Проклятые

‒ Пиздец!

‒ Кире никак нельзя в мусарню. Посадят ведь! А пацану еще даже восемнадцати нету!

‒ Значит, сами возьмемся расследовать эту херню. Вроде, как этот мусор, участковый, ‒ принял эстафету монологов Максим, ‒ друг Витин. Он обещал ему помочь раскрыть сектантов по городу. Кстати, помните, на заброшке освежители пустые были?

‒ Ну!

‒ Можно узнать, кто за всем этим стоит, выяснить, что в тех аэрозолях, и все это предоставить мусорам, как залог того, что Кирилла не тронут.

‒ У моего парня знакомый в лаборатории работает. Можно ему карман нагреть, он поможет нам, ‒ предложила Оля.

‒ А я тогда выясню, что это за магаз, и мы там с Тосиком покараулим. Да, ты согласен?

‒ Окей, Макс. Предлагаю сейчас этим и заняться. Ты где?

‒ Иду по улице от участка около продуктового. Не доходя до аллеи.

‒ Понял. Скоро буду. Только напиши Вите, пусть скинет адрес магазина.

‒ Ладно, ребят. Я до сих пор у Кирилла. Он вроде дальше спать пошел. Отключаюсь. Нужно самой в продуктовый сходить. У него тут в холодильнике мышь повесилась.

‒ Хорошо! На связи!

На этом длительная конференция закончилась. Друзья разошлись, кто куда. Когда Виктор до сих пор находился в кабинете следователя, и продолжал всячески отмазываться сам и прикрывать Кирилла перед Пашей.

‒ Слушай. Да! Это я взорвал сектантов. Я!

‒ Это я знаю.

‒ Но парня не трогай. Он тут при чем?

‒ Как же? Он ведь был свидетелем смерти своей девушки? Был! Есть у него прямой мотив? Имеется! Вот тебе и пазлы сошлись! И картинка получилась!

‒ Дружище, ‒ Витя подошел к участковому вплотную и приобнял его. ‒ По старой дружбе, оставь все криминальной группе. Пускай они маются. Помоги лучше с моим делом.

‒ Оставить?! Послушай, если у меня все так быстро сложилось. Как ты думаешь? Как скоро они, с собаками, и более изощренной базой данных, чем у меня, выяснят, кто на самом деле учудил этот взрыв, и кто к нему может быть причастен. А?

Виктор притих. Он потупил взгляд в пол, и резко почувствовал сильное, непреодолимое недомогание. В носу застопорился отвратительный запах перегоревшей серы. Ему на секунду показалось, будто он вот-вот потеряет сознание.

‒ Ладно. Тут замять на время еще как-нибудь получится. Потом просто свалишь с города. Но объясни мне, друг, ‒ продолжал Павел, не замечая, как собеседнику становится все хуже и хуже, ‒ зачем было врать мне? Тела он найти не может! Зачем?!

Витя уже не мог ни говорить, ни нормально мыслить. Бред пленил его рассудок, и мужчина свалился на стул.

‒ Эй! Ты в порядке? ‒ занервничал Павел и подошел к Ракете. Он приподнял его голову. Увидев, что тот теряет сознание, молча выбежал в коридор за водой.

Туман из головы Вити медленно перетекал в бред наяву. Он хотел позвать Павла, вернутся назад в кабинет. Виктор глянул в окно, неплотно зашторенное жалюзи. По коридору, в сторону кабинета, небрежно шагало жуткое, черно красное, будто обгоревшее, чудище. Витя ужаснулся, и широко открыл глаза. Затем, раздались тяжелые шаги. Дверь кабинета открылась, и внутрь вошел Александр. По его лицу медленно стекала, не успевшая обуглится, кожа. Глазницы выпирали. Волос на голове не было, жуткие раны покрывали все его лицо. Не понятно, каким образом, но Витя почти сразу же понял, кто из себя это чудище. Александр сел за стол, сложил на него сожженные конечности в виду костей рук, и уставился на до смерти напуганного Виктора.

«И? Чего-то добился? Молодец!», ‒ эхом звучало в голове у Вити. ‒ «Я же предупреждал! Теперь ты тоже проклят! Ахаха!»

