Инферно – вперёд!

– …Это случилось в те дни, когда в небесах ещё светило солнце, не то что в наше время, когда его лучам уже не пробиться через алый купол Свечения. Подозреваю, что оно всё ещё там, в восьми с половиной минутах движения фотонов от нас, этот колоссальный раскалённый шар из водорода и гелия, пылающий неугасимым пламенем, способным в мгновение ока расплавить и испепелить любой металл… – Человек-без-Имени на мгновение умолк. – Однако рефракция Свечения, ограничивающего доступ квантов энергии и изменяющего частоту колебаний и длину волн, лишила нас возможности видеть нашу звезду. Впрочем, едва ли это имеет смысл для тебя…

Человек-без-Имени погрузился в размышления – ненадолго, всего на миг, – а потом его улыбка вновь стала беззаботной.

– Это произошло во времена, когда у меня ещё носил имя, и звучало оно как…

Глава

XXIII

– Роб Хенгист! – Превосходно поставленный голос капитана из отдела кадров вызвал молоденького сержанта. – Я, господин капитан!

Светловолосый, коренастый парень сделал шаг вперёд и, щёлкнув каблуками, отдал честь – совсем как на плакате, украшающем плац. Роб Хенгист обладал тонкой, почти изящной талией, удачно гармонирующей с широкими плечами и сильными руками, покрытыми великолепно развитой мускулатурой. Телосложение его, выдававшее опытного гимнаста, считалось идеальным для лётчика истребительной авиации, ведь исполнение фигур высшего пилотажа, которому сопутствуют многократные перегрузки, ставит предельные требования к физическим качествам.

Только что произведённый в сержанты военно-воздушных сил с присвоением квалификации радиооператора, Хенгист происходил из семьи титулярного советника, гражданского чиновника, рангом равного армейскому майору. Впрочем, как третий сын, он, в отличие от старших братьев, не мог претендовать на покупку офицерского патента. В конечном итоге, послушавшись совета родителей, настоятельно рекомендовавших ему избегать всей грязи, присущей быту пехотных подразделений, Роб поступил на службу в ВВС.

Увлечение планерным и парашютным спортом, а также чин отца, дававший доступ к материалам служебного пользования, предопределили дальнейшую судьбу Роба: он попал в авиацию, и, хоть и не прошёл отбор в пилоты истребителей – о чём страстно желал, – получил определение на курсы радиооператоров. Прошедшего трёхмесячный курс обучения Хенгиста признали готовым к несению службы на передовой.

За этим невзрачным словом – «радиооператор» – скрывались тонкие, требующие в боевых условиях незаурядной выдержки и хладнокровия, навыки работы со сложнейшим сверхсекретным прибором, именовавшимся радаром. Радар, аббревиатура содержавшая указание на то, что данное устройство осуществляет детекцию (определение) направления и измерение расстояния до цели при помощи радиоволн, отличался безумной дороговизной и сложностью в обращении. Новейшая модель этого чуда техники, созданного гением айлестерской научной мысли, работала на пятидюймовых волнах и стала компактной настолько, что её уже можно было устанавливать на ночных истребителях, защищающих небо родины от крылатых демонов.

– Хенгист, – протянул капитан, вытянув губы. – Вы готовы подписать вот это?

На стол лёг лист бумаги с отпечатанным на нём текстом заявления, автор которого обязывался не разглашать обстоятельств несения службы, а также выражал согласие проходить службу в условиях, которые противоречат духу Священного Писания Эзуса.

Жизнь любит преподносить сюрпризы, причём неожиданные. Сам Хенгист в бога не верил, несмотря на то, что его родители регулярно ходили в церковь. Впрочем, его воспитывали в условиях господства новейшего либерального курса, взятого министерством образования. В результате, отчасти чтобы досадить родственникам, всегда, как ему казалось, притеснявшим младшего ребёнка в семье, Роб предпочёл прогуливать воскресную школу, проводя свободное время в авиаклубе, где крутились в то время его дружки. В конечном итоге, Роб заболел небом – и на всю жизнь запомнил ни с чем не сравнимый восторг, охвативший его в момент, когда, буксируемый двухмоторным «Мидиром»73, его планер оторвался от земли.

