Целитель

Своими знаниями баба Шура часто делилась с нами. Она приходила к нам с сыном в гости, рассказывая, как нужно ходить в храм, какие молитвы есть, и какую нужно читать в той или иной ситуации. Так она «приближала» меня к Богу, сама того не осознавая. Для меня же эти беседы были глотком свежего воздуха. В них я находила то, что так нужно было раненому сердцу – благодать.

Бабушка Шура делилась своей мудростью, объясняла, что не должно быть гордыни, поскольку гордыня – это грех. Мудрая старушка уговаривала меня не держать обиды и зла на свекровь, а, напротив, простить её, ведь она не ведает, что делает. Мать моего супруга будет держать ответ перед Богом за все свои поступки, говорила мне Александра.

Однажды свекровь пришла в свою квартиру, чтобы забрать какие—то вещи. Несмотря на жестокое обращение со мной, я всё же была рада видеть её, сердце начало биться чаще, – там таилась мечта, что муж вернётся, и всё будет как прежде. Пока она была в квартире, я долго собиралась с духом, но всё же подошла к ней и с надеждой произнесла: «Мама, я люблю твоего сына! У нас скоро появится второй ребёнок, пожалуйста, не мешай нашему счастью», – на что она, повернувшись ко мне, рассмеялась во весь голос, сказав: «Что такое любовь? Ничего ты в ней не понимаешь».

Меня словно окатили кипятком. Злобный смех звоном застыл в ушах. И в этот момент я, опустив глаза, вымолвила: «Ну не дай Бог! Тебе пережить своих детей. Тебя парализует, и рядом не окажется ни снох, ни внуков, и соседям ты будешь не нужна!». В оцепенении я отошла в сторону, не в силах объяснить, что произошло. Ощущение, что я была вне себя в этот момент, не позволяло мне считать промолвленные слова своими.

Сев на диван, я начала медленно анализировать ситуацию, пытаясь понять смысл каждого произнесённого мной слова: «Неужели мой муж умрёт раньше своей матери, не может быть!», – говорила я, не веря сказанному. Я не могла объяснить, почему эти мысли выходили из меня, кто говорил моими устами? Ангел—Хранитель? Создатель? Творец? А, может, Вселенский разум?

Однажды Анна, коллега по работе, которая знала мою историю, предположила: «Ира, ты молодая девушка. Всё, что происходит с тобой – не нормально, такого не может быть! Не может твой муж измениться в отношении к тебе за месяц, скорее, здесь есть какая—то другая сила – сила зла». Я, не понимая, спросила: «Что ты имеешь ввиду?». «А то! – говорит Анна, – это воздействие потусторонних сил на твоего мужа».

Анна присела на край стула и поведала историю из собственной жизни: «Когда я вышла замуж в восемнадцать лет, у нас с мужем 5 лет не было детей. По каким только врачам я ни ходила, какие только обследования я ни проходила… Но врачи говорили, что у нас всё хорошо, а почему не наступает беременность – объяснить никто не мог. И вот однажды мне посоветовали поехать к знахарке. Я взяла с собой маму, и мы отправились решать вопрос. Знахарка сказала: „Деточка, у тебя порча. От женщины твоего мужа, но я тебе помогу!“ – пообещала она. Мы съездили три раза, и через три месяца я забеременела. У нас уже трое детей».

Выслушав историю Анны, я не могла понять, что за чушь? Какая порча? Откуда всё это? Но советом не пренебрегла. Я взяла адрес и поехала к той женщине, встретиться с которой посоветовала Анна. Надежда, что она сможет прояснить ситуацию и вернуть мужа, которого я ждала и любила, не оставляла меня.

Знахарка встретила на пороге своего дома и пригласила войти, представившись Зинаидой. Я прошла в маленькую комнатку, где стояли стул, стол, и было много всяких «безделушек». Она достала какие—то камешки, бросила их на стол и стала рассказывать. Потом разложила зёрна фасоли и продолжила свой монолог.

Вот, что тогда Зина рассказала мне: «Твоя свекровь обратилась к знахарю, чтобы разлучить вас. Сделано очень сильно, и сделан обряд был на тебя. Когда хоронили дальнего родственника, она отправилась на эти похороны в горы. Там она взяла с могилы землю, которую заговорил очень сильный колдун. Обряд был сделан так, чтобы вы никогда до гроба не были с ним вместе. Заговорённую землю она подсыпала вам в кровать. Но у тебя очень сильный ангел—хранитель, тебя защитили Высшие силы, потому что ты избранная. Всё плохое пошло на твоего мужа. Не будет у вас с ним счастья, детка! Свекровь сама себя накажет, она потеряет сына. Через семь лет он умрёт».