Страшная, беззубая, кровавая улыбка разразилась на лице у сгоревшего Александра. Он не прекращал смотреть Виктору прямо в лицо, заставляя того скорее потерять сознание. Последнее, что увидел Витя, прежде свалится со стула на пол в обмороке, это ползущее по стене тело Саши, которое медленно покидало кабинет. Оно будто пыталось скрыться под потолок. Затем в кабинет вбежал Паша, и Витя вырубился.

На этом можно было бы закончить рассказ об этом дне. И без того, он был полон напряженных и тревожных эмоций. Но, не тут то было.

Вечером, когда Ольга еще не вернулась домой, Кирилл очнулся один в пустой квартире. Парень неподвижно лежал на кровати. Чувство голода уже не тревожило его, живот перестал болеть. Вроде, и голова перестала мучить. Правда, одна мысль не давала ему покоя. Видение, которое пришло к нему утром, ужасало Киру с одной стороны. С другой, он все готов был отдать, лишь бы она вновь очутилась рядом с ним. Её образ, явившийся в жутком видении, не давал парню покоя. Кириллу хотелось, чтобы София осталась рядом, а не исчезала так же быстро, как и появилась. Осталась с ним навсегда. Внезапный телефонный звонок потревожил его размышления, и парень моментально вскочил с места. Звонила Оля.

‒ Ну как ты? Тебе легче?

‒ Да, спасибо.

‒ Слушай. Я заночевать не смогу. Никак не удается убедить парня и родителей у тебя на ночь остаться. Ты сам справишься?

‒ Да. Я что, маленький, что ли?

‒ Ну, вот и славно! Я сейчас туда приеду к тебе. Продуктов тебе купила немного. Покушаешь, может приготовишь что-нибудь. А завтра утром я тебя еще раз навещу. Уговор?

‒ Ага. Спасибо тебе большое, Олечка. Я по возможности тебе потом денежку отдам.

‒ Успокойся! Даже не думай об этом. Все, давай! Скоро буду!

‒ Хорошо, жду.

‒ Жди, родной! Жди, любимый! Я буду вечно с тобой! Вечно…

Ольга бросила трубку. Кирилла бросило в холодный пот. Мурашки побежали по спине.

«Соня?! Это была снова она?! Оля никогда бы мне такого не сказала! Блять, меня опять кроет!!!»

‒ ТА КОГДА ЖЕ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?!!! ‒ закричал в ярости парень, и двинул по кровати ногой, что было силы. Наступила гробовая тишина. Кирилл слышал по всей комнате лишь свое быстрое, глубокое дыхание, тиканье часов на стенке, и больше ничего. Казалось, будто ничего не должно потревожить эту тишину. Но вдруг, из выключенного телефона, который парень крепко держал в руке, раздался родной голос.

‒ Зайка! Любимый! Ты там? ‒ испуганно шептал тоненький, нежный голосок Софии.

‒ Чего??? ‒ недоумевал Кирилл.

‒ Кира! Ты тут??

Парень был в шоке. Даже, в ужасе. Правда, недолго думая, он все же прислонил телефон к уху, и заговорил. Он боялся, поэтому говорил небрежно, невнятно, ибо до смерти был напуган от такого разговора.

‒ Алло?!

‒ Слава богу! Любимый!! Ты меня узнал? ‒ будто ни в чем не бывало продолжала говорить Соня.

‒ Оооо!! Милая моя!! Любимая! ‒ расплакался Кирилл, не удержав слез. Он сел на пол, и горько зарыдал.

‒ Ну, чего ты! Мой хороший! Мой родной! Я здесь! Рядышком!

‒ Солнце! Как же мне плохо без тебя!!!! ‒ захлебывался в слезах Кира.

‒ Не плачь, малыш! Все наладится! Вот увидишь! Не плачь, любимый мой!

‒ Я так скучаю по тебе, зайка! Я не могу без тебя, крошка! Не могу!

‒ Пора. Пора. Пора. Пора

‒ Что?

‒ Пора. Пора, ‒ голос стал монотонным. Слово повторялось до тех пор, пока Кирилл с криком не бросил телефоном об стену, что тот и разлетелся в дребезги.

