Anthropos phago

– Нет, долгов нет. И, как ты сказала, денег у нас еще хватит на целых три месяца.

– А что дальше?

– Дальше? Мне всего двадцать пять. Мы начнем новую жизнь. Начнем все с самого начала!

– Хорошо, – спокойно ответила она, потом задумалась, – не страшно, я вернусь на свою работу. Думаю, меня туда возьмут.

– Нет, милая. Ты никуда не вернешься, я все сделаю сам. Очень скоро ты будешь читать мои новые книги. Ты же хотела этого?

Она была счастлива: – Ты снова будешь писать?

– Буду!

– Ты не делал этого два года и снова будешь писать?!

– За два года я не написал ни строчки. Зато, я любил тебя, любил нашу малышку, но теперь снова буду писать. Ты рада?

– Я счастлива, Ронни.

– А деньги? Мы бедны, как…

– …церковные мыши! – засмеялась она.

– Крысы!

– Да! Крысы!

– И тебя это не смущает?

– Нисколько. Значит, ты заработаешь их опять!

– Да, любимая, заработаю. И начну прямо сейчас!

– Рональд Дойл, знаменитый писатель 20-го столетия возвращается?! – обняла его жена.

– Только теперь звать его будут по-другому.

– Почему? – она по-настоящему была удивлена.

– Я же сказал, что начнем все с самого начала. Значит и имя у него теперь будет совсем другим.

– Но, почему?

– Это мой маленький секрет. Ты меня любишь?

– Да!

– Значит, полюбишь и его.

Через месяц книга была написана. Он трудился и день, и ночь, лишь иногда отрывался от письменного стола и подходил к малышке, которая всегда была ему рада, и Дороти тоже была рада. Она старалась сделать все, чтобы ему было удобно, чтобы ничто не мешало. А когда возвращался к ней, принимала его со всеми недописанными историями и сюжетами. И снова эти глаза, которые он так любил, снова эти черные волосы, ее руки. А завтра все с начала… Это был незабываемый месяц в его жизни. Наверно, именно такой должна быть женщина, любящая человека, который пишет. А делал он это теперь только для нее. И еще для маленькой девочки – их дочери.

Итак, книга была закончена. За это время, чтобы на улицах не узнавали, он отрастил бороду и усы, и готов был снова выбраться из норы, чтобы громко о себе заявить. Несколько дней назад он отвез рукопись в одно издательство и теперь ехал туда за ответом. В прошлый раз редактор изумленно на него посмотрел и воскликнул:

– Если бы не ваша борода, вы были бы похожи на писателя Рональда Дойла! Вы не он?

– Нет. Он не я! – засмеялся Рональд.

– Вы не его родственник?

– Никакого отношения я к нему не имею. Да и не хочу.

– Почему? – изумился редактор.

– Рональд Дойл – посредственный писатель. Дилетант! Его слава меня не прельщает. Так, когда можно будет получить ответ?

– Вы очень самоуверенны, молодой человек, – засмеялся тот. – Что же, скажем, через четыре дня. К тому времени я прочитаю ваш шедевр.

– Очень хорошо!

– И все-таки вы очень похожи на Рональда Дойла! – на прощанье воскликнул он.

Прошли четыре дня и он снова находится в кабинете редактора. Он сидел и терпеливо ждал, когда тот закончит листать какие-то бумаги. В успехе он не сомневался. Хотел лишь знать – книга его замечательная или гениальная? Это был хороший редактор. И издательство было уважаемым, поэтому здесь его сумеют оценить по достоинству. Наконец тот оторвался от своих дел.

– Ах, это вы? – улыбнулся редактор, и сердце Рональда замерло. Как ему надоело это имя! Рональд Дойл! – подумал он. Неужели пришло время отделаться от него и забыть навсегда. Можно будет взять старое… Нет. Майкл был прав. Нужно придумать псевдоним. Яркое, броское имя, которое очень скоро узнает вся страна и которое потом войдет в историю…

– А вы были правы, юноша! – вдруг услышал он голос редактора. – Вы не Рональд Дойл!

– Да? – радостно переспросил он.

– Да-да! До него вам, как отсюда до Аризоны!

Он ничего не понимал.

– Возьмите, – и тот протянул ему рукопись.