Ужас охватил меня, надежды на счастливую семью рухнули. Зинаида стала успокаивать и сказала: «Если не веришь мне, я могу вернуть твоего мужа, но ненадолго. Он придёт к тебе на третий день, как ни в чём не бывало. О его матери не вспоминай, иначе его это будет злить. В полночь пробьют куранты, и в дверь постучит тот человек, кто сделал вам на разлуку». «Но у нас нет курантов», – сказала я Зине. «Ничего, у соседей услышишь», – продолжала знахарка.

Все рекомендации, что дала ведунья, я выполнила. Через три дня, когда я домывала полы в прихожей, вдруг услышала, как кто—то бегом поднимается по лестнице, так это делал мой муж. Действительно, стук в дверь, – и на пороге оказался Володя. Как ни в чём не бывало он стал спрашивать меня о делах и говорить о том, что я должна беречь себя, – скоро рожать, а я полы мою. Мы общались с супругом так, словно ничего не случилось, отношения в один миг возобновились и наполнились прежней заботой и вниманием.

В полночь забили куранты у соседей, раздался стук в дверь. Муж открыл – на пороге стояла свекровь. Она пришла ночью забрать какие—то вещи с балкона! Все предсказания знахарки воплощались в реальность будто по сценарию. Исполнилась и та часть пророчества, в которой Зина говорила, что супруг вновь уйдёт через три дня и будет мучиться. Все события разворачивались передо мной по плану, который я знала, и это поражало моё воображение. Вдобавок ко всему Володин друг Виктор рассказал мне о страданиях товарища, когда мы случайно встретились с ним на улице: «Без тебя ему плохо, а с тобой невыносимо сложно».

Знахарка посоветовала мне уехать из города, чтобы нам с супругом не мучить друг друга. Володя безумно любил меня, я это чувствовала, но он ничего не мог с собой поделать. Видимо, потусторонняя сила была сильнее его воли. Ситуацию усугубляла свекровь, которая внушала сыну, что второго ребёнка я нагуляла, а он, дурак, будет воспитывать чужое дитё, ещё и алименты платить.

Под эти разговоры приближались дни появления на свет малыша. Малютка ещё не родился, а вокруг него было уже столько негатива. Я мысленно старалась уберечь его от зла, успокаивала, и чем сильнее были нападки, тем большей любовью и трепетом я проникалась к созданию, которое носила под сердцем.

Рождение Яна

Ночью у меня начались схватки. Поэтому утром я отвела сынишку к соседям, которые должны были позвать мужа и передать ребёнка на время моего отсутствия ему. После этого я сама поехала в больницу и родила второго сына, которого назвала Яном. Через неделю, ещё ослабленную с ребёнком на руках, меня выписали из больницы. Я приехала домой и обнаружила сюрприз: пока я была в роддоме, свекровь поменяла замок в своей квартире.

Ещё совсем слабая, не оправившись после родов, я стояла под дверью с новорождённым на руках и не понимала, что делать дальше. Как попасть в квартиру? Как накормить и перепеленать сына? Ноги и руки дрожали, состояние было предобморочным, сама я была просто не в силах бороться за свою жизнь в чужом для меня городе. Мне не к кому было пойти, чтобы получить поддержку, внимание и заботу. В таком состоянии меня увидели соседи и отправили к участковому.

Опорный пункт находился во дворе недалеко от дома. В этот день дежурил майор, который, с сочувствием выслушав меня, не мог выразить словами своё негодование. Он не понимал, как могла так подло поступить женщина, будучи матерью, бабушкой, и чем она руководствовалась, совершив такой поступок?

Правильно мудрые люди говорят: «Всё, что вы делаете в земной жизни, будет отмечено на небесах и в жизни загробной». Проявив заботу и понимание, майор поехал на работу к свекрови, высказал ей всё, что о ней думал.

После такого поступка свекрови я готова была взять детей и уехать к своей матери. Но сделать это было невозможно, потому что старший сын находился у отца, и забрать его было не так просто. Кроме этого, меня крепко держала любовь к мужу и надежды на то, что мы снова будем счастливы.

