А еще был случай… Записки репортера

Съездили они благополучно. Когда вернулись, набилась полная квартира народа – родственники, соседи, друзья, сослуживцы…

– Какая она, заграница? Что они там едят, во что одеваются? Какие товары в магазинах? Велики ли очереди?..

Теперь вот я вслед за тестем плыву: какая она, заграница, в той Варне?

О, это очень древний и многострадальный город. Его знали еще в шестом веке до нашей эры как греческую колонию. Правда, под именем Одесос. Но стоял он, все-таки, на реке Варна.

После греков поселение попало в зависимость к Македонии, затем – к Римской империи. Но и этого оказалось мало. Варна еще была завоевана Османской империей, взята запорожскими казаками, отбита у них турками.

И только в 1878 году окончательно освобождена от турок русскими войсками.

Теперь Варна славится, как европейский курорт, третий по величине в Болгарии город с населением в 350 тысяч человек.

* * *

Целься в луну! Даже если промахнешься, окажешься среди звезд.

Игорь Муравский.

На причале мне рассказали, что здесь, в Варне, есть то ли пароходство, то ли министерство морского флота Болгарии.

– Может быть, у них и газета есть для моряков? – подумал я и решил пойти на разведку.

Газета, действительно, была. Возглавляла ее молодая женщина невиданной красоты. Звали ее Стоянка Савова.

Представился. Сказал, кто я и откуда. Редактриса была сильно удивлена – такой неожиданный гость. Она тут же сказала сотрудникам, что на сегодня рабочий день окончен. Достала фрукты, коньяк и мы затеяли бесконечный разговор о наших редакциях, газетах, журналистике и журналистских нравах в каждой из наших стран.

Улучив момент, я все-таки спросил, где в Болгарии производят таких красивых женщин. Стоянка расхохоталась и сказала:

– Там, где найдется один турок и одна болгарка. Смешанные браки здесь распространены и потому у нас в стране много красавиц.

День незаметно перешел в ночь. Мы выпили на посошок, распрощались и я отправился на свой теплоход.

Утром мне передали, что меня ждут у трапа. Я подошел, увидел Стоянку.

– Что-то случилось?

– Не беспокойся, все в порядке. Я пришла по поручению журналистов нашего города. Мы решили устроить в твою честь прием. Сегодня. И вот мы все просим тебя придти на эту встречу.

Я растерялся.

– Понимаешь, – сказал я смущенно, – у нас действуют особые правила. Мы не можем просто так покидать корабль…

– Я знаю, – ответила Стоянка. – Но мы же дружественная страна. Здесь тебе ничто не угрожает.

– Да не от меня это зависит. – Я помолчал. Подумал. – У меня есть идея. Не знаю, понравится ли она тебе…

– Говори!

– Давай пригласим капитана. И тогда никаких проблем не будет.

– Давай, давай! Нашим коллегам будет интересно.

Мы пошли к мастеру.

Увидев в дверях женщину, он юркнул в спальню и оттуда спросил:

– Это что за визит прекрасной дамы?

– Капитан, – отозвался я. – У нас проблема.

– Что за проблема?

– Эта дама – редактор газеты для болгарских моряков. Ее зовут Стоянка Савова. Она пришла к нам по поручению журналистов города Варна.

– Чем мы заслужили такое внимание?

– На вашем судне прибыл в наш город коллега из Латвии, – вступила в разговор Стоянка. – Это заметное событие. Я и мои коллеги устраиваем сегодня прием в честь Ильи…

– Но ему не просто покинуть судно.

– Вы не дослушали, капитан. Мы хотели бы, чтобы на этом приеме присутствовали и вы. Как опытный моряк и старший товарищ нашего коллеги. Как ваше мнение? Вы согласны?

– Не только согласен, но и готов, – мастер показался в дверях. Стройный, седовласый моряк в хорошо подогнанном костюме, сияющий золотыми шевронами.

Он поцеловал руку Стоянке и спросил:

– Когда мы должны идти?

– Через час-полтора.

– Ну, и хорошо. Сейчас попьем кофе, походим по судну – так и время пройдет.

* * *

Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин.

Генрих Гейне.

Неожиданно обнаружилось, что в Варне работает много журналистов.

Стол в ресторане бы длинный и за ним – ни одного свободного места.

