Гамлет. Первый рифмованный перевод Кирилла Шатилова

Гамлет

Первый рифмованный перевод Кирилла Шатилова

УИЛЬЯМ ШЕЙК-СПИР

Переводчик Кирилл Шатилов

© УИЛЬЯМ ШЕЙК-СПИР, 2020

© Кирилл Шатилов, перевод, 2020

ISBN 978-5-4498-1070-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трагическая история Гамлета, принца датского

Обратите внимание на то, что в 1603 году фамилия "автора" ещё писалась как псевдоним – Shake-speare (потрясающий копьём). Обычные фамилии никогда через дефис таким образом не писались и не пишутся.

Предисловие автора перевода

Прогуливаясь в очередной раз по сдержанной экспозиции лондонской Национальной галереи, я был совершенно озадачен тем, что обнаружил в знакомой зале с работами Рафаэля. Со стен на меня смотрели яркие, будто накануне писанные полотна узнаваемого всюду и всегда мастера. Я их видел, помнил и… не узнавал. Ведь не могли же здесь повесить репродукции да к тому же распечатанные на таком колоритном принтере! Разумеется, я обратился к пожилому смотрителю зала, который сразу же всё расставил на свои места, пояснив, что «наш Рафаэль недавно вернулся после реставрации».

Хотя так оно и было на самом деле, здесь я упоминаю о моём неожиданном «открытии» Рафаэля в качестве аллегории. Многие вещи, которые мы привыкли воспринимать как данность, на самом деле не такие – или были не такими – какими мы их знаем сегодня. Это касается и живописи, и одежды, и кинематографа, и архитектуры, и книг. Почти всё стареет и ветшает вместе с нами, и мы уже не знаем и не помним, каким оно было первоначально. Да нам часто и не до того. Мы идём по залам нашей жизни, любуемся знакомыми произведениями, здороваемся со знакомыми сотрудниками и воспринимаем всё, как оно есть – сегодня и сейчас.

Но иногда прошлое оживает, как мой британский Рафаэль, и мы начинаем видеть первоначальный замысел автора, а не то, что от него осталось.

А теперь несколько слов по существу.

Вас наверняка не мог не задеть заголовок. Ведь обычно пишут «Предисловие переводчика». Почему появился какой-то «автор перевода»?

Для того, чтобы сказать, «я читал Пушкина», «я читал Байрона», «я читал Конфуция», нужно вообще-то читать этих авторов в оригинале. В противном случае вы обязаны сделать то, что никогда делать не хочется: посмотреть, кто эту вещь переводил на понятный вам язык. Это касается даже прозы, не говоря уж о поэзии. Хотя существуют красивые афоризмы вроде «переводчик прозы есть раб автора, переводчик поэзии – его соперник», позволю себе с Василием Андреевичем не согласиться, во всяком случае, в первой части. Даже если вы сами не до конца представляете себе труд переводчика художественного произведения, возьмите одну и ту же книжку в разных переводах, будь то «Сто лет одиночества» или «Гарри Поттер», и вы сразу же увидите, что общий для всех оригинал рождает совершенно разные его интерпретации. А дальше можно долго рассуждать о переводческом чутье, знании родного языка и т. п.

Насчёт поэзии Жуковский, конечно, прав. У поэтического языка совершенно иные внутренние законы, нежели у любой, самой литературной прозы. Почитайте замечательные переводы на английский того же «Евгения Онегина» (выполненные до и после отвратительного подстрочника Набокова), и вы увидите, что вся их замечательность сугубо британская, поскольку это уже никакой не Пушкин, каким его можно почувствовать только по-русски. Вот вам несколько примеров начала про «моего дядю». Судите сами:

My uncle’s goodness is extreme,If seriously he hath disease;He hath acquired the world’s esteemAnd nothing more important sees;

…или

My uncle, of most fair persuasion,When taken seriously ill,Enforced respect on the occasion —His best idea, if you will.

…или

My uncle’s in the grand tradition:By getting seriously sickHe’s wrung himself some recognitionAnd could devise no shrewder trick.