К сожалению, война многое изменила, и о мечтах стать пилотом в гражданской авиации пришлось забыть. Более того, Роб знал: ему не стать пилотом и на войне. Смирившись со своей судьбой, он хотел только одного: снова оказаться в небе. Стоит отказаться от предложения капитана, и его переведут в наземный персонал, на какой-нибудь радар типа «Фодла»74, в компанию многочисленных девчонок, осуществляющих наводку истребителей на дальних расстояниях. Просто позор.

– Конечно, я согласен, господин капитан. – Хенгист придал лицу невозмутимое выражение и дрожащей рукой вписал свои имя и фамилию, а затем расписался.

– Ну, вот и отлично, – улыбнулся капитан. – Вот ваша расчётная книжка и назначение. Если покинете училище в течение четверти часа, то успеете на поезд, отходящий в два тридцать. Поскольку следующий будет лишь послезавтра, успеть для вас – единственный способ избежать суда военного трибунала.

В последней фразе капитана послышалась недвусмысленная угроза. Серо-голубые, отливавшие сталью, глаза офицера, казалось, уже начали расстреливать сержанта. Тот немедленно понял, о чём идёт речь: его участие в запланированной на вечер пирушке, посвящённой выпуску, отменяется. Подписав эту бумагу, он сам отрезал себя от нормального общества. Проклятие! В конце концов, небо требует жертв, и в нём нет никакого Эзуса, восседающего на облаках.

Схватив документы, Хенгист торопливо выскочил из отдела кадров, словно опасаясь, что его назначение могут отменить. В коридоре, едва успев попрощаться с однокашниками, он поспешил в казарму. Несмотря ни на что, ему не удалось отделаться простым «тороплюсь!» от сержантов-радиооператоров, и он был вынужден подтвердить свою решимость не разговаривать с ними руганью.

Роб знал, что ему нужно действовать очень быстро, поскольку достаточно промедлить несколько минут – и помещение заполнится настолько, что его задержат силой и принудят пить вместе со всеми прямо здесь, в казарме. Схватив шинель и уже собранный вещевой мешок, он молнией выскочил из помещения, оставив товарищей только разводить руками в недоумении. Двигаясь в сторону вокзала быстрым шагом, он успел ещё приобрести билет на поезд и даже выкурить одну сигарету на перроне. В вещмешке у него булькала бутылка дешёвого, крепкого джина, который он купил по пути, буквально на ходу – Роб собирался отметить своё производство в сержанты любой ценой, даже если ему и придётся пить в одиночку.

Впрочем, до этого дело не дошло. Вагон третьего класса оказался набитым такими же, как он, сержантами и капралами, большей частью пехотинцами, возвращавшимися на фронт из отпуска. Стоило лишь достать бутылку и упомянуть о только что присвоенном звании, как вокруг собралась компания, которая мигом расправилась со спиртным. Армейцы умели воевать не только с фоморами, но и с Бахусом, никчёмным богом-забулдыгой поверженных некогда кельтами латинян.

Робу перепало всего два глотка, что радовало несказанно, так как от слишком крепкого напитка на глазах у него выступали слёзы, а горло и грудь обжигало так, словно он отхлебнул напалма. К счастью, он не позабыл о закуске, и, налегая на мясные консервы, вскоре почувствовал, что хмель проходит, уступая всё растущему аппетиту. Наконец, пресытившись, он уснул – и проснулся только в момент прибытия.

– Да, я здесь! – Хенгист вскочил, озираясь. Перед ним стоял невысокий мужчина с седыми усами, одетый в синюю форму кондуктора. Китель блистал круглыми латунными пуговицами, от которых в армии уже успели отказаться в пользу пластиковых. (Это случилось по причине нехватки стратегических материалов, а также ввиду необходимости избегать бликов на солнце – вражеские «стрелки», вернее, направляемые ДПФ рикошеты, без труда попадали в усеянную металлическими блёстками цель с расстояния в гроссфут.)

Выпрямившись слишком резко для не ожидавшего этого кондуктора, Хенгист тем самым всполошил его не меньше, чем тот мгновением раньше – Хенгиста.

– Твоя остановка – Винтербрива. – Кондуктор мгновенно справился с потрясением и вновь приобрёл вид всецело владеющего положением ревностного служаки. Сопровождаемый лучом карманного фонарика кондуктора, Хенгист в кромешной тьме прошествовал к выходу из вагона, то и дело спотыкаясь о чьё-то снаряжение и вытянутые вдоль прохода ноги.

