Так Бывает

– Господи, ты только приехал, а мне уже хочется удавиться! – жалобно простонала, изворачиваясь от дружеского поцелуя в щеку, – Куда ты лезешь, еще заразишься!

– Зараза к заразе не липнет, так что, целуй, давай, – подставил небритую щеку, а она поцеловала. Чертовски рада была его видеть.

– Как жена? Не родила еще?

– Лучше бы она родила, в самом деле, я не против. Отправил к маме на море, пусть отдыхает, пока есть такая возможность.

Этот наглый, но жутко симпатичный мужик, прямо в одежде забрался к ней на постель, и разлегся рядом, закатив глаза от удовольствия.

– Девять часов за рулем, я чуть не сдох, пока ехал тебя спасать, а ты тут, оказывается, в защитниках и не нуждаешься.

– Тебя Маришка прислала?

– Да, я по заданию партии, – он смотрел на нее своими серыми глазами, вроде улыбался, но глаза были серьезными, – Так что, выкладывай, что тут у вас происходит, быстро все решим и поедем в столицу-матушку, Маришка тебя ждет, вместе с англичанами,– последние ждут тебя особенно сильно.

– С чего это?

– Я в ваши тонкости влезать не стал, но партия сказала привезти комсомолку Мелех, как можно быстрей, значит, я привезу.

– Шут гороховый ты, а не кагэбэшник, понял!? – хлопнула его по руке, которая тянулась к ее волосам, чтобы взлохматить.

– Блондинкой тебе идет, не привычно, но круто! Дима, небось, от такой красоты неземной в обморок свалился?

Он таки дотянулся до ее волос и привычным жестом взлохматил ее волосы, а так как болезнь еще не отступила, то было ей не очень приятно!

– Отстань! – зашипела на него, отодвигаясь ближе к краю, – Больно, блин.

– Ты, мать, конечно, не вовремя заболела, но что есть с тем и буду работать.

– В каком смысле работать?

– Я же тебе уже сказал: мы, то есть ты, Кирилл, и я, через какое-то количество дней уезжаем в Москву. Пока ты будешь болеть со всем комфортом, я займусь твоими проблемами.

Вроде бы ничего ужасного в его словах не было, но это только для постороннего человека. Пусть Маришка никогда в открытую и не афишировала свои связи с криминалитетом, но Таня и сама прекрасно знала, во что подруге пришлось влезать, чтобы выстоять на своих двоих, и удержать на плаву мать с сыном.

Таня ее никогда не осуждала за это. Не имела права. Просто приняла, как данность, что когда она сама не могла помочь подруге, ей помогли другие люди, а как именно, и кем, после этой помощи, стала Маришка в глазах общественности и закона, ее не слишком то и волновало.

Кто-то мог бы сказать, что у Тани есть некие двойные стандарты, потому что дела Маришки она воспринимает если не как норму, то спокойно, а вот прошлое «хобби» Саныча ее чуть ли не до истерики довело. У них обоих разные причины. У Маришки свои, У Саныча свои,– но диаметрально разные. Она рискует ради своей семьи, а вот он своей честью, своим долгом, и сейчас выбирает все, что угодно, но только не свою семью.

И то, что сказал Артем, можно трактовать не иначе, как: «Я решу все твои проблемы, даже если мне придется кого-то убить». Что, для Артема, проблемой не являлось.

Он вообще так внешне симпатичный, высокий, улыбчивый мужчина. Его можно назвать балагуром, душой компании, но никому и в голову не придет, что этими самыми руками, которые весело перебирают гитарные струны, он может спокойно, не вспотев, придушить человека, той самой гитарной струной.

Таня не имела никаких фактических доказательств, но тут они были лишними. Она прекрасно знала на кого работала Маришка, да и сейчас связи имеет с Шахом. Таня даже его видела пару раз. Диме, правда, никогда не говорила, но о делах своих друзей была в курсе, и даже оказывала Маришке посильную помощь с ее компанией.

Потому и похолодела вся внутренне, замерла.

– Надеюсь, ты никого убивать не собирался? – тихо выговорила, едва дыша.

Мужчина устремил на нее холодный задумчивый взгляд и рассматривал так, наверное, с минуту, а потом улыбнулся, как в рекламе зубной пасты и, сдерживая смех проговорил:

– А что, у тебя есть парочка кандидатов? Так я не прочь размяться, правда, оптику с собой не захватил, не рассчитывал как-то, что ты мне предложишь такую работенку.