Как положено, вначале были тосты, бокалы, а затем банкет перерос в привычную журналистскую вечеринку вперемешку с пресс-конференцией. Болгар интересовало многое из жизни наших редакций – гонорар, цензура, вмешательство партии в содержание газет, права журналистов…

Кто-то сказал:

– Все ваши газеты похожи на газету “Правда”. Почему?

– Я побывал в полутора десятках стран. Всюду я обращал внимание по профессиональной привычке на газеты, разложенные в киосках. И, знаете, в каждой стране газеты по своему одинаковые. К этому стилю привык народ и журналисты отвечают на его запрос. Вот, например, в Москве продают “Юманите”. Люди покупают ее как заграничный товар – она не наша по своему внешнему виду.

Я старался правдиво отвечать на вопросы коллег – о хорошем и плохом.

– Теперь о “правдоподобности” советских изданий. Вы знаете, “Правда” – главная партийная и государственная газета Советского Союза. Действительно, наши издания не столько внешне, сколько по содержанию напоминают ее. Поверьте, в этом чаще всего виновата не пишущая братия, а редакторы и чаще всего отделы пропаганды партийных комитетов. Они требуют идти в кильватере за главным изданием ЦК.

– У вас тема войны преобладает над всеми другими темами. Это пропаганда или это ваша идеология?

Я ответил, что мне отвратительна бесстыдная пропаганда. Намеренно искаженные и вводящие в заблуждение идеи, информация, факты. Я этим не занимаюсь. Но тема войны особая. Очень чувствительная тема. Погибло много людей. Разрушены города и деревни. В стране много сирот, бездомных и калек. Уничтожены заводы. Нет запасов зерна. Люди голодают. На предприятиях, которые уцелели, некому работать – погибли миллионы молодых, сильных людей, чьи станки пустуют.

Это все – война. Люди проклинают ее и ждут лучших времен. Но они, эти времена, не приходят или приходят очень медленно. Зреет разочарование. Оно может подняться до точки кипения и тогда к людям явится новое горе.

И тут на помощь приходит, как вы говорите, пропаганда. Идеологи сказали: мы все вытерпим, лишь бы не было войны. А дальше поэты и композиторы сочинили песни: “Лишь бы не было войны”. Они стали популярными.

Люди, как молитву повторяя “лишь бы не было войны”, забывают, что ложатся спать голодные, что ходят в обносках, что не хватает денег на конфету ребенку.

Теперь я спрошу моих коллег: есть ли у вас другое решение? В условиях, когда после войны прошло слишком мало лет. Когда не восстановлено полностью предвоенное производство, истощены материальные и финансовые ресурсы государства? Что делать? Забыть о причине наших несчастий – войне? Или каждое упоминание о ней называть пропагандой?

…Пока народ спорил о войне и мире, я заметил, что мой капитан слишком усердно нажимает на алкоголь – очевидно, почувствовал себя одиноким среди легких на язык журналистов.

– Коллеги! – сказал я. – Среди нас есть человек из другого мира. Он не журналист. Он опытный капитан, переживший многое, в том числе и войну. Спросите у него, что вас интересует.

Тут же поднялась рука:

– Скажите, капитан, как вам живется в Советском Союзе?

– Если говорить откровенно, – плохо живется…

У меня все помертвело. Не дай бог такому заявлению появиться в зарубежной прессе, – что с мастером сделают…

Я встал, засмеялся и громко сказал:

– Наш капитан – большой шутник. Это, конечно нравится нашей кают-компании. Любопытно, что он имел в виду? – повернулся я к мастеру.

– А вам жилось бы хорошо? Вот, посмотрите. Мы были в рейсе, далеко от дома. И получаю я радиограмму от жены: “У нас украли машину”. Ну, каково? Несколько месяцев назад я купил хорошую машину – “Волгу”. Не успел на ней поездить – ушел в рейс. И тут сюрприз! Разве вам понравилось бы жить в такой стране, где у заслуженного капитана машину воруют?

Знаете, что я ей ответил? “Немедленно пойди и купи новую машину. И смотри, чтобы к моему приходу ее не украли.”

Банкет дружно хохотал. Капитан незаметно кивнул мне благодарно.

