История казачества. Памятка казаку

Городок Раздоры составлял главный стан войска Донского (Главного Войска). Около 1622 года пребывание Главного Войска было перенесено на Монастырский Яр (городок), ближе к Азову, а со взятием казаками Азова в 1637 году, Главное Войско с этого времени находилось в этом городке. Отсюда, после знаменитой защиты последнего, известной под именем «Азовского сидения», в 1642 году Главное Войско перешло снова в Монастырский городок, а отсюда опять возвратилось в Раздоры: вскоре потом (ранее 1648 года) войсковым центром был избран городок Черкасский, остававшийся более 150 лет таковым до 1805 года, когда был основан войсковой (областной) город Новочеркасск51.

В эту эпоху донские казаки делились на два воинских сообщества. Живущие по нижнему течению Дона назывались «низовыми», а селившиеся в его верховьях – «верховыми». Евграф Савельев отмечал, что низовые казаки называли казаков верховых станиц «чигою». Название это произошло от народа «чигов», упоминаемого ещё римскими и греческими историками и жившего по восточным берегам Азовскаго моря, от устьев Дона до Таманскаго полуострова. В XІІІ и XIV веках народ этот в числе других казацких общин, под напором монголо-татар двинулся вверх по Дону и занял земли, входившие в состав Рязанской области, поселившись там своими городками. В XVI веке казаки этой области двинулись вновь на юг и заселили земли по рекам Хопру, Бузулуку и Медведице. Верховые же казаки, в отместку, дразнили низовцев «тумою». Слово «тума» черкесское и означает «метис» или «приблудный». Дело в том, что в жилах низовцев было немало крови черкесов, татар, турок, греков и калмыков52.

Любопытно отметить, что в казаки принимали всякого. Нужно было только, одно непременное условие – вера в Иисуса Христа. Казаки в своё товарищество принимали и татар, и турок, и греков, даже французы и немцы попадали в казаки и быстро принимали все казачьи обычаи и становились настоящими казаками.

– В Христа и в Троицу Святую веруешь? – обычно вопрошали казаки пришлого человека.

– Верую, – отвечал пришлый.

– А ну перекрестись и читай «Отче наш»!

И он крестился двуперстно, читал молитву, после чего и татарин, и калмык, и турок-магометанин принимали веру казачью, веру в Истинного Бога и сливались с казаками. Казаки, требуя веры, понимали, что только вера в Бога, глубокая и искренняя, даст мужество новому казаку перенести тяжёлую жизнь среди военных походов и вечной опасности. Отсюда и пошли по Дону фамилии: Грековых – от греков, Татариновых – от татар, Турченковых, Турчаниновых – от турок, Жидченковых, Жученковых – от жидов, Грузиновых – от грузин, Персияновых – от персов, Черкесовых – от черкес, Сербиновых, Себряковых – от сербов, Миллеровых – от немцев, Калмыковых – от калмыков, Мещеряковых – от мещерских татар, Поляковых – от поляков, но все они стали настоящими казаками и только прозвания их напоминают, кто первый из их рода пришёл на Тихий Дон.

Свободно, но и тяжело жилось казакам. Истово боролись они за славу казачью и её ставили выше всего. В эту пору и сложилась среди донцов поговорка «хоть жизнь собачья, зато слава и воля казачья». И гордились казаки этой славой и волей. «Все земли нашему казачьему житью завидуют», – гутарили они.

В постоянной борьбе с жестокими и коварными врагами казаки выработали свою особую тактику ведения боя. Казаки устраивали дерзкие внезапные набеги, умело действовали из засад. Казачья конница атаковала «лавой», то есть развёрнутым строем с выступами на флангах, стремясь при этом охватить противника. Сильного неприятеля казаки старались притворным отступлением заманить под удар основных сил, спрятанных в засаде. Этот приём назывался «вентерь». Более подробно эти и другие приёмы казаков мы рассмотрим в подглавке «Тактические приёмы казаков».

