Наследники Мишки Квакина. Том III

– Мы теперь конкуруем? – спросил Пашка.

– Точно, конкурируете, ха-ха-ха.

Так у нас на огороде появились скворцы. Максиманиха насочиняла, что мы ходим вокруг деревни с птичьими гнездами на палках, вызывая дождь, а ветврач всем рассказывал, что инопланетяне украли его скворечники.

Эксперимент

К нам в гости приехала бабушка Евдокия Архиповна, мать отца. Бабушка Дуня была травницей и лечила людей. На следующий день нарвала в саду разные травы и начала показывать нам, объясняя какая для чего нужна.

– А эта зачем? – Пашка прилежно конспектировал в синюю книжечку, шантажом добытую у Лариски – двоюродной сестры. – А эта? А отравить какой можно?

– Паша, а тебе зачем? – удивилась бабушка.

– Как зачем? Чтобы не отравиться, когда есть буду. А то вон Голубка наша подохла, и я могу.

– Голубка?

– Это корова наша, – объяснил я. – Померла она весной.

– Так ты не ешь незнакомую траву.

– А вдруг мне случайно попадет?

– Он раз чуть волчьи ягоды не съел, – снова объяснил я. – Теперь боится.

– Я думал – это черника, – надулся Пашка.

Он однажды чуть не польстился на крупные черные, с сизым налетом, ягоды, росшие в защитной лесопосадке.

– Индюк тоже думал, да во щи попал, – сказала подкравшаяся по своему обыкновению мать. – Зря вы им, Евдокия Архиповна, все это рассказываете. Не в коня корм.

– Почему зря, Валь? Учение всегда детям на пользу. Я вот как упустила Витьку, так и вырос дураком. Даром что два высших образования, а все вставит два пальца в рот да свистит.

– Да, с Витькой вы мне сильно подкузьмили, – мать поджала губы.

– Чем же, невестушка? – хитро прищурилась бабушка.

– Такой с виду весь положительный: не пил, в драки не лез, у агронома помощник, а оно воно как оказалось.

– Как?

– Лодырь он комлевой!

– Есть такое, – вздохнула бабушка, – уж сколько его батя порол, а все без толку. Соломину забесплатно не подымет.

– И эти спиногрызы все в него: только жрать им подавай, а картошку полоть палкой не загонишь!

– Валь, нельзя так с детьми. Чай не объедят вас, а под старость и хлебца подкинут.

– От них и стакан воды не дождешься, не то, что хлебца.

– Пошли, Егоровна, поговорим, – бабушка увела мать в дом.

– Я тут подумал, – Пашка поправил на переносице очки, – надо перимент провести…

– Чего?.. – вытаращился я.

– Перимент, как по телевизору показывали…

– Эксперимент? – дошло до меня.

– Ну, да.

– Какой? – с Пашкой надо было держать ухо востро.

Он был слегка не в себе – человек кургузенький и запуганный, но при этом весьма себе на уме и хитёр, как сорок тысяч енотов.

– Зачем тебе это? – спросил я, зная каверзный характер брата.

– Ну… – глаза заметались за толстыми стеклами очков.

– Не юли!

– Я Максиманихе отомщу! – оглянувшись, не подслушивает ли кто, выпалил брат.

– За что?

– Помнишь, как она обзывалась, когда мы у Лукьяновича скворечники украли?

– Обзывалась и черт с ней.

– Она меня Израилем Хендсом дразнит!

– Ты что, решил ее отравить?

– А что она?

– Паш, людей нельзя травить за то, что они дразнятся. Меня вон рыжим дразнят, я же никого не травлю.

– Ты Кыляю нос сломал! – заявил Пашка.

– Это один раз было. Но я же не травил его.

– Я не буду травить ее, я хочу курей отравить.

– Куры чем виноваты?

– Она их выбросит, а мы заберем и съедим!

Насчет кражи харчей Пашка был не дурак – весь в отца пошел.

– Глупая затея.

– Ничего не глупая! Это кперимент такой.

– Эксперимент, опыт значит?

– Да.

– И чем думаешь травить?

Пашка был весь в мать: если что вобьет себе в голову, то колом не выбьешь.