Под аккомпанемент ругательств, порой весьма грязных, он счастливо покинул поезд, как только тот остановился. Сразу ощутив, насколько холодно – стоял апрель, и по ночам температура опускалась едва ли не до нуля, – Хенгист надел шинель. Впрочем, все его попытки узнать о месторасположении своей части потерпели неудачу – немногие присутствовавшие на вокзале солдаты и офицеры просто ожидали пересадки и ничего не знали о здешних аэродромах, которых в окрестностях Винтербривы, как оказалось, насчитывалось более полудюжины.

Наконец, удовлетворившись обещанием одного из станционных смотрителей, что поутру начнёт ходить трамвай, Хенгист уселся на лавке в зале ожидания и попытался уснуть. Яркое освещение и необходимость спать сидя – ложиться запрещали правила распорядка – составляли значительные неудобства; подняв воротник, Хенгист кое-как задремал. Дважды его будили – смотритель, задавший несколько невинных вопросов, и патруль военной полиции, – однако документы, пребывавшие в полном порядке, принудили их отступить.

Наутро, небритый, с красными от недосыпания глазами, Хенгист потратил первую половину дня, чтобы обнаружить аэродром базирования. Вторая половина прошла в попытках отоспаться и привести свой внешний вид и обмундирование в порядок. Так как обе задачи остро конфликтовали друг с другом, Хенгист не смог справиться ни с одной из них.

Тем не менее, он ознакомился с самолётом, на который уже установили его «Тевтат»75. Машина, заботливо укрытая в небольшом ангаре полукруглого сечения, произвела на Хенгиста большое впечатление. Это был переделанный для нужд ночной авиации двухмоторный истребитель конструкции, подобной которой он никогда не встречал ранее.

Необычность заключалась отнюдь не в том, что, в дополнение к кабине пилота, самолёт обладал второй, установленной сзади и чуть выше, наподобие верблюжьего горба. Кабина эта, предназначавшаяся для работы радиооператора, вызвала лишь формальный интерес Хенгиста, однако, желая удовлетворить любопытство по отношению к конструкции этого летательного аппарата, именовавшегося “Y.2”, он, конечно, залез внутрь.

Находившиеся там три экрана «Тевтата», показания которых позволяли определять расстояние до цели, азимут и высоту соответственно, не были Хенгисту в диковинку. Механик, запустивший передний мотор на холостых оборотах, позволил ему убедиться в том, что радар получает питание от генератора и находится в исправном состоянии.

Тем не менее, Хенгист, с ответственным выражением лица уставившийся в экраны, то и дело поглядывал за спину, туда, где находился второй двигатель. Встроенный в хвостовое оперение “Y.2” пропеллер, казалось, должен был тянуть самолёт в направлении, противоположном курсу. На деле же, однако, оба винта, работавшие по принципу «тяни-толкай», придавали самолёту неслыханную для его класса скорость и высоту полёта.

Кокпит истребителя, украшенный более чем четырьмя дюжинами крестов, означающими победы, указывал на то, что Хенгисту посчастливилось стать радиооператором великого аса. Однако более всего его поразил не внешний вид самолёта, а ответ на вопрос, с кем же ему предстоит летать.

Механик, плотный седеющий мужчина с дорсетским акцентом, не проявил красноречия, пробурчав:

– Ты увидишь его, когда зайдёт солнце. Майор никогда не выходит днём. Никогда.

Несмотря на все попытки узнать побольше о загадочном майоре, Хенгист не смог более вытянуть из механика ни слова. До самого вечера, мучимый нетерпением, он строил разнообразные догадки. Наконец, едва стемнело, и началось боевое дежурство, он получил ответы на все свои вопросы; к сожалению, то были ответы, которые ужаснули его.

Хенгист, так и не видевший своего пилота, находился в комнате отдыха для нижних чинов, когда послышался сигнал тревоги. Выбежав наружу, он вскоре очутился у дверей ангара. Истребитель, готовый к взлёту, стоял, чуть задрав свой острый носовой кок.

– А где же пилот, – Хенгист осёкся, увидев в дверях ангара фигуру в лётном комбинезоне. Побежав к самолёту, майор кратко, в неформальной манере, приветствовал механика, который, судя по выражению лица, боготворил его.

– Заправлен и заряжён, господин майор. Масло, топливо, пушки, снаряды, моторы – всё готово к полёту и бою. – Майор, казалось, только заметил Хенгиста – и вопросительно посмотрел на него; механик тут же представил нового члена экипажа. – А это ваш радиооператор, Роб Хенгист.