…Домой, на корабль мы добирались с некоторыми трудностями. Ресторан находился недалеко от порта, но капитан успел выпить больше, чем мог выдержать его организм. Поэтому большую часть пути он проделал на моей спине. Время от времени оттуда раздавалось бормотание:

– Завтра пойдем к Стоянке…

– Завтра у нас отход, – урезонивал я, – к Стоянке зайдете в следующий раз.

* * *

Цените моменты до того,

Как они станут воспоминаниями.

Владимир Фролов.

Позвонил мне знакомый капитан:

– Через два дня мы уходим в Бразилию. На твою родину, в Рио-де-Жанейро. Везем туда первую в истории выставку о Советском Союзе. Пошли с нами. Увидишь все своими глазами. Может быть, первый и последний раз. Пошли! Место для тебя в судовой роли обеспечим.

Я полетел к шефу, как на крыльях:

– Такой случай! Разрешите сходить в рейс.

– А кто в лавке останется? Кто газету будет делать?

– Как всегда, я буду работать над номером вместе со всеми. Я же каждый раз передаю по радио материалы в номер…

– Нет, я на это пойти не могу.

– Тогда дайте мне отпуск.

– Сколько времени займет рейс?

– Месяца полтора-два…

– А отпуск у тебя – только один месяц.

– Тогда добавьте мне отпуск за мой счет.

– Нет. Кто в лавке останется?

Я понял, что из этой затеи ничего не получится.

Через несколько минут я зашел в кабинет редактора, положил на стол заявление об увольнении по собственному желанию.

– Это серьезно?

– Да, серьезно. Рейс в Рио-де-Жанейро для меня жизненно важен.

…На следующий день я пошел к редактору молодежной газеты:

– Не найдется ли у вас места для журналиста?

– А вы кто?

Я назвал себя. Рассказал о себе, почему ушел из морской газеты.

– Я вас знаю, – сказал редактор. – Читал ваши материалы. Кстати, я сам в прошлом моряк, служил на военном флоте.

Теперь о вас. Не хотели бы потрудиться в отделе рабочей молодежи?

– Что это такое?

– Экономика, производственные проблемы. Желательно с учетом молодежной специфики.

– Почему бы нет? Мне кажется, это интересно.

– Тогда добро пожаловать на борт. С завтрашнего дня вы будете заведующим отделом рабочей молодежи нашей редакции.

Я не подал вида, что шокирован. Так сразу, и заведующим отделом крупной газеты!

Это был новый поворот судьбы.

Что там, за горизонтом?

Штормы и штили кончились. Начиналась сухопутная жизнь. В которой очень многое, непривычное касалось меня, моего места в новой газете.

Не успел я разобраться что к чему, в дверь кабинета просунулась голова женщины.

– Можно к вам?

– Проходите, садитесь, слушаю вас.

– У нас произошло очень важное событие. Политическое. Мы должны сообщить об этом президенту Египта Гамаль Абдель Насеру.

– Поздравляю вас. Если должны – сообщите.

– Но мы не знаем как…

– Напишите письмо, расскажите, что случилось, положите в конверт и пошлите.

– Но мы не умеем складно писать и адреса не знаем…

– Расскажите, что у вас такое важное случилось?

– Там, где мы живем, есть воинская часть. База подводных лодок. Там есть еще училище для моряков, которые на тех лодках плавают.

Советское государство дало одну подводную лодку Египту. К нам приехали египтяне, которые должны были принять корабль и уплыть на нем в свою страну. Но сначала им следовало заниматься в училище. На это ушло много времени.

У меня есть дочка. Она познакомилась с одним египтянином. У них получился ребенок. Вылитый арабчонок. Вот мы и подумали: господину Насеру будет приятно узнать, что в Риге родился ребенок его нации. А как написать и куда письмо послать, не знаем.

Пришли к вам. Вы же газета. Все знаете и всем помогаете…

– Извините, – сказал я, – мне не хотелось вас перебивать. Думаю, вы пришли не по адресу. Мы делаем газету. Свежие новости. И не пишем писем, не узнаем адресов. Для этого есть специальные организации.

Вам проще обратиться в училище, где занимался отец ребенка. Они, наверняка, знают его имя, адрес и, кстати, адрес президента Насера.

– Мы уже ходили к ним. Говорят: вас таких много и мы вам помогать не будем.

– Но и мы не можем вам помочь. Это не наш профиль.

– Что же делать?

– Я дам вам практический совет. В ваш район будут и впредь приезжать иностранцы – египтяне и индусы… Держите свою дочь подальше от них. Или у вас с каждым разом будет становиться больше вылитых арабчонков.

– Я на вас буду жаловаться. Вы не оказываете помощь нуждающимся женщинам, матерям!

– Это ваше право.

– Где находится ваше начальство?

– Этажом выше.

– Вам сейчас не поздоровится!

Женщина хлопнула дверью. Я посмотрел в окно. Там, на тротуаре, ее ждала дочь с детской коляской. В ней – младенец. Вылитый Гамаль Абдель Насер.

* * *

Я всегда ищу в людях только хорошее.

Плохое они сами покажут.

Владимир Высоцкий.

Из отдела писем принесли письмо. В редакцию обратился паренек с трикотажной фабрики. У него – необычная история.

Он – помощник мастера, наладчик машин. Их трое в смене – все молодые ребята. Они договорились между собой, что станут настоящей, хорошей бригадой. Покрасили свою мастерскую, привели в порядок всю технику. Время было интересное – появлялись всякие новации, необычные начинания. Они, молодые, поддались свежему ветру. Решили наклеить на спины спецовок первые буквы своих фамилий. Три крупные буквы.

Мамаши аккуратно пришили им эти аббревиатуры. Однажды ребята пришли на смену в новом облачении. Ходили от машины к машине, на их спинах бросались в глаза большие белые буквы. Как сейчас «Полиция», "Скорая помощь", "МЧС"…

Предприятие – сплошь женское. Девицы смотрели им вслед и шептались: что там за буквы? Самые продвинутые говорили, что парни – иностранные агенты, а на спине у них шифр.

Спокойствие в цехе было нарушено. Люди не понимали, что там за таинственные буквы и теряли спокойствие. Спросили у начальника смены – тот пожал плечами. Пошли к начальнику цеха.

В обеденный перерыв он вызвал к себе троицу.

– Что там у вас на спине?

– У нас бригада. Это наши инициалы.

– Кто разрешил?

– Никто. Для этого не нужно разрешение.

– Какие шустрые! У нас на все нужно разрешение. Где вы видели спецодежду со всякими каракулями? Если придумали, придите и спросите, можно ли носить?

– Вы бы разрешили?

– Нет. И приказываю, чтобы завтра этой мерзости не было.

– Мы нигде не видели запрета на такие нашивки. В Москве молодежь ходит с ними по улицам.

– Москва нам не указ. У меня в цехе свой порядок. Нарушите – уволю в пять минут…

Я пригласил автора письма в редакцию и вместе с «подельниками». А потом пошел к директору фабрики. Очень злой. Готовый тут же сесть и написать фельетон.

О директоре фабрики мне было известно, что она хороший руководитель. Подняла предприятие и теперь оно ходит в передовиках. Но это вовсе не значило, что можно глумиться над парнями, подружившимися с романтикой. Протянул я директрисе письмо:

– Что вы об этом думаете?

Она прочла, помолчала:

– Этого не может быть. У нас в коллективе нет вражды. Отношения уважительные…

– Я пригласил в редакцию всех троих. Они не похожи на злодеев или злопыхателей…

Директриса нажала кнопку телефона:

– Пригласите ко мне сейчас же начальника такого-то цеха, начальника смены, профсоюз, комсомол, секретаря парткома.

Когда все собрались, директор спросила:

– Что там за люди с надписями на спинах появились на производстве? Кто-нибудь знает?

– У них какой-то шифр на спинах. Может, агенты какие-то…

– Они из вашего цеха?

– Да.

– Вы с ними разобрались?

– Конечно. Сказал, что если надписи не снимут, я их уволю.

– Профсоюз, это будет законно?

– Нет. В положении о спецодежде надписи не упоминаются.

– Начальник цеха, почему вы намереваетесь нарушить закон?

– На них жалуются…

– Из-за плохой работы?

– Нет. Из-за тех букв.

– Кто покрасил их мастерскую?

– Они сами.

– Без вашего указания? Без вашей помощи?

– Да.

– Это плохой поступок?

– Нет. Очень хороший.

– Прошу всех присутствующих. Немедленно соберите рабочих цеха. Попросите романтиков рассказать, что за буквы у них на спине, Почему они там появились? Скажите сами, как вы к этому относитесь. И оставьте юношей в покое. Пусть увлекаются романтикой и приносят пользу нашей фабрике.

Признаться, я был ошарашен. Фельетона я, естественно, не написал. Просто рассказал о женщине, чье детство прошло в концлагере. Которая ступенька за ступенькой без чьей-либо помощи карабкалась вверх – от станочницы до директора. И лучше многих понимает своих рабочих.

Мы стали друзьями.

* * *

Ничто на свете не заслуживает такого уважения, как человек, умеющий мужественно переносить несчастья.

Сенека.

В дверях моего кабинета остановился незнакомый человек:

– Здесь отдел науки?

– Нет. В нашей редакции такого отдела нет.

– А кто же занимается наукой?

– Каждый по своему профилю.

– У вас какой профиль?

– Экономика, промышленность.

– Значит, я угадал. Мне нужны вы.

– Проходите, Садитесь.

– Я человек творческий. Занимаюсь изобретательством. У меня много полезных идей. Сейчас я закончил очень важную разработку. Изложу в общих чертах.

Посетитель начал излагать и я понял что передо мной очередной изобретатель вечного двигателя. Возникла опасность: от такого клиента сразу не отделаешься.

К счастью, в нашей среде есть замечательная игра. Если к тебе пришел навязчивый посетитель, вспомни, на кого в редакции у тебя есть зуб. Найди предлог и отправь своего клиента туда. Пусть и там помучаются.

– Извините, я вас перебью. Мне кажется, вы рассказываете очень интересное. Но я плохо понимаю. У вас настоящая наука. А моя специализация – станки, кочегарки, рембаза…

Давайте я вам подскажу где вы найдете общий язык, будете разговаривать на равных. Когда пойдете к выходу, справа будет последняя дверь. Там сидят корреспонденты очень эрудированные, научно подготовленные. Расскажите им о своем важном открытии – они поймут.

… День катился своим чередом. Я успел забыть об изобретателе вечного двигателя. К вечеру, поднимаясь на второй этаж, встретил его на лестнице. Лицо было печально, да и весь он походил на добросовестно выжатый лимон. Думаю, он успел побывать во всех кабинетах.

В творческих коллективах многие точат зубы друг на друга.

* * *

Жертвуй собой, не бойся обеднеть!

Сенека.

Позвонил старый знакомый.

– Узнал что ты перешел в эту газету. А у меня как раз нужда. Не поможешь ли?

– Что случилось?

– Не беспокойся, ничего особого. Понимаешь, у моего босса есть сын, недоросль. У него засела в мозгу идея – отпрыск должен стать журналистом. Престижная профессия, то да се. Совался в несколько мест – везде облом. Считает, что это происки врагов, конкурентов.

Теперь на меня насел: устрой сына или… Сам знаешь, какое «или». Помоги!

– Давай рассуждать здраво. Я не редактор. И вообще никакая я не администрация. Спасибо, что меня самого взяли в эту редакцию. Так что принять на работу я его не могу.

Но тебе, как я понимаю, не это нужно. Главное чтобы босс отстал от тебя и в любом случае не грозил всякими карами. Так?

– Да, так.

– Ладно. Пришли его ко мне.

Недоросль пришел. Нормальный юноша. Я поспрашивал о его журналистском опыте, о материалах, которые он печатал в прессе. Оказалось, ни опыта, ни понятия о журналисте у него нет. Публиковал заметку где-то в седьмом – восьмом классе.

– Почему же твой отец так хочет сделать из тебя журналиста?

– Он считает, что быть журналистом авторитетно. Необязательно работать в газете. Можно стать депутатом, министром… Главное – начать работать в газете.

Он сказал – если меня примут в редакцию, мы наймем опытного журналиста. Он будет репетитором, научит меня профессии, чтобы в редакции не ругали. И я тогда поступлю в университет.

– Хорошо. Давай перейдем к делу. Для того, чтобы разговаривать с руководством о твоем поступлении в штат редакции, надо показать, что ты умеешь делать. То есть, надо написать хороший материал на очень хорошую тему.

Вот послушай. Многие люди учатся своим профессиям прямо на заводе. Молодого парня прикрепляют к опытному рабочему и тот помогает ему понять, как управлять токарным, фрезерным или другим станком, какие опасности его подстерегают, как устранить неполадки или отрегулировать машину. Это продолжается долго, несколько месяцев. Паренек учиться, когда надо – бегает за пивом мастеру. Словом, осваивается.