– Удобрениями нельзя, – важно начал рассуждать он, – а то сами помрем. Надо травой.

– Какой?

– Куриной слепотой, – глаза блеснули. – Они ослепнут, она их убьет и выбросит!

– Что замышляете, бакланы? – над забором, словно голова жирафа, выросла голова отца.

– Почему мы бакланы? – обиделся Пашка.

– Бакланы это гуси такие, морские, – растолковал отец. – Наглые, ленивые и рыбой пахнут. Один в один вы, ха-ха-ха.

Мы переглянулись.

– Ну что скучаете? – отсмеявшись, спросил он и закурил «Приму».

– Травы изучаем, – ответил я.

– Какие еще травы?

– Бабушка Дуня травы показывала.

– Архиповна дурному не научит, слушайте ее, – отец метко плюнул Пашке на левый носок, – учитесь, а то станете инженерами помойных ям и половых тряпок. Но учтите, вы должны изучать траву не в тенечке возле дома, а на прополке огорода. Запомните, – назидательно воздел указательный палец, – не бог, а труд создал человека! Понятно, сорокопуты?

– Почему мы сорокопуты? – не понял Пашка. – Были же бакланы?

– Потому, что путаете все хуже сорок, ха-ха-ха, – отец щелчком послал в меня окурок.

Я уклонился.

– Реакция есть – дети будут, – одобрил отец и ушел в дом, напевая:

– Горбатый агроном, как будто мелкий гном,

горбатый агроном не важен и не виден.

– Чуть не засек, – облегченно вздохнул Пашка. – Нельзя так близко возле забора стоять.

– Угу.

– Пошли, отойдем.

Мы вышли в сад.

– Где вы собираетесь куриную слепоту рвать? На озеро соваться нельзя, мать убьет, если узнает.

– В саду возле болота есть.

В саду, со стороны клуба, было болото, тянувшееся вдоль защитной лесопосадки. Не сказать, чтобы очень большое, но с вкусным камышом и огромными сине-прозрачными стрекозами, дрожащими словно от тока. Однажды я там чуть не утонул12.

– Хорошо, – кивнул я. – А подбрасывать как?

После того, как мы украли у нее жерди из плетня и глиняные горшки13, а Пашка с Шуриком привязанную во дворе курицу14, Максиманиха не только сгородила новый забор и обзавелась собакой, но и взяла на постой учительницу.

– Как в прошлый раз.

– А собака?

– А что собака?

– Лаять будет.

– Собаки все время лают, – брат призадумался. – Если ее отравить?..

– Ты с ума сошел?! Собака-то в чем виновата?

– Чего она лает?

– Наши тоже лают. Работа у собак такая – лаять. Собаку травить не дам.

– Ладно, – Пашка почесал затылок.

Из-за яблонь вынырнул Шурик Моргуненок:

– Привет, чего не играете?

– Здравствуй, Саша, – солидно сказал Пашка. – У нас дело, мы план думаем.

– Какой? – брови Моргуненка удивленно взлетели.

– Мы должны отомстить Максиманихе!

– Зачем? – удивился Шурик.

– Она над нами смеется!

– Над нами все смеются…

– Они за это ответят!!! Мы…

– Хватит, – прервал я, – вы уже всю деревню решили отравить?

– Кого травить? – левый глаз Шурика задергался.

– Всех! – зловеще сказал Пашка.

Шурик кивнул:

– Правильно! Так с этой ведьмой и надо! Она два раза нашу корову в обед раньше мамки выдоила.

– Давайте корову украдем, – предложил Пашка.

– Паша, ты точно рехнулся! – я понял, что надо брать дело в свои руки, иначе будет хуже.

– Корову не надо, – поддержал Моргуненок, – за корову милиция приедет…

– Тогда не будем, – голос Пашки сел. Брат с детства боялся милиции, – только курей.

Взяв из сарая мешок, юные мстители пошли на болото. Вернулись через час: мокрые, грязные и довольные.

– Ночью накидаем, – подмигнул мне Пашка. – Будет знать!

– Только замок глиной не мажь, – устало сказал я, – иначе сразу на вас подумают.

– Что я, дурак, что ли? – Пашка надулся как клоп. – Не понимаю? Я давно уже глиной не мажу.