‒ БЛЯТЬ!!!! ‒ вновь закричал с яростью Кирилла, и развалился плашмя на пол, уставившись в потолок.

Он был растроган этими словами. Кирилл, во что бы ни стало, желал увидеть любимую еще раз, обнять, поцеловать. Парень думал только об этом.

Внезапно, ему стало слышаться, будто по стенам кто-то ползет. То ли тараканы, то ли пауки. Но явно, что-то мелкое и противное до ужаса. Звук учащался, и складывалось такое впечатление, что этих ползучих гадов огромное количество. Они вот-вот должны появится изо всех уголков комнаты. Затрещали обои, потолки. Цокот, скрежет заполнил безудержным шумом пустую комнату. Кирилл подобрал под себя ноги и забился в угол, за кроватью. Он сидел в ожидании, когда же оно себя покажет. Но, к его огромному ужасу, это нечто появилось не перед ним, а внутри его. Щеки и скулы ужасно чесались, изнутри будто все распирало. Кирилл начал чесатся, где только можно было. Он исчесал всю голову, лицо, тело от шеи до стоп. Но ничего не помогало.

‒ БЛЯТЬ, БЛЯТЬ, БЛЯТЬ!!!! ОТСТАНЬ!!!! ‒ подпрыгнул с угла парень, и начал метаться по квартире как сумасшедший. Он забежал на кухню, и, схватив со стола нож, начал чесать лицо им.

‒ ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЛЯТЬ!!!!!!

Терпению приходил конец. Юноша в истерике начал резать себе лицо, в надежде выпустить тварь наружу. Чесотка не прекращалась, и он продолжал резать то ноги, то руки. И осталась самая маленькая доля секунды, прежде чем изрезанный Кира вскрыл бы себе вены. Раздался звонок в дверь, и парень бросил окровавленный нож на пол, и залез под стол.

«Не надо!! НЕ НАДО БОЛЬШЕ!!!!»

Звонок прекратился. Кирилл затаил дыхание, и начал вслушиваться в каждый шорох в квартире. Раздался громкий хлопок по двери с подъезда. Юноша залез под самую стенку, забаррикадировавшись стульями. Затем, кто-то начал открывать ключом двери. Заскрипел пол. Зазвучали тихие шаги.

‒ Любимый? Ты где? Я пришла!! ‒ вдруг послышался голос Софии. Она всюду искала парня, обхаживая по коридору и заглядывая во все комнаты.

‒ Милый?? Ты где?

По стенам стали громко стучат. Тени сползали с потолка, сменяя одна другой жуткие силуэты на стенах кухни. Кирилл прикусил руку, чтобы не закричать, и начал жутко трястись от страха.

‒ Я знаю! Ты на кухне! ‒ она стала на пороге кухни. ‒ ТЫ ПОД СТОЛОМ!!!!!

Она нагнулась под стол, и вновь преобразилась в ужасное существо. Упавшие щеки, черные, как уголь, глазницы без глаз. Лицо окрасилось бледно серыми красками.

‒ ЗАААААЯ!!!!! Я ТЕБЯ НАШЛА!!! ВЫЛЕЗАЙ!!!! ‒ тяжелым, грубым басом зазывала она, уставившись прямо в лицо парня. ‒ ВЫХОДИ!!

Кирилл не выдержал и закричал, что было духу в легких. Он вскочил с места. Вооружившись табуреткой, он поднял её на уровень головы, и закрыл ею лицо.

‒ Ну что ты?! Я излечу тебя!!! ‒ искажался голос чудовища то в женском, то в мужском, грубом и басистом, тембре. ‒ ИДИ КО МНЕ!!!

Она взмыла в воздух. Протягивая руки прямо перед собой, она медленно приближалась к нему, забивая парня в угол. Кирилл прикрываясь табуреткой, прислонился к стене спиной. Вдруг, по обеим его сторонам, из стен стали вылезать черные, когтистые руки.

‒ ЛЮБИМЫЙ ПРОКЛЯТ!!! ПРОКЛЯТ!!!! ‒ кричала тварь.

