– Да монсеньер, но неожиданно нам помешал, какой-то сумасшедшим провинциал. Наши гвардейцы, были слабы по сравнению с герцогом и тем юношей, – оправдывался Рошне.

– Что-то слишком много развелось провинциалов, желающих всунуть свой нос, в мои дела. Вам не кажется это весьма странным, граф?

– Кажется, монсеньер.

– Быть может, это был один и тот же человек? – продолжал размышлять кардинал. – Но тогда я не понимаю, с какой целью, он рушит мои планы. Заступничество за герцога еще можно понять, провинциал мог быть с ним в сговоре, либо решил отличиться в глазах Бекингема, дабы получить от него пошлину. Но какого, в таком случае, рожна, ему понадобилось заступаться за безродного пасквилянта? Ну да Бог, с ним.

– Чем вы меня порадуете, леди? – обратился Ришелье, на этот раз к леди Персис.

Из голенища ботфорт, леди достала небольшой свиток бумаги, и подала его кардиналу.

– Что это? – с удивлением спросил Ришелье.

– Это письмо от герцога, королеве, – ответила леди.

– Это уже что-то, – сказал Ришелье, читая письма. – Вы славно поработали, Шарлотта.

– Рада была служить, ваше высокопреосвященство, – сказала леди с почтением, кланяясь.

– Вам необходимо немедленно вернуться в Лувр, и отдать письмо королеве. Если ее величество, изволит написать ответ, сразу же пришлите мне об этом сообщение. Война с Англией, скорее всего, неизбежна.

– Какие еще будут распоряжения, Ваше Преосвященство?

– Все распоряжения, вы найдете в письме, – сказал кардинал, вручив конверт леди Персис. – Вскройте его в своей комнате.

– Боже, какая таинственность!

– В Париже будьте особо осторожны. Появление этого провинциала, может быть неслучайным. Рошне! Разузнайте-ка все об этом человеке.

– Слушаю, монсеньер, – услужливо проговорил Рошне.

Глава VIII

В которой г-н де Шарон, видит чудо света

Де Шарон, продолжал стоять за портьерой. Г-жа Мензофорт, проводив супруга до двери, сама куда-то вышла. В комнате, наконец, воцарилась тишина. Воспользовавшись моментом, когда комната стала совсем пустой, наш храбрый бургундец, на свой риск и страх, решил выбраться из укрытия. Но едва он сделал два шага по комнате, как вдруг неожиданно, почувствовал, что кто-то ударил его по голове, и его сознание потухло.

Очнувшись, де Шарон некоторое время не мог опомниться, не понимая, что с ним сталось. Мало-помалу, мысли его прояснились. Открыв глаза, он увидел перед собой дивное розоватое лицо, нежность которого подчеркивали, вьющиеся темно-русые волосы, уложенные в сложную прическу.

– Вы живы, слава Богу! – проговорила прекрасная госпожа, едва сама не лишаясь чувств. – Мадлен, принеси скорее холодной воды и чистую ткань, – повелела она.

– Бегу матушка, бегу, – проговорила, услужлива старушка.

Служанка быстро исполнила повеление г-жи Мензофорт, неся графин холодной воды и полотенце. Опустившись над г-ном де Шароном, госпожа намочила полотенце, и заботливо приложила его к голове, юноши. Де Шарон взял ее руку, и поцеловал в ладонь.

– Вам уже лучше? – растерянно спросила она.

– Слава Богу, – ответил де Шарон, слабым голосом. – Вы не узнали меня, сударыня? – улыбаясь, спросил он, едва не потеряв снова чувства.

– Разве мы с вами знакомы? – с удивлением задала вопрос госпожа Лукреция.

– И да, и нет, – загадочно произнес де Шарон. – Мы сегодня с вами уже встречались, когда вы разговаривали с герцогом Бекингемом.