…или

My uncle was a man of virture,When he became quite old and sick,He sought respect and tried to teach me,His only heir, verte and weak.

…или

My uncle, man of very honest life,When he became in earnest sick,Forced everyone to be obliging,And couldn’t invent a better trick.

…или

My uncle knew his situation,So, taking promptly to his bed,Exacted total dedication,And rightly too, it must be said

…или даже

Uncle, a man of purest probityHas fallen ill, beyond a joke.Respected now, and scorned by nobodyHe has achieved his masterstroke

Если вы не знаете английского языка и не читали произведения, подписанные псевдонимом «Шейкспир» (иногда «Шейк-спир») в оригинале, смело считайте, что вы не читали Шекспира1. Относительно близкие к первоисточнику интерпретации, не более того. Почему? Причин тому несколько. Главная упомянута выше – перевести «один в один» невозможно, причём любая попытка будет сразу же и вполне оправданно названа «буквальным переводом», что всегда, мягко говоря, ужасно. Во-вторых, личность самого переводчика – и как человека, и как знатока предмета. Чтобы не ходить далеко, возьмите того же Бориса Леонидовича. Пастернак был из той плеяды богоизбранных интерпретаторов, которые переводили, языка оригинала не зная. В личной беседе со мной, юным студентом филфака МГУ, замечательный Морис Ваксмахер признался, что с английским не знаком, и все подстрочники Оскара Уайльда ему делала жена. Пастернаку подстрочники делал профессор Морозов, но Борис Леонидович был слишком велик и талантлив, чтобы обращать внимание на его упрёки по поводу отступлений от оригинала. Поэтому в той же «Трагедии Ромео и Джульетты» вы, сопоставляя первоисточник и пастернаковское «прочтение», обнаружите не только фактические ошибки, но и лакуны в несколько строф, вызванные совершенно непонятно какими соображениями2. Чуть более подробно на эту тему вы можете почитать в «Приложениях».

Когда я впервые несколько лет назад переводил «Гамлета», мне хотелось, чтобы русский читатель увидел в нём то, что видит читатель английский, чтобы каждое слово было не случайным, а передавало скрытый смысл, заложенный в него судьбой Эдварда де Вира и «добрыми перьями» Фрэнсиса Бейкона. Так получилась моя версия, изданная под называнием «„Гамлет“: Литературный детектив»3. Это была весьма интересная работа по восстановлению и передаче именно смыслов, однако по её окончанию у меня продолжало оставаться чувство незаконченности, если не сказать разочарованности. Мне было искренне непонятно, почему талантливые поэты, такие как тот же де Вир, чьи поэтические послания посаженному в тюрьму сыну сегодня всемирно известны как сборник шекспировских сонетов, не смогли написать нечто подобное «Горю от ума», а ограничились белым стихом со считанными рифмами и обилием абсолютно прозаических – во всех отношениях – диалогов. Неужели великолепные вирши их современника Эдмунда Спенсера не подвигли целую группу его собратьев по перу к написанию именно поэтической трагедии, а не просто к шифрованию нужных им идей в форме нерифмованного ямба – в лучшем случае?

Свою задачу я посчитал на тот момент выполненной, выше головы, как говорится, не прыгнешь (хотя любой прыгун в высоту эту поговорку опровергает), перевод получился не буквальным, но максимально – на мой, разумеется, взгляд – точным, во всяком случае, по нему уже можно было составить себе представление об оригинале, его языке, о заложенных в слова идеях и т. д.

И всё-таки литературная совесть продолжала меня глодать. Она настойчиво убеждала в том, что можно сделать нечто более интересное, чем даже оригинал. Для англичан он почти неприкосновенен. «Почти» в том смысле, что редакций «Гамлета» существует огромное множество. Есть его тексты в старой записи. Большинство издаётся в современной. Существуют прозаические англо-английские пересказы текста, расшифровывающие смысл устаревших, забытых или изменивших своё изначальное значение выражений. Однако никто и никогда не возьмётся делать из «Гамлета» нечто хотя бы отдалённо напоминающее байроновского «Чайльд Гарольда», к примеру.