Каждого казака с детства обучали верховой езде, владению саблей и пикой, меткой стрельбе из ружья и лука, умению накидывать аркан. На своих верфях казаки строили небольшие суда (чайки), на которых плавали по Азовскому и Чёрному морям, нападая на владения крымского хана. Хорошо ориентируясь по звёздам и солнцу, они пересекали Чёрное море и нападали на прибрежные турецкие города и селения. В схватках с турецкими военными кораблями казаки смело шли на абордаж, нередко овладевая вражескими судами и топя их. В этих набегах казаки не только захватывали большую добычу, но и освобождали множество христианских невольников, которые пополняли ряды казаков или возвращались на свою родину.

Казачья застава

Даже царь Иван Грозный неоднократно прибегал к помощи казаков: в 1552 году они принимали участие в штурме Казани, в 1556 году – в покорении Астрахани.

Датой старшинства (образования) Донского казачьего Войска официально считается 3 января 1570 года (лета 7078, генваря в 3 день). Именно этим днём датируется первая жалованная грамота Ивана IV Грозного донским казакам. Грамота была послана с боярином Иваном Петровичем Новосильцовым вольным казакам, живущим на Северском Донце. В ней предписывалось донским атаманам и казакам слушаться Новосильцова во всех государевых делах. Поступая так, подчеркивалось в грамоте, «тем бы есте нам послужили, а мы вас за вашу службу жаловати хотим»53. Кроме того, казакам за услуги московскому послу было обещано конкретное жалованье (первое, предназначенное Донскому казачьему Войску) – деньги, свинец, порох, сукно. Выбор момента для отправки на Дон государевой грамоты определялся не только внутренними факторами, но и рядом внешнеполитических обстоятельств. Как известно, в 1569 году в результате Люблинской унии была образована федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского – Речь Посполитая. При этом ранее захваченные литовцами западнорусские земли оказались под властью Речи Посполитой. Стремясь исправить это положение, Иван Грозный старался избежать войны на два фронта: не только на Северо-Западе, но и на Юге – с Турцией, заключение мира с которой было для него крайне необходимо. Ему требовалось укрепить позиции Московского государства на его южных рубежах, и опора на донских казаков давала такую возможность. Историки считают, что государева грамота, отправленная на Дон январским днём 1570 года, была, вероятно, не первым документом такого рода, устанавливавшим сношения между Москвой и Землёй донских казаков. Народная память сохранила, к примеру, рассказы о том, что ранее царь особой грамотой закрепил за казаками реку Дон. Однако же именно грамота от 3 января 1570 года стала актом царского признания Донского казачьего Войска как оплота российской государственности.

До конца XVI века Донское казачье войско было независимым. В 1584 году донцы присягали на верность царю Фёдору Ивановичу. Однако понимание присяги было совершенно разным. Если для Москвы оно означало признание безусловного повиновения царю, то казаки воспринимали это как клятву в исполнении условий двустороннего равноправного договора между Доном и Москвой. При этом собственные порядки Донского войска и право казаков отказаться от верности царю, если тот не исполнит своих обязательств по соглашению, были незыблемыми в сознании донцов.

Перепиской с войском Донским, посылкой жалованья, жалобами (челобитными) казаков ведал Посольский приказ, то есть на казаков смотрели в Москве как на другое государство. Посольский приказ переписывался с турецким султаном, польским королём, королём шведским, римским императором и другими государями, он же во времена царей Московских переписывался и с «верхними и нижними юртами Дона, с атаманами и казаками». И только в 1716 году войско Донское перешло из Посольского приказа в ведение учрежденного царём Петром Первым Правительствующего Сената.

Основу хозяйственной жизни казачества вначале составляли промыслы: охота, рыболовство и бортничество; сравнительно рано появилось скотоводство. Земледелие, как правило, стало распространяться позднее, примерно со второй половины XVII века.

Начиная с XVI века, казаки активно участвовали в охране границ Русского государства, в частности, надёжно защищали южные границы от набегов ногайцев, крымских татар и нападений турок.

С 1613 года донским казакам стало выплачиваться ежегодное жалованье за несение пограничной службы. Выдавали его относительно регулярно и в XVII, и в XVIII веке, причём в количественном отношении оно непрерывно росло. Так, если в первой половине XVII века присылали ежегодно до 400 четвертей хлеба, то к концу века казаки стали получать до 6,5 тысяч четвертей, а в течение XVIII века его увеличили до 10 тысяч четвертей. С 1822 года царское правительство стало выдавать Войску вместо хлеба 90 тысяч рублей деньгами54.

