Тепло лютых холодов

– Забыли не только это! Есть и приятное! Ведь в буксируемом Газоне тоже бензина под завязку! Ему-то зачем? Поделим! – радостно подсказал Величко.

– Толково! – одобрил Алексей. – В общем, действуй, Гена!

Скоро в КУНГе действительно наладили «Ташкент», хотя и с некоторыми неудобствами. Ведь конструкторы объемной радиоаппаратуры, конечно же, не предполагали, что в машине вздумают разместиться семь человек, едва в нее втиснувшихся. Но в тесноте, да не в холоде!

Постепенно всех разморило. Никакая беседа не клеилась. Стали клевать носами. Но через час Алексей сообразил – не хватает кислорода. Не угореть бы! Он выгнал всех на мороз, чтобы подышали и размялись. Пробежался и сам, туда-сюда, увлекая за собой Величко, но тот лишь посмеялся:

– Если лишнюю мощь за собой чуешь, лучше генератор покрути! Пусть он отдохнёт!

Народ спросонок на морозе быстро продрог и попросился обратно.

– Как хотите! – благословил Величко. – Станцию всё равно выстудили. В ней теперь как на улице!

Опять все затолкались в безвоздушное пространство.

Алексей поглядел на часы и подвёл для себя итог:

«Уже два с половиной часа стоим! Ни одна машина не сдвинулась с места».

– Гена, как с обедом? – шепотом спросил Алексей.

– Никакого обеда не получится! – громко заключил Величко. – Ни один паёк до обеда не дотянул! Так что, жизненную энергию будем получать от обогревателя!

– Товарищ капитан! – вмешался Иварс. – Это не мы! Пока машина стояла в боксе, ее почистили! Без нас… Чужие!

– Теперь расследование проводить бессмысленно! – засмеялся Алексей. – Я всех прощаю! Но накормить вас не смогу!

– Вы не верите! – обиделся Иварс.

– Верю! Но есть всё же охота! – без укора засмеялся Алексей. – В следующий раз будем предусмотрительнее!

Кто-то постучал в КУНГ снаружи. Все прислушались, но с места не сдвинулись, надеясь, что это вышло случайно. Неуверенные стуки повторились.

– Погляди! Может, колонна двинулась! – приказал Величко одному из караульных.

Внизу под дверью КУНГа стоял испуганного вида гражданский мужчина, дрожавший в мелком ознобе:

– Товарищ офицер! – обратился он ни к кому, шаря взглядом по нутру машины и стараясь выделить в ней главного. – Товарищ офицер!

– Что вам нужно? – нейтральным тоном спросил Величко.

– Товарищ офицер! – голос гражданского зазвучал с литовским акцентом, просяще и униженно. – Товарищ офицер!

– Да что вам нужно? Тепло выходит! – нетерпеливо рявкнул Величко.

– Я хотел купить у вас бензин… У вас ведь баки большие…

Величко развеселился:

– Баки большие, потому что у большой машины большой расход топлива! А запаса хода нам это не прибавило! Сами не знаем, доедем ли? Кроме того, мы свой бензин не покупали! Его родина нам залила, чтобы службу нести! Потому и продавать его мы не имеем права!

– У меня здесь жена… – замямлил мужчина.

– Завидую вам! – всё ещё смеясь, ответил Величко, рассчитывая отшить просителя – сколько тут таких же рядом? – Всегда хотел путешествовать с женой! Но мне-то вы зачем это рассказываете!

– У меня двое детей в холодной машине… И беременная жена! – он готов был заплакать. – Они замерзли. Бензин закончился… Мы теперь пропадём…

– С этого бы и начинал! Канистра есть? – гаркнул Величко и повернулся к своему водителю. – Приживойт! Налей ему полную…

– Товарищ старший лейтенант! А если не доедем?

– Не зли меня, парень! Я на свою совесть жизни этих детей и женщины не возьму! И никому не позволю! Налей ему полную канистру! – потом Величко повернулся к мужчине. – Там желтый москвич стоит… Это ваш? Сколько детям?

