Твоя Мари. Воспитание чувств

– Ты сомневаешься?

Ложусь рядом, кладу руку ему на грудь, чувствую, как бьется сердце. Ему нельзя много пить…

– Олег… прости меня.

– Не надо, Мари, – говорит он, закрыв глаза. – Это не наказание. Я ведь все понимаю. Я вижу, как ты стараешься все забыть, но тебе трудно. И меня очень злит, что я не могу помочь тебе.

– Это не так…

– Ты замерзла, – вдруг произносит он и тянет край покрывала, чтобы набросить на меня. – Иди сюда…

Я понимаю, что уже никакого бондажа не будет, чувствую, что он передумал, и это, пожалуй, к лучшему. И я даже знаю, чего он хочет сейчас, от него прямо волна идет.

– Не сдерживайся, – шепчу я, и он, приподнявшись на локте, смотрит мне в глаза:

– Мари…

– Ты меня слышал.

Завтра я наверняка пожалею о своем решении, потому что буду в синяках – в такие моменты Олег забывает обо всем и не контролирует силу, с которой прикасается ко мне, но и черт с ним – кого мне бояться? Это же не экшн, договоренность по поводу следов на это не распространяется.

…в конце концов мы сломали кровать. Ну, что ж, бывает, не всякому деревянному сооружению под силу выдержать напор двух тел, одно из которых весит куда больше ста килограммов.

– М-да… – тянет Олег, помогая мне подняться, и мы, посмотрев друг на друга, начинаем истошно хохотать. – Нанесли непоправимый урон имуществу.

– Ничего, переживет, он все равно ее выбрасывать хотел.

Он подносит меня к стене, прижимает спиной, забрасывает мои ноги себе на бедра.

– Стену бы теперь не сломать, – бормочет куда-то мне в шею, и я опять закатываюсь смехом. – Да тише ты, разбудим же всех…

– А никто еще и не спит… странно, что не пришли посмотреть, что за грохот.

Потом мы лежим на сброшенном прямо на пол матрасе, курим одну сигарету на двоих, и я, положив голову ему на грудь, прошу:

– Не пей больше…

– Нет, малыш, больше не буду. И за это прости.

– Тебе нужно было расслабиться, я понимаю, но я боюсь тебя, такого.

– Мари, мы не вчера познакомились, и твои слова меня расстраивают.

– У тебя язык заплетается, – смеюсь я. – Давай завтра об этом поговорим.

Олег тушит окурок в пепельнице, отодвигает ее подальше, подминает меня к себе под бок и утыкается лицом в шею:

– Не отпущу никуда.

– Спи. Я никуда не собираюсь.

Утро начинается с появления Дениса. Он бесцеремонно входит в комнату, и я едва успеваю набросить одеяло – в комнате жарко, мы спали без него.

– Ой, чего я там не видел, – фыркает Дэн, садясь на край матраса.

– Стучаться не учили? – недовольно интересуется Олег. – И зад с матраса убери.

– У тебя что – похмелье? Минералочки хочешь? – Дэн демонстрирует принесенную бутылку воды, но Олег отказывается:

– Переживу.

– Ноль-семь в одно лицо – и переживешь? Вот это я понимаю – здоровье, – сам Денис выглядит помятым и похмельным, глаза красные, руки подрагивают.

– Ты как домой поедешь? – кивает на дрожащую в руке Дениса бутылку Олег.

– Ничего, отлежусь. Олег, – вдруг просительным тоном произносит Дэн, косясь на меня недовольно, и я мгновенно догадываюсь, о чем пойдет речь.

– Нет, – жестко говорит Олег, тоже понявший, к чему этот утренний визит без стука. – Ты пил, я пил – не рассчитаю, кровью истечешь.

– Да брось ты! Чего мы там пили-то?

– Я сказал – нет.

– Тебе что, тяжело?

– Мне не тяжело. А тебе сейчас не надо. Все, гаси базар, – Олег сгребает меня в охапку и поворачивается к Дэну спиной. – Иди, мы еще поваляемся, рано ведь.