– Так, стало быть, вы тот самый храбрый юноша, – проговорила смущаясь, г-жа Мезофит и, продолжила: – Но кто вы такой, если вы не шпион Ришелье?

– Я бургундец, прибыл сюда, чтобы поступить в роту де Монтале, – ответил де Шарон, вставая с пола.

– Но зачем же вы, пробрались сюда? – с какой-то недоверчивостью в голосе, продолжала его допрашивать, юная мадам.

– Попал я в ваш дом, по чистой случайности, – начал юноша. – За мной была погоня, а я был без лошади, а это означало для меня верной гибелью. Вдруг вижу, едет карета, в которой в то время, сидели вы. Я вскочил на запятки. Таким образом, от аббатства Сен-Жермен до вашего дома, не подозревая того сам, я ехал вместе с вами. Когда карета начала заворачивать во двор, я спрыгнул, и хотел было бежать в другую сторону, но увидев, что погоня за мной продолжается, я проник во двор, а затем и в ваш дом, где в дальнейшем спрятался за портьерой.

– А я, было подумала, что вы подосланы кардиналом, следить за мной. В таком случае, простите, за мой гнусный поступок.

– Но что вы сделали?

– Я вас ударила по голове, подносом, – ответила женщина.

– Подносом?! – переспросил бургундец, после чего, громко расхохотался.

– Простите меня, сударь, я просто растерялась.

– Пустяки, мне еще ни разу в жизни, не было так приятно, получать удары по голове.

В ответ ему мадам Мензофорт мило улыбнулась. Но вдруг, по неизвестной причине ее лицо стало тревожным, и она молящим голосом попросила:

– Но я вас прошу, если вы и вправду желаете мне добра, тогда забудьте о том, что вы видели там, и что слышали здесь, иначе нас с вами, ждет Бастилия, или смерть.

– Я все забуду, если вы мне скажите, от кого было то письмо, которое вы спрятали в письменном бюро, – с ревностью, спросил де Шарон.

– Я не могу вам этого сказать, – ответила г-жа Мензофорт.

– Имейте в виду, я убью вашего любовника, кем бы он ни был! – заявил дерзко бургундец.

– Это не моя тайна, – кокетливо сказал госпожа, проведя пальцем вокруг медальона с изображением королевы.

– Значит, вы служите королеве? – наконец догадался де Шарон, что речь идет, о любовнике Анны Австрийской13. – Простите, я должен был догадаться, ведь вы накануне разговаривали с герцогом Бек…

– Тиши, умоляю вас, – остановила его г-жа Мензофорт, прикоснувшись к его губам ладонью.

Едва де Шарон, начал с нежностью целовать, каждый палец ее руки, как вдруг Лукреция поспешно убрала свою ладонь, и куда-то заторопилась.

– Сударыня, куда вы все время исчезаете? – спросил растерянно юноша.

– Я прошу, если у вас есть хоть малейшая жалость ко мне, уходите скорее.

– Но когда я вас увижу, вновь?

– Скорее всего, никогда.

– И вы не оставите мне ничего на память, хотя бы, ваш дивный платок? – спросил де Шарон, посмотрев умоляющим взглядом на г-жу Мензофорт.

Лукреция подала ему кружевной платок, и де Шарон, с нежностью принял его. Прикоснувшись к нему устами, он поклялся, что будет вечно хранить этот платок, как талисман.

– Ну идите же, безумный, – проговорила госпожа Мензофорт. – Я выведу вас через черный ход.

Госпожа повернула ручку в камине, и стена камина, вдруг разверзлась. За стеной, была деревянная дверь. Госпожа открыла ключом дверь и вывела де Шарона, в темный погреб. Пройдя длинный туннель, они поднялись по лестнице, которая вела к выходу. Выйдя из погреба, де Шарон оказался на улице гроба Господнего.