В первой половине XVII века была возведена Белгородская засечная черта от реки Ворскла через Белгород и Воронеж до Тамбова и далее на восток, прикрывшая центральные районы России от нападений врагов.

Между тем казаки мыслили своё государство состоявшим, как бы в личной унии с Москвой. Московский царь был и царём Дона, но во всём остальном оба государства были совершенно независимы. «Царствуй царь православный на Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону», – гутарили казаки в XVII веке.

Казаки старались извлекать из этого прямую материальную выгоду. Представляя себя как защитников южных рубежей Московского государства, они требовали от царя регулярного жалованья оружием, порохом и деньгами. Для царей же был важен этот «санитарный кордон», предохранявший Россию от непосредственного соприкосновения с могучими южными соседями – Турцией и Персией. Правда, иной раз донские казаки своей самостоятельностью приносили русскому царю немало внешнеполитических хлопот. Своими частыми набегами на Азов они сталкивали Россию с Турцией. Османские министры жаловались московским послам: «Донских казаков каждый год наши люди побивают многих, а всё их не убывает… Если б прибылых людей на Дон с Руси не было, то мы давно бы уже управились с казаками». Москва неизменно отвечала на это Турции: «Хотя бы турские люди донских козаков до одного человека побили, то наш великий государь вашему за то не постоит. Наш великий государь сам о том помышляет, чтоб казаков на Дону не было».

В 1630 году для усмирения местных жителей на Дон был отправлен с 700 стрельцами царский воевода Иван Карамышев, но донцы в ходе вспыхнувших волнений стрельцов разогнали, а воеводу изрубили саблями и тело его бросили в Дон. В Москву же казаки отписали: «Мы, государь, от Божьей милости неотступники, твоему царскому величеству неизменники и нелакомцы: служим тебе, государю, с травы да воды… что и службами своими не выслужили у тебя Божьей милости, твоего государскаго жалованья; а которые наши донские атаманы и казаки Наум Васильев, с ним 70 человек, посланы от нас, от войска, к тебе, послов провожать к Москве, и те все по городам разсожены и показнены, а иные прикованы, помирают голодною смертью, того ли мы у тебя, государя, дослужились… Если мы тебе, и всей земле русской ненадобны, – не воспротивимся: Дон реку от низу и до верху и реки запольныя от самых украинных городов, крымцам и ногайцам очистим и с Дону, если укажешь, сойдём»55.

Убийство воеводы казаки оправдывали тем, что он будто бы, когда читали грамоту, при упоминании царского имени шапку не снял и стоял посреди круга, закуся бороду. Происшествие сие ясно показывает свойственный тому веку буйный нрав казаков и их неподчинённость царским сановникам.

Сношения Москвы с донскими казаками через Посольский приказ; посылка к ним посольств; убийство казаками царских послов; независимая, иностранная политика; намеренный пропуск ими в московские пределы крымских татар; стремление к свободному выходу в море – вот та реальность, которая подтверждает независимость казаков. Это осознание независимости Дона от Москвы коренилось у казаков до последнего момента и подтвердилось в 1918 году объявлением Кругом спасения Дона, избранным всеобщим, равным, прямым и тайным голосованием, независимости Дона, и в первой статье его Конституции (Основных законов Всевеликого Войска Донского) было конкретно указано: «Всевеликое Войско Донское есть самостоятельное государство, основанное на началах народоправства»56.

Глава третья. Борьба казаков за волю и

лучшую долю

Ты взойди, взойди, красно солнышко!

Обогрей нас, людей бедных;

Мы не воры, не разбойнички,

Стеньки Разина мы работнички,

Мы веслом махнём – да корабль возьмём,

Кистенём махнём – караван собьём,

Мы рукой махнём – возьмём девицу.

