Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

И вот в один прекрасный вечер она спросила Инну:

– Инночка, а когда вы с Володей поженитесь, он тебе предложение ещё не сделал?

– Нет, – ответила Инна, – как-то ещё разговоров на эту тему не ведётся, да и знаем мы друг друга ещё не так много, полтора года – это не срок.

– Ну, это уже много, а он тебя к себе не приглашал?

– Нет, как-то я намекнула, а он сказал, что с ним сестра с ребёнком живёт и мама престарелая и я буду себя неловко чувствовать, они ревнивые, очень боятся, что он женится и оставит их без поддержки.

– А, хорошо, – успокоилась Раиса, а через минуту добавила: – Знай, что ты мне как дочь и квартиру свою я тебе оставлю, мне уже под восемьдесят, всех Господь забрал, а мне век долгий оставил, так что завещание на тебя напишу, знай.

Инна так растерялась, что покраснела и не знала, что ответить, это было невероятно!

Ещё никто в жизни не делал ей таких подарков, да по большому счёту никаких, и она молчала, как рыба, набравшая полный рот воды, и смотрела на Раису в полной растерянности.

– Инночка, ты что так растерялась, аль не рада? – услышала она голос Раисы Владимировна.

– Ну что вы, тётя Рая, я очень рада, только забесплатно я не могу, давайте я вам заплачу пока хоть половину рыночной стоимости, больше у меня пока нет, и вам, и мне хорошо будет, и совесть моя будет спокойна, хорошо?

– Хорошо, – ответила Раиса. – Мы ещё с тобой подумаем, как лучше, договорились?

– Договорились! – радостно воскликнула Инна и, обняв Раису Владимировну, поцеловала её в щёку. – Спасибо вам большое! Просто до небес!

Глава шестая

Через неделю пригласили нотариуса для составления завещания и оформления покупки квартиры. Раиса позвала Татьяну Афанасьевну в поддержку, она подумала: «Татьяна очень умная и опытная в таких делах, пусть рядом будет, чтобы всё было, как нужно по закону, а то нотариусы разные бывают».

Все пребывали в лёгком волнении, накрыли чайный стол, чтобы всё по-семейному празднично было, всё-таки такое событие. Инна очень волновалась, глаза её светились радостью,

«Неужели, – думала она. – Наконец-то закончатся мои мытарства, и я обрету твёрдую почву под ногами, а это спокойствие и уверенность в завтрашнем дне».

Она принарядила детей и сама надела праздничное платье, Раиса Петровна тоже была очень торжественна и спокойна.

Раздался звонок, пришла Татьяна Афанасьевна. Она была немного задумчива и серьёзна и сказала, присев на диван:

– Раиса, послушайте, что я вам сейчас скажу, вчера я весь вечер думала, правильно ли вы поступаете, что хотите завещать или продать квартиру сразу Инне, я понимаю ваш порыв, но в жизни бывает всякое, и иногда родные люди в силу некоторых обстоятельств вдруг становятся врагами и начинают портить жизнь друг другу.

– Да что вы, Татьяна Афанасьевна! – прервала вдруг плавную речь соседки Раиса. – О чём вы? Мы стали давно родными с Инночкой, она мне как дочь, и дети её – мои внуки, ну зачем вы так?

– Дослушайте меня, дорогая, я ничего плохого про вас сказать не могу, но недвижимость есть недвижимость, и я считаю, что нужно подстраховаться, вы можете большую половину квартиры продать Инне за символическую плату, как вы хотите, а комнату оставьте себе пока и напишите на неё завещание, вот и всё, а когда придёт время и вы почувствуете, что всё, напишите дарственную Инне, и она всё получит. У вас же родственников больше нет, будьте благоразумны.

