Истории Стасяна. Мечты сбываются

Его мама несколько раз звала Диму домой. Дима хотел еще поиграть с другими детьми и не шел. Тогда мама, крепкая женщина, спустилась с пятого этажа, подошла к Диме, взяла за рукав, а он стал вырываться. Она вдруг сильно и резко кулаком врезала ему в челюсть справа. Дима тут же обмяк, а она спокойно понесла его домой. Все были в шоке: и дети, и взрослые.

Собачник-пьяница

Каждый вечер можно было наблюдать, как через наш двор на прогулку к пруду идет пожилой невысокий мужчина с немецкой овчаркой на поводке. Мужчина жил в соседнем доме. Собака породистая и красивая. Хозяин, видно, выпивал где-то на прогулке, и иногда силы у него кончались на обратной дороге прямо в нашем дворе. Вот так лежит дядька, встать не может.

Однажды зимой мужчина прилег в сугроб, а собака вокруг него крутится, лает, подбегает к прохожим, жалобно воет. Прохожие пугаются, шарахаются от нее.

А пьяный лежит, не шевелится уж минут 15—20. Мы, дети, не знаем, что с этим делать. Собака так достала всех своим громким лаем, что из дома вышли двое мужчин и подняли пьяницу. Собака тут же перестала лаять и пошла впереди показывать путь домой. Мы подивились уму и преданности собаки. Считали, что она спасла своего глупого хозяина от смерти. Потом ситуация примерно такая же повторялась еще пару раз.

Молчание – золото*

«Слово – серебро, а молчание – золото!» – мама мне часто напоминала эту поговорку после моего очередного спора на повышенных тонах с кем-нибудь из взрослых во дворе или школе. Проблема была в том, что пустяковый спор часто превращался в чудовищную перебранку и не мог никак закончиться. Особенно когда я был голодный.

«Ты слишком прямолинеен». Мама приводила мне в пример дипломатов, которые часто сталкиваются с противоположным мнением дипломатических работников других стран. «При этом они ведут себя сдержанно и культурно. Старайся вести себя как дипломат!»

«У тебя по каждому вопросу свое мнение, но ты просто промолчи. А если сказал уже, то потом стой и молчи. Вот увидишь: результат будет лучше для тебя». Я думал: «Какой смысл молчать, раз человек не понимает и упорствует? Мне надо его переубедить, доказать свою правоту».

Сначала я решил самой маме доказать бессмысленность молчания. Однажды мы заспорили и поругались с ней, а я вспомнил про её наставления и неожиданно для нее включил режим молчания. Она говорила-говорила и даже спрашивала меня раздраженно что-то, чтобы я ответил, а я держался и молчал. Просто смотрел на нее, думая: «Вот-вот, еще немного, и я ей скажу: „Ну вот видишь, твой метод не работает“». Но не получилось. К моему удивлению, она быстро успокоилась, глядя на мое молчание, и даже согласилась частично с моим мнением, а ситуация непривычно быстро почти полностью разрядилась. Я не чувствовал себя проигравшим, а даже, наоборот, моя спокойная уверенность и молчание придали дополнительный вес моему мнению.

Я стал пользоваться этим приемом, конечно, когда не забывал о нем. Он часто срабатывал, к моему удивлению и радости.

Перьевые ручки

Тетрадки продавались с промокашками. Зачем нужны промокашки? Все школьники писали шариковыми ручками. Перьевые ручки мне были известны из книг и сберкассы.

В сберкассе требовали подписывать документы только перьевой ручкой, шариковой было нельзя. Шариковая ручка не считалась законной. В сберкассе часто не было чернил, чтобы обмакнуть перо, привязанное веревочкой к стойке, и расписаться. Чернильницу с собой, понятное дело, никто не носил. Это была проблема. При мне пару раз ломали перьевые ручки в попытке выдавить из них хоть чуть-чуть чернил для своей закорючки на квитанции. Сухие и сломанные, они оставались безнадежно висеть на своих веревочках.

Тетя Люба приезжала в отпуск из Венгрии и привозила с собой заграничные излишества: ковры, одежду, обувь и много китайских мелких товаров, включая перьевые ручки. Эти ручки были разноцветными и привлекательными, в виде зверушек, и их можно было заправлять чернилами специальной встроенной пипеткой, а не обмакивать перо в чернила для написания каждого слова.

