все-таки успела, невыспавшаяся и голодная. Рассказала напарнице о важности целеполагания. Она послушала 5 минут, прониклась и тут же поставила себе цель немедленно пойти домой. И так же немедленно ее достигла. Теперь совсем скучно. Определила цели: похудеть (когда-нибудь) и пиво с пиццей (сегодня вечером). Хорошо бы еще Бенедикта Кембербэтча со спортивной машиной, но три цели за раз многовато. Оставим его на послезавтра.

Про удивительных людей

Полицейские – стражи порядка. Наша надежда, защита, опора и вообще у них прикольные фуражки, да и форма ничего. Форма и особенно мужчины в ней нравятся моей напарнице, а фуражки – моему трехлетнему племяннику. Короче, спрос есть, как и предложение. К чему я это? На интервью пришел полицейский Петр. Как и положено, в форме и с фуражкой. Выражение на лице и фуражке было одинаково-подозрительное. Петр должен был рассказать мне о том, как выбирал профессию. Заодно он поведал мне, как не любит людей, правительство, погоду в средней полосе, гада Достоевского и лежачих коллег на московских дорогах. Переведя дух, Петр злобно ткнул пальцем в кондиционер, который неприятно жужжал и портил участковому настроение. Чай, а равно и кофе Петру тоже не понравился. Короче, человек удивительный и с ним хотелось помолчать, а за такой характер перейти и к более близкому телесному контакту.

Он чем-то неуловимо напоминал мне Дарью Петровну, однажды жившую неподалеку соседку-старушенцию. Дарья Петровна была удивительным, даже сказочным персонажем. Внешне. Аккуратный пучок на затылке, идеально выглаженная одежда, очочки и спицы в руках. И эту бабушку божий одуванчик обходили минимум за 300 метров все обитатели дома. Виктор Николаевич с 3-его этажа вообще не заходил домой, если Дарья Петровна сидела у подъезда. Поэтому в теплое время года его часто можно было встретить на соседних (через 2 дома минимум) лавочках, у ларька, торговавшего выпечкой из тандыра, в очереди на почту, среди бесцельно болтающихся у магазина мужчин и в других исторических местах района.

Вообще, стараниями Дарьи Петровны близко с районом познакомились все. До сих пор мне вспоминаются изящные надписи черным маркером на стенах домов. Я много узнала о соседях: и что Маша любит Колю, и что Вася тут тоже был (наверное, ждал, пока Дарья Петровна уйдет), и что Костя козел и даже более креативное сочинение о том, как Пушкин испортил жизнь некоему 7 «Б».

А в другом 7 «Б» лет 40 назад училась девочка, которая теперь активно портит жизнь нашим журналистам, став редактором. Меня она, правда, уважает – из уважения пишет докладные главному, в качестве дополнительной мотивации. Плюс, он мужчина, и орать умеет громче, зато редактор пронзительнее. В общем, хорошо дополняют друг друга.

А вчера в переходе метро мне встретился по-другому удивительный человек. Он шел мне навстречу, поднял глаза, тяжело вздохнул и со скорбью всего израильского народа в голосе сказал: «Ну как же вы так?». И ушёл. Что он имел в виду, до сих пор для меня загадка. Впрочем, с учетом часа «пик», к кому именно он обращался тоже не ясно.

Кратчайший путь к нирване

На обед съела гречку. Без соли. Это почти чудо-еда. Наесться ей нереально. Но если трескать ее 2-3 раза в день, она лечит от всех болезней и моральных травм. После недели на несоленой гречке не хочется ничего: ни любви, ни мужчин, ни зарплату побольше. Хочется стопку текилы и "оставь бутылку, куда понес?!". Словом, нирвана и полная благодать.

Как выясняется, это скучно. Русская душа не приспособлена для нирваны, а благодать надоедает. Пойду съем бургер.

Диалог с техникой

Под вечер на работе тормозили все, включая главного редактора и мой компьютер. Компьютер устал печатать и перед каждой новой буквой делал театральную паузу в несколько секунд, словно размышлял, хватит ли на нее еще его внутренних чернил.

Видимо, наше годовое творческое сотрудничество все-таки развило в нем некую склонность к суициду и желание выпасть из окна об асфальт и вдребезги. Во мне оно в то же время развило почти ангельское терпение и умение читать анекдоты с телефона во время театральных пауз. Поэтому сам компьютер не пострадал – пострадала моя нога в дырявом кеде, случайно ударившаяся о системный блок. Блок в ответ крякнул и завис окончательно. Короче, работать дальше не получится, пойду домой.