Русский читатель «Гамлета» не знает. И не только в силу тех обстоятельств, о которых я говорил до сих пор. Русский читатель не читает. Ему скучно. Он уже давно в большинстве своём стал в лучшем случае зрителем всевозможных экранизаций и театральных «интерпретаций». Возможно, подспудно он понимает, что переводной «Гамлет» – не очень-то и «Гамлет». Однако факт остаётся фактом: как таковой текст трагедии широкому читателю неизвестен, неинтересен и знаком разве что по фразе «Так быть или не быть». Всё. Дальше, как говорил сам Гамлет, тишина…

И тогда я решил набраться здоровой литературной наглости и стать автором – автором как бы перевода. Потому что предлагаемое ниже прочтение – это попытка максимально бережно сохранить мой же русский перевод со всеми скрытыми в нём смыслами, но при этом переложить его на традиционный для русского уха не просто поэтический, а рифмованный язык, который, как мне искренне хочется верить, вернёт читателю желание читать, знать, а быть может, и цитировать это всемирно известное – и почти неизвестное – произведение большой литературы.

К. Шатилов

P.S. В своей версии я постарался максимально сохранить не только язык, смыслы реплик и количество строк в каждой, но и форму. Оригинальный пятистопный ямб получил лишь чередующиеся женские и мужские рифмы. Редкие отступления от этой структуры определялись опять же оригиналом. Сохранены точечные парные рифмы, к которым авторы прибегают, как правило, в конце актов для выражения итога или «морали». В первой сцене разговора Гамлета с королём парная рифма приводит к занятному «сбою» в порядке мужских и женских рифм, который я в итоге решил оставить. Размер и рифмовка также меняются – следуя исключительно оригиналу – в местах поэтических вставок: напевов и драматических фрагментов – речей персонажей, изображающих актёров. Все прозаические диалоги преобразовались в общую поэтическую форму – пятистопный ямб с чередующейся рифмой – и стали более компактными и лаконичными.

P.P.S. Я уже давно борюсь с «бесами» Луначарского в русском языке, в котором до появления большевиков существовали только один предлог и только одна приставка – «без», выражающие отсутствие предмета или качества. Появление «беса сердечного» вместо «безсердечного» или «беса совестного» вместо «безсовестного» и т. п. преследовало свои цели программирования человеческого сознания, которые я не разделяю и потому тщательно избегаю.

Действующие лица:

Клавдий, король Дании

Гамлет, сын бывшего – тоже Гамлета – и племянник нынешнего короля

Полоний, лорд-камергер

Горацио, друг Гамлета

Лаэрт, сын Полония

Вольтиманд, Корнелий, Розенкранц, Гильденстерн, Озрик, дворянин, придворные

Священник

Марцелл, Бернардо, офицеры

Франциско, солдат

Рейнальдо, слуга Полония

Актёры

Два крестьянина, могильщики

Фортинбрас, норвежский принц

Капитан

Английские послы

Гертруда, королева Дании и мать Гамлета

Офелия, дочь Полония

Господа, дамы, офицеры, солдаты, моряки, глашатаи и другие слуги

Призрак отца Гамлета

АКТ I

Сцена I. – Хельсингёр. Площадка перед замком

(ФРАНЦИСКО на посту. Входит БЕРНАРДО)

БЕРНАРДО

Кто там?

ФРАНЦИСКО

Нет, вы постойте и ответьте.

БЕРНАРДО

Да здравствует король!

ФРАНЦИСКО

Бернардо?

БЕРНАРДО

Он.

ФРАНЦИСКО

Вы как всегда точнее всех на свете.

БЕРНАРДО

Ступай, Франциско. Полночь. Слышал звон?

ФРАНЦИСКО

Спасибо, что сменили. Холод жуткий,И тяжко на душе.

БЕРНАРДО

А на посту?

ФРАНЦИСКО

И мышь не пискнет.