– То есть,… вы не будете это печатать?

– ЭТО? Нет, – улыбнулся редактор.

– А вы прочитали?

– Конечно, – воскликнул тот.

– И вам не понравилось? Как такое возможно?

Редактор с изумлением на него уставился. Потом сказал:

– Зато, вы очень самоуверенны. Это хорошо! Не расстраивайтесь, вы далеко пойдете. Только не теряйте времени и подыщите себе другое занятие, – мягко продолжал он.

– Я не понимаю! – воскликнул Рональд. – Почему вам моя книга не понравилась?

– Как вам это объяснить? – проворчал тот. – Писательский дар – это большая редкость. Далеко не каждый может делать это талантливо, гениально, на все времена.

– Но, чем моя книга вам не по нраву? – горячился он.

– Хорошо, давайте я попытаюсь объяснить. Возьмем замечательного молодого писателя Рональда Дойла. Вашего современника. Когда читаешь его книгу, веришь каждому слову. И дело даже не в логике и убедительности. Он заразителен, его хочется читать, хочется за ним идти. У него живые образы. Он использует те же слова, что и мы – бездари, но имеет в своем запасе еще одну штуку. Магию! И тогда самые простые слова оживают! Магия слов – вот в чем секрет, молодой человек. – А у нас, простых смертных, эти же слова мертвы. В них нет жизни.

– Как такое возможно?

– Возможно, юноша. Иначе бумагу марали бы все, а не единицы, избранные богом. Вот так.

– Мои слова мертвы?

– Я сожалею.

– Да, вы не прочитали и пару страниц! – зло воскликнул Рональд и выбежал из комнаты.

Потом начался кошмар. Он находил все новые издательства и приносил туда рукопись. Объездил несколько городов штата, но везде слышал одно и то же. Сначала его спрашивали:

– Вы случайно не родственник Рональда Дойла? Если бы не ваша борода…

– Нет! Не родственник! – снова и снова повторял он. А потом ему говорили:

– Ваши слова мертвы. Нет ауры, книга не источает аромат, нет магии в ваших словах!

Эти чертовы редакторы сговорились! А, может быть, он каком-нибудь черном списке? Это работа Майкла! Но как такое возможно?! Каждый раз он представлялся новыми именами. Тогда, как все это можно объяснить? Но теперь он был абсолютно уверен, что его преследуют, скорее всего, за ним даже следят.

Он стал очень аккуратным, выезжая из дома и добираясь до городов, петлял по улицам, садился в разные машины, автобусы, чтобы его не могли найти. Но ответы получал все те же. Может быть, о нем сообщили во все редакции? – думал он. Но это невозможно! И кто их будет слушать? Кто они такие?

Наконец Рональд сел в поезд и отправился в другой штат…

Спустя три недели он возвращался из поездки ни с чем. Рональд был в панике. Во всех издательствах его ждало одно и то же – разочарование и отказ. Вернувшись в свой город, прямо с поезда он пошел в редакцию газеты, где его хорошо знали. Там два года назад печатали его рассказы. Это то место, где ему не откажут, – думал он. Редактор газеты сразу же вспомнил его и с радостью встретил.

– Вы не Рональд Дойл?

– Нет, вы же знаете, я не Рональд Дойл!

– Знаю. Знаю. Чертовски похожи! – засмеялся тот.

Они немного поговорили и Рональд спросил:

– Вы не посмотрите? – и положил перед ним рукопись.

– Но это слишком большой материал, – удивился редактор. – Ты же знаешь, у меня газета. Я не печатаю романы.

– Мне нужно знать ваше мнение! – воскликнул Рональд. – Вы можете это прочитать?

– Ну, что же… Приезжай через недельку.

– Сегодня! – волновался Рональд. – Вы можете мне оказать честь и посмотреть рукопись сегодня. Сейчас! Прочитать хотя бы несколько глав.

– К чему такая спешка? – удивился тот.

– Мне это очень нужно!

Тот засмеялся и проворчал:

– Ох уж эти юные дарования! Натворил, наваял, и теперь все из-за них бросай… Хорошо! Приходи через пару часов.