Пролетая над гнездом кота

Мне было грустно. Хотелось написать что-нибудь вечное о совести и выборе, о судьбе и предназначении… И так, чтоб не быстротечнее Достоевского с его «Преступлением и наказанием». А получалось что-то вроде «ищу спутника жизни на время майских праздников» или «Здравствуйте, вы психолог? А у меня есть бутылка коньяка, давайте выпьем». Кстати, и правда, есть. Так что заходите, если что. Погрустим вместе.

Кот решил сменить вид и свил гнездо. Украв с сушилки мою одежду. Получилось празднично, разноцветно и по-весеннему. Сверху апофеозом торчал ярко-оранжевый носок, под которым задумчиво блестели зеленые Булкины глаза. Я это безобразие увидела утром. Пришлось разогнать гнездящегося кота. Подавив желание сделать его еще и перелетным, я попробовала выудить из сомнительной кучи рубашку и два хотя бы теоретически похожих носка. Под рубашкой почему-то обнаружился паспорт. Кот вообще считает, что я мало времени провожу дома. Видимо, весна, по его мнению, пора перемен, и плевать, что у нас идет год собаки, лапы то у кота тоже четыре, значит, достоин счастья. Между котом и мечтой обычно стоят мои предрассудки и нежная и искренняя любовь к зарплате.

Рубашка оказалась целой, но слегка утепленной натуральным мехом и не слегка примятой десятью килограммами непосредственно кота. Искать утюг не было времени, пришлось идти на работу в футболке, заранее убранной в шкаф на черный день. Носки отвоевались с боем. На оранжевом теперь дырка, хожу в полосатых. Один красный с серым, другой синий с зеленым, но в сапогах не видно. Вернусь – отберу еще и свитер. А то холодно, несмотря на весну.

Литературный успех

Как писала Франсуаза Саган, у литературного успеха есть три слагаемых: талант, любовь и виски. С талантом все понятно, штука это врожденная, и если изначально не насыпали, то развивать бесполезно. С тем же успехом можно пытаться отрастить шипастый хост из рудиментарного копчика или крылья даже из сильно торчащих лопаток.

Остаются любовь и виски (что, на мой взгляд, вещи связанные). Любовь взаимная встречается еще реже, чем Том Круз в московском метро. Мне рассказывали, что так бывает, но я не верю. Иначе очень обидно и не понятно, зачем я столько пила в жизни как раз по обратному поводу. Потому что любовь невзаимная встречается мне чаще, чем бомж-литератор Николай Федорович, живущий где-то между помойкой и стройплощадкой неподалеку от моего дома. Николай Федорович очень любит водку и читать вслух прохожим стихи собственного сочинения. Равнодушная к искусству аудитория за свободный непоэтичный проход по улице охотно жертвует десятку на любимый Николаем Федоровичем напиток.

Я, безответно влюбляясь, начинаю мучиться от бессонницы, читать по ночам Пелевина и Гарри Поттера под бокальчик… И, казалось бы, тут бы и появится литературному успеху: два из трех налицо. Самое время начать писать стихи и поэмы, создать шедевр, равный «Войне и миру», или, на худой конец, «Похождениям штандартенфюрера СС фон Штирлица»… Но пока я сумела только с успехом достать друзей нелитературным нытьем и запугать соседей странными звуками, отдаленно похожими то ли на гитару, то ли на страдающего от икоты кота.

Возможно, дело в том, что денег на виски нет (нет таланта – нет наличности, все ж знают). Приходится пить сухое красное или коньяк, по словам великой писательницы, не имеющие отношения к литературе.

Впрочем, однажды мы с моим другом, почти доктором наук, все-таки прикупили пару бутылочек заветного напитка (ему требовалось вдохновение, чтобы таки закончить докторскую диссертацию, на которую он уже потратил 20 лет жизни и тонну бумаги, из-за которой вырубили небольшую рощицу в лесах Амазонии).

Виски мы выпили, частично даже с колой. Но кола закончилась раньше, пришлось допивать так. К утру мы не написали ни строчки, зато зачем-то украли рекламу все того же виски из ближайшего кафе, напугали Николая Федоровича чтением по ролям «Анны Карениной» и декламацией похабных анекдотов, заказали скороварку на «Али-экспресе» (после второй бутылки показалось, что стоит закусывать) и разыграли во дворе битву за Сталинград, вырезав военную технику из соседского резинового коврика.

С утра болела голова и было стыдно перед Николаем Федоровичем. Видимо, литературный успех надо развивать в молодости – потом здоровья уже не хватает.

Один день из жизни

Про макияж

Утром споткнулась о нечто, напоминающее клубок пыли. Его увлеченно катал по полу кот. Клубок был приблизительно того же размера, посему Фуфель упирался в него передними лапами, а задними толкался от шкафа. Клубок отлетал на метр, Симба с грохотом хлопался на ковер, шкаф душераздирающе стонал, по прочерченным кошачьими когтями бороздам ползли смоляные слезы…