Парень, трясясь от ужаса, в конце концов, набрался смелости, и, бросив в чудище табуреткой, выбежал с кухни. По коридору начала расползаться жгучая, вязкая масса, напоминавшая смолу. Кирилл пытался бежать по ней, но то и дело с каждой новой попыткой все больше увязывал в ней. С трудом ему удалось доползти до края коридора, прямо к самой входной двери. Кстати, в неё до сих пор стучалась Оля, которая привезла продукты. Она кричала, звонила. Но никто ей не открывал.

София настигла парня прямо перед дверью. Кира ползком пятился от неё, и уперся спиной во входной порог. Её лицо ото лба до подбородка покрывалось какими-то странными штрихами, будто помехами. Она шептала про себя что-то невнятное, то приближаясь к нему, плывя по воздуху, то отдаляясь. Кирилл начал в ответ креститься и читать молитву, единственную, какую знал. Коридор в это время превращался в обитель ада: стоны, крики, скрежет ото всех углов. По стенам раздавались громкие стуки. Стоял жуткий хохот. В центре происходящего находился образ любимой Софии, застывший в воздухе. Все такая же косичка, те же любимые черты лица ‒ веснушки на щеках, маленькие ямочки на уголках рта. Все это вновь увидел отчаявшийся Кирилл. Она была одета в длинный, до пола, серовато бледный сарафан, как пижама. Соня смотрела ему в самые глаза, заставляя его при этом неустанно смотреть в ответ. Кира будто вновь влюблялся в эти бездонные, ярко голубые глазки. Он неотрывно смотрел на неё, и даже на время перестал креститься. И не заметил, как из-за угла, в другом конце коридора, показались чьи-то жуткие, длинные пальцы. Большие, острые когти пробирались по стене, будто пытались найти что-то нащупать.

В один миг, все замерло. Вслед за когтистыми пальцами, из-за угла стала появляться страшная, безглазая и безо рта, овальная, смуглая морда с рогами на голове. Она начала издавать ужасающий визг, и словно паук, поползла по стенке к несчастному. Кира закрыл глаза, закричав, вскочил с пола и открыл дверь. Перед ним сидела заплаканная Ольга, рядом с которой стоял полный продуктами пакет.

‒ Ты совсем дурак? ‒ плакала она. ‒ Ты! Подожди! Выйди на свет!

Кирилл покорно вышел из квартиры на свет, в подъезд.

‒ Твою ж мать!! Больной?! Ты зачем себя так искромсал??

Юноша в ответ лишь отмалчивался.

‒ Пошли внутрь. Будем лечить тебя, ‒ вытерла слезы девушка и потащила парня за собой.

В квартире все стояло так же, как и прежде. Как ни в чем не бывало. Лишь сломанная табуретка на кухне напоминала потом Кириллу о произошедшем. Парень еще долго не смог бы опомнится после такого.

Как и Лена. Она искала утешение в рюмке. Уже который день. И все время торочила о своей любимой доченьке. Стопка за стопкой, пока не перешла на более бескомпромиссный вариант ‒ начала пить залпом с горла. При чем, настолько усердно, что порой даже отец завидовал, мол: «Херасе! Как оно только в тебя все влезает?!» Правда, такие усердия давали свое. Лена никак не могла найти себе место. Она редко подымалась с кровати, шаталась по дому в поисках туалета. Дошло до того, что она вызывала единожды мужа, дабы тот помог ей попить. Видите ли, стакан воды никак не могла поднести ко рту. Все время проливалась жидкость, что её жутко бесило.

Но, однажды, мать уснула крепчайшим сном. Снилось ей, будто гуляет с дочкой в саду. Весеннем, пахнущем саду. Кругом пчелы, цветы, приятный аромат. Внезапно дочь остановилась, дернула её за рукав, и спросила:

‒ Мама! А ведь ты меня любишь?

‒ Да, радость моя! А как же!

‒ И тя… И… Я… Те… БЯ…. ‒ голос все время искажался, пока не перешел на жуткий, будто сильно прокуренный бас. Затем он спросил:

‒ И ты меня?? Ведь я тебя да!!!!! И ТЫ МЕНЯ ТОЖЕ!!! ТОЖЕ!!!! ТЫ ТОЖЕ!!!!!