– Сержант Роб … – начал было представляться Хенгист, однако майор нетерпеливым жестом руки, затянутой в перчатку, велел ему умолкнуть. Хенгист, посмотрев ему в глаза, едва не вскрикнул – настолько его поразило увиденное.

У майора попросту отсутствовали глаза – из чёрных провалов, уходящих в глубину черепа, обтянутого лохмотьями чего-то, что некогда являлось кожей, на Хенгиста смотрела пустота. Нет, не совсем пустота – в этот самый момент в слепой глазнице майора показался отвратительный трупный червь, начавший с интересом вертеться вокруг собственной оси, явно пытаясь собрать как можно больше информации об окружающем мире.

– Майор Криф да Блуах, – коротко представился мертвец. – Полезайте в вашу кабину, сержант, посмотрим, какая польза от вашего прибора.

Справившись с первоначальным потрясением, Хенгист взобрался на крыло и забрался в кабину. Майор, обменявшись парой реплик с механиком, последовал за ним. Хенгист, одевая парашют и застёгивая пристежные ремни, всё вспоминал, где же он мог слышать эту фамилию – да Блуах – раньше. Вскоре память услужливо подсказала ему, что да Блуах действительно уже более полугода как покойник – он стал первым айлестерцем, награждённым Золотым Крестом в войне с фоморами. Посмертно.

– Взлёт! – Механик, стоявший у распахнутой настежь двери ангара, махнул рукой, и истребитель вырулил наружу. “Y.2” разогнался; чуть подпрыгивая на мелких неровностях бетонированной взлётно-посадочной полосы, он быстро набирал скорость. Приземистые строения авиабазы и ангары то и дело мелькали по сторонам, постепенно сливаясь в неразличимую серую линию. Наконец, самолёт, слегка качнув крыльями, оторвался от земли.

Они стали набирать высоту. По крайней мере, пилотировать самолёт да Блуах умел. Хенгист всё ещё не способный поверить в реальность происходящего, вспомнил о данном им в письменной форме согласии нарушать, если того потребует служба, некоторые основополагающие религиозные нормы. Что ж, командование слов на ветер не бросало – он летел в бой на аэроплане, за штурвалом которого сидел воскресший мертвец.

Хенгист, решив было осенить себя знаком, ограждающим от нечистой силы, поспешно прервал этот жест – если бы он сработал, самолёт, лишившись управления, рухнул бы вниз. Сокрушённо покачав головой, сержант-радиооператор начал щёлкать тумблерами «Тевтата» – судя по всему, им предстоял воздушный бой.

Глава

XXIV

Они летели в ночи, окружённые звёздами и, как полагал суеверный Хенгист, невидимыми бесплотными духами – те, если верить легендам, сопровождают всех, кто направляется в волшебную страну Сид. Юный радиооператор откровенно боялся собственного пилота – и не стеснялся себе в этом признаться. Первые полчаса полёта он провёл, не в состоянии ни шелохнуться, ни заговорить с да Блуахом – настолько силён был страх перед живым мертвецом. Наконец, призвав на помощь всю свою храбрость, он рискнул обратиться к внушающему замогильный ужас командиру.

– До цели около дуодуазмили76, господин майор. Это крупное соединение, идущее курсом на юго-юго-восток, предположительно, с целью бомбить Алклу. Скорость – двести миль в час, высота – пять с половиной.

Хенгист получил эти данные с одного из радаров «Фодла», которые сетью покрыли всю северную и центральную часть Айлестера. Вращая своими решетчатыми параболическими антеннами денно и нощно, они обшаривали небо в поисках нарушителей.

Радары «Фодла» также наводили истребители на скопления гиперстрекоз. Малые, высокоподвижные цели, вырывавшиеся за пределы «Ланнвудского свечения» в первые месяцы войны, стремительно эволюционировали в другой вид, представители которого отличались заметно более крупными размерами. Более тихоходные, чем их сородичи, они вместе с тем обладали способностью подниматься на большую высоту и нести значительную нагрузку, наподобие бомбардировщиков.

Хенгист, которого едва не вывернуло на лекции, посвящённой вооружению гиперстрекоз типа «Б», понял только, что их круглые «бомбы», крепящиеся на играющих роль консолей неподвижных роговых наростах, на самом деле никакие не бомбы. Речь шла о разновидности симбиотов, более всего похожих на растения, которые преспокойно росли на теле хозяина, питаясь его жизненными соками.