– Ну конечно, это только моё мнение, – поджав губы, проговорила Татьяна, – вы вольны поступать как вам угодно, – закончила она свою речь. – Хотя бы вспомните, как я потеряла свою дачу, и теперь, по моему недомыслию, мне некуда поехать отдохнуть за город, вы же помните мою историю, тоже думала: родные люди и прочее.

– Да, конечно, помню, – сказала, вздохнув, Раиса. – Может, вы и правы, Татьяна Афанасьевна.

В комнате повисла гнетущая тишина, Инночка испугалась этой тишины и сказала:

– Тётя Рая, я не знаю, в чём там дело с дачей, но, если так будет для вас безопасней, давайте сделаем, как Татьяна Афанасьевна предлагает, какая разница – что-то раньше, что-то позже можно переоформить. Живите сто лет, как же мы без вас?

– Ну ладненько, – ответила повеселевшая Раиса, ей неловко было перед Инной менять своё решение, но, так как Инна сама это предложила, с радостью согласилась, ей не хотелось и соседку огорчить, ну, так и порешили.

– Нотариус через час подойдёт, – сказала Татьяна, – давайте пока чайку попьём, и я вам, Инночка, расскажу, как я потеряла свою дачу.

Инна принесла чашки и всякую снедь к чаю, и разговор потёк плавным ручейком.

– Вы знаете, что у меня есть сын Юрий, так вот, он был женат на Галине, была она его старше на много лет, но она была женщина разумная, и жили они хорошо. А мне что: сын доволен, и я довольна, да и мне она подругой стала. Ну вот, когда они поженились, у меня была прекрасная дача в поселке Репино, её ещё родители мои построили. Мы с Юрой и с мамочкой прекрасно проводили там выходные дни, соседи были чудесные, устраивали пикники, ну, в общем, подобралась дружная компания: и песни пели, и любили, и расставались, и купались на речке все вместе. Мне очень туда нравилось ездить, но, когда Юра и Галина поженились, Галя задала вопрос: «Зачем нам две дачи?» Так как у Галины была в Финском заливе большая двухэтажная дача. И, подумав, мы пришли к выводу, что она права, нужно мою дачу продать и купить новую машину Юре, и ещё деньги останутся, а переселиться на дачу Галины.

Мне было очень жаль расставаться со своей дачей, а главное, с друзьями, но Юра сказал, что будет меня туда возить в гости, и я согласилась, тем более что на новой даче у меня были шикарные апартаменты.

Ну что, сказано – сделано, дачу продали. Переехали со всем своим скарбом на новое место и стали его обживать. Постепенно на новой даче меня приняли в компанию соседи, и всё пошло своим чередом, как и на старой даче.

Но превратности судьбы подстерегают нас там, откуда мы никогда не ожидаем. Прошло восемь лет, и у Юры появилась другая женщина – Ольга, почти его ровесница, всего на три года постарше, она вскружила ему голову, и он, как говорится, загулял и решил расстаться с Галиной.

Галя была вне себя от горя, постарела как-то сразу и всё время звонила мне, чтобы я повлияла на Юрия, конечно, я могла, Юра с детства был очень послушным сыном, но у меня в душе появилась надежда: а вдруг новая жена родит мне внука или внучку, и поэтому я помалкивала.

И вот в один прекрасный день Юра сказал, что приведёт мне свою невесту для знакомства, а с Галей они подали на развод. Я сначала огорчилась, но потом подумала, что в конце концов он взрослый человек и почему я должна бояться Галины, и ответила ему: «Хорошо, приходите, я стол накрою, как положено, и вас приму».

В воскресение они пожаловали, но только эта женщина переступила порог с гордо поднятой головой, с высокомерным взглядом ледяных глаз и заговорила со мной как с малахольной или выжившей из ума старухой.

Я поняла, что это не наш вариант – слишком властная. И если он на ней женится, я своего сыночка не увижу совсем. И к концу приёма открыто высказала, что я думаю, и сказала Юре: «Смотри, сынок, потеряешь своё благополучие и свободу в полной мере, а для чего? Детей она тебе всё равно не родит, у неё своих двое».