Глава IX

Как пасквилянт становится слугой

Попрощавшись с супругой капитана, шевалье де Шарон, не теряя надежды стать мушкетером, отправился вновь в сторону резиденции де Монтале. Свернув с улицы «Гроба Господнего», он неожиданно услышал у себя за спиной, радостные возгласы:

– Сударь! Сударь! Добрый день, сударь!

Обернувшись, де Шарон увидел перед собой, маленького, толстенького господина, державшего в руках шляпу с большими полями.

– Я вам очень благодарен, – продолжал толстый господин в рваных штанах, – вы так отважно сражались, с этими подлыми гвардейцами кардинала. Вы случайно не родственник Ланселота?

– Вовсе нет, – ответил немного в смущении де Шарон.

– Ни один французский герой, не смог бы сравнится с вашими доблестями.

– Но откуда ты меня знаешь? – удивился де Шарон.

– Как же вас не знать, вы мне спасли жизнь, там, на базарной площади.

– А, так это ты, тот самый господин с ярмарки, который пел песню о кардинале, – вдруг вспомнил де Шарон.

– Да, это был действительно, я, – ответил гордо господин. – Но, не подумайте, что я всю жизнь был уличным артистом. Изначально, мое имя было известно на весь Париж. Меня, кстати, Глюмом зовут. Вам ничего, не говорит это имя?

– Нет, – пожал плечами юноша.

– О, когда то, мое имя знала вся Англия и Франция. Я был оруженосцем у самого короля Яков I, – начал хвастаться господин. – Ах, милорд, если б вы только знали, сколько мы с моим прежним хозяином совершили подвигов. Но всему приходит, как говорится, конец. Потом Яков I скончался, а его сын Карл I, решил сменить меня на молодого оруженосца. Я остался без дома, без крова, и начал зарабатывать на жизнь, песнями на улицах. Поначалу, это были безобидные песни, а потом мне стало обидно за простых людей, страдающих от несправедливого государства, и я начал сочинять пасквили.

Поверить в то, что этот господин был когда-то королевским оруженосцем, было трудно. Сказать по чести, до того дня у де Шарона, было совсем другое представление об оруженосцах. В его представлениях, оруженосец должен был быть молодым юношей не старше двадцати лет, ловким, статным и смелым. Перед ним же, стояло полная противоположность, его представлениям. Это был господин неопределенного возраста, невысок, и даже можно сказать, неуклюж. К тому же, этот милейший мужичок, так чисто говорил по-французски, что сомневаться в его происхождении не приходилось.

Однако обвинять или спорить с ним, де Шарон не стал, да и не хотел. Мужичок с таким восхищением рассказывал о своих необычайных подвигах, что казалось, сейчас «лопнет» от хвастовства. Он еще долго говорил о том, как ему было трудно стать простым бродячим актером, после храбрых сражений, в которых он якобы, не единожды, спасал короля от смерти.

– Когда мои пасквили услышал король Карл I, то велел изгнать меня из страны, – продолжал пасквилянт. – Мне ничего не оставалось делать, кроме, как тайком пробраться на корабль и приплыть сюда, во Францию. Затем я увидел, что здесь тоже творится не ладное, и тогда я решил, открыть французскому народу глаза на правительство. И вот так я колесил по всей Франции, пока не докатился до Парижа.

– А откуда ты знаешь, так хорошо французский? – осведомился де Шарон.

– Так матушка моя, была настоящая француженка.

– Все с тобой ясно, – махнул рукой де Шарон и отправился своей дорогой.

– Вы мне не верите, сударь? – догоняя, спрашивал пасквилянт. – Ну и правильно делаете, я вам соврал. Никакой я не англичанин, единственное, что у меня английское, так это имя. Хотя я действительно, не так давно, был слугой у одного господина, правда, его потом повесили за пасквили, а я, чтобы не умереть от голода, стал сочинять эти жалкие песенки. Но раз вы меня спасли, будьте моим господином.