Я полюбил эти перьевые ручки и ради выпендрежа стал писать в тетрадке не синими, а зелеными чернилами. Правда, контрольные работы писал синими, иначе бы не приняли.

«Монополия»

После Египта, с шести лет, я часто рисовал логотипы своей фирмы. Придумывал названия компании и варианты логотипа. Чем будет заниматься компания, я не особо задумывался, но вот логотип должен был быть классный. Я ревновал сеть гостиниц Sheraton. Их логотип состоял из английской буквы S и двух веточек вокруг нее. Я считал, что буква S – это для моего имени Stanislav, а не для Sheraton.

В пятом или шестом классе я начал интересоваться логотипами других фирм и вспомнил про игру «Монополия». Конечно, игра не продавалась в СССР, и советские загранработники привозить её не решались. Я сделал свою версию игры. Нарисовал на склеенных скотчем альбомных листах большое игровое поле и в клетки вписал названия западных фирм, всех, что нашел дома и в журналах Внешпосылторга. Потом вырезал игровые карточки и извел все фломастеры на создание денег. Деньги я делал долго, тщательно и много. Потом расфасовал «банкноты» по пачкам, как я видел в фильмах. Сил в создание игры было вложено немало.

Игра произвела фурор во дворе. Многие просились поиграть со мной. Мы играли подолгу. Какие-то правила додумывали по ходу игры. Иногда, чтобы не относить игру домой на четвертый этаж, если я собирался продолжать гулять, я прятал игру в «кладовой солнца». Это было секретное место в моем подъезде, внизу трансформаторного шкафа. Про это место никто не знал. Но однажды меня обокрали – утащили «Монополию» из «кладовой». Все во дворе показывали друг на друга. Я предложил вернуть «Монополию» на место так же незаметно, как и похитили. Прошли дни, но игру так и не вернули.

Общественное мнение

Летом во дворе я и друг играли в теннис. Нечто среднее между настольным и большим теннисом. Разметка мелом на асфальте, сетки нет, ракетки и шарик из настольного. Мне лет 13—14.

Мальчик на год младше меня, со сломанной ногой в гипсе и на костылях, мешал нам играть. Он перебегал на своих костылях через наше игровое поле. Оно ему совсем было не нужно, но он смешил двух приятелей, перебегая. Он мешал играть. Я его предупредил, чтобы так не делал. Он продолжает.

Предупредил, что применю силу, если он не прекратит. Но он продолжал. Я представил себе, что люди, увидев, как я бью «инвалида», то есть этого парня с гипсом на ноге и костылями, возмутятся таким моим антисоциальным поступком. Я решил привлечь внимание взрослых к проблеме. Им было все равно.

После очередного предупреждения парня я сознательно пошел на это. При его «перебежке» я дал ему приличного пинка, понимая, что второй раз ударить будет нельзя. Он упал с костылей, но ничего с ним страшного не случилось. Он поднялся. И тут общество проснулось и набросилось на меня. Трое взрослых отчитывали меня изо всех сил. Я им попытался объяснить ситуацию, но было бесполезно, и я замолчал, а дослушав упреки, послал их… сидеть обратно на своих лавочках, как и сидели до этого.

Неприятно и опасно идти против общественного мнения, даже если оно несправедливо. Это был мой осознанный и мужественный выбор.

На самом деле с этим мальчиком на костылях мы были знакомы. Он из соседнего дома, и мы часто играли вместе в футбол. Его прозвище было Акустик – за любовь воспроизводить разные звуки и голоса. Например, если кто-то выбивал мяч далеко за пределы футбольного поля и автору предстояло сбегать за этим мячом, Акустик, приложив ладони ко рту рупором, изображал объявление в громкоговоритель на стадионе: «Внимание! Пробежка по стадиончику!»

После моего пинка он не особо обиделся на меня, но перебегать площадку перестал.

Добровольная пытка

В Москве летом в субботу подъем в шесть утра. Накануне вечером, отстояв очередь, я покупаю разливной квас в ларьке. Три литра в металлический бидон. Квас везем на дачу. Утром завтракаем, таскаем вещи с четвертого этажа в машину и едем на дачу. После четырех часов в легкой контузии от шума и дискомфорта в «жигулях» приезжаем к краю асфальта. Дальше два километра грунтовой дороги до нашего дома в Рязанской области. В сухую погоду проблем почти нет.

