Дневник прожигателя жизни

Мечты. Но ведь я достоин этого. Я ведь стою не только того, чтобы на какой-нибудь тусовке познакомиться с девчонкой, соблазнить ее, а потом, когда решение принимает проспиртованный мозг, вести ее куда-либо заниматься сексом и среди ночи ловить ей такси, если, конечно, не у нее этим занимались. Или, даже никуда не уезжая, заниматься сексом прям в клубе, в туалете? Достоин ведь я других отношений? Сколько таких случаев было, а утром я просыпался и чувствовал себя ничтожеством. Поначалу такие отношения (точнее, отсутствие отношений) мне нравились, но после пары месяцев такой жизни уже стало от этого тошнить. Как-то раз в выходной на работе ночью во время дискотеки, одна тридцатилетняя женщина (в паспорт я ей не смотрел, это на вид ей был тридцатник) после двух коктейлей предложила вместе съездить куда-нибудь, когда я закончу работать, а я, зная, что она от меня хочет, сказал: «Зачем, куда-нибудь? Поехали сразу к тебе домой!» И через три часа мы кувыркались на ее кровати. Такое стало уже невыносимым! Хочется заниматься любовью, не думая о том, что этой девушке, которая отдается тебе, было бы абсолютно все равно, если бы на твоем месте был бы другой парень. Мне хочется одного – любить и быть любимым.

Проходя мимо кинотеатра, Юля взглянула на сегодняшний репертуар и обратилась ко мне:

– Ник, а давай сходим в кино?

– Юля, мы потеряем два часа драгоценного времени, пялясь будто загипнотизированные на какую-нибудь выдуманную историю, а завтра, проснувшись, вряд ли вспомним об этом фильме. Одно дело, валяться дома на диване и смотреть телевизор после тяжелого рабочего дня или в дождливую пасмурную погоду идти в кино, но сейчас…

– Пожалуйста, я так хочу посмотреть этот фильм. Я просто обожаю Стэтхема!

– Это еще и боевик?! Ну, если ты так хочешь, пойдем, посмотрим на лысяна.

Боевик! Она тащит меня смотреть боевик со Стэтхемом! А я, дурак, еще понадеялся, что это будет какая-нибудь мелодрама или глупая романтическая комедия.

Стоя в очереди в кассу, Юля сказала, что, мол, если я не хочу, мы можем не идти.

– Ну, нет уж! Собрались, значит идем. Я уже настроился на полтора часа надоедливого экшена в исполнении красавчика-атлета. И убери кошелек, – добавил я, когда мы подошли к кассе. Она хотела, возразить, но я приложил палец к ее губам. – И слушать ничего не хочу.

После очередного эпизода, где Стэтхем раскидал по углам десяток тупоголовых а-ля плохих парней, я сказал Юле, что мне нужно выйти и мигом вернусь. Само собой, она посчитала, что мне нужно в туалет, но я пошел на улицу.

Сидеть в кинотеатре – на самом деле трата времени, тем более для сближения отношений. И я начал действовать. На ум мне пришла идея, воплощение которой обязательно должно приятно удивить Юлю.

По пути сюда нам с Юлей встретился цветочный магазин, именно туда я и побежал. Возвращался я бегом с пятью белыми розами. Конечно же, ей понравиться этот букет, но понравиться ли ей то, что взмок? Спина у меня вся мокрая, и со лба пот водопадом льет. Меня нет уже семь минут, так что трата времени на то, чтобы заглянуть в туалет сполоснуть лицо, ситуацию не изменит.

Повторяя «извините, извините», прохожу к своему месту. Сажусь и со словами «Это тебе» вручаю Юле букет. Ее реакция – улыбка и «спасибо». Все. Вот он результат моих стараний.

А чего ты ожидал от нее? Неужели ты думал, что она посреди фильма вскачет, воскликнет «Как это мило! Спасибо тебе большое!», кинется тебе в объятия, и скажет: «Что мы тут зря тратим время, ведь у тебя свободная квартира? Поехали туда трахаться!» Сэр, должен заявить, что если Вы надеялись если не на выше сказанное, то, хотя бы, на то, что Юля из-за букета цветов сольется с Вами в крепком поцелуе, Вы полный идиот!

Но должна же она была показать, что ей это небезразлично? Или она думает, что стоит мне щелкнуть пальцами, и цветы вырастают из-под земли?

Просто сидеть и ждать, пока кончиться кино? Нет!