Лена проснулась с криком. Рядом храпел пьяный муж. Она с трудом поднялась с кровати и проследовала на кухню. То, что она там увидела, заставило её забыть о том, что потревоживший её сон был кошмарным. Все бытовые предметы, ложки, вилки, дуршлаг и тому подобное, взмыли в воздух. В расстоянии полголовы от Лены. Они висели, как на ниточках.

‒ Мать моя женщина!!! ‒ воскликнула Лена, и побежала назад в зал.

Она умостилась на постели, спряталась под одеяло, и молча ожидала, что будет дальше. Но в комнате царила кромешная тишина. Лишь храп мужа мог напоминать ей о том, что она в квартире не одна. Через какое-то время Лена опомнилась, и начала поучать своего супруга за излишние звуки во сне.

‒ Падла! Хорош тебе храпеть!!! Повернись на бок уже!

Затем она умостилась поудобнее под одеялом и вновь попыталась закрыть глаза.

‒ Мама… ‒ послышалось из кухни легким, неприметным шепотом. Дрожь окутала её с ног до головы.

‒ Нет, нет, нет! Не надо!

Голос продолжал звучать. Он то шептал, то прикрикивал. И так около получаса. Девичий, дочерин голосок. Софьин голосок.

Так продолжалось несколько дней. Но, буквально в те же сутки, когда Соня явилась Кириллу, произошло нечто по-особому из ряда вон выходящее. Мать, в надежде беззаботно уснуть, единолично выпила полбутылки водки залпом. В голове помутилось, закрутилось. Лена вырубилась тотчас, и, не видя ни единого жуткого сна, проспала полдня. Когда проснулась, её ожидала ужасная головная боль. Шатаясь из угла в угол, она не держалась на ногах. Её стошнило прямо на пол в коридоре, после чего она снова услышала заветное «Мама!».

‒ Твою ж мать!!! ‒ очнулась она. Перед глазами все дрожало и тряслось. Лена не могла сконцентрироваться на одном предмете. Пока не зашла на кухню. Прямо перед столом, спершись рукой на холодильник, стояла она. Как живая.

‒ Сонечка! Зайка! Я соскучилась! ‒ заплеталась Лена.

‒ Неужели? ‒ эхом прозвучало в ответ.

‒ Родная моя! Любимая доченька! Золотце! Как же ты красива!

‒ Ты виной! Ты! ‒ принялась кричать София, искажая самые прекрасные черты своего лица. Это приводило Лену в особый ужас.

‒ НЕНАВИЖУ!!!! ‒ закричала что было силы Соня, и оттолкнув мать, испарилась.

‒ Моя хорошая! Моя маленькая! ‒ подымаясь, шептала себе Лена. ‒ Я виновата, детка. Прости меня, зайка!

Она подошла к столу. Остатки спиртного были нещадно уничтожены залпом, а потом она двинулась в зал. В трюмо она обнаружила старые лохмотья, из которых свисали клочки веревочной нити. Лена, вытирая слезы, села на кровать с ними в руках.

К вечеру домой возвратился отец. Первым делом, войдя в комнату, он увидел супругу, выдёргивающею нити из старых вещей.

«Совсем из ума выжила, старушка!», ‒ подумал он, и полез на кухню, в поисках съестного и спиртного. Через час пьянства, будучи в полусонном дреме, отец расслышал из зала что-то отдаленно похожее на стон. По началу, он не придал этим звукам особого значения. Но, когда после длительной продолжительности они вдруг стихли, ему стало любопытно проверить, что могло издавать такой звук. Войдя в комнату, у него подкосились ноги. Отец ошеломил от увиденного ‒ его покойная дочь, вся в синяках и ссадинах стояла рядом с кроватью. Соня мило улыбалась отцу. Будто хотела что-то сказать. Покойница не спускала с мужчины с глаз, в то время как удушенная сплетенной из нитей веревкой, на кровати лежала испустившая дух мать.

‒ ГОСПОДИ!!!!!!!! ‒ воскликнул отец и, что было мочи, помчался на улицу.

Часть XXIII.