Рональд был счастлив. Он помнил этого редактора. Первый свой рассказ когда-то он принес именно ему. Можно сказать – это был его крестный отец от литературы. Сейчас он сидел в кафе и мучительно следил за стрелкой на часах. Приходить раньше не имело смысла. Чем позже он явится, тем больше тот успеет прочитать. Наконец, спустя четыре часа, к концу рабочего дня издательства он снова постучался в заветную дверь. Редактор сидел и с упоением читал его роман! Рональд был счастлив! Наконец его оценят по достоинству! Его не печатают по вине Майкла – теперь он был в этом абсолютно уверен. Редактор отложил в сторону, испещренные мелким почерком, страницы рукописи и Рональд заметил, что он успел прочитать больше половины. А, значит, сумеет дать достойный ответ.

Они долго молчали, наконец, редактор нарушил тишину.

– Дружище, я помню все твои рассказы, – медленно заговорил он. – Ты понимаешь… Хочешь правду?

– Да! Конечно! Только правду!

– Правду… А правда такая… Твои слова мертвы…

Он словно провалился в обморок. Рональд не слышал редактора какое-то время, почему-то кивая головой, а тот все говорил и говорил. Кровь приливала к лицу. Снова Майкл? Нет. Это невозможно. Он знал, что этот человек не может его обмануть. Он не станет этого делать! А редактор все продолжал говорить. Наконец он снова его услышал:

– …так вот. Этот великий предсказатель, кстати, наш соотечественник, решил на своем великом даре… А, как ты помнишь, он предсказал и вторую мировую войну, и великую депрессию, и бомбардировку японских городов атомным оружием во времена, когда о нем еще никто ничего не слышал… Ток вот. Он решил за свои прогнозы и предсказания брать деньги. Вполне законное желание! Почему бы и нет? Открыл небольшую контору, а поскольку его знали, нетрудно было найти клиентов, которые захотят ему платить. Ты слышал эту историю?

– Нет…

– В первые же дни на прием к нему пожаловал солидный господин, хозяин банков, владелец огромного состояния. Он положил перед ним некие акции и задал вопрос – пойдет ли их стоимость вверх или упадет. Казалось бы – простой вопрос. Это не то, что предсказывать мировые катаклизмы. Наш медиум спокойно приложил ладонь к бумагам и вдруг в этот момент понял… Что он понял?

– Не знаю.

– … что не чувствует абсолютно ничего. Рука его была абсолютно холодная. Словно, обескровленная. Это был кошмар. С этой минуты великий предсказатель и медиум не сделал больше ни единого прогноза и спустя многие годы умер в нищете и забвении. Вот так. А хотел он лишь немного заработать. Понимаешь, дружище?

– Да!

– Этот дар снисходит откуда-то с небес, но в любой момент может исчезнуть навеки. Его нужно беречь и не растрачивать по пустякам. Тому в истории есть множество примеров. Не расстраивайся, дружище, но эту книгу не напечатает никто. Ты хотел правду? Извини…

28

Франк оторвался от рукописи и дико захохотал:

– Да, вы исписались, Рональд Дойл! Вы просто исписались! Живой классик литературы! Писатель с мировым именем! Миллионные тиражи! – вдруг перестал смеяться и прошептал: – Какой кошмар!

– Да, исписался! – гневно сверкнул глазами старик. – За все нужно платить. Видимо, тот, кто дал мне этот талант присматривал за мной слишком усердно. А после той книги… Если бы я работал на них дальше, ты можешь представить, что из этого могло получиться?

– Так вот зачем я вам нужен? Вот, почему вы взвалили на меня это. Вы – духовный импотент! Но это подло, сэр!

– Мне наплевать на твое мнение! Сиди и пиши! Работай или иди ко всем чертям, возвращайся в свой чертов Париж. Кто там за тобой гонится, кто в тебя стреляет, что они с тобой сделают, а с твоими детьми, забыл? Кто ты есть в той жизни?!

Франк в ужасе смотрел на рукопись. Он не мог вымолвить ни слова.

– Сиди и пиши, – уже спокойнее добавил Дойл.

– Если хочешь, я снова напечатаю все твои рассказы в моей газете, – мягко произнес редактор. – Те, которые ты написал раньше. Прошло уже два года, о них забыли. Буду их размещать из номера в номер. Надумаешь – приноси.