БЕРНАРДО

В люльку, сторож чуткий!Горацио с Марцеллом предпочту.Напарников моих, пройдох бывалых…

ФРАНЦИСКО

Кажись, я слышу их. Стоять! Кто там?

(Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ)

ГОРАЦИО

Друзья стране.

МАРЦЕЛЛ

И Викинга вассалы.

ФРАНЦИСКО

Спокойной ночи.

МАРЦЕЛЛ

Что, уж по домам?Кто отпустил?

ФРАНЦИСКО

Меня сменил Бернардо.Спокойной ночи.

(Уходит)

МАРЦЕЛЛ

О, мой друг, привет!

БЕРНАРДО

С тобой Горацио, мастер арьергарда?

ГОРАЦИО

Отчасти.

БЕРНАРДО

Узнаю твой силуэт!

МАРЦЕЛЛ

Ну, как, сегодня это появлялось?

БЕРНАРДО

Не видел.

МАРЦЕЛЛ

А Горацио говорит,Мол, нам с тобою это всё приснилось.Он думает, что твёрдо устоитПеред виденьем, нас пугавшим дважды.Поэтому я упросил егоСегодня с нами постоять на страже,Чтобы увидеть духа самого,С ним поболтать и нас не звать лгунами.

ГОРАЦИО

Тсс, не спугните!

БЕРНАРДО

Лучше сам молчиИ разреши мне поделиться с вамиТой былью, что творилась средь ночиУже два раза.

ГОРАЦИО

Ну, тогда присядемИ пусть Бернардо всё расскажет нам.

БЕРНАРДО

Прошедшей ночью были мы в наряде.Звезда светила к западу, вон там,И точно так же небо озаряла,Как и сейчас… И только слышим мы,Как ночи час пробило запоздало…

(Входит ПРИЗРАК)

МАРЦЕЛЛ

Умолкни! Тихо! Видишь поступь тьмы!

БЕРНАРДО

В таком же виде, как король покойный.

МАРЦЕЛЛ

Ты ж грамотей, Горацио! Вперёд!

БЕРНАРДО

Горацио, скажи, что дух достойный!

ГОРАЦИО

Ещё бы: так хорош, что страх берёт.

БЕРНАРДО

Вопросов ждёт.

МАРЦЕЛЛ

Задай ему, дружище.

ГОРАЦИО

Кто ты, забравший сей полночный час,А вместе с ним доспехи, что не сыщешьСреди живых? Владыка в них угасИ погребён… Я требую ответа!

МАРЦЕЛЛ

Обиделось.

БЕРНАРДО

Смотри, шагает прочь!

ГОРАЦИО

Постой! Ответь! Терпенья что ли нету!

(ПРИЗРАК уходит)

МАРЦЕЛЛ

Ушло, и без ответа…

БЕРНАРДО

Снова ночь…Ну что, Горацио? Дрожишь и бледен?Не правда ли, не сказка тут прошла?Что думаешь?

ГОРАЦИО

Клянусь – что мы все бредим,Но зоркость глаз едва ли подвелаМеня и вас.

МАРЦЕЛЛ

На короля похоже?

ГОРАЦИО

Как на Марцелла – ты. В такой бронеОн гнал поляков прочь по бездорожьюИ так же хмурил брови на войнеС норвежским гордым королём. Как странно…

МАРЦЕЛЛ

И прежде, дважды, ровно в этот часОн мимо нас маршировал чеканно.

ГОРАЦИО

Рискую утонуть в потоке фраз,Но мне сдаётся, это был предвестникГрядущих смут, вражды и бурных ссор.

МАРЦЕЛЛ

Ну что ж, присядем. Тем понять полезней,К чему такой взыскательный дозорНа ноги граждан ставит еженощно?И почему льют пушки день-деньской,А из-за моря гонят порох мощный?Зачем корпит строитель чуть живойНа верфях вечно, выходных не зная?С какою целью ранняя заряУходит в ночь без сил, в поту, больная?Кто может мне сказать?