– Старшему пятый год, а младшему скоро годик!

– Ах, чёрт! – ругнулся Величко. – Вот что! Забирайте-ка сейчас же своих сюда и отогревайте их здесь, а наш народ слегка проветрится! Заодно поможет детей принести и бензин залить! Вперёд, мои орлы! Задача ясна?

– Ещё как! – весело отозвались ребята в черных танковых куртках.

– Спасибо, товарищ офицер! Спасибо! Такой мороз! Такая пробка! Спасибо! Может, деньги всё же возьмёте? – твердил ошалевший от страха за жену и детей литовец, еще не осознав, что встретил бескорыстную и активную поддержку в столь страшной для него ситуации. В трудное время, каждый за себя…

– Ты что об этом думаешь? – запоздало спросил Алексея Величко.

– Да как же иначе? Всё правильно! – подтвердил Алексей.

Женщину в распахнутом пальто, под которым выпячивался большой живот, уже подвели к машине. Она с ужасом глядела на крутую металлическую лестницу, по которой ей предстояло подняться с таким животом и ребёнком в руках. Ребёнка-то, укутанного в толстое одеяло, сразу перехватил Алексей, а Величко, встав на колено в своей высокой машине, протянул женщине обе руки вниз:

– Не бойтесь! Уж я вас не уроню! – пообещал Величко и, словно подъемный кран, бережно втащил женщину в КУНГ. – Вот и всё! Располагайтесь, как хотите!

Следом в машине оказались ее старший ребенок и муж, который вдруг признался:

– Она по-русски не говорит… Даже не понимает… А у вас ведро есть? – с надеждой поглядел он на Величко.

– А что, канистры мало? – удивился тот.

– Нет, нет… Это жене… Вы знаете, ей постоянно давит на живот… А здесь совсем некуда идти…

– Скажи ей, пусть не стесняется! Мы сейчас уйдём! – доброжелательно успокоил мужа Величко. – С моей женой такая же история происходила! Так что мне это знакомо… Сейчас сделаем! Скажи ей, пусть поступает здесь, как ей нужно, а мы все уйдём! Может, перепеленать ребёночка или покормить. Вот и столик небольшой… Сейчас и кипяток сделаем… В общем, полчаса здесь ваши, а как дальше сложится – потом и поглядим!

– Спасибо вам большое! – шептал муж, всё больше коверкая русские слова литовским выговором. – Спасибо вам!

– Ты «Москвич» свой не разморозь! А то совсем забыл о машине! Морозище шутить не станет! – напомнил Величко, выбираясь из машины и прикрывая за собой дверь.

– У меня антифриз… Не замёрзнет! – стал, наконец, соображать муж.

– Тебе же нельзя посторонних… – подсказал Алексей, пританцовывая из-за давно замёрзших в сапогах пальцев.

– И что теперь поделать? – махнул рукой Величко, высматривая своего Приживойта, чтобы поскорее обеспечить пустое ведро и кипяток. – Свинья не выдаст – чёрт не съест! Так что ли? – захохотал он, быстро удаляясь и извергая клубы пара.

После шестнадцати часов со стороны Елгавы стал нарастать гул мощной техники. Её многие расслышали, несмотря на шум собственных двигателей, но боялись себе поверить. Тем не менее, гул не смолкал! Он становился то громче, то тише, но там, впереди, что-то действительно рычало, чавкало и кряхтело, медленно продвигаясь в их сторону. Там шла работа! Шла борьба со снегом и со смертельной опасностью для тысяч людей.

А люди по цепочке уже дальше передавали радостную весть: «Идёт спасение!»

Оно явилось в виде двух могучих гусеничных бульдозеров. Эти монстры энергично оттесняли горы снега в сторону от проезжей части, за границу едва угадываемой теперь обочины, в кювет и далее, благо, деревья вдоль дороги не росли. Такие действия значительно расширили дорогу, и автомобили, где становилось возможным, под чьим-то активным руководством уже сползали вправо, почти вдавливались в огромные снежные валы.