– И выроете мне могилу при жизни. Поставите памятник. Нет. Спасибо. Нет.

Всю дорогу домой он себя истязал. Он мучительно соображал, что будет делать дальше. Денег осталось всего на пару недель, а потом… Ничего. Он молод! Он силен. Не всем же зарабатывать миллионы. Он будет работать, руки будет стирать в кровь, но не даст его любимым женщинам голодать! Это совсем не страшно. Так живут многие. Живут все! Главное, что Дороти его любит, а, значит, у него в жизни есть все…

Войдя в дом, он услышал нежный голос Дороти, она с кем-то разговаривала по телефону, и ему стало хорошо и спокойно. Сейчас он войдет, обнимет ее. Хотел было открыть дверь и пройти в комнату, вдруг услышал:

– Майк, я не знаю. Он уже месяц носится со своим романом по разным городам, предлагает его издательствам…

– Пока не напечатали…

– Почему – не знаю…

Она долго молчала, потом произнесла:

– Майк, я не буду ему ничего говорить. Он может заподозрить. В последнее время он стал очень мнительным. Все будет хорошо. Через несколько дней у нас закончатся деньги и он сам придет к тебе…

– Да. Приползет…

– Ты его совершенно не знаешь, а вот я знаю хорошо. Он слишком любит меня и малышку, чтобы не сделать этого.

Дороти снова какое-то время молчала, потом весело воскликнула:

– Ну, конечно, Майк. Осталось всего несколько дней. Кстати, насчет денег. Ты не хочешь повысить мне жалование? Ты обещал…

– Результат будет. Всего несколько дней, Майк, и Ронни будет твой!.. Пока…

Когда Рональд открыл дверь, она отшатнулась от телефона и с ужасом на него посмотрела. Но быстро пришла в себя и улыбнулась.

– Ты приехал! Устал, дорогой! Я приготовила ужин, пойдем.

– Откуда ты знаешь Майкла?

– Майкла? Ах, Майкла?… Это знакомый с прошлой моей работы. Звонил, предлагал вернуться. У них появилось свободное место – как раз для меня.

– О ком вы говорили?

– Так. Сплетни. Об одном человеке…

Он долго молчал, глядя ей в глаза.

– Нет, ты не подарок бога, Дороти… Ты подарок дьявола!

– Ты куда, Ронни. Вернись! Ты все не правильно понял. Слышишь меня?

Но он ее уже не слышал, уходя все дальше. Заметив, что она идет следом, ускорил шаг, уже бежал. Выскочив на дорогу и размахивая рукой, наконец, остановил проезжавший мимо грузовичок, прыгнул в него и исчез…

Когда он подъехал к большому зданию на знакомом пустыре, увидел, что свет в окне их комнаты горит и уверенно направился к крыльцу. Майкл был на месте. Он сидел за столом, а напротив расположился какой-то молодой человек. Стол был завален бумагами. Очевидно, эти двое работали. Писали будущие шедевры! Завидев его, Майкл встал, кивнул незнакомцу и тот удалился. По его виду Рональд понял, что Дороти уже позвонила, и он знал все.

– Садись, – спокойно по-дружески предложил Майкл. Рональд сел. Майкл достал бутылку, налил. Рональд молча осушил стакан до дна.

– Еще? – спросил Майкл.

– Да, – зло произнес он. Снова выпил и уставился на Майкла. Тот стоял и долго на него смотрел, потом медленно прошелся по комнате и заговорил:

– Ронни, ты хочешь, чтобы я тебе сказал, откуда Дороти знает меня. Я не буду от тебя ничего скрывать. Мы друзья, Ронни. Да, именно, друзья и на меня ты можешь положиться. Если бы я относился к тебе иначе, все было бы по-другому – наша организация… Впрочем, ты сам все понимаешь. Итак, Дороти. Наберись мужества. Мы не дети, просто будь мужиком – а я буду с тобой откровенным. И давай договоримся – сегодня мы говорим только правду. Идет?

Рональд молча на него смотрел.