– Господи! – облегченно выдохнула, – Как ты можешь шутить о таком! Сволочь ты такая, я ж чуть не поседела, пока твой ответ ждала.

– Лады, – хлопнул ладонью по постели и стремительно поднялся, – Сегодня я сплю, а завтра ты мне все подробно рассказываешь, что и как. Ты квартиру будешь продавать?

– Да, наверное.

– Хорошо, – он кивнул, – Там Маришка уже развернула деятельность по поводу ремонта в вашей новой хате, Сава лично просил бригаду ремонтников найти, чтобы толковые были. Так что, считай, через недели три у вас будет новоселье.

– Ага, – она, как безмолвный болванчик закивала головой, офигевая от количества информации, которую на нее обрушил Артем.

– Тогда я спать пошел, твой малой мне там уже постелить должен был.

– Иди, отдыхай! И спасибо, что приехал.

– Партия своих не бросает.

Он ушел, а Таня так и лежала в шоке и ступоре.

Когда Маришка впервые познакомила ее со своим одноклассником, с которым просидела за одной партой все школьные годы, Таня пребывала в таком же состоянии. В Артеме всегда было слишком много энергии, он всегда внутри кипел, горел, как вечный двигатель. Но, при этом, чаще действовал на публику, хохмил, острил, но мало кому позволял заглянуть в душу. Маришке вот позволил, и жене своей, она, кстати, с ними в одном классе училась. Они поженились сразу после школы, а потом Артём в армию ушел,– это ей так Маришка рассказывала.

Интересный он человек. И опасный. Но ее саму считал кем-то вроде младшей сестры своего друга Маришки, а значит, по разумению Артема, он должен был Тане помогать, поддерживать и так далее. Вот и сходит теперь в офис, к Санычу.

И пусть с ее стороны это было не слишком красиво и даже чуточку малодушно, но она не хотела больше появляться в офисе, видеть понимающие и жалостливые взгляды подчинённых. А самое главное,– она не хотела видеть Саныча. Не потому, что обижена. Просто ей было больно на него смотреть и понимать что, несмотря на весь его опыт, он все равно из чистого принципиального упрямства пойдет ей наперекор, а значит, будет стоять на своем до конца.

Может и сама Таня в его глазах тоже упрямая, но еще и предательница. Это же дело ее отца, как она может его продавать?

Да вот так. Легко и очень просто.

Поэтому, приезду Артема она рада безумно, и обязательно позже или может завтра позвонит Маришке и скажет ей «спасибо» за то, что додумалась прислать ей подмогу в его лице.

Ситуацию решила отпустить. И не прогадала.

Пока она болела и познавала все прелести ангины, которой заболела впервые в жизни, Кирилл с Олегом вместе не отходили от нее далеко. Контролировали ее температуру, заставляли пить противные таблетки, и вели себя, по меньшей мере, как курицы-наседки. Впервые попробовав, сваренный Кириллом куриный бульон, хоть чуточку и пересоленный, от умиления чуть не расплакалась, как маленький ребенок. В своей болезни она даже сумела найти плюс: подкачала себе пресс. Из всех физических нагрузок качать пресс она люто ненавидела и была даже рада в какой-то момент тому, что благодаря кашлю немного подтянула себе и так плоский живот.

Ссора с сыном сама по себе сошла на нет. Стоило только температуре подняться, как Кирилл начинал вокруг нее бурную деятельность. И свою обиду забывал, напрочь. Но, что еще не маловажно, он прекратил шифроваться и, в открытую, звонил Диме, а Дима ему, и они могли по полчаса разговаривать ни о чем или, наоборот, о чем-то конкретном. Смеялись, шутили. Кирилл докладывал ему о состоянии Тани, в красках рассказывая, как она морщится от противного сладкого сиропа, или горьких таблеток.

Когда Таня у него спросила, зачем сын это делает, он просто сказал:

– Папа волнуется за тебя, ты же ему не звонишь, – и сказано, вроде без обиды, но ей точно не почудился упрек в словах сына.

Как-то в одночасье она потеряла управление своей жизнью. Снова все меняется, но непосредственного участия в этих переменах она не принимает.

Артему понадобилось три дня, чтобы все устроить.