– Я думаю, что мне в скором времени, слуга действительно понадобится, – сказал де Шарон, но вспомнив, что у него нет денег, решил повременить, и потому добавил: – но потом.

– А, жаль, – с обидой пробормотал Глюм. – Если вы беспокоитесь из-за денег, то получить жалования, я не спешу.

Пасквилянт был так настойчив, что де Шарону, пришлось взять его с собой. Всю дорогу, слуга с восторгом рассказывал забавнейшие истории, какие только бургундцу, приходилось слышать.

– Кстати, а как имя моего нового господина? – наконец спросил, новоиспеченный слуга.

– Шевалье де Шарон.

– Надо запомнить, – с усмешкой, проговорил Глюм.

Итак, де Шарон, в сопровождении нового слуги, продолжал идти к заветной мечте, до которой оставалось не больше мили. Они шли по узкому кварталу Сапожников, когда идущий им на встречу господин, невежественно столкнул де Шарона с дороги. В ярости, де Шарон обернулся, и посмотрел вслед, удаляющемуся господину, который беспечно продолжа свой путь, и как видно, не собирался извиняться, за свое вопиющее поведение. Горячего бургундца, возмутило столь наглое поведение незнакомца, поэтому, догнав наглеца, он, дерзко заявил:

– Простите сударь, но вам не кажется, что вам следовало бы попросить у меня прощение?!

Но господин не обращая внимания, на заявления юного провинциала, продолжал идти своей дорогой. Этим господином, был тот самый граф Рошне. Де Шарон, в свою очередь не унимался, он вновь обогнал его и заявил:

– Я требую от вас извинений!

– Подрасти, щенок! – сказал надменно Рошне, оттолкнув от себя бургундца, да так, что юноша ударился спиной об стену дома.

Вскипев от злости, де Шарон выхватил шпагу и бросился на господина в фиолетовом камзоле, но тут же потерпел поражение. Ах, если бы де Шарон только знал, как близок он был, от опасности. К счастью, г-н Рошне не знал юношу в лицо, ведь, кардинал дал ему ясно понять, что бы тот занялся поисками дерзкого провинциала.

Юноша тем временем, не успокаиваясь, упрямо старался, напасть на обидчика. Видя, что побудить наглеца к драке у него не получается, де Шарон в негодовании воскликнул:

– Я третий раз требую от вас извинений, слышишь ты, негодяй!

Похоже, что эти слова, наконец, затронули господина Рошне, так как он сразу же вытащил шпагу и, скинув плащ, воскликнул:

– Ты мне за это ответишь, щенок!

Де Шарон с радостью накинулся на него и у них разгорелся поединок. Юноша, разумеется, не имея такого опыта как у Рошне, проигрывал ему, и все же, уперто не сдавался. В момент, когда граф был почти поражен, откуда то, появились мушкетеры кардинала. Они окружили провинциала и один из гвардейцев заявил:

– Сударь, именем закона вы арестованы! Вашу шпагу!

– На каком основании, позвольте вас спросить? – спросил высокомерно юноша.

– А, на том основании, дорогой юноша, что у нас в Париже, по приказу кардинала Ришелье, запрещены дуэли, – ответил граф Рошне, поправляя на руке перчатку.

– В таком случае, почему не арестовали вас?! – с возмущением спросил де Шарон, вырываясь из рук гвардейцев.

В ответ Рошне ухмыльнулся, и совершено спокойно ответил:

– Вы сами на меня напали, я шел мирно, а вы то и дело приставали ко мне, с каким- то требованием.

– Я требовал, чтобы вы передо мной извинились, за то, что вы меня толкнули. Если б вы извинились, то дуэли бы, вообще не было.

– А вам не кажется, молодой человек, что по всем правилам, это вы должны были бы уступить мне дорогу, так как я вас, старше. Что вы стоите, арестуйте его!