Они ушли недовольные, я посмотрела в окно, она что-то возмущённо ему высказывала, а он как всякий мужчина втянул голову в плечи и кивал согласно головой, как японский болванчик.

Галина никогда не повышала на него голос, никогда.

Ну всё равно мои слова упали на благодатную почву, это же мой сын, Ольга стала не разрешать Юрию видеться со мной, и он тайком приезжал навестить меня и всё время спешил, боясь огорчить свою избранницу. С Галиной они развелись, а с этой подали заявление в ЗАГС по её настоянию, так как Юра не хотел официально оформлять пока отношения, но Ольга требовала.

Я очень не хотела этого и, когда он приехал ко мне, стала снова с ним беседовать и разложила по полочкам его будущее так, что он испугался и задумался, и потом, он же не привык быть на побегушках, а тут приходилось. И вот прошло ещё две недели, до ЗАГСа осталось совсем немного времени, и он возвращается к Галине. Ура! Казалось, моя цель достигнута, но рано было радоваться. «Язык мой – враг мой!» – золотая пословица.

В воскресение Галина пригласила меня к себе на дачу, так сказать, отпраздновать их воссоединение, до этого я не ездила, понимая неловкость ситуации. Накрыт был шикарный стол, пришли их общие друзья, вечер был чудесный, пели, танцевали. Ну всё, казалось бы, встало на круги своя, но тут я допустила непоправимую ошибку: что на уме у выпившей дамы, то и на языке. В душе я считала, что это благодаря мне Юрий вернулся к Галине, и мне, видимо, захотелось благодарных слов от неё. Почти уже на пороге я сказала ей торжественно: «Галочка! А ведь это я уговорила Юру к тебе вернуться, потому что, когда он пришёл со своей Ольгой в гости, она мне страшно не понравилась, хотя я сделала всё по правилам, вместе с домработницей Виолеттой наготовила вкусностей, накрыла стол, но я увидела, что Юра не будет с ней счастлив, и уговорила его вернуться к тебе!»

Конечно, я, глупая, ждала благодарностей, что Галя меня обнимет и поблагодарит, но реакция была обратной, она покраснела от возмущения и разразилась в мой адрес гневной тирадой: «Вы принимали у себя эту проститутку?! И ещё угощали её деликатесами? Я-то думала, что Юра сам вернулся ко мне, а это вы его уговорили, мне он тоже такой не нужен! Я думала, что он из-за любви ко мне вернулся, а он просто послушный сынок, видеть вас больше не желаю никогда, вы для меня умерли», – и, зарыдав, ушла в дом, сильно хлопнув дверью, аж стены задрожали, вот так, Инночка, я своим языком лишила себя спокойствия и дачи.

Юра стал теперь всё реже ко мне приезжать, только по необходимости – и то втайне от Галины.

У Галины очень испортился характер с тех времён: во-первых, она потеряла доверие к мужу и уже начинала нервничать, если он хотя бы на десять минут опаздывал с работы, и каждый раз устраивала ему скандал, Юрий стал теперь всегда виноватым во всём и везде: и в плохом самочувствии жены, и во всех бедах, и даже в плохой погоде.

Галина стала держать его в ежовых рукавицах: шаг влево, шаг вправо – побег и расстрел.

Юрий очень переживал по этому поводу, в нём поселилось чувство вины, отношения с Галиной становились ему в тягость, теперь он узнал, что из-за его поступка у его жены стало больное сердце и развилось нервное заболевание, поэтому он старался ей ни в чём не перечить, а чувство вины подавляло его всё больше и больше, но он не мог уйти от больной жены, оставив её на погибель, терпел все её истерики и даже к маме ходить стал всё реже и реже, а если Галина заставала его разговаривающим со мной по телефону, немедленно устраивался скандал. «А-а-а, ты опять с этой предательницей разговариваешь? – вырывалась из рук трубка и кидалась со стуком на рычаг, сама же оскорблённая супруга уходила в спальню, хлопая дверью, и через секунду оттуда раздавались рыдания, и Юрий, тяжело вздохнув, тащился туда с виноватым видом и просил прощения за всё на свете, что он сделал и не сделал.