Майор забрал ключи, так он дал мне возможность остаться в квартире, чтобы я могла позаботиться о новорождённом ребёнке. Когда мы вместе открыли дверь, то, что мы увидели, повергло в шок! Свекровь сделала перегородку из ДСП от пола до потолка, поделив таким образом крошечную однокомнатную квартиру на две зоны. Мне досталась половина с маленьким окном в виде форточки. Ширина закутка, где поместилась одна лишь кровать, была сто восемьдесят сантиметров. Было стыдно даже рассказать о таком, не говоря уже о том, чтобы пригласить кого—то в гости.

Но и после этого я нашла в себе силы жить дальше, верить в хорошее будущее. Я стремилась быть рядом с любимыми детишками, чтобы видеть, как они подрастают, слышать их первые слова, наблюдать первые шаги. Забота о детях невероятно мотивирует, заставляет жить дальше, невзирая на любые невзгоды.

Порой самые близкие нам люди, которые желают «добра», нарушают Божии заповеди и вместо добра причиняют боль, страдание, заставляют проливать слёзы, разлучая нас с теми, с кем нужно прожить определённый отрезок жизни. И какой он будет, этот период жизни, – знает один Бог, Творец или Создатель, как хотите назовите, но смысл остаётся один. Люди встречаются друг с другом не просто так, а для того, чтобы получить какие—то жизненные уроки. Для одних встреча оборачивается любовью, для других – испытанием. Кому—то нужно пройти путь вместе, чтобы исполнить какие—то предназначения, а у других – свои задачи и свой путь.

Может быть и такое, что человек в предыдущих жизнях что—то не доработал, и это теперь предстоит исправить в нынешнем воплощении. Бывает, что мы где—то кому—то не помогаем, кого—то обижаем словом или делом. А в жизни возвращается всё: добро, которое исходит от людей, вознаграждается вдвойне, а зло увеличивается и возвращается бумерангом с удвоенной силой или бьёт по ближним, и чаще всего – это наши дети. Мы сами несём ответственность за свои поступки.

Проанализировать ситуацию тоже могут не все. И часто человек, страдающий и болеющий, не сопоставляет фактов, не видит свою вину, старается найти крайнего в своих бедах. Свою жизнь мы усложняем себе сами, именно поэтому церковь учит нас, грешных, просить прощения и уметь прощать, не таить на душе обиды, видеть свои ошибки и грехи. Церковь побуждает нас к исповеди, чтобы мы могли очиститься от грехов – это и есть наш шанс исправить собственные ошибки.

И если кто—то откладывает искупление грехов, не торопится признавать ошибки, то стоит помнить, что жизнь пролетает быстро: не успеешь оглянуться, а уже полвека прошло. И всё же, несмотря на её быстротечность, отведённое время можно использовать себе во благо, чтобы в будущей жизни было меньше трудностей и испытаний, чтобы сделать её более приятной и лёгкой. Ведь нам зачитывается не только плохое, но и хорошее. Достаточно делать как можно больше добра для близких, друзей, родных и просто знакомых, для всего окружающего – природы и животных. Принося благо даже в эти ипостаси, человек растёт духовно, поскольку со всем мирозданием связан одной нитью и без слова «ЛЮБОВЬ» просто не можем творить!

А если Сатана сбивает с пути, призывая причинить кому—нибудь боль, стоит хорошо подумать, – ведь потом придётся отрабатывать грехи страданиями и болезнями. Так я учу всех своих пациентов, кто прошёл нелёгкие испытания судьбы.

Первая встреча с потусторонним миром

Первые полгода своей жизни мой новорождённый сын спал со мной в одной кровати, рядом, – так и мне, и ему было спокойней. Он подрастал и набирался сил. В полгодика я переложила его в собственную кроватку.

Однажды ночью, когда полная луна освещала комнату, я проснулась от того, что почувствовала онемение во всём теле, меня будто приковало к постели, – невозможно было пошевелить ни ногой, ни рукой, ни даже головой. Приоткрыв глаза, я увидела в ногах силуэт человека, опершегося локтём о спинку кровати. Он будто был весь в чёрном костюме, невозможно было различить ни глаз, ни лица. Я чувствовала, как это нечто смотрит на меня, но что—то сказать ему или сделать было просто невозможно.