Чертовы подлокотники не поднимаются – это минус. Но на подлокотнике ее рука. И в тот момент, когда на экране на короткое время экшен перетекает в разговор, я кладу Юле на ладонь свою руку. При этом Юля кладет свою другую руку поверх моей и прислоняется головой к моему плечу. Жаль, что фильм кончался. Я готов просмотреть еще три раза эти приключения неубиваемого киллера, лишь быть рядом с ней. У меня уже куча планов в голове, как можно было бы сблизиться с Юлей в таком положении, но на экране, увы, уже пошли титры.

Из зала вышли уже почти все зрители, и только теперь Юля спросила:

– Пойдем?

Мне, как и ей, хотелось остаться, запереть эту чертову дверь и выключить свет. Спросите, откуда я знал, чего хотелось Юле этого же? – Чувствовал. Даже потому, как она произнесла это «Пойдем». Каждый звук ее вопроса пронизывался нежеланием делать неизбежное.

Конечно же, это лишь догадки.

– Пойдем, – ответил я и встал. – А куда? Чего тебе хочется сейчас после кино?

– Прогуляться. Ноги затекли сидеть.

Так сильно увлеклись обсуждением различных фильмов и актеров, что «пройдемся» превратилось в прогулку до Крымского моста. А там совсем близко и Парк культуры и отдыха им. Горького. Карусели не работают (еще бы, ведь только конец января), но гуляющим зимой выпадала возможность пострелять в тире, покидать мячиком по кеглям, и еще несколько способов получить какой-нибудь приз.

Нам навстречу шли двое мужчин и девушка с большим розовым медведем. Я тут же решил, что Юля ничем не хуже этой девушки, и повел ее к баскетбольным кольцам. Заплатил билет и только после этого заметил, что кольцо нестандартное и меньше нужного. За пятьдесят рублей дается лишь одна попытка. Для меня она была неудачной.

– Не расстраивайся, – утешала меня Юля. – Не получилось и не надо. Сдался мне этот медведь.

Юля говорила и говорила, а я рта не открыл. Не могу же я вот так вот упасть в ее глазах? Оглянулся, нашел альтернативу баскетболу и направился в сторону кассы.

– А сейчас во что играть будешь? – спросила она, когда я вернулся.

– Пойдем. С пустыми руками ты отсюда не уйдешь.

И мы пошли вдоль палаток с развлечениями. Основная масса народа толпиться возле водных пистолетов, кувалд и прочей дребедени.

Я отдал билет молодому человеку, который стоял рядом с палаткой для стрельбы из арбалета, а в качестве приза только белые медведи, хоть и тоже большие. Жаль, хотелось розового.

– А ты стрелять умеешь? – поинтересовалась Юля, когда я взял арбалет в руки.

– Прости, но медведь будет не розовый, а белый. – Вот что было ответом.

У арбалета толстая стрела, а «яблочко» у мишени очень маленькое. Тяжело попасть, не задев даже границы цели, а иначе приз не дадут – чего допустить я не мог. Уже секунд двадцать целюсь – хватит уже, а то Юля подумает, что я стрелять не умею.

Выстрел.

Точно в середину.

Получаем белого полуметрового медведя и уходим.

– Дай я тебя поцелую, герой!

И прикоснувшись губами к моей щеке, она спросила:

– Знаешь, как я его назову?

Это был риторический вопрос. Я прождал пару секунд, пока она сама на него ответит.

– Я назову его Ник. Медвежонок Ник! – Юля крепко прижала его к себе и продолжила. – Возвращаясь домой, я буду спрашивать, как у него прошел день, и, ложась в кровать, буду класть его рядом.

– Черт!

– Что случилось? – Юля остановилась и с ужасом посмотрела на меня.

– Этому медведю повезло больше, чем мне! – с улыбкой ответил я.

– Все равно, для меня – ты самый лучший медвежонок, – сказала Юля и обняла меня свободной рукой.

Так мы и шли, обнявшись. На душе – тишина и спокойствие. Со мной рядом идет девушка, которую я люблю. И это не пустые слова. В Юле я увидел человека, с которым хочется проводить по двадцать четыре часа в сутки. Уже темнеет, и сейчас мне хочется, чтобы этот вечер не кончался, потому что с этим вечером уйдет Юля, а вместе с ней надежда на жизнь без поисков своего настоящего «Я».

Каждый шаг, каждая секунда, каждый вдох – сейчас все это для меня нечто большее, чем раньше. Сейчас, когда я с Юлей, это доказывало мне, что я живу.