Граф дал знак гвардейцам, и на де Шарона, набросились восемь человек. Бургундец отчаянно защищался, двоих ему даже удалось ранить, но на этот раз ему не повезло. При очередной попытке сопротивления, бургундцу заломили руку, и несколько раз усмирив кулаком, повели через весь город, в тюрьму. Все надежды стать мушкетером в те минуты, рассыпались, как карточный домик. С каждой минутой, де Шарон находился все дальше, и дальше, от заветной мечты.

Глава X

Дорога приводит в тюрьму

После ареста, над г-ном де Шароном, был суд. Поскольку во время дуэли бургундец, не успел нанести большого урона графу Рошне, то на суде, было решено обойтись штрафом. Но так как, в гостинице, «Вольный ветер», бургундец лишился последних трех пистолей, молодой человек не смог оплатить, и четверти названой суммы. Не добившись от обвиняемого оплаты, суд приговорил его, к двум месяцам тюрьмы.

Не имея за душой, и ломаного гроша, рассчитывать бургундцу на хорошие условия в тюрьме, не приходилось. После очередного избиения, де Шарон оказался в камере для бедняков.

Придя в себя, бургундец почувствовал ноющую боль в ребрах. Несмотря на то, что каменная плита, (служившая ему кроватью), была засыпана сверху соломой, но даже через нее де Шарон, ощущал, как холод, пронизывает все его тело.

Из соседней камеры доносились постоянные вздохи, стоны и кашель, что приводило де Шарона в бешенство. Одиночество угнетало бургундца, а несбыточные мечты о карьере, выводили его из себя. Целыми днями юноша спал или просто лежал, а когда тоска становилась непосильной, он начинал стучать ногами в дверь, или петь дурацкие песни, таким образом, сводя с ума стражников.

Кроме всего этого, де Шарона мучили клопы и тюремная еда. От постоянной носки одежды, рубашка и без того грязная и рваная, начинала расползаться на его теле, словно бумага, что было не менее печальным.

Дни ползли, каждый день приравнивался к году. В один прекрасный день, де Шарон осознал, что прожил в тюрьме всего две недели, а состояние его души было таковым, словно он прожил в своей камере два месяца.

И вот, когда дни, проходившие в тюрьме стали совсем невыносимыми, Бог послал к несчастному провинциалу, своего милейшего слугу, аббата де Рамиса.

В тот чудный день, аббат проходил мимо долговой тюрьмы, под названием «Отец кармелитов». В то же время, возле тюремных стен, стоял странный господин. Сняв шляпу, он глядел на окна тюрьмы, и плакал. Увидев этого скорбного господина, де Рамис, будучи аббатом и священником, в одном лице, счел за свой христианский долг, спросить у того, что случилось.

Тем господином, был тот самый, верный слуга, Глюм. Все то время, когда его хозяин дрался с Рошне, а затем был арестован, слуга в обоих случаях показал себя не с лучшей стороны. Глюм чувствовал страх, перед Рошне, поэтому наблюдал все эти события, спрятавшись за стенкой соседнего дома, опасаясь как бы верноподданные кардинала, не припомнили все его пасквили, придуманные им в честь, его высокопреосвященства.

Теперь же, осознав все свое невежество, Глюм сидел у главного входа тюрьмы, докучая стражников просьбами, чтобы его посадили вместо г-на де Шарона, или, на худой конец, посадили бы в одну камеру с ним. Стражники всячески прогоняли надоедалу, а случалось, что и, побивали.

И вот, в то самое солнечное утро, Глюм стоял, как и было сказано, напротив тюремных окон, плача и кляня себя.

– Что произошло сын мой, тебя кто-то обидел? – спросил аббат де Рамис, перебирая пальцами четки.

На заданный де Рамисом вопрос, Глюм поднял глаза и увидел перед собой простодушное, и в то же время милое лицо священника.

– Беда у меня, святой отец, моего хозяина шевалье де Шарона, посадили в тюрьму, – ответил слуга, вытирая слезы рукавом рубашки.