Страх охватил меня, я боялась не только за себя, но и за ребёнка, спящего в кроватке, рядом с которой стояла сущность. Я вспомнила слова своей мамы, она рассказывала о существовании таких вещей и что в подобном случае нужно читать молитву или выругаться. Как бы ни было странно, но я не могла вспомнить ни одного слова молитвы или другого христианского текста. Молитв в то время наизусть я не знала, да и в целом не особо задумывалась о том, что необходимо «про запас» иметь праведные знания, что нужно ходить в храм Божий, читать молитвы и почитать христианские праздники, не говоря уже об исповеди, соборовании и других таинствах, которые необходимо выполнять.

Сколько времени нечто было с нами в комнате, я не знаю, но мне наша встреча показалась целой вечностью. После нескольких бранных слов, которые мне удалось произнести про себя, чудовище исчезло. В скованное тело сразу же вернулась жизнь. Спать я уже не могла, поэтому неподвижно лежала в ожидании рассвета, а как только стало светать, я подошла к сыну, – он спал ангельским сном. Я взяла его на руки и положила рядом с собой, чтобы вместе с ним дождаться наступления рассвета.

В восемь утра я с малышом побежала к бабе Шуре, – только она могла знать и пояснить, что это было или кто это был. Что это был за ночной гость, от присутствия которого немеет всё тело, а сознание сковывает страх. «Бабушки, которые ходят в храм, наверняка ближе к иному миру», – подумала я. Баба Шура, выслушав рассказ, постаралась успокоить меня, напуганную до смерти, и сказала: «Сейчас я схожу в церковь поговорю с батюшкой, а после приду и всё расскажу тебе».

Я ждала её с нетерпением, и бабушка вернулась с не очень хорошими новостями. Она передала мне всё, что сказал ей священнослужитель: «Это нехороший знак. Нужно заказать молебен о здравии, поскольку это предвестник смерти…». Кто именно должен умереть и что это за смертельная опасность, – батюшка не пояснил. Что только я не передумала! В голову лезло всё подряд, и вдруг меня осенило – ведь старший сын у отца со свекровью, и не может ли с ним что—то случиться?

В тот момент я приняла решение о том, что теперь буду всегда находиться рядом со своими детьми, чтобы они были в безопасности. В этот день я пошла за сыном в садик сама. Уже темнело, когда мы с сыновьями вернулись домой. Не успев раздеться, мы услышали стук в дверь, а когда я открыла её, на пороге стоял муж. Я догадывалась, что ему не понравится мой поступок. Но сердце отчаянно забилось радостью и надеждой на возобновление отношений.

Однако супруг пришёл не налаживать семейную жизнь, а разбираться – зачем я забрала ребёнка из сада. Он был пьян и очень озлоблен. Я попыталась объяснить ему свой поступок, но он ничего не хотел слышать. Его агрессия возрастала с каждой минутой. Сначала он швырял вещи по комнате, затем стал замахиваться и угрожать, что зарежет. И, наконец, он достал из кармана кнопочный нож и приставил его к моему горлу. Даже плач маленьких детей не остановил его. Он зажал меня в углу коридора и стал закрывать входную дверь на шпингалет. Не понимаю, откуда у меня взялось столько силы, но я оттолкнула от себя довольно крупного мужчину так, что он отлетел на три метра в сторону кухни.

Я мигом открыла защёлку и вылетела на лестничную площадку, буквально пролетев 12 ступенек. Было такое ощущение, что меня кто—то вытолкнул из квартиры. Бежать было некуда и не к кому, поэтому мне вновь пришлось обратиться к участковому. Хорошо, что в это время милиционер был на рабочем месте.

Выслушав меня, он отправился со мной в квартиру, где остались двое сыновей с пьяным отцом. Как только постучал участковый, Владимир сразу открыл дверь. Первое, что мы увидели, когда зашли в дом, – это аккуратно сложенные вещи. Ничто не напоминало о произошедшем. Дети уже не плакали, а младшего он и вовсе кормил кашей из бутылочки. «Примерный муж!», – так мог подумать милиционер и счесть мой рассказ послеродовым синдромом. Но мой защитник всё—таки понял, в чём дело, и забрал Володю в отделение для выяснения обстоятельств.