Мне очень хотелось развернуть ее, произнести заветное «Я люблю тебя!» и поцеловать. Но никак не решался на это. Не стоит торопить события. Если это должно произойти, то само произойдет без моих переживаний «А как это сделать?».

Юля…

Что я без нее? Мы знакомы менее двух дней, но я с полной уверенность скажу, что моя жизнь без нее остановится. Без этих чудесных глаз, без этой обворожительной улыбки я жить не смогу. Юля вторглась в мою жизнь именно тогда, когда мне это было необходимо, когда моя жизнь начинала становиться обыденной и однообразной…

Вчера, перед тем как пойти к начальнику поговорить об уходе, я зашел в туалет вымыть руки, а когда посмотрел в зеркало, спросил у отражения: «Ну, и кем ты стал? Чего ты добился? Твоя жизнь становиться однообразной и скучной. Скоро ты сольешься с серой массой людей и станешь одним из тех, кого обвиняешь в том, что они не могут решиться на несвойственные им поступки, способные разнообразить их незавидное существование».

С переезда на новую квартиру моя жизнь ограничивалась работой и всякого рода гулянками. Я с головой вошел в клубную жизнь. По началу это казалось прикольным и веселым, но, остановившись на мгновение и оглянувшись, понял, что выкинул четыре месяца жизни в никуда.

Знакомство с Юлей должно все изменить.

И она была со мной. Но это только сегодня она со мной. Не знаю, какие сейчас мысли вертятся у нее в голове, но я могу думать только об одном – как продлить этот замечательно проведенный день в месяцы, а лучше – в годы.

Юля прижалась ко мне сильней, и я чувствовал, что ей становиться холодно.

– Замерзла? – спросил я.

– Немного.

– По-моему, совсем не немного. Тебе надо согреться. Может, глинтвейн?

– Было бы очень кстати.

– Здесь неподалеку есть одно место. Пойдем.

Мы ускорили шаг.

Были места и ближе, где можно было бы попить глинтвейн, но я повел Юлю в один спокойный уютный бар, где в будни по вечерам немного посетителей, и куда в самый раз приходить с девушкой, посидеть на кожаном диване в нижнем зале, и атмосфера к этому располагала – играла легкая электронная музыка, свет приглушен.

Я зажег свечку на столе и заказал у официанта текилу и глинтвейн.

– Ты текилу будешь? – удивленно спросила у меня Юля.

– Да. Но только не подумай, что я алкоголик, – усмехнулся я.

– Тогда, – Юля обратилась к официанту, – две текилы. И салат «Цезарь».

– Ладно, – встрял я в их разговор, – текилу не надо. Принесите салат, пасту «Карбонара» и бутылочку «Вальполичело». Спасибо.

– Все же, – не успокаивалась Юля, – принесите две текилы.

Официант Роман удалился. Его я видел впервые, а вот менеджер Евгений (мы в одном клубе с ним познакомились) подошел поздороваться.

– Ты тоже любишь текилу? – спросил я ее.

– Никогда не пробовала. И если она тебе так нравиться, хочу узнать что это.

Когда я отходил в туалет, мне позвонил один знакомый Боря и предложил сгонять сейчас к Лёхе на дачу на день отметить его двадцатилетие. Что за Лёха я понятия не имел, но Боря сказал, что он нас с Лехой в каком-то баре, название которого слышу впервые, познакомил.

– А кто еще будет?

– Мы вдвоем поедем, но там уже четверо парней. Они все были тогда в баре, ты их знаешь.

– Заезжай за мной через два часа.

Я объяснил ему, куда ехать.

Никак не могу вспомнить, что это за Алексей такой, и его друзей тоже, да и сам бар.

Почему я сказал ему заезжать за мной? – Я знал, что и сегодня Юля поедет домой. А почему через два часа? – Еще часик мы посидим, я вызову такси, провожу ее и вернусь сюда пропустить парочку рюмок до приезда Бориса.

Так оно вышло.

Не помню, о чем мы разговаривали, распивая вино. Юля о чем-то говорила, а лишь пытался поддержать ее темы.

Садясь в такси, она, не поцеловав меня, просто сказала, что позвонит завтра.

Не знаю, что навело меня на такую мысль, но мне показалось, что надеяться на какие-нибудь отношения с ней бесполезно.

А про дачу можно рассказать в двух словах.