Он целыми днями где-то пропадал, что-то делал, с кем-то говорил, домой приезжал пару раз в день, вместе с нотариусом, чтобы он заверил несколько документов, в том числе ее согласие на продажу своего пакета акций «Меридиана». Еще приводил парочку покупателей на квартиру, и даже умудрился договориться о продаже дачи. Участок там приличный, но ехать от города долго, но озвученная сумма ее полностью устроила. Вырученных денег с лихвой хватит на ремонт, и на все время обучения Кирилла в университете.

Саныч не звонил. Она ему тоже. У Артема не интересовалась, как он отнесся к продаже акций. Только Степан звонил ей, советовался, как лучше принять дела, но также благоразумно молчал и никак не комментировал ее действия.

Единственным человеком, который не смог смолчать, был, кто бы мог подумать, Кирилл.

– Вы поссорились что ли? Ты не подумай, просто это странно. Мы собирались уезжать все вместе, а выходит, что едем сами, и может еще Олег надумает.

– Мы не ссорились. Не сошлись во мнениях по поводу рабочих моментов, – не знала, как ему сказать правду.

– Давай честно, как есть, ладно, мам? Я не маленький.

– Я знаю, что ты не маленький, но это не значит, что я могу взваливать на тебя все свои проблемы. Ты и так от меня не отходишь.

– Ты же от меня не отходила, когда я болел, на руках таскала по комнате, чтобы уснуть мог, я помню. Не надо меня оберегать, мам.

– Кирилл, я всегда буду тебя оберегать, всегда. Потому что по-другому не могу. И Саныч, он перед сложным выбором, понимаешь, ему нелегко, и пока он решил, что ему лучше остаться.

– И поэтому он у нас не появляется почти неделю? Как ты могла стать юристом, если так плохо умеешь врать?

– Юрист не должен врать, Кирилл, он должен уметь так перефразировать правду, какой бы она ни была, в то, что каждый хочет услышать, – поучительно проговорила, надеясь замять разговор.

– Значит, дело в бизнесе. Это как-то касается продажи акций, которые заверял дядя Артем?

– Да, касается.

– И Саныч был против продажи?

– Если обобщать, то да, он был против. Но запретить мне это сделать не может. «Меридиан» не стоит всех этих нервов, просто не стоит. Саныч не согласен с моим мнением.

– Ясно.

И больше ничего сын тогда не добавил. Что ему стало ясно, непонятно, но разговор, тем не менее, на том и закончился.

Подошло время собирать вещи.

Она не успела обзавестись ненужным хламом, так что рабочие справились быстро. Упаковали все в коробки и сгрузили в заказанную машину транспортной компании. Вещи на первое время уместились в два небольших чемодана, которые Олег загрузил в свою машину.

Там внизу уже был Кирилл.

Артем уедет завтра с утра на своей машине.

Олег взялся посадить их на рейс до Москвы, и обещал, что через неделю приедет сам, и поможет с ремонтом. Все же решил и сам перебираться в столицу, сказал, что тут его ничего больше не держит.

Она стояла в полупустой квартире и ждала. Держала телефон в руке, не выпускала его ни на минуту. Намеренно Степке сказала, когда они уезжают. Но телефон продолжал молчать.

Обвела взглядом прихожую, уже практически чужой квартиры, но сделать шаг за входную дверь было очень трудно.

Она уезжала с тяжёлым сердцем, отрывала что-то от себя с мясом, с кровью, очень болезненно и грязно. Выла, внутри, от боли и разочарования, гнала подальше от себя слезы, потому что оправдаться, болью в горле, перед Кириллом уже не сможет,– ее здоровье шло на поправку, – а вот душа начинала чернеть.

«Старый упертый баран! Только попадись мне на глаза, и я не знаю, что с тобой сделаю!»

Как дурочке хотелось самой позвонить или сообщение отправить, но удержалась. Зачем себе душу травить лишний раз. Он слишком гордый, и даже если сейчас жалеет о своих словах и поступках, всё равно не признается в этом.

Пусть!

У них с Кириллом начинается новая жизнь! Даже если начинается она вот так, Таня будет надеяться, что в будущем они смогут стать немного счастливее и без Саныча.

****

Трофимов Александр Александрович, или просто Сан Саныч, нервно расхаживал в своем кабинете, напоминая, загнанного в клетку, матерого зверя. И этот зверь был неимоверно зол и раздосадован. Зол на самого себя.