Оставшись с двумя детьми, я задумалась, как и на что мне теперь содержать двоих детей, ведь я в декретном отпуске. Средств к существованию не было. Те деньги, которые мне удалось заработать в море, я потратила на румынскую мебель для новой квартиры, обещанную мужу. Несмотря на то что вещь была в большом дефиците, и лишила меня всех средств, она долго ненужной стояла на веранде у родственников, а уже позже свекровь с сыном куда—то перевезли её, и я больше никогда не видела свою покупку.

В безденежье мы ели то, что получали на молочной детской кухне: творог, молоко, кефир, хлеб. Я решила обратиться к своей маме, которая жила в Подмосковье, объяснила ей ситуацию и наше положение. Мама сразу же отреагировала, приехав в город Орджоникидзе. Она пыталась поговорить с жестокой и непокорной свекровью, но та настаивала на своём: «Вместе им не быть». И точка!

Вот так решается судьба детей и внуков! Вот так и получаются неполные семьи, в которых страдают дети, воспитанные одной лишь мамой. От мамы малыш получает нежную любовь, материнскую заботу, уважение к отцу, мама способна различить задатки и способности своего ребёнка. А отец выполняет свою функцию в воспитании и даёт малышу то, что заложено природой в мужчине: строгость, уважение и почитание родителей, в большей степени именно к своей матери, бабушкам, дедушкам и предкам. Именно отец закладывает в ребёнке мужской характер и формирует его личность, и это всё не может дать мама. Если есть перекос, если нет гармонии и воспитания со стороны обоих родителей, – это всегда оставляет негативный отпечаток в сознании ребёнка, который проявится уже во взрослом человеке.

Я отправила старшего сына со своей мамой в Подмосковье, чтобы быть спокойной и знать, что малыш всегда будет рядом с близким человеком – бабушкой, которая будет любить, заботиться о нём, и даст своему трёхлетнему внуку всё самое лучшее.

Мы остались вдвоём с восьмимесячным Яном и стали ходить по всем инстанциям, чтобы добиться выделения хоть какого—нибудь жилья. Оставаться в квартире свекрови я больше не хотела, поскольку боялась за свою жизнь и жизни своих детей. Свекровь уступила мне жилплощадь только для того, чтобы выглядеть в глазах соседей доброй и заботливой, но не от чистой любви к своим потомкам. И что ещё можно было ожидать от этой женщины – одному Богу известно.

Во всех инстанциях города Орджоникидзе на мою просьбу звучал отказ. Тогда я поехала в Москву в Государственную Думу и попала на приём к депутату. Это была женщина средних лет, очень приятная и доброжелательная. Она выслушала мою историю и по—матерински пожалела меня, пообещав сделать всё, что в её силах.

По возвращении в Орджоникидзе меня попросили прийти в управление по жилищным вопросам и предложили несколько вариантов из ветхого фонда. Хоть предложенным вариантом, по сути, был 60—летний барак, я с радостью согласилась и переехала в коммунальную двухкомнатную квартиру. В ней мне выделили комнату в десять квадратных метров, смежную с ещё одной – соседской. В доме на 8 квартир было всего два этажа и два подъезда.

Я была безумно рада переезду, поскольку главным на тот момент было спокойствие моё и моего ребёнка. В одной комнате жили мы с сыном, а в другой была одинокая женщина в преклонном возрасте. В свои семьдесят пять лет баба Даша была энергичной, обслуживала себя сама и помощи не ждала ни от сына, ни от внуков. Её мужа убили на фронте, из родных остался один сын, который жил далеко и приезжал очень редко. Я с уважением относилась к своей соседке, почитая её преклонный возраст, а она полюбила меня за спокойный, терпеливый и покорный характер. Баба Даша относилась ко мне как к собственной дочери…

Военный госпиталь

Несмотря на декретный отпуск, я устроилась в военный госпиталь фельдшером. Денег на жизнь совсем не хватало, а алименты, которые платил муж, были настолько малы, что позволяли нам только лишь не умереть с голоду. Когда выпадало дежурство в ночную смену, я брала с собой маленького сына, ему на тот момент едва исполнилось восемь месяцев. Я укладывала его спать в комнате для персонала. Всё это видели, но закрывали глаза, – на работе ко мне относились с пониманием и всячески поддерживали, помогали.

В лазарете военную службу нёс сержант, который следил за порядком среди пациентов санчасти и был всегда на подхвате у врачей и среднего медицинского персонала. В свободное от службы время он часто играл и гулял с моим сыном. Он уделял внимание малышу всегда, когда врачи уезжали домой и оставались только дежурные. Я же занималась своей работой, делала процедуры и помогала больным.