Когда заехал Борис на своей «девятке» было уже половина одиннадцатого. Последние километров пять мы с Борей ехали в густом тумане со скоростью десять километров в час. На этой даче было еще пятеро парней, которые к нашему приезду объелись глюциногенных грибов, а потом (и Боря вместе с ними) еще и накурились, а я тем временем одну за другой осушал бутылки с пивом.

У кого-то пришла идея растопить баню и приготовить шашлык. Баню чуть не сожгли, и эту идею пришлось оставить, а шашлык получился даже очень ничего.

Спать легли в пять утра, а проснулись в районе трех дня. Поели и в семь двинули назад в Москву.

Было банально, но весело.

А Юля, как я и ожидал, так за день не позвонила.

Празднование в одном из баров наступления двадцатилетия коллеги-бармена закончились ночевкой (а точнее отсыпанием – ночевкой никак не назовешь, так как приехали мы в восемь утра) у подруги девушки друга моего коллеги (прям мексиканский сериал) – у Даши.

Даша в баре сразу взяла меня в оборот, как только нас познакомили. Сама инициировала общение со мной на всякие темы, вытаскивала потанцевать, предлагала выпить.

«Мне грустно», – сказала она, положив голову мне на плечо. После этого разговоры были уже не о развлечениях, музыке, учебе и других темах «ни о чем», а стали более душевными, о личном. И в какой-то момент меня (уверен, что и ее тоже) стала окутывать атмосфера отстраненности от происходящего, будто мы не в баре, где все пьют, танцуют и веселятся, а сидим в тихом кафе и мило беседуем.

И вот под утро, когда большинство посетителей или свалило или в жутко пьяном состоянии продолжают еще больше напиваться, Даша попросила проводить ее домой. Ее бабушка почти круглый год проводит в загородном доме, поэтому Даша и переехала от родителей жить с бабушкой, понимая, что практически будет жить одна, не стесняясь приходить домой когда хочется, в состоянии в каком захочется, и никто не контролирует каждый шаг.

В машине Даша мигом уснула, прижавшись ко мне. А я ехал в раздумьях о том, что я сейчас еду с девушкой к ней домой, а меня даже нисколько не грызет совесть перед Юлей. Почему-то присутствует уверенность, что ничего не произойдет такого, из-за чего будет стыдно перед моей девушкой (забавно, что после двух свиданий я стал называть ее «моя девушка»).

Да, мы целовались, перед тем как уснуть, да и как проснулись. Но я не воспринимаю это как измену – это лишь мимолетная интрижка, которой не стоит стыдиться, но и рассказывать об этом второй половинке тоже ни к чему. Наши поцелуи перед сном дошли до того, что мы, обнявшись, катались по кровати в одних трусах.

– У тебя есть девушка, да? – спросила Даша так, будто заранее знает, что ответ будет утвердительный, и она понимает, что я верен своей девушке.

– Да. И хоть я знаю тебя всего несколько часов, но с уверенностью скажу, что ты не тот человек, к которому можно отнестись как к забаве на оду ночь. – Прошептал я, будто оправдываясь.

И так, обнявшись, мы и уснули. А проснулись мы от звонка Дашиного телефона спустя шесть часов. Еще минут тридцать мы не вылезали из кровати – объятия и поцелуи продолжились, но уже с большей страстью. Мое бедро чувствовало насквозь намокшие ее трусики, да и сам я был в полной боевой готовности – я был как вулкан перед извержением, вот-вот взорвется. Но мне все же хватило самообладания, чтобы не заняться сейчас сексом, изменив этим Юле.

Выпив чаю, я оделся и со словами «Еще увидимся» вышел на улицу. Вслед она смотрела на меня взглядом девушки, понимающей, что если мы и увидимся, то случайно.

Не могу сказать, сколько именно, но два часа я точно бродил по незнакомому мне району.

Душу мою терзает беспокойство. И дело не в Юле – перед ней моя совесть чиста. Может, кто-то посчитает, что происходящее сегодня утром и после пробуждения это измена, но я так не считаю. Меня беспокоит непонятное чувство утраты. Будто я что-то обрел и тут же потерял. Когда она, прижавшись ко мне, спала в машине, я ощущал присутствие родного мне человека.

Когда задумался над тем, что пора бы уже и домой ехать, было уже темно. Вдруг с неба повалили огромные хлопья белого снега.

Я вытянул руку. Снежинки ложились мне на ладонь и тут же превращались в воду. Я поднял голову, и капельки начали течь одна за другой по лицу.

