Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга первая

–Ну будь здоров, Алешенька!– тетушка истово перекрестила племянника, –будем за тебя молиться.

Алексей наклонился, поцеловал морщинистую щеку и выскочил в дождь.

–Пропадет, истинно пропадет,– прошептала Марья Алексеевна, смахивая непрошенные слезы.

Ей еще придется пострадать за своего племянника. Отсидит три года в Шлиссельбургской крепости за то, что передавала письма и деньги от Алексея в монастырь старице Елене – матери царевича.

Глава пятая. На подъезде к Вене.

Алексей уезжал все дальше и дальше. Проехали Данциг, где его почему-то никто не ждал от отца. Задача несколько упростилась. Потом выяснится, что офицеры, надеясь на русское «авось», загуляли в местном трактире. Сие стоило им жизни. Царевич оставил на станции ящик с апельсинами для царя и отправился далее. Сам Алексей Петрович ехал в своем дормезе– просторной карете, приспособленной к длительным путешествиям, со спальными местами и даже небольшим столиком для приема пищи. После Данцига дорога раздваивалась. Одна шла на Копенгаген, к отцу, другая вела в Европу. На нее и повернули лошадей.

После Данцига на почтовых станциях стало намного оживленнее, легче было затеряться среди прочих карет, но все равно ради скрытности Алексей с Ефросиньей не выходили из дормеза, документы предъявлял Яков Носов. От беспрестанного сидения болели все члены, ныла спина, шумело в голове. Фрося терпеливо переносила все тяготы дороги.

Умом царевич преодолел свой страх перед отцом, а вот сердце все колотилось и колотилось, как будто Алексей вновь стоял перед мрачным от злобы батюшкой и ждал жестокого наказания. Как же все-таки глубоко въелся сей детский панический ужас перед грозным отцом и как долго еще придется его вытравливать. Но Алексей знал, что вытравит-таки, надобно было вытравить.

В таких случаях царевич привлекал на помощь любимого своего Пересвета –героя Куликовской битвы, живо представляя бугристое Куликово поле и две темных стены озлобленных людей, которым, быть может, осталось жить несколько часов. Выезжает наперед страшный, громадный ордынский богатырь Челибей, похожий на Сатану, каким его изображают церковники в своих страшилках. За ним не только громадный рост, десять пудов весу, богатырский конь и оружие, выкованное лучшими оружейниками Востока из лучшей в мире дамасской стали – за ним страх двухвекового жуткого ига, жестоких наказаний за малейшую провинность или неуплату наложенной дани, страшных казней, которых ранее не видывала Русь; за ним все страхи детских лет русичей: смотри, будешь вести себя плохо, то придет ордынец и убьет тебя. Все злое, страшное, мерзкое стоит за ужасным великаном с жидкой козлиной бородкой и непереносимым взглядом. Выезжает сей батыр наперед, самодовольно бахвалится, как принято в таких случаях, поигрывает копьем: »Ну кто из вас, боягузов, зайцев мелких, готов сразиться со мной, славным Челибеем, победителем всех единоличных боев в Золотой Орде? Выходи, не бойся, смерть будет скорой». Оскорбленно молчит русская сторона. К появлению такого страшилища не были готовы. Достойного единоборца –великана, ругателя и насмешника – в запасе не имели. Есть смельчаки, да боятся. Боятся не за себя, за Русь боятся – нельзя уступить, проиграть, оттого может упасть русский дух при виде позорного поражения. С надеждой озирались друг на друга: ну кто же, кто? Или не найдется ни единого?

А великан все разъезжал перед своими и пуще прежнего багровел и насмехался, и упивался своею силою, а за его спиной уже презрительно похохатывали. Наступила томительная минута смятения в русском стане.

И, наконец, облегчающий выдох прошелестел по русским полкам, качнулись первые ряды, и вперед медленно, как бы раздумывая, выехал тогда в темных одеждах схимника Александр Пересвет – инок Сергиева монастыря. Всю свою недолгую молодую жизнь посвятил он служению Господу, мирным молитвам и трудам потным. Во всех молитвах молил он Господа о непролитии крови людской, о том, чтобы никогда не брать в руки меч, но токмо орало. Но пришла на Русь беда, и позвал Пересвета настоятель Сергий, и просил именем бога нашего постоять за святую Русь, за веру нашу христианскую, за народ наш многострадальный.

И вот в последний раз обернул к русичам Пересвет бледное взволнованное лицо свое в монашьем куколе, высоко подняв руку с оружием и вдохновляя оставшихся. Был он высок ростом, плечист, красив и статен, как ангел- воитель. Но ордынец все же выглядел крупнее его, куда крупнее. Зло смеется Челибей: »Неуж-то на Руси перевелись богатыри? Мне зазорно сражаться с таким заморышем. Есть ли кто посильнее?».

Грозно молчат русские полки, хотя и сами видят, что силы неравны, но верят Пересвету. Молчит и Пересвет, не отвечает на похвальбу Челибея, не бросает пустых слов, не тратит силы, лишь сосредотачивается. В глазах спокойное холодное мужество и готовность положить свою жизнь на алтарь отчизны милой.

Вот стали съезжаться бойцы. Видит Челибей – нет страха в глазах русского витязя. Вот помчались противники навстречу друг другу, и опять Челибей не видит в глазах русича страха, не дрожит его булатное копье, сработанное русскими кузнецами. Понял батыр, что не ошиблись русские, что перед ним богатырь, что не уступит он, не закроет глаза в решающий миг.

Первый раз русское копье просвистело у самого плеча Челибея. Во второй раз чиркнуло острие по железной кольчуге. И тогда впервые екнуло сердце ордынца, и почуял Челибей, что ему не сдобровать. Сшиблись бойцы в третий раз, и оба пали замертво, а русские, воодушевившись, ринулись в бой.

И радостно встречала Москва победителей. Праздновали три дни и три ночи. Не более, а потом вышли на труд. Собрали всех, поправших смерть, предали земле (не так, как в последнюю войну), воздвигли церковь и поминали между трудами. И не беда, что через два года хан Тохтамыш снова пожег беззащитную, застигнутую врасплох Москву. Но он не смог стереть память о боевой Московии. Ровно через сто лет сия память не дала ханским конникам Ахмата перейти святой рубикон тихой русской речки Угры, на противоположном берегу которой стояло московское войско, тоже памятуя о героях Куликовских. И навсегда тогда ушли прочь завоеватели, и кончилось злое иго. Та великая память грела сердца защитников России на Бородинском поле и тех, кто оборонял Москву в 41-ом, кто горел в танках под Прохоровкой и штурмовал Зееловские высоты.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.