Город окутывала легкая дымка. Зловония, раздающиеся из трущоб после взрыва, разъедали свежий летний воздух. Смешанная, противно приторная вонь разнеслась по всей округе района. Почти сутки люди пытались найти убежище от этого. Но деваться было некуда: злобный запах раздавался повсюду. Взрослые скорее торопились к подъездам или закрытым помещениям. Дети, пробегающие по улице, не могли удержаться от желания скорее убраться с улицы домой. Мало того, некоторые стали наблюдать достаточно странные вещи. Одни видели мужчин с расплывающимися лицами. Другие ‒ некое существо, длинноногое, рукастое, движущееся медленно и уверенно прямо по улице. У детей порой это зрелище вызывало восторг, а иногда ‒ настоящий ужас. Особо падкие на банальную панику видели у необъяснимого объекта рога. Но сути этот факт не меняет. Город понемногу начинал сходить с ума. И, что самое интересное, ни у кого это не вызвало очевидной паники. Это на руку местной полиции, между прочем. К примеру, на западе подобное вызвало бы моментальную вспышку тревоги, беготню, суету. Каждый потревоженный бежал бы к шерифу, полицейским, мол, мерещится всякое, непонятные люди по улицам бродят. В конце концов, вонь неудержимая. Крики, катастрофа. Но, нет. Тут все не так. Менталитет такой. До последнего будут терпеть, даже, возможно, страдать. Но никто не пожалуется, никто не скажет, что ему плохо. Даже, если терпеть будет, когда будет уже просто не выносимо. Так уж тут заведено. Так тут принято.

Под вечер над городом нависла серая туча. Наконец пошел дождь. Измотанная дневным зноем земля получила долгожданную влагу. Свежесть проникла на улицы. Она развеяла невыносимый запах, и люди вздохнули с облегчением. Многие вышли на прогулку, в том числе дети, подростки, влюбленные. Бабушки вернулись в парк, на лавочки, укрываясь от дождя под зонтами. Суета покинула эти места. Все обрело спокойный, не утруждающий лад. Лишь для двоих авантюристов этот вечер сулил чем-то большим, нежели обыкновенной летней прогулкой под дождем.

Максим с Тосиком спешили до закрытия одного из местных магазинов косметики. Адрес конкретного маркета в сообщении Максиму сбросил Виктор, который, кстати, после происшествия в участке, ушел в небытие. Пьяное, безукоризненное небытие. Скорее всего, утром он и не вспомнит, кого и что он видел давеча в кабинете следователя.

Меж тем, ребята почти впритык подошли к магазину. Они сели на мокрую лавочку напротив здания, где расположился данный бутик, и стали ждать.

‒ Бля, братка! Времени пол девятого! Сомневаюсь, что кто-то еще приедет сегодня.

‒ Тося! Успокойся! Витя говорил, что должна быть еще одна машина. Вечерняя разгрузка. Он работает в сети подобных маркетов. Ракета неплохо шарит в логистике таких грузовиков. В общем, он думает, что последняя машина приезжает задолго после закрытия, а затем рано утром довозит остатки.

‒ А что, если не привезут наши освежители?

‒ Ну, значит, потом еще придем.

‒ Пока не состаримся?

‒ Не скули! Успокойся и жди.

После нескольких минут молчания у ребят завязалась беседа. Юноши обсуждали футбол. При чем, вскоре, диалог разгорелся с таким энтузиазмом, что они едва ли заметили остановившуюся легковушку с прицепом совсем рядом с магазином.

‒ Гляди-ка! Машинка подъехала!

‒ Та ну! Столько времени! Вряд ли по нашей части.

Из машины вскоре вышел пожилой мужчина, с какой-то свернутой бумагой в руках. За спиной у ребят стоял фонарный столб, поэтому параллельная сторона улицы им была видна, как на ладони. Он закурил, и нервно пошагивал со стороны в сторону. И слепому было бы понятно, что этот невнятный на вид мужчина кого-то ждал. Все время старичок выглядывал по сторонам, заглядывал вдаль улицы, будто ожидал увидеть там кого-то знакомого, или чью-то машину. Ребят этот тип немного возмутил.

‒ Обычно, в такое время, дедульки уже газетку смирно на толчке почитывают, или телик разглядывают. А этот с какой-то писулькой приперся и стоит. Главное, ждет кого-то.