В нужный момент гиперстрекоза просто избавлялась от растений-бомб, выделяя особыми железами токсины, смертельные для последних. Шаровидная флора, предчувствуя скорую гибель, запускала специфическую защитную реакцию, приводившую к появлению в её организме значительного количества нитроэфира. Вещество это, обладающее значительной взрывчатой силой, являлось прекурсором при производстве динамита и кордита, хотя и не использовалось, ввиду постоянной опасности взорваться от малейшего удара, в военном деле; при ударе о землю симбиоты детонировали, производя значительные разрушения. Каждая гиперстрекоза типа «Б» несла до трёх айлестерских тонн такой нагрузки; упав на город, клубки нитроэфирной «омелы», как её ещё называли из-за весьма характерного внешнего вида, могли запросто сровнять с землёй целый жилой квартал.

Хенгист почувствовал, как истребитель начал забирать вправо. Скорость стремительно возрастала. По прикидкам радиооператора, не более чем через шесть минут им предстояло столкнуться с противником. Наконец, на расстоянии мили до цели, его «Тевтат» засёк противника – множество светящихся точек, отчётливо видных на мерцающих голубых экранах. Их эскадрилья держала высоту, приблизительно равную таковой у «багровых».

Алклу, судя по вспышкам то и дело разрывающихся внизу бомб, находился почти под ними. Город отчаянно сопротивлялся. По небу шарили лучи мощных прожекторов; то и дело земля озарялась огоньками, свидетельствующими о том, что сделан выстрел из зенитного орудия.

Несмотря ни на что, Алклу пылал; противник, задействовав на сей раз значительные силы – Хенгист даже не мог сказать, сколько именно крылатых тварей типа «Б» – экраны рябило от массов точек, – демонстрировал готовность уничтожить этот густонаселённый город.

Против этой армады айлестерские военно-воздушные силы выставили всего лишь одну эскадрилью, двенадцать ночных истребителей.

Точки быстро приближались; сейчас они пребывали в терцгроссфуте77 над ними. Похоже было, что да Блуах собирается атаковать противника, зайдя сзади и снизу, там, где у «Б-стрекоз» имеется «мёртвая зона».

Хенгист вспомнил об оборонительном вооружении типа «Б», представлявшем собой смертельную опасность для их маленького истребителя, и в животе у него жалобно заурчало. Он немедленно потёр предательски нывшие колени, разминая их.

«Стрекозы», прогрессировавшие на удивление быстро, обзавелись ещё одним видом симбиотов, выростом продолговатой формы, по свойствам своим весьма похожим на нитроэфирную «омелу», только меньшего размера; главным его отличием выступала реактивная тяга, развиваемая в момент пуска. Гиперстрекозы-истребители, или тип «А», несли в качестве стрелкового вооружения всего лишь одну огневую точку с полудюжиной и более таких «ракет», но и они представляли собой уже весьма грозного соперника в воздушном бою. Компактный же строй из нескольких дюжин «Б-стрекоз», на каждой из которых вырастало по три-четыре «пусковых узла», обладал способностью противостоять целому воздушному флоту.

Хенгист мог только предполагать, насколько высоки потери в ночной авиации, раз приходится реанимировать погибших лётчиков и заново ставить их в строй. Внезапно он ощутил приступ паники; ему захотелось выйти из этого летающего гроба, в котором ему, живому, совсем ещё молодому парню, было не место. Ведь человеку, которому не исполнилось ещё дуодуазлетия, старые обычаи – не гражданское право, конечно, – запрещали отпускать усы, жениться, курить табак и пить спиртное.

Хенгист, вспомнив, что уже нарушил все эти табу, кроме запрета на ношение усов и, формально, женитьбы, взял себя в руки. В конце концов, он – лучший из выпускников радиошколы ВВС, не зря ему доверили летать с самим да Блуахом. Чуть успокоившись, он даже почувствовал слабый отзвук той ярости, которая, по слухам, охватывает всех великих воинов в самые страшные, грозящие смертью, минуты сражения.

Какая-то тень заслонила от него звёзды, и Хенгист понял, что они находятся прямо под «Б-стрекозой»; ему было даже страшно представить, насколько велико это крылатое чудовище – массфут в длину, больше? Его мощные крылья, махавшие с частотой оборотов пропеллера, создавали воздушные потоки, от которых маленький истребитель болтало, словно в безумном танце.