– Не делали бы вы этого… – без особой надежды сказал я.

– А что, она смеется, а мы терпеть должны?!

– Ладно, не ори, мать услышит.

Когда стемнело сорванцы пыхтя поволокли мешок к дому Максиманихи, оставляя за собой след из неистового собачьего лая, тянущегося по улице.

– Придурки, – сказал я и полез на крышу.

Время шло, в пруду возле дома главного инженера громко квакали лягушки, собаки стали затихать, а потом и вовсе замолкли. Светили звезды, зудели комары, клонило в сон. Вдруг раздался какой-то звон, потом крики. Хором грянули собаки. Вскоре по всей деревне несся оглашенный лай. Стали зажигаться окна, кое-где хлопали двери: встревоженные люди выходили посмотреть, не пожар ли.

Открылась и наша дверь. Мать, зевая, спустилась с крыльца.

– Байкал, чего лаешь, спина трехрогая?! – накинулась на кобеля. – Заткнись, сукин сын! – подобрала кусок гравия и швырнула в Байкала.

Обиженно взвизгнув, пес спрятался в конуру.

– Где этих паразитов носит? – мать задумчиво посмотрела на небо. – Вроде дождя завтра не будет, – снова зевнула, перекрестила рот и ушла в дом.

В саду послышался топот и хруст. Во двор вломились две невысоких тени. При зыбком желтом свете фонаря на столбе я узнал Пашку и Шурика. Тяжело дыша, упали на пеньки вокруг кострища. Я спустился с крыши и подошел.

– Что случилось?

– Там у нее это! – отозвался Шурик. – А мы это! А оно это! – развел руками.

– Что случилось? – повторил я.

– Мы во двор, – отдышавшись, объяснил Пашка, – залезли, стали траву раскидывать, а тут собака!

– Укусила?

– Нет, не успела. Шурик ее дрыном!

– Убил собаку?!

– Нет, по спине, – виновато сказал Шурик, – не убил.

– Мы стали убегать, а там какие-то железки на заборе, зазвенели, мы побежали, а собаки лают. Дед Бутуй с ружьем выскочил! Еле убежали. Но хорошо: завтра курей выпустит, а тут!

– Мешок где? – спросил я.

– Какой мешок? – не понял Шурик.

– В котором вы траву несли.

– Там где-то бросили… Паш, ты чего? – Моргуненок посмотрел на Пашку, в ужасе прижавшего руку ко рту.

– Вы? Бросили? Мешок? – медленно спросил я, чувствуя, как леденеет в животе.

– Ну, да… А что?

– А то, что Егоровна все наши мешки подписала!

– Зачем?

– Чтобы никто не украл…

– Их кто-нибудь ворует?

– Наш батя…

– Завтра мешок найдут, – дошло до Шурика, – и поймут, что это вы?..

– И мамка нас убьет, – прошептал Пашка.

– Вы же про меня не скажете? – Шурик вскочил с пенька и начал метаться в темноте. – Не скажете?

– Я пыток боюсь, – заплакал Пашка. – Я скажу…

– Друг называется, – Моргуненок тоже заплакал.

– Теперь плачьте, не плачьте, а поздно, – сплюнул я. – Еще и мне из-за вас влетит.

– А если сказать, что у вас мешок украли? – всхлипывая, предложил Шурик.

– Кто ворует пустые мешки? – я безнадежно махнул рукой.

– Что же делать? – убито спросил Шурик.

– Я откуда знаю? – я сел на пенек, пропахший отцовским табаком.

– Если сходить и забрать?

– В темноте? Вы помните, где его бросили?

– Я нет.

– А я в темноте вижу плохо, – сказал Пашка.

– Вот видите? – я покачал головой. – Толку искать? Только собак опять переполошим всех. И так уже полдеревни перебудили. Шурик, иди домой, а мы пойдем спать.