Он прекрасно знал, что сейчас единственный человек, которому было не плевать на него самого, уже сидел в самолете, в первом классе на рейс до Москвы. И там ее уже ждут, будут встречать и всячески заботиться.

Единственное, чего он не знал, так это состояние её здоровья. Но его любезно просветили, и главное, кто? Какая-то зарвавшаяся дамочка в возрасте, но при этом свято уверовавшая, что выглядит она не больше, чем лет на сорок. Как в том анекдоте: «В сорок пять, баба ягодка опять, а тебе сорок один – ты же, баба мандарин».

Презрительно хмыкнул своим мыслям.

Вон сидит, эта Маргарита, в кресле и спокойно наблюдает и переживает его буйство.

Она какой день окучивала его, и ей, что уж скрывать, это удалось. Он согласен продавать все к чертовой матери, и мотать из этого города куда подальше.

Только оставался вопрос: куда ему уезжать?

Родная дочь от него отказалась давно. Неродная не простит ему слов, сказанных в запале, да и не будет он прощения просить. Не будет и все!

Да, он сожалел о своих словах. Да, сожалел о том, что он привнёс свою лепту в ее душевное и физическое состояние. Но, он не понимал. Просто не понимал, почему Таня так быстро согласилась на это проклятое предложение?

Она могла бы дать ему больше времени и, успокоившись, он и сам бы, наверное, пришел к выводу, что это лучший из возможных вариантов.

Только вышло все так, как вышло.

Его грызла вина. Но ехать к ней и, как нашкодивший собачонка, просить простить и принять?

Нет уж, увольте. Он этого наелся, еще, когда женат был.

Да, докатился, сравнил Таню с бывшей женой. Обе были ему родные. Только Таня как дочь родная. И любил он ее по-своему, волновался.

И по морде получил заслуженно.

Но то, что две его дочери натравили на него Савицкого, немыслимо просто.

За каких-то три дня, этот уникум по решению проблем, сделал невозможное.

Правда, почему-то не уехал, а значит можно скоро ожидать очередное пришествие.

– Шли бы Вы, Маргарита… куда-нибудь отсюда. Что вам тут сидеть?

– А мне, знаете ли, хорошо сидится. И даже посмотреть есть на что: недосмотрела в детстве «В мире животных», – она многозначительно окинула его заинтересованным взглядом.

Черт! Это не женщина, а сущее наказание. Пожирает его глазами. И на чистых рефлексах сразу расправил плечи, грудь колесом встала. И только, когда понял, для чего была эта демонстрация, остановился и задумчиво на нее уставился.

А ведь красивая. Ухоженная, лощеная. Цепкий умный взгляд светло-карих глаз следил за каждым его шагом. Она смотрела с интересом и ожиданием. Ждала от него какого-то шага, действия. И он был бы полным идиотом, если бы не понял, в каком направлении ему нужно шагать, чтобы эта женщина была довольной.

На старости лет ему вдруг захотелось женской ласки и тепла. Нежности.

Понял вот сейчас, что не просто от какой-то абстрактной женщины, а вот именно этой. Строгой. Стойкой. Умной.

Маргарита отчитала его, как молокососа, за то, как он обошелся с Таней. И за то, что не соглашается на выгодное предложение. Предрекала ему большие неприятности, если он решит стоять на своем, до конца.

А еще она его касалась. Вроде, невзначай. Но он помнил ее чуть прохладные ладони на своем предплечье, и то, какие желания в нем вызвало невинное касание.

– Это Вы мне так сейчас комплимент сделали или наоборот?

– Обычно комплименты делают мне, но так уж и быть можете считать, что Вы исключение.

– Почему Вы до сих пор здесь? – после его вопроса и отнюдь не добродушного взгляда, женщина вся подобралась, будто готовилась к прыжку.

– А что может делать красивая, свободная женщина, в обществе не менее красивого и свободного мужчины? – кокетливо посмотрела на него, улыбнулась лукаво, а потом стала вдруг серьезной, – А вообще, слежу, чтобы не натворили глупостей, пока готовят пакет документов.

– Ах, ну да, Вас ждет процент от удачной сделки. Как я мог забыть.

– Я бы могла сейчас обидеться, но не буду. Вы мужики, вообще любите обижать тех, кто вам дорог. Так что, пожалуй, отнесу Ваше высказывание в несколько другую категорию.