– Ты человек или нет? Не видишь, меня всего колотит? Экшн этот вчера, а разрядки никакой.

– Ты плохо слышишь? – не поворачиваясь говорит Олег. – Я не буду больше повторять, вставай и сваливай.

– Олег… – о, а вот на это я бы уже посмотрела – судя по интонациям, Дэн сейчас в ногах валяться начнет, вымаливая экшн. Презабавное будет зрелище…

Но Олег, конечно, не позволит ему упасть так низко, да еще в моем присутствии, встает со вздохом, берет Дениса за воротник толстовки и выпихивает за дверь:

– Я не подаю с утра. И не поддаю тоже. Иди, займись чем-нибудь, вот и отпустит, – щелкает шпингалет на двери, Дэн делает пару вялых попыток стучать, потом пинает дверь, матерится и уходит.

Олег идет к окну, открывает его, впуская в комнату утреннюю прохладу, закуривает и спрашивает:

– Видела?

– А то… что-то он совсем уплыл.

– Между прочим, ты в этом косвенно виновата.

– Ой, да разумеется! – кривлюсь я недовольно. – Я всегда виновата в том, что у него крыша гвоздиками неплотно прибита. За столько лет уже мог бы решить свои проблемы, тебе не кажется?

– Кажется. Но он не может, как видишь.

– Если честно, меня раздражает то, что вы с ним делаете.

– О, ну-ка, поподробнее отсюда, – с интересом поворачивается Олег, садясь на подоконник.

– Не сиди голым на окне.

– А то что? Боишься – кто-то претендовать начнет?

– Мне не смешно. Простудишься просто.

Он берет спортивные брюки, натягивает и возвращается на подоконник:

– Так лучше? Ну, так что там по поводу раздражения?

– Дай мне сигаретку.

– Не кури на голодный желудок, тебе нельзя. И не увиливай.

– О, черт… ладно, скажу. Мне не нравится, что ты и он… ну, словом, я, похоже, ревную, вот.

Оглушительный смех Олега заставляет меня вздрогнуть и замолчать.

– Мари, ну это… это… даже слов не подберу… уф, господи… – ржет он, закинув на подоконник ногу и опираясь на нее локтем. – С ума сошла?

– Я не имею в виду, что у вас там интимное что-то, я не об этом… просто ты ведь знаешь – я собственница, мы договаривались – никаких гаремов, никаких нижних, кроме меня, лучше скажи, если надоем, и я уйду…

– Слушай, вот пил я, а похмелье у тебя – как так вышло?

– Олег, мне не смешно. Эта безобразная сцена сегодня… ну, я себя чувствую лишней.

– Так, ну-ка, иди сюда, – став вмиг жестким, говорит он и выбрасывает сигарету.

Я встаю и, завернувшись в одеяло, подхожу к нему.

– В ноги. Мари, слышишь?

Опускаюсь на колени, смотрю снизу вверх, как он тянет в стороны завязки брюк, потом берет меня за затылок ладонью и притягивает к себе.

– Да-а-а… – выдыхает, крепко вцепившись мне пальцами в волосы. Потом пару секунд еще стоит неподвижно, выпускает меня и смотрит слегка расфокусированным взглядом: – А теперь скажи – какой Дэн может заменить тебя?

– Дело только в этом?

Олег опускается на пол рядом со мной, тянет к себе, обнимает и шепчет на ухо:

– Дело в том, что ты – моя. И только с тобой я хочу все. Не смей даже задумываться о такой ерунде, я запрещаю.

– Сейчас это звучит так, словно ты любишь меня исключительно за минет.

– Это звучит так, что я люблю тебя даже за твою упрямую дурость. Ты – моя, и другого ничего мне не нужно. Не можешь присутствовать при экшенах – не приходи в эти дни, вот и все.