– За что же посадили, твоего хозяина? – спросил де Рамис.

И Глюм, имея Божий дар рассказывать необыкновенные истории, в подробностях поведал ему всю историю о том, как его храбрый хозяин, вступил в бой с ненавистным господином Рошне, которому на помощь сбежалась, сотня красных гвардейцев.

– И представляете, – продолжал слуга, – этот Рошне, которого я знаю не понаслышке, созвал сотню гвардейцев кардинала. Я признаюсь честно, мой господин дрался как лев, он убил тридцать пять гвардейцев, не считая раненых. Я конечно, тоже не стоял в стороне. И вот, когда мой господин, почти всех их убил, прибежало еще сорок гвардейцев. Вот тут-то, мой хозяин и сдался. Его избили, деньги отобрали и повели в тюрьму, с тех пор я здесь.

Дав Глюму волю фантазии, де Рамис с терпением дождался конца рассказа, после чего пообещал, что-нибудь сделать для его хозяина.

В то время, ничего неподозревающий г-н де Шарон, лежал на кровати, и как обычно бездумно, громко пел, от чего сдавали нервы, даже у мышей:

– И глядит луна уныло, ты на встречу не пришла!Ты, наверное забыла, а быть может, не нашла!

Вдруг раздался скрип в замочной скважине. Думая, что это стражники, де Шарон продолжал петь, делая вид, что не замечает их прихода.

– К вам священник! – раздался зловещий голос стражника.

Это насторожило де Шарона, он тут же перестал петь, и тревожно приподнялся с кровати.

– Зачем еще? – спросил он возмущено.

– Узнаете, – ответил стражник, и в камеру вошел аббат.

Перекрестив стражника, аббат улыбаясь, попросил, чтобы его оставили наедине с обвиняемым. Вскочив с кровати, де Шарон, пытаясь оставаться спокойным, спросил:

– Уж не исповедовать ли, меня пришли, святой отец?

– Нет, – с улыбкой произнес кюре, благословив двумя пальцами юношу.

– Тогда зачем вы пришли?

– Как лицо духовное, я считаю своим долгом, помочь всем страждущим, поэтому, видя вас в такой нужде, я готов вам дать 400 экю, и все что вам еще потребуется.

Несмотря на то, что эти дары пришлись бы в самую пору для де Шарона, упрямый бургундец отказался их принять, объясняя это тем, что следует с детства правилами: ничего ни у кого, не брать, кроме, как у короля.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Яков I Английский* (1566, —1625) – король Шотландии и первый король Англии из династии Стюартов.

Пороховой заговор 1605 года – неудачная попытка группы английских католиков взорвать здание парламента с целью уничтожения симпатизировавшего протестантам и предпринявшего ряд репрессий в отношении католиков короля Якова I.

(Визитёр – то же самое, что и гости.)

Доезжачий – старший псарь, обучающий борзых и гончих собак и распоряжающийся ими на охоте.

Смычок* – два ошейника, соединенные короткой цепью.

По зрячему! – в данном случае, это сигнал символизирующий начало охоты с собаками, которые преследуют зверя, ни при помощи обоняния, а при помощи зрения.

Карл IX (1550 – 1574) – предпоследний король Франции из династии Валуа, с 5 декабря 1560 года. Второй сын короля Генриха II и Екатерины Медичи.

Дионис – бог виноделия.

Эфе́с* – часть клинкового холодного оружия, состоящая из гарды и рукояти с навершием.

Кюре* – во Франции, Бельгии и в некоторых других странах: католический приходской священник.

Лье* – французская мера длины, равная 4,5 км.

Генрих IV Великий* (1553, —1610,) – лидер гугенотов в конце Религиозных войн во Франции, король Наварры с 1572 года, король Франции.

Анна Австри́йская* – королева Франции, супруга короля Франции Людовика XIII.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1...4 5 6

На страницу:

Перейти

6 из 6