Саныч слушал ее, но не слышал. Думал о своем, но и о ней тоже.

Куда он может податься после того, как продаст «Меридиан»? И с кем?

– Ты поедешь со мной, если позову? – вдруг спросил он, требовательно смотря ей в глаза. Держал взгляд, не давал ей отвернуться и спрятаться от него, – Поедешь?

– Смотря, для чего. Если потому что ты вдруг понял, что остался совсем один, то нет. Не поеду.

– А если я просто хочу, чтобы ты была рядом? – он свободно перешел на «ты», убирая между ними невидимую дистанцию.

– Так ты все-таки хочешь или пока не уверен?

– Уверен. Я хочу попробовать дать нам, себе шанс. И хочу попробовать именно с тобой.

К сожалению, ответить Рита не успела, в кабинет без стука распахнулась дверь, и появилось новое действующее лицо. Савицкий Артем Артурович.

Мужчина остановился в дверях и подозрительно окинул их взглядом, но никаких острот откалывать не стал. У него в руках была какая-то папка, и он небрежным жестом кинул ее на стол Саныча, когда прошел вглубь кабинета.

– Полистаете на досуге. Советую читать внимательно, это ваш последний шанс что-то исправить.

Саныч не стал бегом хватать папку и читать, что в ней. Пока он слушал, так же, как и Рита, с большим интересом.

– Татьяна и Кирилл больше не Ваша забота. Никаких ваших людей не должно быть с ними рядом, даже если они просто будут наблюдать. Как только мои люди их заметят, получите своих парней обратно в мешках. То же самое касается и тех, кто наблюдал за Мариной Александровной и Ильей: увижу кого, – готовьте гробы. Я предупредил. Что делать дальше, решать Вам.

– Ты, щенок, мне угрожаешь? – Саныч угрожающе двинулся к этому зарвавшемуся, в конец, мужику.

– Прекрати! – Рита бросилась ему наперерез, уперлась своими прохладными ладонями в его грудь, и твердо стала перед ним, явно говоря своей позицией, что никуда и с места не сдвинется, пока он не успокоится, – Прекрати, пожалуйста.

Она умоляюще смотрела на него своими янтарными глазами, и он ясно видел, что она беспокоится за него и за его будущее. И вправду, что ли, влюбилась в него? И он сам, почему то, застыл под ее руками и внимательно вглядывался в янтарь глаз, пытаясь там что-то отыскать.

– Правильно. Послушай умную женщину. Я, может и щенок, но тот щенок, который при всех твоих возможностях, спокойно закатает тебя в асфальт и воздаст хвалу великим фильмам про гангстеров. Уж не знаю, за что тебя любят такие женщины, но больше никаких промахов тебе никто спускать не будет. Выход лежит у тебя на столе,– не устроит он, тогда ты свою семью никогда не увидишь.

Мужчина на пятках развернулся и невозмутимо вышел из его кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Саныч подошел к столу, и взял папку. Но руки дрожали, и свое состояние он скрыть не смог.

Рита мягко забрала у него папку из рук и открыла. Минуты две она пролистывала бумаги, быстро читала, по мере прочтения улыбка все больше и больше расползалась на четко очерченных красивых губах.

– Что там? – он не мог сам прочесть, строчки отказывались складываться в читабельный текст.

– Это готовые бумаги, заверенные у нотариуса, тебе осталось только поставить подпись и все, «Меридиан» будет продан. И еще бумаги на право собственности рестораном, он закрыт и пришел в убыток, но он твой, и ты волен делать с ним все, что хочешь. Ресторан в Москве.

– Кто даритель столь «скромного» подарка? – хрипло уточнил он, не веря собственным ушам.

– Некий Савелий Петрович Шахов, знаешь такого? – она подняла на него счастливые глаза.

– Знаю, но лично не знаком.

– Значит, скоро познакомишься, да? – она улыбалась, гладила его по щеке, даря ему волну тепла, что омывала давно замерзшую душу.

– Если только ты составишь мне компанию! – он склонился к ней ниже, руками обвил ее талию.

– Составлю, – Рита царственно ему кивнула, и сама подалась ближе, смешивая их дыхание в первом сладком поцелуе.

Не многим дается шанс на исправление ошибок. Еще меньше дается шанс на двойное искупление.