Я и так не присутствую, видела все это действо пару раз, потом всегда уходила в спальню, расположенную максимально далеко от звукоизолированной «норы», где Олег катает экшены. Но всякий раз у меня внутри сидела заноза. Да, я знаю, что ничего, кроме порки, там не происходит, было бы смешно и глупо об этом думать – оба такие строгие гетеро, даже не знаю, что должно произойти, чтобы между ними что-то случилось. Но мне почему-то кажется, что Олег таким образом мне изменяет, и я никак не могу отделаться от этого ощущения. Головой все понимаю, но…

– Давай-ка на матрас, дует из окна, – он легко перебрасывает меня с пола на матрас, сам устраивается рядом. – Ты с утра невыносима, но так притягательна, – бормочет, стягивая одеяло. – Забываю, сколько мне лет.

– Не так много, как ты думаешь. Меня бесит, когда ты говоришь это и когда контролируешь себя…

– Мари, список «бесит» сегодня перевалил за разумные пределы. Остановись, – он гладит меня по груди, зажимает соски пальцами. – Хочу.

– Так не стесняйся. Побьем все рекорды, раз уж у тебя с похмелья такая потенция.

Через пару минут жалею о своих словах – после ночи и так болит все тело, а Олег и сейчас не особенно церемонится, вертит меня как куклу, берет грубо и жестко.

– Вы там насмерть решили затрахаться? – раздается из-за двери, и Олег орет матом:

– На… пошел, я тебе сказал! – при этом слишком сильно сжимает пальцы руки, держащей меня за горло, я начинаю ловить воздух ртом и задыхаться. – О, господи, Мари! – пальцы разжимаются, я кашляю, уткнувшись в подушку лицом. – Малыш, ты в порядке?

– Да… – хрипло бормочу я. – Не уходи… – но Олег уже отстранился, заглядывает мне в лицо:

– Ты точно в порядке?

– Да, все хорошо.

– Да ни хрена не хорошо! – злится Олег. – Мог ведь придушить.

– Да уж, асфиксия – не моя практика…

– Какая, к черту, практика! Бей меня по руке в следующий раз, когда к горлу потянусь.

– Нет.

Он садится на пятки, внимательно смотрит мне в лицо:

– Теперь ты понимаешь, почему никакого «найф-плея» у нас не будет? Ты предела не понимаешь, а я с ножом в руке могу наворотить такого, о чем потом буду жалеть. Больше не заикайся.

Ну, вот так… «Ножички» отменяются. Я не очень люблю эту кровавую практику, но иногда, для разнообразия, мне хочется почувствовать на коже лезвие ножа, и Олег – я знаю – это умеет. Но сегодняшняя сцена показала, что теперь мне ни за что не удастся склонить его к этому. Сказав «нет», Олег не говорит «да» ни при каких обстоятельствах. Но, может, оно и к лучшему…

– Олег, идите завтракать, – после осторожного стука произносит за дверью Лера.

– Да, спасибо, мы сейчас. Вставай, Мари, пойдем.

– В душ бы…

– Потом.

– Олег… я…

– Да, я знаю. Но мне так хочется. Надевай джинсы, – он протягивает мне валяющиеся рядом с матрасом джинсы, и я надеваю их на голое тело.

Я не знаю, зачем он это делает. Чувствительный Денис мгновенно уловит запах секса и заведется еще сильнее… Но спорить нельзя.

На веранде накрыт стол к завтраку, но некоторым он явно не нужен – Север сидит, подперев голову кулаком, и с отвращением смотрит на стоящую перед ним тарелку с омлетом и блинами.

– Это кто ж так с утра расстарался? – интересуется Олег, усаживаясь за стол.

– Лерка, – бурчит Дэн. – Лучше бы за пивом сгоняла, вчера все выхлестали.

– Какое тебе пиво? – возмущается Историк, который выглядит свежим и совершенно не страдающим от похмелья. – Домой-то как поедешь?

– Да могу и не поехать, тут зависну. У меня завтра прием после обеда. Лерка, оставайся?