Казачья песня

Казаки в Смутное время

С воцарением на престоле Бориса Годунова в 1598 году отношение Москвы к казакам резко ухудшилось. Годунов, видя в казаках своевольников, лишил их государева жалованья, которое им ранее было определено царями Иваном Грозным и Фёдором Иоанновичем. Он также не признавал казаков равноправной стороной и перестал принимать казачьи посольства. На Дону всё чаще стали появляться его воеводы. Царские крепости были воздвигнуты на исконно казачьих землях на Осколе и Северском Донце. А воеводы пограничных с Доном городков получили царский приказ перехватывать всех казаков, идущих без государева разрешения на Русь, и сажать их в темницы. Все эти меры жутко злобили казаков. Они понимали, что их вольностям приходит конец. И когда в Речи Посполитой, в замке самборского старосты Ежи Мнишека, в 1603 году объявился «истинный царевич Дмитрий»57 (Григорий Отрепьев), обещавший донцам вернуть их былую волю, права и привилегии, они тотчас отозвались на его призыв и направили к нему своего атамана Андрея Корелу, слывшего в казачьей среде колдуном.

Прибыв в Краков, Корела, увидев, что польские вельможи и даже сам найяснейший король Сигизмунд III оказывают самозванцу пышный приём и царские почести, тоже признал его истинным сыном Ивана Грозного и бил ему челом, как законному государю, а также обнадёжил в верности и преданности казаков верховых и низовых.

Казаки в начале XVII века

Борис Годунов, встревоженный появлением самозванца, забыв о прошлых притеснениях казаков, направил на Дон своего посла Петра Хрущёва с выпиской решения Боярской думы о смерти настоящего царевича Дмитрия, а также с предложением немедленно восстановить «государев отпуск» на Дон. Однако его предложение казакам слишком опоздало. Дон кипел и бурлил и, уже отмобилизованный совместно с Запорожской Сечью, был готов к войне и хотел только войны. Царскую выписку донцы, не читая, сразу порвали, а бедного горемыку Хрущёва, заключив в оковы, посадили задом наперёд на чахлую лошадёнку, и, хлопнув её по тощему крупу, прямиком направили к Лжедмитрию, который со своим воинством уже вторгся в пределы России. Увидев самозванца, Хрущёв тотчас признал в нём «царевича Димитрия», залился горючими слезами и пал на колена, воскликнув: «Вижу, вижу Иоанна в лице твоём: я твой слуга навеки!»58

Именно казаки атамана Корелы весной 1605 года обеспечили Лжедмитрию победу своей неслыханной самоотверженностью и храбростью. Вместе с приверженцем Лжедмитрия, дворянином Григорием Акинфиевым, Кореле удалось занять Кромы и выдержать осаду сильного объединённого московского войска, предводимого Иваном Ивановичем Годуновым, Фёдором Мстиславским и Михаилом Салтыковым. Донской атаман умело руководил обороной крепости, в результате чего 75-тысячное царское войско долго и безуспешно простояло под Кромами – маленьким городком, укреплённым деревянными стенами и земляными окопами и имевшим не более 5000 человек всего населения. Несколько приступов было отбито. Тогда воеводы придвинули пушки к городу и стали бомбардировать Кромы изо дня в день, не жалея пороха. В Кромах сгорело всё, что только могло гореть. Крепость была разрушена до основания. На месте, где проходил пояс укреплений, осталась одна земляная осыпь. Но казаки решили не даваться живыми в руки воевод и сражались с яростью обречённых. Они углубили рвы, вырыли глубокие окопы и лазы, по которым могли теперь незаметно покидать крепость и возвращаться обратно. Свои жилища – «норы земные» – казаки устроили под внутренним обводом вала. Во время обстрела они отсиживались в норах, как мыши, а затем проворно бежали в окопы и встречали атакующих огнём из пищалей и мушкетов, после чего с обнажёнными саблями дружно бросались на врага.

Осада Кром затянулась, а после внезапной смерти Бориса Годунова (13 апреля 1605 года) и вовсе была прекращена. В мае 1605 года большая часть правительственных сил с воеводами Салтыковым, Басмановым и князьями Голицыными перешла на сторону самозванца.

В начале июня на поклон к Лжедмитрию приехал с Дона атаман вольных казаков Смага Чертенский. Чтобы унизить посланцев Боярской думы, прибывших из Москвы, самозванец допустил к руке донцов раньше, чем бояр. Проходя мимо бояр, казаки всячески ругали и позорили их.

Из стана самозванца в Москву были отправлены Василий Васильевич Голицын и князь Василий Михайлович Рубец-Мосальский с приказанием, чтобы из Москвы были устранены все враги «царевича». Именно они 10 июня стали организаторами убийства низложенного царя Фёдора Годунова и его матери царицы Марии Григорьевны. Лжедмитрию же донесли, что Годуновы покончили с собой, приняв яд. Прилюдно Лжедмитрий, конечно, сожалел об их смерти и обещал помиловать всех оставшихся в живых из их родни.

20 июня 1605 года Лжедмитрий, поддержанный донскими и запорожскими казаками, поляками, боярами, дворянами и простым людом, под праздничный звон колоколов и приветственные крики толп, теснившихся по обеим сторонам дороги, торжественно въехал в Москву. Духовенство встретило нового царя на Лобном месте с крестами и хоругвями; отъехавши несколько шагов от Лобного места, Лжедмитрий остановил свою лошадь возле храма Василия Блаженного, снял шапку, взглянул на Кремль, на бесчисленные толпы народа и с горючими слезами начал благодарить Бога, что сподобил его увидеть родную Москву. Народ, видя слёзы царя, также принялся рыдать59.

Стремясь закрепить свой неожиданный успех, Лжедмитрий принял императорский титул. Отныне в официальных обращениях он именовал себя так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь Цесарь» или «Мы, непобедимейший монарх божьей милостью император, и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь-самодержец, и прочая, и прочая, и прочая». Так мелкий галицкий дворянин Юрий (Григорий) Отрепьев, принявший имя Дмитрия, стал первым в русской истории императором. Объясняя смысл своего титула, самозванец объявил иностранным послам, что он обладает огромной властью и нет ему равного в полночных (северных) краях. В самом деле, боярская знать поначалу должна была считаться с «необъятной властью» новоявленного императора, тем более что на стороне его была сила60.

Лжедмитрий I

Однако процарствовал Лжедмитрий недолго. Только первые дни он был ласков и милостив к простому народу. Вскоре наехали в Москву гордые польские паны, потом приехала невеста самозванца, польская княжна Марина Мнишек, с нею католические ксендзы и иезуиты. 8 мая 1606 года Марина была коронована как русская царица, и духовник Лжедмитрия Терентий совершил обряд бракосочетания. Пиршествам, шумному веселью и разгулу не было конца. Хвастливые шляхтичи да буйная челядь польских магнатов вели себя крайне нагло, бесчинствовали в пьяном виде, вламывались в дома, всячески оскорбляли москвичей, творили всякие насилия. Благочестивых москвичей возмущало и то, что в Кремле среди соборов и святынь, где обыкновенно раздавались благовест и церковное пение, теперь шёл разгул, пляс и гремела польская музыка. Вскоре по городу поползли слухи, что русских людей и казаков будут обращать в католическую веру. Москва возмутилась и сплотилась около популярного в народе боярина Василия Шуйского.

17 (27) мая 1606 года вооружённая толпа, разметав охрану, ворвалась в Кремль и растерзала самозванца. На грудь мёртвому Лжедмитрию бросили карнавальную «харю» (маску), а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи глумились над его телом, кололи и пачкали всякой гадостью, глупые бабы и мужики, бранясь, прыгали через него. Потом труп отволокли и бросили в яму, куда складывали замёрзших и опившихся.

Однако жестокое убийство Лжедмитрия вызвало неоднозначную реакцию. Многие простые люди жалели его и искренне рыдали, поэтому власти поспешили объявить, что самозванец был идолопоклонником и чернокнижником. Сразу после его похорон ударили сильные морозы, погубившие траву на лугах и уже посеянное зерно. Пошли слухи, что самозванец «мёртвый ходит» и якобы подле ямы, ставшей его последним прибежищем, люди видели голубые огни, поднявшиеся прямо из земли. В итоге труп самозванца выкопали и сожгли, а прах, смешав с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.

Таким образом, первый русский император лишился власти и жизни в результате боярского заговора. Едва на трон взошёл боярин Василий Шуйский, по всей стране распространилась весть о том, что «лихие» бояре пытались убить «доброго царя Дмитрия», но тот вторично спасся и ждёт помощи от своего народа. Массовые восстания на южной окраине государства положили начало новому этапу гражданской войны, ознаменовавшемуся ещё более сильным подъёмом казаков, крестьян и прочих людей. И вскоре в стране, охваченной огнём гражданской войны, появились новые самозванцы.

Царь Василий Шуйский, понимая, что казаки представляют собой эффективную военную силу, начал проводить политику привлечения их на свою сторону. В частности он распорядился регулярно выдавать денежное и хлебное жалование казакам. Правда, в реальности это указание часто не выполнялось, что вызывало казачьи грабежи и разбои. В центральную часть Московского государства, где происходили основные события, шёл значительный поток казачьих отрядов, которые вливались в армии Ивана Болотникова и новых самозванцев – Лжепетра (Илейки Муромца)61 и Лжедмитрия II62.

После поражения Болотникова и распада тушинского лагеря Лжедмитрия II произошёл раскол в казачьей среде. Атаман Иван Заруцкий со своими соратниками принял участие в переговорах с польской стороной по поводу приглашения на русский престол сына Сигизмунда III – королевича Владислава. Но многие казаки не согласились с идеей передачи русского престола королевичу-католику и включились в борьбу с польскими войсками, вторгнувшимися в России.

Поражение войск Дмитрия Шуйского под Клушином от армии Сигизмунда 24 июня (4 июля) 1610 года и восстание в Москве привели к падению Василия Шуйского. В сентябре 1610 года он был выдан польскому гетману Станиславу Жолкевскому, который вывез его и его братьев Дмитрия и Ивана под Смоленск, а позднее в Польшу.

В конце декабря 1610 года Марина Мнишек родила сына якобы от Лжедмитрия II, которого крестили по православному обряду и назвали Иваном. В народе он получил прозвище «Ворёнок». Часть казаков признала его царевичем и стала бороться за возведение его на престол. Во главе этих казаков встал атаман Иван Заруцкий, который, как утверждали злые языки, был настоящим отцом «Ворёнка».

Конец 1610 и первые месяцы 1611 года были временем, когда не только многие представители боярства и дворянства, но и всё русское общество в целом осознало, что затянувшаяся гражданская война вплотную подвела Русское государство к опасности потери национальной самостоятельности. Надежды на восстановление прежнего государственного порядка, связанные с избранием на русский престол юного королевича Владислава, не осуществились, поскольку вскоре выяснилось, что занять престол не прочь и сам король Сигизмунд III. Боярское правительство фактически распалось, польские войска осаждали Смоленск и хозяйничали в Москве.

Во время интервенции поляков открыто выступил против них Патриарх Московский и всея Руси Гермоген, в миру Ермолай, который родом был из донских казаков. Он обратился с пламенным призывом к русскому народу выступить на защиту страны. С его благословения из Казани перевезли копию иконы Казанской Богоматери, впоследствии ставшей основной святыней народного ополчения. После захвата Москвы Гермоген оказался в руках врагов. Однако в тяжёлой ситуации он проявил несгибаемую волю и твёрдый характер. Поляки силой отрекли его от патриаршего сана и посадили под арест в Чудов монастырь. Но и из монастырской темницы Гермоген продолжал рассылать по Руси грамоты с призывом к патриотам создать народные ополчения и очистить от поляков столицу.

В начале 1611 года национально-освободительное движение приобретает уже вполне реальные очертания. Бывшие воеводы царя Василия Шуйского и Лжедмитрия II из Рязани, Тулы, Калуги, Нижнего Новгорода, Ярославля, Суздаля, Владимира и других городов с отрядами дворян, стрельцов и казаков двинулись к Москве. Началась долгая и упорная борьба за освобождение Москвы. Предводителями Первого ополчения были избраны признанный лидер рязанцев думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов и два сподвижника Лжедмитрия II – знатный аристократ из рода великих князей литовских Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и атаман Иван Заруцкий, с которым пришли под Москву донские и иные казаки.