ГОРАЦИО

Пожалуй, я.Молва гласит, что наш правитель прежний,Чей образ нам привиделся сейчас,В Норвегии обрёл оплот мятежный.Король норвежский, гордый Фортинбрас,Затеял бой, и в нём наш Гамлет4 бравый,А храбрости ему не занимать,Убил врага, и тот лишился права,Что договор скрепляет и печать,Ввиду кончины на свои границыВо благо победившей стороны.Иначе нам пришлось бы потесниться,И Фортинбрасу были б отданыВсе наши земли в случае разгрома.Таков был их взаимный уговор,И Гамлет править стал на оба дома.Но юный Фортинбрас5 разжёг костёрБылой вражды отвагой безшабашной,Норвегию обрыскал и собралЛюбителей кровавой рукопашнойГотовых за еду точить кинжалИ с ним бежать навстречу приключенью,Которое вольны мы пониматьКак просто откровенное стремленьеОтца потери силой отобрать.Вот то событье, в чём причину вижуЯ здешних упредительных работ.Она всей этой суетою движет.Тревога выходные не блюдёт.

БЕРНАРДО

Горацио, с тобою я согласен.Зловещая фигура к нам пришлаВ доспехах короля, что был прекрасен,Но вместе с тем – причиной войн и зла.

ГОРАЦИО

Соринка раздражает глаз рассудка.Ещё расцветом наслаждался Рим,Ещё не сгинул Юлий смертью жуткой,А кладбище уж сделалось пустым.Все в саванах, по римским закоулкамЕго жильцы носились, кто куда.Их крикам эхо подвывало гулко.Роса кровила. Влажная звезда,Что верховодит царствием Нептуна,Затмилась, словно судный день настал.И как предтечи скорого канунаВремён лихих, каких и свет не знал,Прологом к предстоящему несчастьюСошлись в знаменье небо и земля,Грозя сгубить всех граждан в одночасье…Но тихо! Снова призрак вижу я!

(Опять появляется ПРИЗРАК)

Сойдёмся с ним хоть насмерть. Стой, виденье!Коль голос есть, издай хотя бы звук!Обет молчанья? Сделай исключенье!Заговори со мной как добрый друг!

(Крик петуха)

Коль ведома тебе судьба отчизны,Открой секрет, чтоб гибель избежать!А если ты на протяженье жизниУспел богатства в землю закопать,За что во смерти должен дух скитаться,Поведай! Стой! Держи его, Марцелл!

МАРЦЕЛЛ

Быть может, мне по-свойски с ним подраться?

ГОРАЦИО

Лови, как хочешь…

БЕРНАРДО

Где?

ГОРАЦИО

Тут!

МАРЦЕЛЛ

Улетел!

(ПРИЗРАК уходит)

Ошиблись мы, величие такоеПытаясь принужденьем удержать.Стреножить воздух – дело непростое:Удары тщетны, к стенке не прижать…

БЕРНАРДО

Когда бы не петух, оно б сказало.

ГОРАЦИО

Но вздрогнуло, как уличённый вор,Сочтя «кукареку» дурным сигналом.Я слышал, будто петушиный орТак звонок, что богиню утра будит,И где бы дух безплотный ни блуждал,На море, в небе, крик его принудитВ могилу мчать. Что этот слух не лгал,Туманный гость нам подтвердил наглядно.

МАРЦЕЛЛ

И растворился с криком петуха…Среди примет для нас, людей, отрадныхОдна гласит, что в мире без греха,Которым наш Спаситель овладеет,Сей друг рассвета трудится всю ночь,И духи носа показать не смеют,Безсильны ведьмы колдовством помочь,Столь милосердно время то святое.

ГОРАЦИО

Я тоже слышал эти сказки все.Но посмотри, вон утро молодоеВосточный холм штурмует по росе!Бросай дежурство! Обо всём, что было,Я думаю, должны мы доложитьМладому Гамлету. Жилец могилыНе может с сыном не заговорить.Ну, друг, признаемся по долгу службыТому, кому так нужен наш рассказ?

МАРЦЕЛЛ

Давай, конечно! И по долгу дружбыЯ знаю, где застать его сейчас.