Но встретить женщину в его возрасте и понять в один миг, от одного поцелуя, что именно ее ты ждал всю жизнь… просто невозможно.

Но так бывает, и он неимоверно рад, что она оказалась такой упертой и за какую-то неделю смогла его приручить, при этом практически без слов, только одним своим присутствием в его кабинете.

И Саныч был счастлив, и собирался стать счастливее. Потому что, его дочь дает ему шанс. Последний. И он не собирается его упускать: ни с Маришкой, ни с Татьяной.

ГЛАВА 18

Болезнь отступала с небольшой охотой, но, всё-таки, Тане становилось с каждым днем все лучше и лучше. Нельзя было с точностью сказать, что ее больше радовало и ставило на ноги,– Кирилл, который знакомился с городом, заводил новых друзей и знакомых, и кажется, успевший влюбиться первой детской влюбленностью, да так быстро и шустро, что Таня и глазом не успела моргнуть; или же ее просто радовала новая обстановка, сам город, по которому она успела соскучиться от прошлой поездки, а может, просто хорошие новости.

Неделю ей Маришка позволила спокойно проболеть, хотя, точнее будет сказать, завалила ее бумагами по электронке, и все равно заставила работать. Вообще подруга оказалась строгим и требовательным начальником, но Таня от этого кайфовала. Ей безумно нравилась новая сфера деятельности. Строительство и охрана приелись, да и не были настолько Тане интересными.

А тут,– разгуляй душа и воображение, насколько это вообще возможно для юристов такого уровня. Все же, в контрактах она разбиралась прекрасно, легко обходила подводные камни, и умела составлять формулировки контрактов и договор так, что подступиться к ним было сложно. Оставалось только соглашаться сразу и на все.

В сам офис Татьяна прибыла только через неделю, когда перестала беспокоить дикая слабость во всем теле и головная боль.

Она не могла не заметить некой напряженности, царившей в тот момент в компании, но предпочла закрыть на это глаза.

В Тане не было той жилки, когда можешь идти по головам сотрудников, коллег и друзей, лишь бы занять место повыше и дорваться до какой-то толики власти. Ей это было не нужно. Она и так знала, что прекрасный специалист, и вмешиваться в различные интриги не намеревалась.

Маришка не спешила объяснять, значит, тем более, ее это не касалось.

Сам офис ей понравился.

Светлый. Внутренние стены стеклянные и все перегородки тоже прозрачные. Видимость закрытого пространства создавали раздвижные жалюзи в пол, но и их при желании можно было повернуть так, что видно было, что и у кого в кабинете происходит.

У нее в подчинении оказалось не так много людей, – всего шесть человек, ну и плюс заместитель.

Дамочка еще та, но бесспорно талантливая и исполнительная, но вот качеств руководителя у нее не было, да и стремления к такому статусу тоже. Валентина Ивановна, в качестве ее заместителя, Таню абсолютно устроила.

Что же касается самой Маришки, то тут было все не просто.

У подруги сейчас складывались обстоятельства так, что времени просто сесть и поболтать по душам не получалось, ну совсем никак. Хотя обеим было, что друг другу рассказать и посоветовать, но пока виделись исключительно на работе. Успевали вместе пообедать, и то не всегда.

Оказалось, трудно вливаться в такой ритм жизни. Отвыкла. В родном городе не было такой суеты, все было как-то расслабленно, что ли. Но не тут.

Правда, Таня втянулась довольно быстро. И Кирилл тоже.

Как и обещал Артем, ремонт в их новом жилье начался еще до того, как они приземлились в Домодедово. И, заглянув, по пути в гостиницу, на новое место жительства, обнаружили там бригаду рабочих и их прораба, что бдительно следил за ними и командовал. Работа кипела во всю катушку, дрели сверлили сутки напролет, и Таня очень порадовалась, что на дворе лето и большинство соседей отправились в отпуска.

Они с Кириллом жили в гостинице не так далеко от их нового дома, и соответственно, университета Кирилла.

Первым делом, по приезду они позвонили узнать, приняли ли Кирюху в универ, и она, как и сам сын прыгала от радости, что поступил, хоть и не на бюджет, но за высокие баллы, и хороший аттестат им предоставили заниженную стоимость обучения. Если бы сын набрал на пять баллов больше, то прошел бы на бюджет, но так сложилось, что уж теперь. Главное они поступили и сразу оплатили первый семестр.