А мне стал звонить только с работы, и я теперь не имела даже права позвонить ему домой.

Так прошло три года. Конечно, от всех этих переживаний у Галины случился инфаркт, и она скоропостижно скончалась, Юра был в это время на работе, и вдруг в окно врезалась птица, то ли ворона, то ли галка, он не помнил, стекло разбилось, а птица, забрызгивая всё вокруг кровью, полетела было, набирая высоту, но вдруг закружилась на месте и, упав на газон, пронзительно вскрикнула и умерла.

Юрий стоял у окна и смотрел вниз, неясная тревога появилась у него, он верил по жизни в некоторые приметы, но такого у него не случалось, он, подумав, что это не к добру, кинулся звонить мне. Я была как раз дома, взяла трубку, он произнёс взволнованно: «Мама, как ты себя чувствуешь?» Я ответила: «Спасибо, хорошо, сыночек». – «Ну слава Богу!» – сказал он и положил трубку, ничего не объясняя.

А вечером, когда он приехал домой, обнаружил жену мёртвой. Ну потом похороны и прочие хлопоты заняли много времени, но вдруг на сороковой день, когда собрались все родственники в кафе, младшая сестра Галины, Тамара, подошла к нам и сказала: «Юра, я должна тебе сказать, что Галочка за месяц до смерти пригласила меня к себе и сказала, что составила дарственную на моё имя, на всё своё имущество, движимое и недвижимое, и, естественно, на своих племянниц».

Юра застыл на месте, лицо у него вытянулось, теперь он понял, почему вдруг Галина стала настойчиво просить, чтобы он переписал свою машину на неё, видимо, она чувствовала, что скоро её не станет, а он как дурак, чтобы доказать ей свою любовь, как сказала она, пошёл и составил дарственную на неё, оказывается, она целенаправленно решила лишить его всего имущества, видимо, в наказание за всё, что он сделал.

Ну что тут поделаешь, дураков учат! Потом, позже, он встретил случайно лечащего врача Галины, он поздоровался с ней, она спросила: «Как поживает Галина?» Юрий ей рассказал, что случилось, и она ответила: «Ей нужно было срочно делать операцию на сердце, но она категорически отказалась, сказала: „Сколько положено, столько и проживу“. Жаль, что так, примите мои соболезнования», – и быстро ушла расстроенная.

Так мы остались без дачи и без машины, как вы знаете, купленной на деньги за дачу, – вот что значит смертельно обиженная женщина: кажется, простила, ан нет, ничего не простила. И не только не простила, но и отомстила!

Квартиры же Юра тоже лишился, они же тогда съехались, а Галя всё записала на себя, ну а Юрий на это даже внимания не обратил, кто бы мог подумать, теперь снимает жильё, со мной не захотел жить, ну, он взрослый мужчина, это понятно. Так и живёт один, может, конечно, кто у него и есть, но со мной не знакомит.

А если бы я не продала свою дачу, то и по сей день отдыхала бы в Репино, а в моём возрасте это так необходимо для здоровья, – завершила свой рассказ Татьяна.

В это время прозвенел звонок, пришла нотариус.

Татьяна Афанасьевна посчитала свою миссию выполненной и ушла к себе домой, совсем позабыв, зачем её пригласила Раиса Петровна.

Глава седьмая

Эти воспоминания всколыхнули былое, Татьяна Афанасьевна решила выпить рюмочку коньячку, как говорила её мамочка, – «для расширения сосудов».

Запить её чёрным горячим арабским кофе и послушать романсы Галины Каревой на старинном патефоне.