(Уходят)

Сцена II. – Зала для приёмов в замке

(Входит король КЛАВДИЙ, королева ГЕРТРУДА, ГАМЛЕТ, ПОЛОНИЙ, ЛАЭРТ, ВОЛЬТИМАНД, КОРНЕЛИЙ, дворяне и слуги)

КЛАВДИЙ

Хоть зелены ещё воспоминаньяО Гамлете, о брате, что угас,И нам престали скорбные терзанья,А королевству – в горе быть сейчас,Возобладал рассудок над природой:Мы с сожаленьем думаем о нём,Но и живём печалям не в угоду,А потому сестру нашу берём —Наследную вдову страны военной,От радостей до срока воздержась,Пока слеза с улыбкой равноценны,И свадьба с грустным трауром слилась,А скорбь и смех сравнялись в одночасье —Мы в жёны. Также взяли мы в расчётИ ваше дальновидное согласьеНа этот шаг. Поклон вам и почёт!Теперь о юном вспомним Фортинбрасе,Который, нашу значимость поправИли решив, что в смертной ипостасиКороль разбудит наш недружный нрав,Вдруг дерзко возомнил о превосходствеИ письма нам докучливо строчитС мечтою о потерянном господствеНад землями, что долг отца велитЗабыть навеки. Ну да бог с мальчишкой…Вернёмся к нам. Затем я вас созвал,Чтоб сообщить, что в эту передышкуЯ дяде Фортинбраса написал,Который стар и вряд ли понимает,Чего племянник хочет, дабы онРасстроил сборы. Ведь злодеев стаяИ люд военный – все, кем тот силён,Вассалы дяди. С этим шлём к норвегамОбоих вас, Корнелий, Вольтиманд,Доставить вести старому стратегу.Иных ни полномочий, ни командМы не даём, помимо тех, что былиДоверены посольским письменам.Ступайте. Ваша доблесть – скорость крыльев.

КОРНЕЛИЙ и ВОЛЬТИМАНД

Приладим крылья нашим скакунам.

КЛАВДИЙ

У нас сомнений нет. Ступайте с богом.

(ВОЛЬТИМАНД и КОРНЕЛИЙ уходят)

Теперь, Лаэрт, послушаем тебя.Ты говорил о просьбе. Сколь о многомНас ни проси, любого мы, любя,Утешить рады. Нет, Лаэрт, такого,Чего тебе не дал бы просто так.Прочней цепи из чугуна литого,Сомкнувшей с сердцем честные уста,Та связь, что с нами твой отец имеет.Ну, так чего ж ты хочешь?

ЛАЭРТ

Господин,Позвольте мне во Францию скорееВернуться за отсутствием причинЗадержки. Ведь венчанье ваше с трономЯ посетил и долг исполнил свой.Теперь прошу смиреннейшим поклономМеня простить и отпустить домой.

КЛАВДИЙ

Отец не против? Выскажись, Полоний.

ПОЛОНИЙ

Он вопрошал согласья моегоМолитвой долгой, всплесками ладоней,И я в итоге уступил егоУпорной воле. Просьбу подтверждаю.

КЛАВДИЙ

Лови момент, Лаэрт. Среди чужбинНе утеряй любви к родному краю!А ты, мой Гамлет, родич мой и сын…

ГАМЛЕТ (в сторону)

Сродни – возможно, отчеством – едва ли.

КЛАВДИЙ

Как будто тучи виснут над тобой…

ГАМЛЕТ

Напротив – жарюсь в солнечной опале.

ГЕРТРУДА

Отбрось цвета ночные, Гамлет мой,И посмотри на Данию без злости.Не должен ты, навек потупив взор,Искать отца и всюду видеть кости.Таков природы вечный приговор.

ГАМЛЕТ

Да, приговор, мадам…

ГЕРТРУДА

Ну, если да,Зачем ты грустным кажешься тогда?