– Это был не мой план, – продолжил Майкл. – Но, когда ты отказался работать, они решили, что понадобится она. Такое случается, это обычная практика. Я тебе расскажу про нее, чтобы ты все понимал. Дороти замечательная девушка. Она получила блестящее образование в Англии. Ее родители рано ушли из жизни, поэтому агентство, заметив такое чудесное юное создание, взяло над ней шефство, вкладывало в нее деньги, а потом предложило работу. Она, конечно же, согласилась. А что ей оставалось делать? Без денег, без семьи, с ее внешностью – на панель? В университете, где она училась, много таких девушек. Они получают образование, становятся настоящими леди, а потом работают на нас. А мы помогаем им сделать блестящую карьеру. В дальнейшем именно такие становятся женами почтенных господ – бизнесменов, банкиров, политиков, даже президентов. Да-да, не удивляйся. Так Дороти досталась тебе. Это просто ее работа. Всего лишь работа.

– Она родила мне ребенка.

– Это входит в ее обязанности. И сделала она это искренне и по своей воле. Тебе повезло, Ронни. С другой стороны подумай – было бы лучше, если бы тебе досталась девка из сомнительной семьи, которая устраивала бы скандалы, заставляла покупать тряпки, бриллианты, вымогала бы деньги, изменяла бы всякий раз, когда ты в отъезде. Так было бы лучше? Многие люди сегодня живут в семьях, ненавидя друг друга. Они уже видеть не могут свою вторую половину, но продолжают это безумие. Зачем? Деньги, квартира, дети, надоевший скучный секс… Все эти несущественные вещи заставляют их мучится и жить под одной крышей до глубокой старости.

– Но…

– Скажи мне, Ронни. Хотя бы раз она тебе устроила скандал, изменила? Ответь честно!

– Нет!

– Она любила тебя?

– Не знаю. Теперь не знаю.

– Ладно. Тебе было хорошо с ней?… Честно!

– Да.

– Она хорошая собеседница, любовница, подруга? Или я не прав?

Майкл плеснул виски еще и Рональд выпил.

– Так, чего же ты хочешь?

– Это подло, это предательство.

– Болван, она любила тебя и любит сейчас. Сначала приняла тебя, как данность. Как в прошлые века – выдавали девушек помимо их воли за стариков, за денежных мешков, но эти юные создания все равно становились женами, создавали семью. Ронни, согласись – Дороти идеальна. О такой женщине мог бы мечтать арабских шейх, а она досталась тебе.

– Какая мне оказана честь! Такую ценную сотрудницу использовать для того, чтобы контролировать какого-то писателя! Сколько вы в нее вложили?

– Ты себя недооцениваешь. Мы сделаем из тебя великого писателя! А Дороти будет идеальной женой, подругой, твоей тенью, музой, матерью твоих детей. Она будет королевой, с которой не стыдно будет появиться в обществе. А сколько из-за тебя она уже претерпела? Вы живете в сарае, ты ее никуда не вывозишь, вы ни с кем не общаетесь, а она терпит. И любит. Дороти умница. Признаюсь по секрету – это я для тебя ее выбрал. Скажи спасибо.

– Спасибо. Ты настоящий друг. Может быть, она и голову мне тогда проломила?

– Ну, зачем же так? – засмеялся Майкл, – для этого есть другие сотрудники. Так что, не вини ее ни в чем.

– Скажи, Майкл, ты бы на такой женился?

– Да. Конечно! Да!

– Врешь. Отвечай честно!

– Я не могу на ней жениться, потому что уже женат.

– Поздравляю. Когда успел?

– Год назад. Извини, не пригласил на торжество. Но, ты был занят, был отшельником, сходил с ума.

– Кто же она?

– Моя история простая. Я не гений и не великий писатель. Работает она в этом же здании, только в другом отделе.

– Случайно не там, где висит табличка – “Антропофагия”.

Майкл засмеялся.

– Углядел-таки?

– Да.

– Нет, она занимается модой. Новой модой. Говорит, что женщину нужно не одевать, а раздевать, тогда можно будет оценить ее красоту по достоинству. И вообще, Ронни, ты не понимаешь, чем мы занимаемся! Мы делаем великое дело, а ты сомневаешься. Будь с нами и ты станешь богатым, успешным, знаменитым! Чего еще желать? Наше агентство становится все более могущественным, оно набирает силу. Ты будешь в одном строю с самыми прогрессивными людьми на планете. Пора сбросить ненужные цепи. Человек должен стать свободным…

– Ты уже это говорил.