Мне не хотелось ехать на такси. Проходивший мимо пожилой мужчина сказал, что до ближайшего метро можно доехать на автобусе, но удобнее будет добраться до центра на электричке – станция в пяти минутах ходьбы. На платформе снегопад выглядел еще красивей под светом многочисленных фонарей. Я даже отвернулся в сторону уходящих вдаль железнодорожных путей, чтобы эту картину не портило присутствие людей, которых, как и подобает в выходные дни, было немного. Но «люди» это лишь слово. Мало кто из них, может называться «человек» – это лишь живые существа. В нашем мире очень сложно сохранять человеческие качества. А в Даше я эти чувства увидел сразу. Она выделялась среди того стада, которое присутствовало на вчерашней пьянке.

Я уже чувствовал, насколько сильно промокла моя куртка и джинсы. Мне хотелось, чтобы этот снег, прекрасный снег, растворил меня в своей красе. Чувство одиночества съедает меня изнутри. Когда-то я играл в снежки с друзьями, когда-то катался на лыжах и коньках с друзьями, когда-то играл в хоккей с друзьями. Когда-то у меня были друзья, которые составили бы мне сейчас компанию полюбоваться на красоту этого снега. Когда-то.

Хочется выть.

Даша могла бы быть моим хорошим другом, но мы сразу перешли ту грань, когда назад уже не вернуться. Она пошла в ванную умыться, и вышла в футболке. Сразу было видно, что под футболкой нет лифчика, но из-за ее длины не мог сразу определить, надето ли что ниже. Миг, и я стоял перед ней в одних трусах. Мы легли в кровать, она обняла меня, и как-то само получилось, что после короткого разговора о прошедшей ночи мы начали целоваться. В какой-то момент и футболки на ней не оказалось.

Возврата нет.

А снег идет. И смотря на великолепие этого природного явления, я думал о том, что как вообще при такой красоте, которая окружает нас, можно быть злыми, можно быть эгоистами, хамить друг другу, наплевательски относиться к чужим бедам, руководствоваться звериными инстинктами и быть двигаемыми всеобщим капитализмом, желанием урвать, реализовывать собственные интересы, забыв о морали и нравственности.

А если мыслить глобально? Как можно развязывать войны, вырубать леса, загрязнять воду, которую пьем, и воздух, которым дышим? Как можно без стеснения плевать на природу, когда она нам дала жизнь и позволяет вообще нам жить? Без людей, которые в большинстве своем не способны быть человеками, этому миру будет лучше.

– Я не хочу в золотую клетку. – Сонным голосом произнесла Даша, поглаживая мою грудь.

– А что для тебя это означает?

– Достичь финансовой независимости путем уничтожения собственной души. Не хочу стать очередным бездуховным существом, видящим перед собой лишь одну цель – больше денег, еще больше денег.

Я благодарен снегу, и нисколько не жалею, что мокну под ним. Зачем прятаться от него? Люди не способны хоть на минуту остановить движение своей рутиной жизни и оглядеться, чтобы увидеть, уловить, осмыслить красоту, которая есть вокруг. Они не способны переключиться от стремления «урвать», сделать свою жизнь лучше, не понимая, что эта лучшая жизнь лишь фальшивая картинка, до тошнотворного идеала откорректированная в фотошопе.

Утро. Очередное утро. Очередное начало очередного нового дня. В этот новый день умрут миллионы людей и еще больше родятся. Где-то обязательно идет война, и обязательно сойдет лавина или произойдет наводнение. Где-то обязательно упадет самолет, и произойдет митинг по защите сексуальных меньшинств. Обязательно кто-то сделает аборт, а кто-то отдаст часть своего капитала в благотворительный фонд борьбы со СПИДом. Где-то под бомбами гибнет мирное население, а где-то группа студентов стала почетными донорами. Где-то люди умирают от голода, а где-то другие люди выкидывают на помойку просроченные продукты. Где-то… кто-то…

Каждый день что-то обязательно происходит, и нынешний день ничем по сути не отличается от остальных.

Я был далек от всего и от всех. Мне абсолютно все равно где и кто что-то делает. Я поворачиваю голову и вижу рядом спящую Юлю. Сейчас я лежу рядом с человеком, которого люблю, а то, что твориться за стенами этого гостиничного номера, мне безразлично.

Жизнь и смерть. Этого не было в моем мире, который ограничивался несколькими кубометрами воздуха, стоившими мне полторы тысячи на ночь. Так же в моем мире не было и времени. Оно замерло, когда мы перешагнули порог этой комнаты и отдались любви.