А вот если дождик, даже не дождь, а дождик, то чернозем превращается в невообразимо липкий и одновременно скользкий материал. Комья земли набиваются в арки колес, задний привод буксует, машина соскальзывает в колею и застревает, не проехав и 50 метров.

Многие мальчики мечтают водить машину, но только не я в этом момент. Папа командует мне сесть за руль и слушать его. Он с мамой будет пытаться вытолкать машину, а я по команде включаю первую передачу и потихоньку трогаюсь. Не получается выбраться. Пробуем назад. Пробуем враскачку. Не получается. Грязь летит из-под колес на толкающих. Папа нервничает и кричит на меня, что я слишком газую или не попадаю в раскачку. Теперь я нервничаю и недодаю газа, мотор вообще глохнет. Пробуем по новой и еще раз, и еще. Это просто добровольная пытка.

Хорошо, если застряли недалеко от асфальта, тогда ждем проезжающий трактор. Если застряли на полпути, то идем за трактором в деревню. Папа в машине возит водку для таких случаев. Желательно гусеничный трактор. Колесный трактор или грузовик не всегда могли справиться. Однажды порвался стальной трос.

Мама очень переживает из-за этих перипетий. Папа переживает за машину, её повреждения, отмывает ее, смотрит, что там с днищем, не оторвался ли глушитель. В воскресенье уже с утра мама смотрит на небо. Нам после обеда в обратный путь в Москву. Но если маме кажется, что дождь неминуем раньше, мы собираемся раньше и уезжаем до дождя. Высший кайф для мамы – угадать время так, чтобы, когда мы въедем с грунтовки на асфальт, сразу пошел дождь. «Фух, успели! Ура!»

Однажды дождь лил всю ночь с субботы на воскресенье и все воскресенье, а нам надо вернуться в Москву. Рассматривался вопрос оставить машину и добраться как-то до станции пешком или на тракторе. Но папа напрочь отказывался оставить любимую машину тут на растерзание местным мародерам (см. историю «УКРАЛИ ВСЕ»).

От дома сразу поехали на тросе за трактором. Из-за огромного количества дождевой воды грунтовая дорога превратилась в чавкающее месиво. Пешком идти по ней не получалось, сапоги вязли как в трясине. Машина фактически не ехала, а волочилась на днище по грязи. Машину неспешно носило из стороны в сторону, будто это водный лыжник на тросе скользит за катером по глади озера. Гусеничный трактор тянул, по сути, не только машину, но и кучу грязи, скопившейся перед ней и под ней. Грязь забилась во все щели. Папа сначала пытался рулить, но быстро понял, что он вообще ни на что не влияет. Я и мама сидели в машине пригнувшись, на случай если порвется трос, чтобы нас им не хлестануло.

Поехали в пятницу

Однажды поехали на дачу вечером в пятницу. Где-то на середине пути чужие «жигули» выскочили на встречную полосу, чтобы обогнать нас и еще несколько впередиидущих машин. Набирают скорость, на мосту попадают колесами левой стороны в глубокий ливневый желоб и не могут выбраться. Скорость приличная, а встречная машина приближается. За несколько метров до встречной машины «жигули» вырываются из желоба, но не вправо, а влево, и, пробив ограждение моста, машина, переворачиваясь в воздухе, летит с моста вниз к реке. Падает на кустарник на берегу. Крови много, но все живы.

Мы свидетели – стоим ждем милицию и скорую. Часа через два продолжаем путь. Темнеет и начинается дождь. Мама расстраивается, где же мы в ночи будем трактор искать. Едем дальше, надеемся, что дождь локальный. По дороге еще одна машина при нас улетает в кювет. За километр до грунтовой дороги понимаем, что шансов проехать нет из-за ливня. После семи часов пути ночуем в машине. Спать вчетвером (Костя с нами) тесно и неудобно.

Как только рассвело, пускаемся в обратный путь. Дождь кончился, но дорога все еще мокрая. Нас обгоняет «москвич» на высокой скорости, а дорога извилистая, местного значения. Минут через пять видим этот «москвич» улетевшим в поле с дороги. Машина перевернулась несколько раз – крыша сильно помята. Рядом два офицера в военной форме, говорят: «Ничего, ничего, все в порядке». Едем дальше, папа предположил, что военные хотели успеть вернуться в свою часть до шести утра на развод.