Потому встречка медленно очищалась от завоевавших ее ранее машин. И в какой-то момент в сторону Елгавы поползли первые счастливчики. Они едва-едва тянулись узенькой ленточкой, полностью зависящей от успехов бульдозеров. Но даже слабое движение возрождало у людей надежду на благополучное завершение страшного приключения.

Сотни и даже тысячи машин продемонстрировали свою живучесть сверканием фар и красных фонарей. И стало понятно, что замерзшая ранее жизнь оттаивает, продолжается, опять стремится к чему-то важному и естественному – к движению людей, к решению самых различных вопросов и дел, к теплу.

Когда к небольшой колонне военных автомобилей подобрались неустанные труженики-бульдозеры и обеспечили им возможность сдвинуться вправо, было около девятнадцати часов. Небо давно светилось морем мохнатых и мерцающих от сильного мороза звёзд.

Пожалуй, только часа через полтора удалось начать медленное дерганое движение вперёд. К тому времени все путешественники пребывали на штатных местах. Выносная станция питания, приведенная в маршевое состояние, давно отдыхала, а в отопителе КУНГа закончилась солярка. Тепла не стало. Солдатики опять возвратились в коконы.

Закутался, как смог, и Алексей. Он снова находился с Иварсом в окончательно задубевшем Уазе и испытывал чудовищный натиск мороза. Печка не справлялась даже с отмораживанием от инея лобового стекла. Охлаждающая вода в двигателе едва не замерзала. Стрелка уровня бензина тоже не радовала, склоняясь к нулю.

И всё же – они двигались! Стало быть, приближались к своей цели, приближались к дому! Это всех грело изнутри!

За следующий час продвинулись километра на четыре, почти въехав в Елгаву. Еще час понадобился, чтобы протиснуться через неё. А далее поехали веселее, но, как ни старались, не быстрее некой условной лошади. Алексей прикидывал транспортные перспективы их движения, но без точных сведений о наличии бензина его работа теряла смысл.

Наконец, Зил съехал вправо и остановился. За ним пристроился и Уазик. Потом Алексей и Величко решали, как им быть, чтобы снова не попасть в ужасное положение. Впереди-то ночь. А почти весь путь ещё впереди. Как быть, если и дальше повторятся пробки?

Первым заговорил Величко:

– Это есть маленький плохой чудовище! – сказал он с ломанным немецким акцентом и кивнул на буксируемый Газон. С залепленными снегом фарами и ветровым стеклом, он действительно походил на неизвестного зверя с подбитым глазом. – Чудовище капитально притормаживает даже тяжёлый Зил и тянет его влево. Может, у него колеса с левой резьбой? Если мы его не бросим, он нас всех утянет в могилу!

– Гена, лучше скажи, сколько бензина осталось?

– Если верить указателю, то полбака есть. Литров восемьдесят. До дома не дотянем! Даже без этого вурдалака! – он кивнул на буксируемый Газон. – А у тебя?

– Ещё хуже! – не обрадовал товарища Алексей. – Предлагаю вот что… Сейчас мы отыщем съезд с большой дороги. Чтобы подальше от неё отойти… И заночуем! А утро вечера мудреней! Может, в Елгаву вернёмся. Там найдутся какие-нибудь воинские части… Заправимся, поедим, в свою часть сообщим, чтобы они с ума не сходили!

– Это можно! – согласился Величко. – От суеты все до невозможности отупели! Особенно, мой Приживойт, вижу. Легко ли ему тыркаться? Стой! Поехали! Стой! Поехали! Это не езда, а скачки со спущенными штанами! Только я предлагаю иначе… Давай утром, когда водители отдохнут, отцепим эту чёртову каракатицу, чтобы она нас не тормозила, и двинем домой налегке. А ее до весны в снегу закопаем!

– Ну, ты даёшь! Как я без станции пред ясны очи Кривцова предстану? Об этом ты подумал? Я ведь получил четкую задачу – доставить машину в любом виде! – возразил Алексей. – Доставить! Понимаешь?

– Понимаю, что мы здесь сами погибнем и людей погубим, ради этого хлама! Не подвиг это, а глупая пустышка! И никаких частей я в Елгаве не знаю. Нет их там, скорее всего! Очень уж крохотный городишко! Стало быть, бензином не разживёмся, а оставшийся сожжем, разъезжая! Уж лучше утром из зеленого чудища весь бензин перельем в мой Зил, да подцепим к нему твой Уаз, чтобы напрасно топливо не кушал. Глядишь, как-то доберемся. Впереди Шауляй, потом Советск! А в них полно вояк! Ведь выручат! Заправят, как-нибудь!

– На первый взгляд, план хорош! Но на буксире опять что-то будет болтаться! Почему бы не тот самый Газон, который и теперь? В чем выгода? – упирался Алексей.

– У твоего козла колёса хоть налево не косят! Значит, Зил не притормаживают, топливо зря не жгут…

– Ну и что? – не сдавался Алексей. – Чуть дальше уедем, чуть ближе… Всё равно не дотянем!

– Не всё равно! С чудищем мы и до Советска не дотянем! А если где-то застрянем, тогда нам смертный приговор обеспечен! А если чудище бросим… – уговаривал Алексея Величко.

– Тогда кем я перед Кривцовым предстану? Это же его приказ!

– Ну, да! Если это важнее остального… Если не хочешь как я говорю, тогда, конечно! Тогда мы впадём в анабиоз, а ты станешь героем! Как и мы! Посмертно! Так что, молодец, Лёха! Очень гуманное решение! Как думаешь, нас в печи станут размораживать?

– Не юродствуй! Дай подумать! Может, ещё как-то можно…

– Думай, Лёха! Что тебе осталось! А я к себе пошёл! Что-то уши опять покалывает!

– Ладно уж! Поехали, куда фары глядят! Всё равно место для отдыха придётся искать.

Обнаружить съезд с трассы, надёжно расчищенный от снега, оказалось сложно. Еще долго и напряжённо ползли, непрерывно высматривая. Наконец, справа заметили второстепенную дорожку, так или иначе расчищенную.

Остановились. Офицеры вышли, но ничего, кроме тусклых огней метрах в ста от трассы, разглядеть не сумели. Фары-искатели обеих машин не помогали. Они упирались в высокие кучи снега вдоль дороги, отражающего мощный свет, ослепляя, и только.

Чтобы не заезжать в проезд всей колонной, а то не развернуться в случае неудачи, Алексей пополз на разведку в своём Уазике. У первого же дома в свете фар мелькнул немолодой мужчина в распахнутом пальто. Сложилось странное впечатление, будто этот незнакомый человек без шапки и перчаток специально спешил навстречу Уазу, поскольку широко развел руки в стороны, как бы ловя ими машину.

«Может, он нетрезвый? – мелькнуло у Алексея. – Хотя характерных признаков не заметно!»

Иварс затормозил, не выключая фар. Алексей, выбравшись наружу, направился к странному жителю, испускающему исполинские пары, жмурившемуся от яркого света, но мешающему проехать:

– Здравствуйте! Вы в такой мороз совсем раздеты… Мне даже неудобно с вами заговаривать… Вы сходите, оденьтесь, а мы здесь подождём, чтобы потом кое о чем вас спросить. Договорились?

– Нет, нет! Я увидел лучи прожектора… И понял, что к нам гости! Подгоняйте свою машину поближе к воротам. Я снег сегодня не отбрасывал, потому ворота не открыть… Заходите к нам! Мы с женой всегда гостям рады!

– Да оденьтесь вы, ради бога! Ведь простынете не на шутку! – в форме приказа попросил Алексей. – Нельзя же так, в самом деле!

– Нет, нет! Если бы я мёрз… Проходите, будьте добры!

Алексей убедился в его упрямстве – всё равно не оденется – потому принялся объяснять свою просьбу:

– У нас еще две машины на трассе остались. Я прошу вашего разрешения… Нам бы подогнать их сюда на ночь! Если не помешают, конечно! Мы бы в своей машине и заночевали! Чтобы на трассе не подставляться. Можно?

– Да, да! – обрадовался странный человек. – Подъезжайте… Я вам помогу… Подъезжайте!

– Как ваше имя-отчество? – спросил Алексей.

– Зовите меня Семёном! Я русский! Это жена у меня литовка! Но не бойтесь, она очень хорошая!

– Семён! Я прошу вас вернуться в дом, чтобы не было последствий. Мы управимся нескоро! Я сначала схожу к трассе, потом пригоню сюда машины, потом мы их разместим где-то здесь… Уходите домой! Хотя бы застегнитесь!

– Да что вы так… Я на Северном флоте когда-то служил! Тамошняя закалка на всю жизнь остаётся!

– Не верю я в закалку при тридцати градусном морозе! Любая закалка за полгода испаряется! В общем, Семён! Я побежал на трассу, а вы пока дома согрейтесь! – проинформировал Алексей и перебежками направился за остальными путешественниками. Морозный воздух при мощном вдохе сильно обжигал лёгкие.

«И какая, к чёрту, закалка? – удивлялся по ходу Алексей. – Уж слишком он странный! К чему бы это?»

Скоро оба офицера вернулись к дому. За ними, надрывно гудя, медленно подползал Зил. Потом все долго возились, разворачивая и пристраивая его ближе к краю вместе с опостылевшим Газоном на буксире. Большая длина – большие хлопоты. Наконец, что-то получилось, и дорога вполне освободилась для проезда других машин.

Удивительно, но пока автомобили маневрировали, подъезжали, переезжали, чтобы ближе прижаться к заборчику, опять пробовали сделать то же самое, только удачнее, хозяин дома всё стоял в стороне, наблюдая за работой военных. Он по-прежнему был без шапки и в распахнутом пальто, будто мороз и впрямь его не донимал. И лишь заглушили последний двигатель, как Семён, созывая всех своим криком, уверенно потребовал:

– А теперь – все в дом! Жена совсем гостей заждалась!

– Вы уж извините, но в наши планы это не входит! – уверенно остановил его Алексей. – Мы здесь останемся! В своей будке. Нам бы только выносную станцию питания на ночь запустить… Это двигатель… Он тарахтит! Если вам или соседям спать не помешает? А утром нам понадобится много горячей воды для радиаторов… Найдется?

– Всё так! Всё так! Но сейчас заходите в дом! – настаивал хозяин.

– Вы плохо это представляете! Нас тут семь человек! – отрезал Величко.

– И слушать не буду! Все заходите в теплый дом! – хозяин уже зашел со стороны офицеров так, будто решил силком затолкать их в дом. Даже руки широко расставил.

– Может, и правда зайти? – тихо в сторону предположил Алексей.

– Ага! – сразу ехидно остановил его Величко. – А семь человек куда? В крохотную квартирку? А автоматы? А станция под грифом «совершенно секретно», которую я должен защищать до последнего вдоха… Это всё куда? И странной мне кажется эта навязчивая гостеприимность! Капканом попахивает! Прямо-таки, замануха!

– Ерунда! – возразил Алексей. – Разве такое организуешь? В целом мире никто не знал, что мы с тобой здесь окажемся в этот час!

– Всё равно – странно! Да уж ладно! Ведь сил больше нет, как жрать охота! Ты как насчёт цыплят, Лёха? – захохотал Величко. – Ладно! Семь бед – один ответ! Топай с хозяином в дом… Погляди, что и как? Может нас там зеленые береты дожидаются! А я здесь воду солью, технику закрою, проверю… В общем, то да сё! И тогда вломлюсь всем партизанским отрядом, вооруженным до зубов! Хозяйку бы не напугать до смерти! Женщины обычно оружия панически боятся…

Алексей направился в дом. Сразу пахнуло теплом и влагой. Потом он ощутил острый запах еды и понял, что не только зверски устал, но утрачивает способность сопротивляться накатывающему на него, словно асфальтовый каток, анабиозу. Алексей даже испугался, сознавая, что прямо здесь, на входе, может вдруг отключиться. То-то будет!

«Почему так? Не столь уж сильно от путешествия устал… Разве для меня, давно натренированного военным образом жизни, теперешняя нагрузка может считаться достойной внимания… Тогда отчего эта непомерная усталость? Будто наркотики заглотил… Не осталось ни воли, ни сил сопротивляться… Может, подозрения Величко имеют смысл?

Затуманенным мозгом Алексей не придумал ничего иного, как прикусить себе губу. Боль слегка прочистила сознание. Алексей стал соображать. Огляделся.

Изначально примитивная мебель, без намёка на изысканность, давно потерлась, облупилась, покоробилась. Продавленный посредине диван изрядно засален, но прикрыт чистой скатёркой. Убогие венские стулья опасно расшатаны. Зато чистенькие рамочки с семейными фото и иконка разместились на почётных местах. Две прикрытые боковые двери указывают на наличие других комнаток. Под неказистыми самодельными подоконниками нет привычных батарей центрального отопления. «Неужели печи?»

Лопочущая с улыбкой на непонятном языке женщина призывно протягивает к нему обе руки. И по ним сразу понимается, что эти руки всю жизнь не знали ни отдыха, ни покоя.

Алексей поздоровался с хозяйкой по-русски, поскольку литовские слова так и не вспомнил. Из последних сил приветливо улыбнулся. Пропустил вперед себя хозяина, стоявшего в дверях за спиной Алексея, и, наконец, рассмотрел и его самого. Может сорок пять уже исполнилось. Какой-то весь рыжий. И лицом, особенно шеей, и волосами. На вид – слабак. Руки, красные от мороза, интенсивно их растирает. Холеным его не назвать… Лицо серьезное, а взгляд открытый, даже добрый, смеющийся. Сказал жене что-то по-литовски, и она захлопотала, забегала туда-сюда вокруг стола и по кухне. Маленькая, улыбчивая, но какая-то… Из подземелья, что ли? Ненарядная, неаккуратная… Не хотелось бы Алексею, чтобы его Людмила когда-нибудь такой же стала. Одежда чистенькая, но сработавшаяся, залатанная.

«Но всё-таки есть в ней обаяние… От искренности и большой доброты, пожалуй!» – отдал должное хозяйке Алексей.

Хозяин подвёл его к наливному умывальнику на кухне, указал на мыло и полотенце, и Алексей еще сильнее прочувствовал непритязательный крестьянский быт. Вёдра с водой на лавке у стены. Некоторые из них греются у горячей печи русского типа. Давно не белая эмаль газовой плиты на две конфорки, видимо, питающейся от баллона. К нему через грубо пробитую дыру в побеленной кирпичной стене ведёт толстый чёрный шланг. Тусклое освещение под густо закопченным и запаренным потолком… Тощая серо-полосатая кошка, трущаяся о ноги хозяйки и мешающая ей подносить посуду и еду.

«Да уж! – отметил про себя Алексей. – А считается, будто все литовские семьи как сыр в масле в своих домах… Этим же – явно живётся трудновато! Весьма! Видимо, в том и корни их гостеприимства. Сытый-то голодного никогда не понимает! Сытый просто не додумается кого-то накормить, даже если рождён нежадным! А эти – к нам, армейским перекати поле, – всей душой! Чудеса, да и только!»

Наконец Алексея усадили на диване, включили ему маленький черно-белый телевизор. Как раз завершалась программа «Время». Бессменная мелодия означала прогноз погоды. Всё по-прежнему… В Прибалтике бесконечные морозы, пришедшие откуда-то из Арктики и забывшие убраться обратно!