Я встал и пошел в душ. Я смывал с себя вчерашний день и вчерашнюю ночь, и до сих пор ощущал на себе прикосновение Юлиных рук и тепло ее тела. Стоя под сильным напором воды, я думал лишь о том, что я счастлив. По-настоящему счастлив. Бесконечно счастлив. И я знал, что мысли об этом счастье будут мешать в первое время не только работать, но и жить. Ведь я не представляю себя без этой девушки.

Юля спала ко мне спиной, свернувшись калачиком, словно котенок, и темные волосы волной расплылись по подушке и простыни. Пододеяльник – в номере было жутко душно, поэтому мы обошлись без одеял – прикрывал ее нагое тело лишь до бедер, придавая моему ненасытному взору ее прекрасные стройные ноги.

Смотря на это чудесное создание, даже и думать не хочется, что когда-нибудь она от меня уйдет. А ведь это, если посмотреть правде в глаза, обязательно произойдет. Не можем же мы вечно быть друг с другом. Юля не вытерпит моего образа жизни и уйдет. И положит конец нашим отношениям именно она, а не я. Почему? – встает вопрос. Ответ: я никогда не смогу бросить ее, даже если очень этого захочется, и это алое пятно на белоснежной простыни навсегда останется в моей памяти. Юля доверила мне самое дорогое, и я просто не в праве уйти. Мы знаком совсем не много – почти две недели, а она доверила мне самое ценное, что у нее было.

Я склонился над ней и тихо-тихо, шепотом, боясь потревожить ее сон, произнес: «Я люблю тебя» и нежно прикоснулся губами к ее затылку.

Что еще мне нужно в жизни? Я и мечтать не мог, что когда-нибудь проснусь рядом с такой девушкой.

Юля – в этом имени для меня все. Вся моя жизнь теперь ничего не значит без нее.

Этой ночью умер человек. И через мгновение его тело возродилось с более чистой душой. Это обновленная душа не думает о том, что за безнравственный человек раньше владел этим телом. Да это теперь и не важно.

Юля повернулась на другой бок и приоткрыла глаза.

– Давно проснулся? – она потянулась на кровати.

– Не знаю, спал ли я вообще.

– Иди ко мне, – она протянула ко мне обе руки. Ее еще не до конца пробудившееся лицо буквально сияло, – и обними меня так крепко, чтобы я перестала сомневаться, что это не сон.

Три фразы. И все. А к чему лишние слова?

Я обнял ее, и мы поцеловались. Ее нога легла мне на талию, и она прижала меня к себе.

В ласках, бесконечных поцелуях и непрерывных признаниях в любви пролетело время до часу дня, когда настал момент освобождать номер.

Оба счастливые, держась за руки, мы спустились по лестнице с пятого этажа, затормозив на пролете между третьим и вторым, чтобы слиться в поцелуе.

– Ты сегодня пропустила учебу, – сказал я, когда мы вышли из гостиницы.

– Ну и что? Если люди только и будут думать, что им надо куда-то успеть и чего-то не пропустить, они в итоге обнаружат, что, не смотря на то, что они везде преуспели, они упустили моменты, когда могли быть счастливыми.

А она права. Январь подходит к концу, а вместе с ним и моя работа на нынешнем месте. И если бы я ранее все же согласился взять на себя все смены Александра за две недели, пока он в отпуске в Египте, как он мне и предлагал (и я почти согласился на это), я бы заработал на треть больше, чем обычно и не беспокоился бы о деньгах вообще, пока буду искать новое место работы. Но в погоне за деньгами я бы пропустил эту ночь. Деньги – ничто, в сравнении с чувством, когда ты любишь, и ты любим такой девушкой как Юля.

На половине пути к метро Юля дернула меня за руку:

– Стой. Не будем откладывать на потом этот разговор. Надо поговорить об этом сейчас.

– Ты о чем? – можно было, конечно, подумать и догадаться, что она имеет ввиду, но сейчас моя голова была занята мыслями, что пройдет еще несколько минут, и мы сядем в разные поезда, и на этом сказка кончится.

– Давай прямо сейчас договоримся о следующей встрече и пообещаем, что не при каких обстоятельствах никто из нас ее не отложит.

– А почему бы нам вообще не расставаться сегодня?

– Тебе же сегодня работать вечером.

– Я позвоню и найду и замену. Скажу, якобы заболел.