Стар и млад

Дед Вася продал свой дом в деревне Волосово и с 1987 года стал проводить лето у нас на даче. В июне и июле мы жили с ним вдвоем. В августе в отпуск на месяц приезжали папа и мама. В дворовой пристройке дед оборудовал теплый и удобный туалет, поставил стан для любимой циркулярной пилы и устроил прочие дела, как он привык. В частности, поставил «жучок» в электросчетчик в доме, чтобы не платить за электричество.

Дед сказал, что если я увижу в деревне человека, проверяющего работу счетчиков, то сразу должен бежать домой и предупредить его. Дед быстро поправит счетчик, чтобы тот заработал как надо. Я волновался: «А как я узнаю, что это проверяющий? У него будет какая-то особая форма одежды или что?» Дед отвечал: «Не бойся, узнаешь! Главное, не забудь предупредить меня!»

Проверяющий не появлялся в деревне. Но однажды я увидел его. Он шел с сумкой-планшетом и внимательно смотрел на столбы и электрические провода между ними. Я рванул к дому и предупредил деда. Дед немедля направился к электросчетчику. Сдвинул его вправо чуть-чуть, потом еще, потом влево и опять вправо. Не помогало, счетчик не хотел включаться. Дед недоумевал. Взял отвертку и приказал мне запереть входную дверь и не пускать никого в дом, пока он не разрешит.

Проверяющий уже был в трех метрах от нашей калитки. Калитка не заперта. Я затаился за занавеской. Дед возился со счетчиком и не давал мне команду отпереть, а в основном некультурно выражался в адрес матери этого электросчетчика. Тем временем «проверяющий» просто прошел мимо нашей калитки.

В прежней деревне у деда было несколько знакомых из местных, с кем он гонял чаи. Здесь же в принципе людей мало. Деду было скучновато. Он слушал радио на полной громкости и угощал самогоном местных мужиков, а они таскали ему яйца и огурцы втайне от жен. Один, выпив, уверял, что он – Герой Советского Союза, но засекреченный, и потому про подвиг свой нам рассказать не может.

Если деду нужно было позвать меня с улицы, например обедать, он пользовался свистком. Такой спортивный судейский свисток. Слышно его было хорошо. Но порой на другом конце деревни я не слышал. Вся деревня знала, что значит этот свисток. Дошкольники с удовольствием меня разыскивали и сообщали мне: «Ты что, не слышал? Тебя же дедушка зовет!»

Однажды к нам в дом заявилась бойкая женщина и потребовала делегировать работника для нужд местного совхоза на несколько дней. Что-то вроде прополки полей. Дед сказал, что «у нас только стар и млад» и поэтому никого делегировать не можем. Деду было 78, а мне 12. Женщина стала угрожать отобрать участок и кричать: «Государство для вас столько всего делает! А вы увиливаете от помощи ему!» Тетка истерила минут 15, а дед, к моему удивлению (обычно он сам быстро выходил из себя), спокойно повторял: «У нас только стар и млад». Тетка ушла, но обещала нам неприятности. Вроде не случилось, ну, кроме того, что нас продолжили обворовывать.

Шаровая молния 2

Я и соседский мальчик Денис чинили велосипед в просторной дворовой пристройке нашего дома. На улице моросил мелкий летний дождик. Послеобеденное время. В открытую дверь пристройки плавно влетает светящийся шар. Небольшое «солнышко» зависает примерно на середине помещения. Я узнал его. Точно такой же я видел пару лет назад в пионерском лагере.

Мы стоим с Денисом в стороне, ближе к стене дома. Кажется, я только что вышел из подвала, где хранились запчасти от велосипедов. Шар, не издавая звуков, плывет в нашу сторону. Уже совсем близко. Я говорю Денису: «Не шевелись. Это шаровая молния». Шар зависает между нами примерно в полуметре от каждого, на уровне шеи, так что я вижу лицо Дениса, подсвеченное шаром.