Иногда она устраивала себе такие одинокие посиделки, вспоминая молодость, в такие моменты ей казалось, что она молодела и телом, и душой, к ней возвращалось благостное настроение, а жизнь опять казалась прекрасной!

Вот и теперь слова романса полились ей в сердце: «Отвори потихоньку калитку и войди в дивный сад, ты – как тень, но только не забудь потемнее накидку, кружева на головку надень…»

И она, откинувшись в своём любимом кресле-качалке, вспоминала свой последний роман с молодым Георгием и молодела, молодела, молодела на глазах.

Как в этом романсе, она ждала его у своей калитки и встречала с объятиями и нежным шёпотом на ушко, обжигала его своими поцелуями, и они пропадали в тёмной беседке ночи напролёт.

Мамочка её тогда была ещё жива. Но она соблюдала статус-кво и никогда не напоминала о себе своим присутствием. Она понимала свою доченьку, женщине нужен мужчина, пусть не всегда, но иногда для хорошего настроения и самочувствия.

Роман длился целых пятнадцать лет, очень огорчая этим мать Гошы. Когда-то она думала, что это ненадолго, и не стала портить отношения с подругой, но жизнь распорядилась по-другому, несколько раз у Георгия появлялись молодые девушки, но он очень быстро с ними расставался.

Не было в них этой изюминки, которая была у Татьяны: бесшабашности в веселье, неудержимости в иссушающих ласках, так как женщина в возрасте каждый раз любит как в последний раз, у неё никогда не болит голова и не бывает плохого настроения.

На вопросы матери «Когда ей ждать внуков?» Гоша отшучивался:

– Мам, ну что ты опять? Молод я ещё, молод, ну какой из меня отец? Подожди, всё будет, жизнь, она длинная, – и опять возвращался к Татьяне, она принимала его как ни в чём не бывало, просто говорила:

– Заходи, рада тебе, – и шла в комнату, тем самым приглашая его в этот родной для него дом.

Но, как говорится, всё было бы хорошо, если бы…

Как-то ранней весной, в апреле, Татьяна с Георгием поехали на дачу, пошли прогуляться по берегу реки, лёд уже сошёл, и на берегу уже было сухо, но кое-где в ложбинках лежал ещё снег, они взяли с собой бутылочку шампанского и закуску, решили устроить небольшой пикничок на свежем воздухе, понежиться на весеннем солнышке и послушать птичий хор. Татьяна очень любила такие минуты, когда можно было скрыться от всех с любимым человеком.

Она говорила Гоше:

– Дорогой, пойдём в лес погуляем, там будем только мы и природа! Ах, какое блаженство!

Всё было прекрасно, день близился уже концу, Татьяна устала и, подстелив плед, села посидеть на пригорке, но, когда солнышко совсем скрылось за холмом, она захотела встать и не смогла.

Георгий поднял её, но её скрючило буквой зю, и распрямиться она не могла, было очень больно! Пришлось им ехать в больницу, где был поставлен диагноз – радикулит.

Это было ужасно, пришлось остаться в больнице, Гоша совсем растерялся и не знал, что делать. Но Татьяна, собравшись с мыслями, сказала:

– Иди звони Юре, пусть всё соберёт мне для больницы, а ты езжай и привези.

Она составила список всего необходимого, Гоша уехал, а у Татьяны потекли слёзы от досады на себя, ну надо же, какая глупая, мама сто раз мне говорила: «Не садись весной на землю даже с одеялом, холодная она, от тебя тепло начнёт забирать, – и простудишься.»

Но, как говорится, умный учится на чужих ошибках, а беспечный – на своих!