Все понимали меня, уважали за то, что я знала свою работу и относилась с полной ответственностью к ней, к пациентам была внимательна и чутка, солдатов понимала и сочувствовала им. У меня двое сыновей, поэтому чувства матерей, чьи дети ушли на службу, я разделяла в полной мере. Я представляла, как страшно может быть женщине за жизнь и здоровье сына, который находится далеко и с которым невозможно поговорить по телефону, услышать здоровый радостный голос.

Кроме этого, каждая мать, чей сын несёт воинскую службу, наверняка не раз слышала о жестокой дедовщине. Как тут не переживать за своего ребёнка, пусть даже он уже мужчина. Так я ощущала свою материнскую роль в их судьбах, поэтому забота о ребятах была для меня очень важна.

Помню один случай, который произошёл на ночном дежурстве. Я делала обход, выполняла назначения врачей: кому уколы, кому перевязки, таблетки и разные процедуры. Пришла очередь ставить градусники. Вновь поступивший солдатик всё время спал, я измерила ему температуру, она была около тридцати девяти. При такой температуре кожные покровы должны быть розовые, потому что организму жарко, но парень был бледный, как полотно.

Время было позднее, в палате все готовились ко сну, и свет уже выключили. Я могла бы дать таблетку жаропонижающего или сделать укол парню, чтобы сбить температуру, но внутренняя тревога за его самочувствие не покидала меня. Я осмотрела юношу и поняла, что нужно срочно делать рентген лёгких.

Позвонив в госпиталь дежурному врачу, я описала всю ситуацию и добилась того, чтобы солдата обследовали безотлагательно. Хоть врач—рентгенолог был уже давно дома и ночью он не работал, мы всё же вызвали его в госпиталь, где он сделал больному рентген лёгких.

Подтвердилось вирусное воспаление лёгких, и если бы не моя чуткость и настойчивость, солдат мог бы просто не дожить до утра. Всё обошлось, и юноша стал быстро поправляться. После выписки из госпиталя, в полном здравии, он пришёл поблагодарить меня за внимательное отношение и своевременную помощь. Для меня это была большая награда, ведь человек осознал, какая опасность ему грозила, и пришёл отблагодарить именно меня. Его слова тронули меня и приятно отозвались в душе.

Тогда и я отчётливо осознала, что если бы не моё чувство ответственности и особая внимательность к пациентам, то вряд ли я себя когда—то простила за смерть человека. Я бы винила себя и по сей день, и даже если в глазах общества была бы оправдана (медика трудно обвинить в смерти пациента), то в душе корила бы себя постоянно. Таких случаев было много на дежурстве, но именно этот мне очень запомнился.

А вот ещё один случай, который стоит перед глазами: в той же санчасти был камбуз – столовая для пациентов. Солдаты сами готовили завтрак и ужин, а обед приходил варить повар. Он же рассказывал дежурному по кухне, что нужно приготовить на ужин. Как—то один солдат купил пакет сахарного песка, чтобы вечером пить чай, но никого не предупредил и оставил его в столовой на кухне. Дежурный по столовой не знал, что это был чей—то сахар, и высыпал весь пакет в обеденный компот.

Вечером после ужина приходит солдат в столовую и спрашивает у дежурного, где тот пакет сахара, что он купил. Дежурный ему объясняет, мол, не знал, что у сахара есть хозяин, и высыпал его в компот. Солдат, недолго думая, схватил топорик для разделывания мяса, висевший на стене, и кинулся с ним на дежурного. Тот тоже не растерялся и схватил нож. Обороняясь и отмахиваясь, дежурный задел область шеи солдата, и из раны хлынула кровь. Слава богу он не попал в сонную артерию.

Я прибежала на шум и увидела струю крови на шее парня. Не растерявшись, я оказала первую помощь, прижав рану повязкой. И сразу же вызвала хирурга, чтобы он наложил швы пострадавшему. Так была спасена ещё одна жизнь, и хорошо, что всё обошлось. А ведь из—за килограмма сахара кто—то из них мог погибнуть! Все мальчишки были молодые и горячие, явно не задумывались о последствиях! Порой мне было невероятно трудно работать из—за их  строптивых характеров, унимать их и настраивать на мирный лад. А ведь практически все они были такими, все они жили бок о бок друг с другом, и никто не собирался мириться с крутым нравом соседа.