Я смотрю то на шар, то на Дениса. И он то на меня, то на шар. Никакого тепла от шара я не чувствую. Так можно стоять долго. Возникает мысль: «А что, если я быстро юркну в подвал обратно? Но тогда надо успеть закрыть за собой дверь, чтобы эта штука не попала ко мне в подвал». Вдруг шар устремляется немного вниз и исчезает. Шаровая молния «спряталась» в большой магнит, висящий на деревянной планке, соединяющей два тощих столба, поддерживающих крышу пристройки. Планка прибита на уровне живота.

По прежнему опыту я знаю, что магнит не горячий, но трогать его не осмеливаюсь. Бегу к деду в дом. Он спал после обеда. Бужу и рассказываю о происшествии. Он, выслушав: «Вот я тебе говорил: „Клади магнит за дверь“, – а ты что?!» Действительно, дед много раз делал мне замечания, что я не возвращаю магнит на место. Магнит в форме буквы «п» с закругленными углами, а по размеру с два кулака. Им так удобно искать оброненные гвоздики или иные металлические предметы на полу или в траве. Конечно, это я не положил магнит на место. В то место, где он должен был лежать, молнии добраться было бы гораздо сложнее.

Сказки, книги и мыши

«Расскажи мне сказку про царя Колбаску». Так шутили в пионерлагере. Живя с дедом на даче вдвоем, я иногда просил его рассказать мне сказку на ночь… Дед знал на память четыре сказки. Интересные, со смыслом, про поиск счастья и находчивость.

Из своей жизни дед рассказывал только про детство. Родился в 1909 году. Я прикидывал в уме, а ведь он мог видеть Ленина, в 1924 году он был в моем теперешнем возрасте – 12—13 лет. Дед был старшим ребенком в многодетной семье. Еще восемь братьев и сестер. Я с трудом мог представить такое. Они жили в Алабушево под Москвой. Много деревенского труда.

Про взрослую жизнь дед почти не рассказывал. Хотя я полагал, что ему есть что поведать, ведь по информации от брата Кости, в активные годы дед имел прозвище Делец. Якобы дед однажды продал казенную машину с водкой налево или обменял её на что-то, и еще у деда есть настоящий боевой пистолет, но он его где-то спрятал, похоже закопал. Дед все отрицал.

Послушав деда, я устраивался в кровати с книгой и читал часов до двух часов ночи. Потом выключал свет и спал до 10—11 утра. Иногда включал негромко радио просто для того, чтобы не было убийственной тишины. Деревня глухая, вечером только лай собак, а ночью тишина. Еще кирпичные стены дома толщиной в метр, тишина абсолютнейшая, такая, что гул в ушах появляется, если прислушаться.

Радио выручало, правда, после гимна СССР, в полночь, передачи заканчивались. Помню, пару раз плакал, слушая гимн: представлял, какая огромная и могучая страна вокруг, а я такой маленький.

Однажды дети в деревне мне поведали, что знают мой секрет. Секрет, почему мы не выключаем свет в доме ночью. «Вы спите с включенным светом, потому что боитесь мышей». Я засмеялся и спорить не стал, подумав, что про чтение книг ночью они не поверят. Тем более что мыши в доме действительно были.

Бизнес на яблоках

Милиция предупредила папу и маму, чтобы они прекратили торговлю и уехали в течение десяти минут, иначе будут большие проблемы. Папа боялся, но мама решила быстренько отоварить несколько человек, уже стоявших в очереди за нашими яблоками. Торговля шла прямо из багажника наших «жигулей». Через десять минут милиция вернулась, а они все еще стояли на месте.

Сад на даче приносил большой урожай яблок. В 1986 году, когда купили дачу, яблок было так много, и таких крупных, что мы подумали, это из-за радиации из Чернобыля. Но потом оказалось, каждые два года такой «девятый вал» яблок. Тонны. Куда девать столько, не было понятно. Делали из них компоты на зиму, варенье, сушили, пекли пироги, раздавали знакомым, отдавали сколько-нибудь некрасивые плоды на корм скота в деревне ведрами.

Сосед подсказал выжимать сок из яблок. Целая морока. Сумели купить электрическую соковыжималку только к следующему лету. Яблоко моешь, нарезаешь на дольки, желательно снять шкурку, потом в машинку на диск терки, придавливаешь дольку толкушкой и со звуком «ж-ж-ж-жик» она отдает свой сок. Целый день: ж-ж-ж-ж-ж-жик-ж-ж-ж-ж-жик-ж-ж-ж-ж-ж-жик… Машинку чистить после каждого ведра яблок. Фильтруешь сок и нагреваешь для консервации в трехлитровых банках. Сока обпились все. Даже зимой от вида яблочного сока в банках становилось нехорошо, и просто некому стало его пить.