– Ты не понимаешь, – горячился Майкл, а глаза его горели, – мы боремся за права человека. Свобода – это основа демократии. Мы живем в свободной стране. Мы должны принести эту демократию людям, распространить ее по всему миру. Мы освобождаем человечество от предрассудков, создаем новые ценности. Человек должен стать свободным и в семье, и в обществе. Ты все это знаешь, ты об этом писал! И это только начало. Мы пойдем значительно дальше! А поэтому нужно говорить и писать. Нужны твои книги, Ронни. Нужна новая философия жизни! Человек должен получать новые знания, учась в колледже, он должен изучать новую историю…

– Вы даже историю переписываете?

– Конечно! Мы просто убираем из нее ненужные страницы.

– А ты не боишься, что через несколько десятилетий по улицам снова пройдут факельные шествия, будут на площадях сжигать книги, а на рукавах появятся знаки отличий СС? Ты об этом не подумал? Я был на войне, я видел этих людей.

– Ты преувеличиваешь, Ронни. Этого не будет никогда. А история, безусловно, нуждается в чистке. Только тогда человек станет свободным, когда наступит мировой порядок. Нам не нужен хаос. Есть страны великие, которые будут идти впереди общества, они и должны стать примером, иметь исключительные права на лидерство, на уважение. Такие государства и станут оплотом демократии. А слабые должны подчиняться. А новые кинофильмы, новая литература, история нам в этом помогут. Нужно воспитывать молодежь! Каждый отдел в нашем агентстве работает на будущее. Понимаешь, Ронни, мы делаем великое дело. А человек станет свободным и счастливым.

– И счастливо будет поедать соседа? Как быть с отделом, где скоро людям предложат такое меню?

Майкл засмеялся.

– Это лишь эксперимент. Мое дело – книги, новая литература. А это? Я разговаривал с теми ребятами – в их рассуждениях есть определенный резон. Скажи, Ронни, если по какой-либо причине наступит голод и начнут умирать люди. Тысячи, миллионы. Они будут ходить по улицам в поисках еды, не зная, что ее навалом, и каждый второй мог бы выжить. Согласись, в этом есть какой-то смысл. Вымрут слабые, но останутся сильные, они и будут жить. В конце концов, это разумно, иначе погибнут все. Понимаешь? Кому нужна бабка, которой осталось всего неделя-другая, а так она отдаст жизнь молодому соседу, поможет ему выжить…

– Майкл, ты это говоришь на полном серьезе? Ты стал бы есть…, – и Рональд, захлебнувшись виски, начал отчаянно кашлять. Наконец, успокоился.

– Не знаю, Ронни… Я нет! Но есть горячие головы, которые предлагают накую инновацию. Может быть, они правы. Я не знаю – есть спорные моменты. Но человек имеет право на жизнь, черт возьми!

– Майкл!

– Да, Ронни?

– Ответь мне на один вопрос. Только честно.

– Конечно.

– Сейчас тебе 32. Так или иначе, придет время, ты станешь таким же старым и ненужным, как та бабка, которую ты готов отдать на съедение соседу. Что ты будешь делать, о чем будешь думать? Как ты будешь уходить туда, после того, что натворил? За все придется отвечать, Майкл, ты знаешь это. И тебе, и твоей жене, и детям, которые у вас родятся, им тоже придется отвечать. Говори же!

Майкл долго молчал. Потом налил себе виски и выпил до дна, было видно, что от этого разговора он устал. Наконец посмотрел на Рональда, усмехнулся и воскликнул:

– Иди ты к черту, Ронни, со своим допотопным мышлением.

– Ты не ответил.

– Ответил. К черту и все. Ты меня понял.

– Спасибо за правду, – прошептал Рональд, – потом добавил, – я не буду ничего для вас писать. И это мое последнее слово.

Майкл задумался. Он встал, подошел к окну, долго смотрел туда не отрываясь. Потом медленно вернулся к столу и снова сел.

– Ты меня ставишь в сложное положение, Ронни, – пробормотал он, помолчал немного и снова заговорил, крутя в руках стакан: