Цветок с коротким стебельком. Рассказы о жизни и любви

Во флигеле, где отдыхали охранники, я нашла водителя. Он смотрел телевизор. Заметив меня, поднялся с кресла, с хрустом потянулся, спросил:

– Едем?

– Да.

На обратном пути разговаривать не хотелось. Я открыла окно машины, вдыхала полной грудью свежий воздух и мечтала, как приеду домой, в маленькую однокомнатную квартиру, сварю кофе, закутаюсь в плед и уютно расположусь с романом Улицкой в кресле, а кот Василий, мой молчаливый соглядатай, ляжет рядом и будет громко урчать от счастья.

Через пару дней мне позвонила Настя. Она назначила следующее занятие.

Уроки стали регулярными. Я ездила к Насте дважды в неделю. Однажды солнечным утром я вышла из метро и сразу увидела Мишу. Он ждал меня на прежнем месте.

На этот раз он был менее разговорчивым.

– Явился – не запылился! Принёс чёрт. Вчера всем раздавал люлей. В том числе и Вашей ученице.

Я поёжилась:

– В каком смысле?

– В прямом. И обслугу матом крыл.

– То есть это нормальный стиль общения?

– А то!

– Ну и дела! – удивилась я.

Настроение у меня испортилось, я спросила:

– Может, не стоило сегодня приезжать?

– Что Вы! – возразил Миша. – Утром приказ был отдан насчёт Вас: доставить.

– Приказ?

– Ну да, как в армии. Надоело. Этот месяц доработаю – и адью!

– Получается, я сегодня с ним наконец встречусь?

– Это вряд ли, – успокоил Миша. – Его уже нет дома. Другой водитель повёз на какую-то встречу. Сказал, будет поздно.

– Слава Богу, – с облегчением выдохнула я. – Честно говоря, тоже не люблю армейской дисциплины.

– Да Вам-то чего бояться? Вы не его подчинённая. Не захотите – не приедете больше. Что он Вам сделает?

– Девочку жалко.

– Ей надо было башкой думать. Он старше её отца, небось, – Миша открыл окно, закурил сигарету.

Некоторое время ехали молча.

– Я Вас уверяю, она недолго у него задержится, – убеждённо предсказал Миша.

– Почему?

– Я пятый месяц работаю. Эта – уже вторая.

– Да что Вы?

Миша молча кивнул.

– А куда предыдущая подевалась? – полюбопытствовала я. – Сбежала?

– Эти курицы сами не убегают. Им статус важен. Они же с ним по тусовкам разъезжают. Вот он её обматерит с ног до головы, по башке даже надаёт – другая бы бежала куда глаза глядят, а эта поплачет в уголке, и ничего. Каждая ж мечтает здесь сделаться полноправной хозяйкой.

– Кошмар какой. А где он с ними знакомится?

– По-разному. В клубе, ресторане. На мероприятиях каких-нибудь. Они же как бабочки: летят, дуры, на огонь и не думают, что завтра будет. Что крылышки-то можно опалить ого-го как.

– Крылышки надо беречь. Вы правы, Миша. Кстати, всё забываю спросить: кто такой Георгий?

Миша просиял:

– Вам его до сих пор не показали?

– Нет. А что, должны были?

– Ну как же? Не первый раз приезжаете и до сих пор не знакомы с Георгием! Это местная достопримечательность. Я Вам его сегодня покажу.

Когда мы вышли из машины, Миша молча махнул рукой в сторону сада: пойдёмте, мол. Я так же молча последовала за ним. В ограждённом бассейне с деревянным помостом, один край которого был опущен в воду, грелся на солнышке небольшой крокодил.

– Вот. Георгий, – улыбнулся Миша. – Охранники боятся его кормить. Каждый день цапаются, чья очередь идти.

– Я так и поняла, – сказала я и попятилась от ограды.

На занятии Настя была молчалива. Под глазами – синие тени.

– Ты здорова? – спросила я её.

– Всё нормально. Голова только болит.

– Таблетку выпила? Не надо терпеть головную боль.

– Я сейчас, – Настя вышла из комнаты.

Да уж… И пожаловаться ей некому. И поделиться не с кем. Я обвела глазами стену с картинами. Очень хотелось взглянуть хоть на одну, но я вспомнила слова управляющего о видеокамерах в доме и постаралась думать о чём-то постороннем. Но о постороннем не получалось. Снова я почувствовала, как трудно мне находиться в этом доме. Интересно, что должно произойти, чтобы молодая девушка добровольно заточила себя здесь, откуда выезжать она может только с водителем и с позволения хозяина?

В коридоре послышались шаги, и вскоре на пороге появилась Настя. Она села к столу, включила ноутбук и через силу улыбнулась:

– Я готова!

На обратном пути Миша рассказал, что хозяин утром уволил двоих охранников.

– За что?

– Ой, там такая история вышла, – Миша замолчал, как будто раздумывая, говорить или нет.

Я его не торопила. Оно мне надо? Уволил, значит, нашёл за что.

Миша не утерпел:

– Нам вообще такое нельзя рассказывать.

Я пожала плечами:

– Не рассказывайте.

Минут десять ехали молча. Потом водитель всё же подал голос:

– По всему дому – видеокамеры. В спальне тоже. Видимо, он их обычно на ночь отключает. А тут…

– Я поняла. Охранники на досуге любовались любовными утехами хозяина с монитора во флигеле. Кто-то застал их за этим… И сдал с потрохами.

– Как он орал! – Миша передёрнул плечами. – Выкинул их за ворота. Сказал, чтобы зарплаты не ждали. А они, между прочим, месяц отработали.

– Не надо лезть, куда не положено, – уверенно сказала я и вспомнила, каков пулемёт на ощупь. – Я вот тоже в самый первый день решила «максим» потрогать. Так мне быстро объяснили, что к чему…

Близился к концу июнь. Моя ученица делала успехи. Оставалось недели три до вступительных экзаменов в университете. Однажды вечером она позвонила и сказала, что завтра занятие придётся отменить: она и он приглашены на открытие Московского кинофестиваля, поэтому весь день ею будут заниматься стилист и косметолог.

– Хорошо, тогда созвонимся послезавтра вечером? – уточнила я.

– Конечно, – пообещала Настя.

Я занялась своими делами.

Прошла неделя, а от неё так и не было звонка. Я несколько раз звонила сама, и каждый раз бесстрастный голос автоответчика говорил одно и то же: абонент находится вне зоны действия сети. Странно.

Прошло ещё два дня. Ничего не изменилось. Я позвонила «хозяину»:

– Добрый день! А что с Настей? Куда она делась?

Он ответил спокойно, даже легко:

– Да куда-то делась, не знаю я.

– Она не будет больше заниматься?

– Вряд ли.

– Понятно. До свидания.

– Всего Вам доброго, – вежливо попрощался он.

Исчезновение Насти меня мучило. Вечером я позвонила водителю Мише. Он сказал, что после открытия кинофестиваля «эта цыпа» была выставлена за ворота «в чём пришла». Я почему-то сразу вспомнила ряд гламурных босоножек на веранде дома.

– Что-то произошло на фуршете, видимо?

– Ой, да не знаю я! Не волнуйтесь, там уже другая на её месте, теперь её катаем – стилисты, косметологи, массажисты, бутики. Вот так.

– До свидания, Миша! Вы оказались правы. А девочку мне жалко. Кстати, у неё остались мои книги. Не спросите у управляющего?

– Спрошу. Скажите, как они выглядят.

Я описала книги, которые мне были позарез нужны для занятий, не слишком надеясь их получить. И не получила. На письмо по электронной почте Настя тоже не ответила.

За окном шпарил ливень. Хоть что-то хорошее в этой ситуации есть – не надо никуда тащиться по дождю. Я открыла дверь на балкон, сварила кофе, уселась в кресло, надеясь дочитать-таки нашумевший роман. Но никак не могла сосредоточиться на сюжете, мысли блуждали далеко, я то и дело встряхивала головой, стараясь не думать. Но не думать не получалось. В конце концов я задремала. Проснулась поздним вечером с головной болью. А нечего спать перед закатом. Ноги затекли. Я поднялась, взяла пульт от телевизора, нажала на кнопку.

На экране мой телефонный знакомец в цветистых фразах разоблачал преступную схему продажи девушек в мусульманские страны. Вероятно, по ту сторону экрана гипотетический зритель ожидаемо захлёбывался от негодования: что может быть страшнее для девушки, чем попасть в сексуальное рабство…

Прошло лето, затем осень. Загруженная повседневными заботами, я всё реже вспоминала про Настю. Пролетело года два, я уже и думать забыла обо всей этой истории, как вдруг он снова позвонил. На сей раз представился сразу. Объяснил, что ему нужен репетитор, который подготовит девушку Катю к поступлению в вуз.

– Нет. Извините, но нет, – холодно отрезала я. – Дело в том, что я давно не занимаюсь репетиторством.

Что поделать? Я не идеал и вру иногда.

Неземная любовь

Весь день, с самого утра, Варя мучилась сомнениями: пойти – не пойти. Иногда, задумавшись, застывала на несколько секунд и, скользя блуждающим взглядом по монитору, чуть улыбалась краешками губ.

Начальник отдела продаж, тридцатилетний бойкий толстячок Алексей Стекляшкин, дважды забегавший в кабинет, метеором пролетал мимо и проницательно отмечал:

– Что с Вами, госпожа Песчанникова? Неприятности? Что Вы сидите, как пыльным мешком пристукнутая? Вы сидите, между тем работа стоит!

И когда Варя, налепив на лицо деловое выражение, пыталась оправдаться, он повторял:

– Делайте же что-нибудь! Делайте! Делайте!

– Так я делаю!

– Плохо делаете! Надо – с душой! Вот где сейчас Ваша душа, скажите мне на милость? – всё это произносилось тоном, достойным какого-нибудь актёра из провинциального драмтеатра.

На самом деле эти препирательства серьёзно никто из сотрудников не воспринимал, разве что новички. Всем было давно известно, что у начальника с Варей любовь. То есть не та любовь, конечно, когда вздохи на скамейке и прогулки под луной. Между ними было чисто человеческое приятие и товарищеские отношения. Вне работы обращались они друг к другу на «ты», иногда встречались в компании общих знакомых, а то, что часто подтрунивали друг над другом, так это просто так, забавы ради. На работе же Стекляшкин поддерживал видимость чисто рабочих отношений, где он начальник, а Варя – рядовой сотрудник. В общем, это была такая весёлая игра, начавшаяся в первый день Вариного присутствия в фирме. Тогда, ещё не видя Стекляшкина, Варя услышала его фамилию от гендиректора и с трудом сдержала улыбку. Надо сказать, что внешность Стекляшкина удивительно гармонировала с мультипликационной фамилией. И рабочие отношения между ними сложились лёгкие и необременительные для нервной системы. Стекляшкин знал о Варе многое и вовсю пытался подкорректировать её личную жизнь. Так что ему было прекрасно известно, куда Варя собирается отправиться вечером. Кому же, если не ему, это должно быть известно…

Конечно, с такими ногтями туда не пойдёшь. Варя критически оглядела руки, а в обеденный перерыв сбегала в ближайший салон красоты и вернулась в офис с идеальным маникюром. Круглый, как колобок, Стекляшкин, заскочивший в кабинет с ворохом бумаг, пронёсся мимо, заметив, что маникюр – что надо. Когда только он успевает всё заметить?

Закончив работу, Варя выключила компьютер, поправила перед зеркалом причёску и вышла на крыльцо, где ее поджидал Стекляшкин. Он курил, задумчиво и серьёзно смотрел куда-то вдаль. Увидев Варю, улыбнулся:

– Хороша! Удачи, не опаздывай, он пунктуальный и будет на месте ровно в девятнадцать.

– Уже иду, – Варя улыбнулась.

– Трусишь? Голос больно неуверенный! – Стекляшкин прищурился.

– Вот привязался! Нормальный у меня голос! – с вызовом ответила Варя.

– Ну и здорово! Просто иди и думай, что так дальше продолжаться не может. Удачи! Вечером позвоню! – он перекрестил Варю в воздухе пухлыми пальцами.

Всю дорогу до ресторана Варя храбрилась и думала, что так, действительно, продолжаться не может. Приятная женщина, умная, образованная, и никакой личной жизни… Стекляшкин прав. Ни за что пропадаю.

Ресторан был итальянский. Она пришла раньше и выбрала столик, откуда хорошо просматривался вход. Заказала апельсиновый сок и, потягивая его через соломинку, листала папку с меню и то и дело поглядывала на дверь.

Ровно без пяти минут семь она расплатилась и вышла из ресторана. Краем глаза заметила паркующуюся «Ауди», но оборачиваться не стала, медленно пошла к метро.

Дома было тихо, из комнаты в прихожую проникал приглушённый свет монитора. Варя заглянула в комнату. Муж, не оборачиваясь от компьютера, среагировал на звук прикрываемой двери, бросил своё ежедневное:

– Салют!

Варя не ответила, отнесла на кухню пакет с продуктами, переоделась и занялась приготовлением ужина. Когда на столе завибрировал мобильник, руки её были в муке. Пока она вымыла руки, убавила огонь, чтобы не сгорели котлеты, телефон смолк. Варя посмотрела на экран: неотвеченный вызов был от Стекляшкина. Не успела она заняться следующей партией котлет, как телефон зазвонил снова. Чтобы не оглохнуть, Варя отнесла его на приличное расстояние от уха.

– Ду-ра! И не лечишься!

– Я в курсе, – устало сказала Варя.

– Какой мужчина! Эх… Пойми: мои ресурсы не безграничны! Тебя же не устроит стилист нетрадиционной ориентации?

– Разумеется, нет! – Варя улыбнулась.

– Так какого черта тебе надо?

– Никакого, Лёш. Никакого.

– Что ж у тебя за любовь такая неземная? – на высокой ноте воскликнул он.

В трубке запикали гудки.

Котлеты уже потомились под крышкой и дразняще пахли.

– Иди ужинать, – позвала она мужа.

– А можно я здесь? Если не трудно, принеси мне, пожалуйста, сюда, дуся. У меня важный бой.

Это дурацкое «дуся» прижилось сто лет назад, в седьмом классе, и Варя уже не помнила, когда и почему он её так впервые назвал.

– Конечно. Мне не трудно.

Она отнесла тарелку со спагетти и котлетами в комнату, поставила на стол сбоку.

– Спасибо, дусь.

Он был поглощён игрой. На мониторе бушевало танковое сражение.

Варя помыла посуду, приняла душ, нанесла на лицо крем, выключила в комнате свет и легла. Будильник на телефоне поставила на шесть утра. Завтра надо на работу пораньше. Ровно к девяти подъедет проблемный клиент.

Муж повернул голову в её сторону:

– Спокойной ночи, дусь, мне осталось пройти один квест.

Походка от бедра

Тот, на кого в офисе сваливают обязанности целого отдела, кто может пахать без выходных по полмесяца, с трудом выбивая при этом зарплату и положенные три процента бонусов из шефа, кто всем косметическим средствам предпочитает здоровый сон, тот… Варька Песчанникова. Тридцати двух лет, не состояла, не привлекалась, разведена, кому какая разница…

Был вечер пятницы, начальник отдела Стекляшкин милостиво одарил её завтрашним выходным.

Наконец-то! Если очень чего-то ждёшь, а потом оно на тебя внезапно сваливается, то сначала чувствуешь себя Али-Бабой в пещере с сокровищами.

Варя ещё с вечера обдумала план на завтра. Сначала пробежка. В семь. Нет, в семь тридцать. Лёгкий завтрак: овсянка с сухофруктами, кофе. Потом постирать, привести в порядок квартиру, позвонить двоюродной тётушке, дошить юбку. Правда, насчёт последнего пункта Варя несколько сомневалась, припоминая опыт прошлого выходного. Обычно звонок тётушке занимал час-полтора. Та дотошно расспрашивала о новостях, делилась своими планами. Жила она одиноко, поговорить не с кем, так что прерывать её было бы бестактно и стыдно. После разговора у Вари затекала рука и пропадало желание шить. В общем, юбка, скорее всего, будет снова отложена…

Зато закончить долгожданный выходной день Варя твёрдо решила ванной с ароматическими маслами. Уже давно она мечтала об этой приятной процедуре и основательно подготовилась. Не сразу, конечно, а постепенно скопилась в большой плетеной корзине целая коллекция флакончиков различных масел: бергамота и розы, лимона и миндаля, персика и пачули, шалфея и герани, лаванды и эвкалипта и ещё двух-трёх десятков пузырьков от базилика с апельсином до жасмина с иланг-илангом. Правда, позже выяснилось, что эфирные масла имеют срок хранения. Именно поэтому ванну следовало принять в ближайшее время. И не важно, что горячую воду отключили на целых две недели. Есть огромный электрический водонагреватель. Надо же начать когда-то жить по-настоящему. Полюбить себя. Баловать себя. «Всё! Баста! Сколько можно откладывать?! Завтра и начну», – решила Варя пятничным вечером, любовно перебирая флакончики.

Порывшись в книжном шкафу, она извлекла оттуда когда-то подаренную самой себе богато оформленную книгу об ароматерапии, в суперобложке, с глянцевыми страницами. Подходить к делу надо основательно, поэтому увесистый том величиной с энциклопедию был раскрыт немедленно. Но с каждой новой страницей Варькина уверенность в успехе задуманного неизведанного действа таяла.

Во-первых, выяснилось, что нельзя налить в ванну любое масло, какое тебе заблагорассудится. Более того, его вообще не наливают, а капают, и лучше сначала в молоко. Из уроков химии Варька помнила, что молоко состоит из капелек жира. Не удивительно, что масло сначала нужно смешать с молоком.

Во-вторых, оказалось, что люди ещё в древности знали, какие ароматы масел сочетаются, а какие нет, всё давно придумано, существуют рецепты смешивания масел для разных целей. Есть составы, специально разработанные для лечения болезней, возбуждающие влечение к противоположному полу и просто для расслабления. Первое Варьке пока без надобности (тьфу-тьфу и тук-тук-тук по дереву), второе – потерпит до лучших времён. А вот третье очень актуально – расслабиться и отдохнуть ей не помешает. Итак, в результате Варька выбрала пять масел: гвоздики, лаванды, шалфея мускатного, бергамота, иланг-иланга. Выстроила пять флакончиков на полочке в ванной в ряд, как солдатиков. Они стояли во всеоружии, готовые к завтрашней схватке с безалаберностью за красоту души и тела. Корзину с оставшимися пузырьками она унесла в комнату и водрузила на высокую открытую полку шкафа.

Остаток вечера бесцельно бродила по квартире, борясь с искушением съесть бутерброд с колбасой. Гипнотизировала взглядом последнюю, держа открытой дверцу холодильника. Не решилась. Бросила взгляд на календарь, куда каждое утро записывала вес, и не решилась. Выпила стакан кефира с ложкой пшеничных отрубей – обманула желудок.

Спать легла в одиннадцать. Будущий день манил, обещая сплошные приятности. В наползающем мареве сна явилась здравая мысль выключить телефон, чтобы не дай бог… Повернулась на правый бок и так и уснула с улыбкой на лице, подтянув по привычке колени к подбородку.

Звонок раздался в девять утра. Варька, как ужаленная, подскочила на постели. Долго пыталась сообразить, куда засунула телефон. Он оказался в кармане джинсов. Но пока она тёрла глаза и изучала расположение стрелок настенных часов, а потом искала тапочки, мобильник утих. Номер звонившего не определился. Но самым противным ощущением этого утра стало осознание того, что первый пункт плана, назначенный на семь тридцать, накрылся медным тазом. Ну, что же, живут же люди без пробежки, и ничего. Тем более что нерегулярные пробежки никакой пользы не приносят. Это общеизвестный факт. Варя принесла телефон, выключила его, сунула под подушку и снова улеглась. Каждый имеет право на отдых. Конституция Российской Федерации. Статья 37, пункт 5.

Сон не приходил. Варька ворочалась, переворачивала холодной стороной подушку – без пользы. Позже, видимо, всё-таки задремала, потому что резкий звонок городского телефона заставил её вздрогнуть. Варя протянула руку, нашарила на журнальном столике аппарат, сняла трубку.

– Госпожа Песчанникова! – раздался бодрый голос Стекляшкина. – До Вас дозвониться невозможно! Что случилось?

– У меня случился выходной, – недовольно буркнула Варя. – Имею я право?

– Теоретически – да, но только теоретически, – издевался он, как обычно.

– Шуточки шутишь, Лёш?

– Какие шутки? – взвился Стекляшкин. – У меня тут дело стоит, а тебе хоть бы что.

– Может, завтра? – слабая надежда ещё теплилась в её голосе.

– Никаких завтра! Клиент ждёт заказ две недели! Может, ты что подскажешь, придёт в твою голову светлая мысль? Я безумно устал от этого заказа.

Ясно. Так просто от него не отделаться.

– Говори, – Варя села на диване по-турецки, прижала трубку к уху, слушала, рассматривая маникюр.

Речь шла о потерянном заказе. Случай сам по себе неудивительный. Заказы в фотоцентре терялись часто из-за текучки кадров. Кроме нескольких крупных салонов по всей Москве, фирма имела множество мелких приёмных пунктов, которые располагались в продуктовых гипермаркетах. Ясное дело, эти маленькие торговые точки были предназначены лишь для приёма и выдачи заказов, а потому работали в таких местах, как правило, посменно два продавца, никаких других специалистов и соответствующей техники не было. Обычно водители дважды в день объезжали маршрут, привозили готовые заказы, увозили принятые в центральный офис, где располагалась фотолаборатория и работали дежурные дизайнеры.

Случай был вопиющий. Клиентка принесла в один из таких маленьких пунктов заказ: нужно было отсканировать и впоследствии отретушировать старинную фотографию конца XIX века. Приёмщица приняла заказ и отправила его с водителем в офис.

Варя помнила старый снимок. Это был портрет молодой женщины, в светлом платье в мелкий цветочек и широкополой шляпе с причудливо переплетёнными атласными лентами по границе тульи и полей. Правильные черты лица, пухлые губы, чуть вздёрнутый кончик прямого носа. Эта женщина была красива какой-то своей, особенной красотой. Чарующий магнетизм излучали глаза. Ярко очерченные, в ореоле тёмных ресниц, они, казалось, смотрели прямо на Варю. О чём думала девушка в момент съёмки? Вопрос, на который никто не ответит. Было очевидно, что она влюблена, можно предположить, что фото намеревалась подарить возлюбленному. А может, ей представлялось, как через сто лет её предки будут любоваться её портретом? Варе нравились чёрно-белые фотографии, но особенно нежные чувства она испытывала при взгляде на старинные работы в коричневатых, чуть размытых тонах, сделанные в технике «сепия». Этот женский портрет таким и был. Варя и сейчас помнила свой восторг при виде портрета, как она подолгу стояла около дизайнера, который на мониторе ретушировал заломы и трещины. А ещё Варя помнила, что работа была готова и что заказ был отправлен с машиной в пункт приёма. Однако теперь выяснилось, что до клиентки он так и не дошёл. В офисе о пропаже узнали только тогда, когда расстроенная женщина позвонила Стекляшкину – именно он разруливал конфликтные ситуации с клиентами.

Заказ искали, но безуспешно. Скорее всего, виновником пропажи был водитель. Хозяин фирмы – майор в запасе – был жаден до одури. Водителей набирал в основном с личным транспортом, а когда первый месяц работы заканчивался, тут-то человек и узнавал, что платить обещанную зарплату ему никто не собирается. А чтобы выбить хоть какие-то жалкие гроши, нужно ещё побегать да поунижаться. Многие увольнялись сразу, не скупясь при этом на крепкое словцо в адрес хозяина. Некоторые грозили «взорвать к чёртовой матери эту богадельню». Другие – поджечь его джип. Почему хозяин продолжал по-свински обходиться с людьми, это второй вопрос, как любил говорить Стекляшкин. Не надо ходить к гадалке, чтобы выяснить причину пропажи заказов: какой-нибудь униженный и оскорблённый мог просто выбросить в сердцах коробку с заказами в мусорный контейнер…

– Лёш, что будем делать?

– Что делать, что делать… Если бы я знал, что делать. Уже и дизайнерский стол весь перетряхнули – ничего. Заказ пропал, и следы его испарились.

– Лёшка, а дизайнер ведь тоже мог?

– Мог-мог. Его как раз примерно в то время уволили. Но мне всё равно непонятно, неужели не жалко людей? Ну, насолил ты Кольцову… А люди-то при чём?

– Кстати, Леш, скажи, наш упырь хорошую русскую фамилию испортил?

– Не философствуй! Давай думать, как выйти из ситуации.

– Мы уже всё перепробовали, – вздохнула Варя. И добавила: – Мне тебя жаль.

Варя положила трубку и представила, как бедный Стекляшкин будет оправдываться перед расстроенной клиенткой, блистать своим легендарным красноречием, но ничего не изменится. Он может предлагать в качестве компенсации деньги, но ничего исправить нельзя. Казалось бы, фотография, всего лишь клочок бумаги, попытка материального воплощения неуловимого момента чьей-то жизни. А исчезла она – и порвалась ещё в одном месте связь между нами и ими, которые тоже жили, любили, страдали. Которые верили. Для семьи, где хранилась всего одна фотография предков, такая потеря невосполнима. Варе до слёз было жаль и клиентку, пожилую женщину, судя по голосу. И Стекляшкина, которому предстояло снова отдуваться за грехи, которых он не совершал.

В общем, утро было испорчено. Из начальных пунктов плана Варя воплотила в жизнь только один – приготовила овсянку с сухофруктами и съела её, не чувствуя вкуса. Это у неё с детства – при плохом настроении не чувствовать вкуса еды. Телефонный разговор с тётей отменить нельзя, но и в таком настроении звонить не стоит. Прошло полдня, прежде чем Варя постирала одежду, пропылесосила и сделала влажную уборку в квартире. После этого позвонила-таки тёте.