Ночь я проворочался на продавленном пропахшем отцом диване. Утром, услышав, что мать пошла доить корову, тихо встал и выскользнул из дома. Ежась от утренней прохлады побежал через росистый сад к перекрестку. Оскальзываясь на мокрой траве, выбрался на асфальт, свернув в посадку, обогнул улицу Жарика. По гороховому полю вдоль околицы добрался до дома Максиманихи. На заборе висели пустые консервные банки. В них ночью и влетели Пашка с Шуриком. Натоптали они в горохе как мамонты. Пригнувшись, чтобы не торчать, как пугало у всех на виду, начал распутывать следы. Раздался шорох. Я поднял взгляд. По полю ползал всклокоченный бледный Моргуненок.

– Не нашел? – с надеждой спросил он, глядя покрасневшими глазами.

– Нет. А ты давно тут?

– Всю ночь ищу…

– И не нашел, – сам себе сказал я.

– Нет, – видно было, что Шурик с трудом сдерживает слезы. – Что теперь делать?

– Может во дворе?

– Я заглядывал, там только трава рассыпана.

– Ладно, пошли отсюда. Вдруг в лесу валяется?

Мы пошли по следам, но никакого мешка не нашли.

– Как вы бежали по саду?

– А я помню? – Шурик пожал плечами. – Темно же было. Бежали к вашему дому как-то.

– Давай искать.

Ходили по высокой траве, окончательно вымокнув в росе. Когда люди начали сгонять коров и овец к перекрестку, пришлось упасть в траву и прятаться. Ничего не найдя, пошли к дому.

– Влад, где тебя черти носят? – выглянула с крыльца мать. – Завтрак остыл давно. Здравствуй, Александр.

– Здравствуйте, Валентина Егоровна.

– Позавтракаешь с нами? – приветливо улыбнулась мать.

– Спасибо, я не хочу, – Шурик вздрогнул, вспомнив рассказ Пашки, как на нем проверяли съедобность грибов15.

– Напрасно, но нет, так нет. Влад, домой!

– Я тебя тут подожду, – Шурик уселся на пенек возле кострища.

– Хорошо.

Завтрак состоял как всегда из бахвальства папаши и нравоучений матери. Я сидел как на иголках: чудилось, что сейчас прозвенит звонок, и разъяренная Максиманиха будет размахивать нашим мешком, визгливым голосом вспоминая историю с ощипанной курицей. Обошлось – звонок молчал. Родители ушли на работу, мы вышли во двор. Шурик спал сидя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мара́т Ива́нович Казе́й (29 октября 1929 года, деревня Станьково, Койдановский район, Минская область, БССР, СССР – 11 мая 1944 года, деревня Хоромицкие, Узденский район, Минская область, БССР, СССР) – белорусский и советский пионер-герой, юный красный партизан-разведчик, Герой Советского Союза (посмертно). https://ru.wikipedia.org/wiki/Казей,_Марат_Иванович

2

Па́вел Трофи́мович Моро́зов (Павлик Морозов; 14 ноября 1918, Герасимовка, Туринский уезд, Тобольская губерния, РСФСР – 3 сентября 1932, Герасимовка, Тавдинский район, Уральская область, РСФСР, СССР) – советский школьник, учащийся Герасимовской школы Тавдинского района Уральской области, в советское время получивший известность как пионер-герой, противостоявший кулачеству в лице своего отца и поплатившийся за это жизнью. https://ru.wikipedia.org/wiki/Морозов,_Павел_Трофимович

3

См. рассказ «Кино и немцы».

4

См. рассказ «Кино и немцы – 3».

5

См. рассказы «Бойлер—2», «Бойлер – 3»

6

Эмиль из Лённеберги (швед. Emil i Lönneberga – дословно «Эмиль в Лённеберге») – литературный персонаж, главный герой цикла из шести произведений шведской писательницы Астрид Линдгрен, впервые вышедших в Швеции с 1963 по 1986 годы. https://ru.wikipedia.org/wiki/Эмиль_из_Лённеберги

7

См рассказ «Еще немного икры»

8

См рассказ «Деревенский детектив – 2»

9

См. рассказ «Яблоко раздора-II»

10

См. рассказ «Бойлер – 3 (Соучастники)»

11

См. рассказ «Деревенский детектив – 2»

12

См. рассказ «Губит людей вода?»

13

См. рассказ «Бойлер»

14

См. рассказ «Бойлер – 3 (Соучастники)»

15

См. рассказ «Сморчки»