Но вот в один прекрасный день ему устраивают экзамен. Он отвечает на вопросы, точит или строгает деталь по заданию и, наконец, комиссия говорит: годен, профессию освоил. Ему присваивают разряд и он готов прийти на смену, как самостоятельный рабочий.

Теперь слушай внимательно. Когда комиссия уходит, рабочие в цехе его поздравляют и говорят: теперь с тебя магарыч.

– Что это?

– Надо выставиться. Как-никак в рабочий класс вступаешь, да и учителя поблагодарить надо бы.

– Как выставиться?

– Поставь выпивку и закуску. Что, сложно понять?

Паренек бежит к родителям или соседям, просит денег, покупает водку, закуску, торопится в цех. А там его хлопают по плечу, разговаривают на «ты» – теперь уже, как с равным.

Традиция эта очень старая. Но, на мой взгляд, вредная. Негоже мальчишке начинать свой путь в рабочие с пьянки.

Так вот тебе задание. Походи по заводам, найди подобный случай и напиши хлесткую статью.

За такой материал тебя под белые ручки приведут в штат редакции.

Ты понял, о чем я рассказал?

– Понял. Это очень интересно. Сегодня же начну собирать материал.

… Прошло два-три дня. Позвонил приятель:

– Спасибо тебе. Босс сияет. Говорит, сыну такую потрясающую тему дали, что сразу покажет себя первоклассным журналистом.

Прошло еще несколько дней. Снова позвонил приятель:

– Босс нервничает. Сынок никак не может найти фактуру для статьи.

– Как к тебе относится?

– Хорошо. Я же сынка устроил. Теперь его дело принести статью.

Не буду испытывать ваше терпение. Паренек не появлялся в редакции до сих пор.

Ищет…

Скажу по секрету. Операцию с магарычом я провел не первый раз. Уже дважды мне требовалось избавиться от назойливых соискателей Пулитцеровской премии. Я отправлял их писать потрясающую статью о магарыче и оба пропали где-то в городах и весях.

История эта кончилось банально: приятель в итоге поставил мне обильной магарыч.

* * *

Как от слепцов скрыт солнца яркий свет,

Так для глупцов дороги к правде нет.

Авиценна.

Руководитель Калининградского обкома партии очень любил телевизор. Вечером он возвращался после работы домой, надевал тапочки и садился смотреть все передачи подряд. На следующий день те в обкоме, кто руководил телевидением, пытались уловить мнение начальства об увиденном. И дальше шли с ним в унисон – казнили и миловали.

Был праздничный день. На трибуне в окружении соратников стоял первый секретарь, мимо плыло народное ликование. Телевизионные камеры снимали все происходящее.

Через несколько часов на областном телевидении разразился жуткий скандал. Проявили пленку с празднования, а она пустая. По какой-то причине съемка не получилась. Телевизионщики оказались без сюжета. Без главного сюжета.

Все были в панике. Они представляли себе, что через пару часов главный человек области наденет тапочки, включит телевизор и…

Каждый лихорадочно искал выход из критической ситуации. Может быть, нарезать передачу из прошлых праздничных лент? Нет. «Хозяин» узнает себя. И в нем – главная проблема.

Выхода не было и люди понимали: завтра утром все будут паковать чемоданы.

С дежурного поста позвонили:

– Здесь к вам посетитель.

– Нам сейчас не до него. Пусть придет завтра.

– Говорит, завтра не может. Он будет на работе.

– Ладно. Впустите. Теперь уже все равно.

Через несколько минут в монтажной появился мужичок. Не видный такой, в кепке с пупочкой.

– Скажите, – робко произнес он, – вы принимаете телевизионные передачи?

– Нет, мы делаем передачи…

– А я думал…

– Что у вас, говорите!

– Я купил камеру. Сегодня ее обновил…

– Где?

– Вот она.

– Где обновил?

– На параде и демонстрации.

Народ онемел. Стоял, боялся сдвинуться с места.

– Ну-ка, покажите, – пришел в себя кто-то.

Включили. Изображение есть. К сожалению, не репортаж. Мужичок, похоже, впервые в жизни держал в руках аппарат. А чайник есть чайник. Он наставил камеру на главное, по его мнению, что было на параде, нажал спуск и не отпускал, пока не кончилась пленка.