– Мне на работу.

– Олег, ну, будь человеком, разреши девочке остаться, – куражится Денис.

– Это не моя девочка. Захочет – может остаться, – спокойно отвечает Олег, принимая из моих рук тарелку с омлетом.

– Да уж, попроси я оставить Мари – ты не был бы так расслаблен, – бормочет Денис, думая, что его никто не слышит.

Но у Олега слух обостренный, он выразительно смотрит на Дэна и вдруг резко проводит ребром ладони себе по горлу. И тут же снова принимается за омлет, оставив Дэна с открытым от изумления ртом.

– Мари, тебе кофе налить? – спрашивает Лера, подходя ко мне сзади с джезвой.

– Да, спасибо.

– Я гвоздику в эту порцию бросила.

«Разумеется, Дэн тебе сказал, что я люблю кофе с гвоздикой и молоком, могу даже не спрашивать».

Она наливает кофе, перегнувшись через мое плечо и вдруг неслышно шепчет:

– От тебя дивно пахнет сексом… ммм…

Я отшатываюсь, и Лерка проливает кофе мне на колени:

– О, господи, Мари! Вставай скорее, ты же ошпаришься!

– Ничего, все нормально, – цежу я сквозь зубы, вставая и пытаясь стряхнуть влагу с джинсов.

– Чего дергаешься вечно? – скалится Дэн. – Сваришься когда-нибудь.

– Без тебя не разберусь, думаешь? – огрызаюсь я, выбираясь из-за стола.

Олег тоже встает и идет со мной, хотя я и попросила не прерывать завтрака. В комнате он вдруг разворачивает меня к себе лицом и сильно сжимает за плечи:

– Что это было?

– Облилась кофе – не заметил?

– Ты не сама облилась. Что она тебе сказала?

– То, на что ты, видимо, и рассчитывал, когда запретил мне в душ идти перед завтраком. Все, могу теперь переодеться?

– Я ни на что не рассчитывал, это у меня фантазия такая дурная, вычитал в одной книжке, хотел проверить. Смотрю, удалось. Раздевайся.

– Наказать желаете?

– Не говори глупости.

– Поедем домой, а? – прошу я, переодевая джинсы. – Ну, правда – тошно, не могу больше… ты не видишь, что он меня провоцирует постоянно?

– Хорошо. Собирай вещи.

Никогда еще я не собиралась с такой скоростью, как будто боялась, что он передумает. К всеобщему удивлению, мы сегодня уехали первыми, и я видела в зеркале, как хочется Дэну запустить бутылкой минералки в багажник удаляющегося джипа.

Неделя выдается какой-то заполошной – я все время куда-то бегу, еду, иду, опаздываю, некогда даже на маникюр сходить. Когда на голову сваливается так много работы сразу, это крайне пагубно сказывается на моей нервной системе. Да еще и Олег внезапно уехал в Японию на подписание контракта. Это оказалось совершенно для меня непереносимым, хотя он каждый день звонит мне по скайпу. Я испытываю по этому поводу угрызения совести – разница во времени заставляет его не спать ночью, чтобы застать меня дома. Но я понимаю и то, что ему нужно тоже когда-то расслабляться, менять обстановку, а Япония – это для него как раз то самое место, где он может все это сделать и получить максимум позитивных эмоций.

Кроме того, один из его партнеров – в Теме, то есть общие интересы и все такое. По этому поводу Олег сразу сказал мне, чтобы выбросила из головы любые мысли – мол, никаких практик ни с кем у него не будет. Мне не то чтобы нужны клятвы, но было приятно услышать это. Словом, я со спокойным сердцем каждый вечер жду связи в скайпе, чтобы услышать очередной рассказ о прошедшем дне и лечь спать совершенно умиротворенной.