ГАМЛЕТ

Кажусь? Грущу! «Казаться» не умею.Но если ты про мой чёрнильный плащ —Наряды тем важнее, чем чернее,И вздох грустнее тот, который чащ.Солёных слёз обильные потоки,Неловкие ужимки скорбных лиц,И прочие уныния порокиМне чужды, ибо «горе без границ»Подобно пьесе, где актёры мямлят.Во мне же то, что не спешит на сцену,Где в грусти только маски полноценны.

КЛАВДИЙ

Похвально, что в натуре вашей, Гамлет,Оплакивать покойного отца,Но знайте: ваш отец отца лишился,Тот – своего, и мы, скрепив сердца,Должны грустить – уж так обряд сложился —Какой-то срок. Страдать же без конца,Грустить упрямо – это лишь достойноТупых профанов. Скорбь – удел глупца.Пред небесами наш удел спокойноДуши незащищённость затаить,А вместе с ней – невежество рассудка.Мы знаем всё, чему нельзя не быть.Кто думает, тому все тайны – шутка.Зачем же нам капризничать, душойВсё принимать? Так небу не угодно,Да и природе – мёртвой и живой.Для мыслящих абсурдна и безплоднаОтцовской смерти тема. Ум кричитИ ныне, и тогда, над первым трупом:«Так быть должно». Мы молим: этот вид,Никчёмный траур – сбросьте. Лучше скупоПримите в нас отца. Пусть слышит мир:Вы ближе всех теперь стоите к трону.Для любящего сердца сын – кумир,Вот и в моём вы носите корону.И потому отбытье в ВиттенбергПротиворечит нашему стремленью.Мы не хотим, чтоб свет очей померк.Останьтесь нашим общим утешеньемКак главный здесь, как родственник, как сын.

ГЕРТРУДА

О, Гамлет, рано в Виттенберг стремиться!Прошу: не предавай моих седин!

ГАМЛЕТ

Мадам, вам не могу не подчиниться.

КЛАВДИЙ

Ну, вот и ясный, любящий ответ!Будь в Дании как мы. Идём, Гертруда.Согласье Гамлет дал, сомнений нет,По доброй воле. В честь такого чудаСегодня здравниц наших чередуПальба из пушек облакам доложит.Пускай грома земные зададутНебесным жару. Тучи прочь! Мы тоже.

(Уходят все, кроме ГАМЛЕТА)

ГАМЛЕТ

О если б вдруг размякла твёрдость плотиИ испарилась утренней росой!О если б Бог не дал канона противПорыва к смерти собственной рукой!Невыгодной, нелепой, безысходнойМне кажется обычьев суета!Беда! Весь мир вокруг, как сад безплодный,Зарос… Теперь бурьян и пустотаВладеют им всецело. Как так вышло!?Два месяца в могиле… меньше двух…Король прекрасный. Рядом с ним тот пришлый —Сатир с Гиперионом. Словно пухОт ветра ограждал он мать любовью.Боготворил. О, небо и земля!Ужель забыт? Не зная долю вдовью,Она рвалась желанье утолятьК нему, но жажда лишь росла. ВкусившиБезмужья месяц, женщина сдалась.Подумать тошно! Туфель не сносивши,В которых за покойником плелась,Сама Ниоба, плача… чего ради…Да неразумный пёс над мертвецомИ тот тоскует дольше… спелась с дядей,Отцовым братом, что сравним с отцом,Как с Геркулесом – я… Лишь месяц минул,И вот уж слёз неискренних поток,Что заливал в глазах пожары, схлынул,И снова замуж… Мерзостный рывок,Чтоб так умело лечь на ложе брата!Недоброе не кончится добром.Нет слов, нет сердца, только боль утраты…

(Входят ГОРАЦИЙ, МАРЦЕЛЛ и БЕРНАРДО)

ГОРАЦИО

Эй, ваша светлость!

ГАМЛЕТ

В друге дорогомЧерты Горацио мне как будто мнятся!

ГОРАЦИО

Я он и есть, слуга ничтожный ваш.

ГАМЛЕТ

Вы – друг! А я готов переназваться.Вы тут? Не в Виттенберге? Что за блажь?Марцелл?

МАРЦЕЛЛ

Мой господин…

ГАМЛЕТ