‒ Это наш, Макс! ‒ осенило Толика. ‒ Сто пудов наш!

‒ Не спеши. Нужно еще подождать.

На этот раз интуиция Тосика не подвела. Через минут пять под магазином остановился небольшой грузовичок. Из него вылезли двое. Один открыл двери машины, из которой начал доставать ящики и коробки. Другой постучал в закрытую дверь магазина. Через мгновение ему открыли, и он испарился в темноте дверного проема. На вид это были люди неприятные, отвращающие. Будто, заключенные, сбежавшие накануне. Парни понимали, что необходимо теперь дождаться необходимого момента.

‒ Слушай.

‒ А!

‒ Есть вариант, как пузырек этот достать! Я грузчика отвлеку, а ты пока посмотришь.

‒ Вдруг не тот достану?! И что?! Опять бегать!

‒ Точно! Блин! Придется еще ждать.

Юноши с нетерпением наблюдали происходящее. Грузчик спокойно выгружал машину, складывая ящики аккуратно на землю. Рядом с ним ютился мужичок. Видимо, он дожидался, пока из магазина выйдет второй. Водитель, тем временем непринужденно курил в окно грузовика.

Дождь никак не прекращался. Порой, он даже усиливался. Бумага старика совсем измокла, и он решился зайти в магазин. Грузчик, в один момент, то ли устал таскать коробки, то ли захотел курить, но он бросил свое дело, и завернул за машину.

‒ Пора! Проверь несколько ящиков! Я постараюсь его отвлечь!

Парни перебежали улицу. Максим оббежал грузовик с лицевой стороны, Тосик подошел сзади. Коробка за коробкой, ящик за ящиком. На каждом определенная маркировка. Где-то ‒ спреи, а где ‒ мази. Но парень не знал, что конкретно он должен был искать. Все аэрозоли были почти одинаковыми.

‒ Доброго времени суток! ‒ подошел к грузчику Максим. ‒ Не найдется сигаретки?

‒ Пшел вон, ублюдок мелкий! ‒ нагрубил тот, вытянув сигарету изо рта.

‒ Как грубо! Я же просто попросил! Ничего такого! Просто курить хочется.

‒ То пойди, та купи. Денег нет?

‒ Есть. Но зачем идти их тратить, если можно скоротать пару минут в разговоре с интересным человеком?!

‒ Слушай, ‒ подошел к Максу мужик, схватив его за шкирку, ‒ ты не пидарок ли часом? Голубятней пованивает!

‒ Та не, не! Я по девочкам!! ‒ занервничал Максим.

‒ Значит так! Паскуда грамотная! Собрал шмотки, и съебался в ужасе! Понял меня?! Сигаретку ему! Хуй замотанный…

‒ …заменяет сигарету! Знаю! Знаю, ‒ успокаивался парень. ‒ Ладно, больше не потревожу.

Юноша заметил, что Толик уже смирно сидел на лавочке. Следовательно, нужно было заканчивать столь любезный диалог. Максим оторвался от грубияна, и возвратился к другу на ту сторону улицы.

‒ Ну?

‒ По нолям. Хер знает, какие именно нам нужны освежители.

‒ Сука! Вечер по пизде покатился! Еще и этот чуть в табло не съездил!

Внезапно из магазина показались силуэты двух мужчин. Один из них ‒ старый знакомый старичок с бумагой. Второй ‒ из приехавшего позже грузовика. Вид он имел важный. Весь из себя. Хотя возраст его ‒ максимум лет тридцать ‒ об его важности говорил с трудом. Они о чем-то непрерывно дискутировали. Такое было впечатление, будто старичок что-то выпрашивал у второго, и никак не мог найти его благосклонности. В конце концов, он согласился, забрал бумажку, и подозвал грузчика. Тот незамедлительно подбежал, послушал указания товарища, и продолжил выгрузку. Только теперь он грузил сразу в прицеп старика, а не на землю, как это было раньше.

‒ Хрена себе! ‒ удивился Максим. ‒ Походу, вон, где наши освежители. А этот дядька в шляпе ‒ сектант.