…Утро, половина девятого, холодно так, словно вернулась зима, а я погорячилась и выскочила в туфлях и легком плаще. Возвращаться уже нет времени, придется мерзнуть, и это очень плохо – с моим сниженным иммунитетом любое переохлаждение становится угрожающим и почти неминуемо приводит к простуде. А мне в конце месяца улетать в Москву, билет куплен, врачи ждут. Я давно не сидела за рулем, потому приходится рассчитывать на общественный транспорт, хотя Олег и предлагал брать его машину. Но я отказалась – ездить в очках не могу, без них плохо вижу, да и правая рука после прошлогоднего пареза иной раз еще напоминает о своем неполном выздоровлении, повисая плетью в самый неподходящий момент. Куда уж тут за руль…

В общем, стою в туфлях среди пробрасывающего снега, кутаюсь в тонкий шарф, от которого, кажется, больше холода, чем тепла, и вижу машину Дениса. И это очень кстати – он меня тоже видит, останавливается и открывает дверку:

– Садись, довезу.

Я с благодарностью забираюсь в теплый салон, закрываю дверку и произношу:

– Ты как нельзя кстати.

– Ну, хоть на что-то я гожусь, да? Куда тебе?

– В «Пять китайцев» – знаешь?

– Какого фига ты забыла в автосервисе? Набойки из вулканизированной резины хочешь?

– Очень смешно, просто ха-ха-ха. Как будто ты не знаешь, что они у меня арендуют часть территории под стоянку. Хочу, чтобы двух своих «покойников» вывезли, они подъезд к магазину сделали неудобным, арендатор ругается.

Денис кривит лицо:

– Делать тебе нечего. С арендатором не договорилась, что ли?

Он и это знает – арендатор магазина Олег, он уже больше года снимает у меня внезапно освободившуюся площадь, а Лерка работает управляющей как раз там. Я сперва не хотела сдавать ему этот магазин, считала, что это как-то странно, но Олег сказал, что ему подходит место – рядом большой авторынок, и совершенно все равно, кому платить деньги за аренду. Чтобы облегчить мне принятие решения, он пообещал, что лезть в дела вообще не станет, передаст все полномочия Лере. Мы познакомили их с моим бухгалтером Артемом, и дело пошло – мы не обсуждаем деловые вопросы, а они разбираются между собой, и все довольны.

– Ой, перестань. Мне просто надоели две битые тачки у магазина, вот и все.

– Именно поэтому ты едешь на окраину в короткой юбке и на шпильках, когда вот-вот снег повалит? – ехидничает Денис.

– Представляешь, как раз поэтому. Хочу очаровать Ваню, владельца. Он как раз в моем вкусе – китаец, метр в прыжке.

– У вас все может получиться.

– Разумеется.

Закончив словесную пикировку, умолкаем оба. Пробка растянулась на пару километров, теперь бы хоть к обеду добраться.

– Ты сейчас из-за меня всюду опоздаешь, – говорю, вытаскивая из сумки сигареты и зажигалку.

– Мне никуда не нужно, я в супермаркет ехал, он не убежит.

– Ты не работаешь сегодня?

– Нет.

Он тоже закуривает, чуть приоткрывает окно, и в салон сразу начинает задувать холодом с улицы.

– Когда улетаешь?

– В конце месяца.

– Я тоже в Москву лечу, – он называет дату, и я невольно морщусь – лечу в этот же день.

– По делам или так, проветриться?

– Хочу еще раз попытаться на визу подать.

Потеря «грин-кард» так и не дает Денису покоя, и я внутри себя мечтаю, чтобы он каким-то образом ее получил снова, потому что тогда у нас все пойдет по-прежнему. Он не будет постоянно присутствовать рядом, и мне будет легче морально. Но, судя по всему, этого не произойдет – он уже пару раз пытался и получил отказы. Не думаю, что в этот раз что-то изменится.

– Вы как после шашлыков домой добрались? – пытаюсь перевести разговор на другую тему.

– Нормально. Нажрались с Севером после того, как вы уехали, опять ночевать остались. Лерка уехала вечером с Максом, а мы – на следующий день. Ирка, кстати, на тебя сильно злится.