Хенгисту почему-то пришло в голову сравнение с древней клепсидрой, в которой песчинки, уносимые течением, не способны противостоять всемогущему Времени – так и людям, и созданным их разумом и руками машинам, предстояло отступить перед магией иного, неведомого мира.

Да Блуах, судя по всему, был чужд подобных фаталистических настроений. Покорный его руке, истребитель пошёл вверх, и Хенгист, чья кабина располагалась выше кабины пилота, мог отчётливо видеть гигантское туловище «Б-стрекозы». Тьма скрадывала цвета и очертания, но и то, что предстало его взору – множество цилиндрических, стянутых по краям, сегментов, из которых состояло тело этого насекомого, – вызывало непреодолимое отвращение.

Так продолжалось лишь долю секунды, а потом да Блуах открыл огонь. Из всех трёх пушек дюймового78 калибра, установленных на “Y.2”, брызнуло пламя, и Хенгист с удивлением услышал, как из его груди вырвался победный клич – в коже «Б-стрекозы» образовались многочисленные разрывы, из которых хлестала кровь омерзительного существа!

Да Блуах убавил газ, и они немедленно отстали. Хенгист, ещё не успев удивиться такому странному решению, увидел, как раненная гиперстрекоза начала раскачиваться из стороны в сторону, будто пьяная, и её крылья, каждое из которых имело около массфута длиной, теперь рассекали воздух в том самом месте, где только что находился их самолёт. Если бы да Блуах своевременно не выполнил манёвр уклонения, их обоих ждала бы неминуемая смерть.

Впрочем, нет: лишь Хенгиста. Едва ли его, неопытного сержанта, станут воскрешать – процедура, наверняка, слишком дорогостоящая. Он мысленно поблагодарил майора и тут же задумался: а может ли мертвец умереть снова? Те пехотинцы, артиллеристы и танкисты, с которыми он общался в поезде, утверждали в один голос: да, зомби смертны, хотя и обладают, как ни странно это звучит, большим запасом жизненных сил, чем обычный человек.

Да Блуах безжалостно поливал многокрылую гигантскую тварь всё новыми и новыми порциями разрывных снарядов, с ловкостью уходя от ответного огня – удивительная реакция мёртвого майора как минимум ещё раз спасла им жизнь, когда “Y.2”, вильнув в сторону, пропустил мимо нацеленную точно в кокпит ракету.

В ту ночь они одержали ещё две победы, прежде чем израсходовали весь боезапас и были вынуждены вернуться обратно в Винтербрива. Взбудораженный Хенгист до самого утра праздновал свой первый боевой вылет в компании таких же, как он, радиооператоров и механиков, к которым присоединились даже некоторые пилоты.

Майор, вынужденный хранить своё инкогнито, бесследно исчез в неизвестном направлении, как только они приземлились. Много лет прошло, прежде чем Хенгист встретил его вновь, причём в обстоятельствах, о которых тогда, после первого вылета, не мог и предполагать. Судьбе было угодно разделить их: в тот же день Хенгиста, уже подумывавшего о том, сколько вылетов понадобится ему для получения боевого ордена, спустили с небес на землю в самом прямом смысле этого слова. Он получил неожиданный, даже обидный, учитывая обстоятельства, приказ о переводе на радар «Фодла». Эту, опечалившую его поначалу новость, он выслушал в полдень, когда его, заспанного, попахивающего перегаром, вызвали в отдел кадров. Более всего в услышанном от офицера-кадровика, чем-то походившего на своего коллегу из лётного училища, Хенгиста поразило то, что сам да Блуах потребовал его перевода.

– Майор полагает, что управится с радаром без вашей помощи, хотя мы и пытались отговорить его. По его мнению, он мог бы сбить вдвое больше «стрекоз», если бы вместо второй кабины в фюзеляже установили дополнительные пушки, стреляющие вверх под углом. – Хенгист мысленно представил себе самолёт с таким вооружением и, несмотря на видимую нелепость подобного замысла, не смог отказать майору в смекалке. Вспоминая, с каким трудом они каждый раз заходили врагу «под брюхо», радиооператор понял, что ещё пара пушек, к тому же установленных нарочно для того, чтобы вести огонь по цели, находящейся вверху, конечно, существенно упростит задачу.