Самые красивые, крупные и сочные яблоки сорта «штрифель» поспевали к сентябрю. Наполнив багажник машины отборными яблоками и взяв еще столько же в салон, возвращались в Москву. Однажды со мной, но чаще без меня, родители продавали яблоки с колес. Обычно ставили машину недалеко от магазина в окрестных районах. Яблоки покупателям нравились, и цена невысокая. Продавались хорошо. У людей были свои сумки, и нужен был только безмен (ручные весы) для взвешивания. Купили даже запасной для этого дела.

Милиция тогда подошла к торговцам яблоками в Олимпийской Деревне. Не уехали после предупреждения, и милиция действительно организовала неприятности. Забрали в отделение. Административное нарушение и штраф. Но самое страшное для папы – написали письмо ему на работу. Папа – партийный человек, работающий в серьезной государственной организации. Там, конечно, должны были отреагировать на письмо, и отреагировали. Папа переживал, но обошлось, не уволили, и на том спасибо. Больше папа не хотел рисковать.

Хотя по подсчетам мамы, заработать на яблоках все же удалось. Примерно 450 рублей за два сезона. Почти половина от стоимости дома. Не картофель, конечно, но и труда на яблоки гораздо меньше.

Магнитофон

С лета 1988 года я стал мечтать о собственном мопеде. Представлял, как езжу на нем по дорогам в деревне, как я легко еду на подъёме в горку.

Стал интересоваться темой. Узнал цены. Купил специальные красные мотоциклетные перчатки. Особенно меня вдохновляло, что мопед, в отличие от мотоцикла, прав не требовал и ставить его на учет не надо. Но мопедов в магазинах не было.

Мама пыталась переключить мое внимание на что-то другое, и ей это удалось. Мне захотелось сделать светомузыку. Цветные лампочки должны были мигать в такт музыке. Постепенно я пришел к выводу, что было бы хорошо иметь магнитофон для этого. У нас был папин музыкальный центр, но он морально устарел и не был мобильным. Например, его не возьмешь с собой на дачу.

Я стал часто ездить на Ленинский проспект в магазин «Электроника». Это большой, как говорили, фирменный магазин. Магазин удивлял диковинками: телевизорами, калькуляторами, радиоприемниками и прочим. Правда, там были в основном образцы, и купить их было нельзя. Но время от времени товар завозили. Так я выследил и купил вместе с папой магнитофон «Электроника 302».

К магнитофону прилагались две бесплатные кассеты с записями. Отечественные кассеты уже через месяц-два эксплуатации переставали нормально крутиться: рвалась или застревала пленка, магнитофон «жевал» пленку. Импортные кассеты, привезенные из Египта еще семь-восемь лет назад, прекрасно продолжали работать.

Все советские кассеты умирали, не прожив и года. Поэтому кассеты привозили из-за границы или покупали задорого Sony и TDK в комиссионках. Комиссионные магазины («комки») стали центром распространения буржуазных товаров. Импортная кассета могла стоить там десять рублей, то есть раз в десять дороже отечественной. Некоторые загранработники стали целенаправленно привозить из-за границы вещи на продажу через «комки». Там продавалось почти все: одежда и обувь, жвачка, брелоки и даже видеомагнитофоны, но стоило дорого или очень дорого.

Мне хватало запаса пустых кассет еще из Египта. Благодаря Косте у меня были записи песен эмигрантов, уехавших в Америку: Токарев, Шуфутинский и другие. Я составлял свои сборники песен и рисовал обложки для коробочек кассет. Мне было интересно слушать Токарева про далекую и неизвестную жизнь в США. Через три года случится невероятное: уехавший навсегда без шансов посетить родину Вилли Токарев приедет в СССР как король и будет собирать стадионы слушателей, ведь его песни знали уже все. Даже в деревнях можно было услышать его песни, правда, обычно в ужасном качестве, ведь при копировании с кассеты на кассету качество немного терялось. Что оставалось от качества после пяти-шести перезаписей?!