– Тоже мне, новость. Когда Ирка на меня не злилась? Такое впечатление, что у нее в отношениях так все фигово, что она ненавидит всех, кто попадает в поле ее зрения.

– Был бы у тебя Верх такой, как Север, ты бы вообще убивать начала.

– Кто мешает уйти?

– Ты отлично знаешь, что она в Д/с.

– И что? Это не приговор суда на пожизненное. Садишься и спокойно обговариваешь все с Верхним, он же адекватный, не будет насильно ее держать. Но она этого не делает – значит, ее все устраивает.

– Ты, наверное, права, – тянет Денис, вглядываясь в вереницу стоящих впереди машин. – Но Ирке, судя по всему, нравится по рукам ходить.

– Тогда нечего блядство Темой прикрывать – ах, меня мой Верхний всякому желающему поюзать дает! Ну, идиотизм же, согласись?

– Соглашусь. Ира и по жизни шлюха, и в Теме.

– Ну, так и при чем тут Север тогда? Что ей мешало в первый же раз сказать, что делать этого она не будет? Что мешало на шашлыках меня на место поставить? Ничего ведь. Но ей это нравится. И шанс оказаться под твоей рукой Ира не упустила.

– Ну, хоть кто-то считает возможность быть выпоротой мной завидным шансом, – усмехается Денис.

– Не кокетничай, глупо. Ты отлично знаешь, что хороший Верхний, что у тебя прекрасная техника. Не понимаю, почему ты никак не найдешь себе кого-то, ведь вокруг десятки нижних, которые будут рады, если ты обратишь на них внимание.

– Дело в голове, Машка, понимаешь? – вздыхает он. – Ну, не могу я все время с закрытыми глазами работать, а когда открываю и вижу не то, сразу пропадает настрой. Какой-то странный вид мазохизма – когда Верхний заставляет себя катать экшн. Похоже, я открыл новое направление.

– Может, нам лучше вообще не пересекаться?

– Да? А может, мне лобные доли мозга удалить? Чтоб картинок перед глазами не появлялось? Ты думаешь, я не понимаю, что это болезнь? Отлично понимаю, потому и хожу к Олегу, потому и дерет он меня в кровь, что я сплю потом на животе пару ночей – зато на какое-то время перестаю видеть эти чертовы картинки, – говорит он зло и отворачивается, чтобы я не видела его лица.

Не знаю, что я испытываю сейчас. Жалеть его вроде как нет повода – здоровый, красивый, сильный мужик, у него все есть, все в порядке. Чувствовать себя виноватой? Ну, тоже вроде как повода нет – разве галлюцинации виноваты в том, что появляются у шизофреника? Вообще сейчас бы неплохо выйти из машины и исчезнуть, но это невозможно – мы стоим во втором ряду на объездной трассе, пешком я не дойду, а такси здесь поймать просто нереально.

– Ты, Машка, не грузись, – вдруг говорит Денис. – Ты тут не виновата, я сам все сделал. Я это понял только недавно, хотя ты много лет мне это пыталась донести. Я сам тебя потерял, своими руками взял и отдал все, что у меня было, Олегу. Его я тоже не могу обвинять – будь я на его месте, тоже не отказался бы. И он не виноват в том, что оказался умнее меня и сумел сделать так, чтобы ты осталась с ним. Просто очень обидно было осознать, что я разрушил все сам, у меня и крыша-то чуть не съехала как раз потому, что я все понял. Наверное, если бы ты сама ушла, не так все было бы. И, раз уж мы так разговорились… давай я тебя подожду, и потом поедем, пообедаем где-нибудь и поговорим, наконец, спокойно и честно – пока я в состоянии так говорить?

Я пару минут молчу. Не знаю, почему, но мне чудится какой-то подвох в его словах, и прояснить ситуацию я могу только одним способом.

– Мне нужно позвонить Олегу и спросить у него разрешения. Надеюсь, ты понимаешь.