– Сколько ещё хлебнуть придётся с ними? – спросил хозяина Алексей, чтобы не молчать.

– Да, да! Вот корова у нас застудилась… Не уберегли… Даже вода в колодцах стынет! Уж такого здесь никогда…

– Вы говорили, на флоте служили? – спросил Алексей.

– О! Это давно забытая песня! – задумчиво, но с улыбкой произнёс хозяин. – А вспоминать приятно. Хорошее было время! Хорошие ребята! Необходимая стране работа! Теперь на флоте три года служат… Мы служили четыре! Тогда душа домой рвалась – сегодня, хоть сейчас обратно! Странно?

– Нет, скорее типично. Людям непременно нужно знать, что они делают важное дело! Знать, что они нужны родине! Без этого люди теряют смысл жизни, силу и покой…

– Может, я схожу за остальными? Долго они почему-то… – переживал хозяин.

– Не волнуйтесь так, Семён. Они и сами с мороза в тепло спешат… Сейчас придут! – успокоил хозяина Алексей.

Действительно, через пару минут вся компания, начиная с Величко, стала по частям вклиниваться в небольшую комнату.

– Вот что, ребята! – предложил Величко, сразу оценив обстановку. – Я думаю, будет правильно, если вы поочерёдно разденетесь и сложите свои теплые штаны и куртки в прихожей. Иначе не только здесь не поместитесь, но и от жары разомлеете. Автоматы и подсумки аккуратно в тот угол поставьте. Коваленко! Глаз с оружия не спускать! Задача ясна? Тогда, вперед… То есть, назад, в прихожую!

Свою жену хозяин представил всем лично, и было заметно, что он ею гордится:

– Это моя жена Сауле. По-русски значит Солнце. Но для меня она больше, чем солнце! Всё в доме и моей жизни на Сауле держится! – он ласково обнял жену одной рукой.

Видимо, Сауле, дважды услышав своё имя и взглянув на мужа, поняла смысл его слов, и зарделась. Она по-литовски стала приглашать ребят мыть руки и усаживаться за стол. Семён перевел ее приглашение гостям, не знающим язык.

– Семён, а дети у вас есть? – улучшив момент, поинтересовался Алексей, поскольку признаков детей не заметил.

– Выросли наши дети… Двое… Близнецы-мальчишки. Они в Риге… Студенты! Хорошие мальчишки! Часто приезжают! Пока на первом курсе – детей домой еще тянет. А потом начнутся стройотряды, девчонки, всякие соревнования… Наша жизнь проходит – их время настаёт!

Гости долго толпились в поисках места, поочерёдно мылись, прихорашивались, рассаживались, а Сауле суетилась то в кухоньке у печи, то у общего стола. На нём появились тарелки, простенькие чашки и большой-большой не совсем круглый хлеб домашней выпечки. Когда все уселись, хозяйка внесла огромную закопченную сковородку с яичницей-глазуньей. Алексей непроизвольно стал подсчитывать яркие пятнышки желтков, дошёл до двадцати восьми и сбился.

Сауле и особенно ее муж старались ухаживать за офицерами, а ребята и сами недолго стеснялись… Прошло несколько минут, и на столе ничего съестного не осталось. Потом выпили по крупной чашке чая, заваренного с какими-то травами, и замерли, не зная, как быть дальше.

Выручил Величко. От всей компании он поблагодарил хозяев за ужин:

– Мы уже и не верили, что нашим животам после сегодняшнего завтрака что-либо перепадёт! Спасибо вам, добрые хозяева, за спасение нас в этот жуткий мороз! А сейчас – мы все пойдём к себе в КУНГ!

– Нет, нет! – сразу возразил хозяин. – Все будут спать здесь! В тепле! Офицерам постелили в той комнате! На кровати! – он махнул рукой. – Ребята лягут здесь! На полу. Матрасы тоже сейчас будут – сначала стол надо убрать. И ваши куртки можно положить…