– Да звони, мне-то что? Верхний есть Верхний, – абсолютно спокойно говорит он, и я понимаю, что ошиблась – нет у него сейчас второго смысла в словах.

В Японии разгар дня, Олег может быть где угодно, но я все равно набираю номер.

– Мари, что-то случилось? – сразу спрашивает он, едва успев ответить на звонок.

– Нет, что ты, все в порядке. Я не хочу тебя отрывать надолго, у меня вопрос – я могу пообедать с Денисом?

– Что вдруг? – чуть удивленно спрашивает Олег.

– Назрела необходимость в разговоре.

– Тогда можешь. Но в людном месте, а не у него дома.

– Ну, это даже не обсуждается. Спасибо.

– Дай мне трубку, – просит Денис и забирает у меня телефон. – Олег, привет. Да, я ее на остановке подобрал, везу вот в автосервис, дела у нее. Ты не волнуйся, мне просто надо поговорить. Нет, клянусь. Только поговорить. Да, я понял. Понял. Конечно, позвоню. Спасибо, – возвращает мне телефон и закуривает.

– Позвони мне потом, когда домой приедешь, – говорит Олег. – Я соскучился.

– Я поняла. Целую тебя.

– И я.

Убираю телефон в сумку. Денис немного ехидно интересуется:

– И как – не обламываешься всякий раз разрешения спрашивать?

Подсовываю к его носу руку с широким кожаным браслетом на запястье:

– Как думаешь – пока на мне это, я могу себе позволить обламываться?

– Мне удивительно, что ты на это пошла. Никогда не соглашалась – и вдруг…

– Наверное, пришло мое время, – шучу я. – На самом деле причина не в браслете. Мне просто так удобнее. Оказывается, есть вещи, которые я с удовольствием перекладываю на плечи своего Верхнего и не несу потом ответственности за принятые решения. Все просто – я корыстна до мозга костей.

– Ты-то? Не говори ерунды. Знаешь, что я думаю по этому поводу? – он кивает на браслет.

К счастью, мы, наконец, преодолели пробку и повернули в переулок, в котором расположен автосервис.

– Ты иди, делай свои дела спокойно, я посижу, покурю, подумаю, – говорит Денис, паркуясь на площадке перед зданием. – И зонт возьми, – он вытаскивает из-за сиденья большой черный зонт.

На улице льет так, что никакой зонт не спасает – через пару минут мои туфли полны воды, и простыну я теперь с гарантией около ста пятидесяти процентов.

Ваня, хозяин «Пяти китайцев» Ван Ли Чжоу, живет в нашем городе уже лет пятнадцать, из них около семи мы с ним знакомы.

– Мася, цаю будесь? – с порога предлагает он, критически оглядев мою обувь. – Мокра на улися, ты туфля насепиль. Насмарка будет.

– Будет, Ваня, насморк, это без вопросов. И чай буду, если нальешь, – усаживаясь на диван, говорю я, и Ваня направляется к электрическому самовару, который ни за что не соглашается поменять даже на чайник.

Выпив по чашке, мы договариваемся о том, что две битые машины он заберет от магазина завтра с утра, и я могу не проверять, потому что Ваня никогда не обманывает тех, с кем работает. Это ценное качество.

Выхожу из автосервиса – на улице слепящее солнце, как будто полчаса назад не лило, как из прохудившегося ведра… Люблю весну, черт ее возьми – как ни оденься, все равно не по погоде…

Сажусь в машину и чувствую, что в голове как-то противно шумит – верный признак, что поднимается температура.

– Давай в аптеку заедем, – прошу Дениса, который снял куртку и сидит за рулем в серой футболке, обтягивающей грудь и бицепсы так плотно, словно она ему не по размеру.

– Что, все, я тебя теряю?

«Ты меня давно потерял», – рвется с языка, который я все-таки успеваю удачно прикусить.

– Похоже, я простыла, надо заранее подготовиться. Дома-то, сам знаешь, ничего не держу во избежание соблазнов.