У Татьяны началась двухлетняя эпопея по клиникам, но, что она ни делала, спина не распрямлялась. И к платному профессору ездила не один раз, назначались всё новые процедуры, но ничего не помогало. Когда в очередной раз профессор сказал: «Нужно лечь в клинику на вытяжку, это новое лечение», – Татьяна разозлилась, но потом, подумав, решила: лягу ещё раз, в последний к нему, если опять не поможет, поеду к шаманам на север. Ей одна женщина дала адрес шамана, сказав, что её он вылечил, просто танцуя с бубном вокруг, и всё прошло.

В первый день её пришёл навестить Гоша, он не оставлял её эти полтора года, любви уже никакой не было, Татьяне было не до неё, а вот дружба сохранилась. Гоша сидел, взяв её руку в свою, успокаивал её как мог.

Эта женщина была его первой настоящей любовью, а теперь он испытывал к ней искреннюю жалость, но ничем помочь не мог.

Уходя, он вдруг задержался на пороге и спросил то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Ну что, муля, ты совсем развалилась?!

Татьяна сначала опешила от такого вопроса, но вдруг расхохоталась до слёз и ответила со смехом:

– Да, дорогой, я совсем развалилась!

– Ну тогда прощай! – грустно сказал Гоша и, не дождавшись ответа, исчез в проёме двери.

– Прощай, мой мальчик, – вздохнула Татьяна, – хотя уже не мальчик, а взрослый мужчина, иди, дорогой, счастья, здоровья тебе.

Больше они не встречались и не звонили друг другу, а зачем? Роман закончен!

Роман закончен, как печально.Летают листья над тропой.Ещё недавно я мечтала,Что ты, мой друг, навеки мой.А что теперь? Конец не шутка,Вдруг сердце замерло, болит.Ещё была у нас минуткаСлова любви возобновить.Ещё шагов твой слышен шорох.Ты очень медленно идёшь.И каркает на крыше воронО той любви, что не вернёшь.Обида в шутку превратилась.А шутка всё порвала вмиг.Ещё любовь в глазах искрилась,Но звук шагов уже затих.И что же делать, эти звукиЖдала я, напрягая слух.Считая тяжкие минуты,Стояла затаив я дух.Но ничего я не дождалась.Растёрла слёзы по щекам.Ушла любовь, какая жалость.Теперь одна – и каждый сам…

Вспомнила Татьяна какие-то строчки на тему дня и, вздохнув, с печалью посмотрела вдаль, понимая, что вот они и пришли – старость и одиночество.

Татьяна приготовилась к очередной экзекуции, но тут вдруг профессора вызвали срочно в Москву на совещание, и он, передав Татьяну палатному врачу, улетел. Она хотела пока выписаться, не доверяя молодёжи, но сын уговорил её остаться, так как потом опять оформлять госпитализацию сложно, могут койку не дать сразу, желающих много. Он сказал:

– Мама, полечись у молодого врача, профессор, наверное, дал ему наставления, хорошо?

– Ладно, – ответила она, но на следующий день, когда врач зашёл в палату, сначала расстроилась, увидев, какой он молодой, и сделала безразличное лицо.

– Здравствуйте! – весело сказал доктор. – Как вы себя чувствуете?

– Ну что вам сказать? – ответила Татьяна. – Паршиво последние почти два года.

– Я ознакомился с вашей историей, хочу спросить: а блокаду вам пробовали делать?

– Нет, – ответила она, испугавшись незнакомого слова.

– Нет? Странно… Ну хорошо, я хочу отменить вам вытяжку позвоночника, процедура не из приятных и, по сути, малоэффективна, давайте я вам сделаю блокаду, обколю больное место, и, уверен, всё у вас пройдёт.

– Хорошо, – ответила пациентка, – делайте что хотите, мне уже всё равно.

– Ну что вы! – сказал врач. – Будет всё отлично, обещаю.

После обеда Татьяну привели в процедурный кабинет, врач сделал ей два укола и всё!

Через десять минут она выпрямилась и со слезами на глазах бросилась обнимать доктора. Это было невероятно. На следующий день её выписали. Врач, прощаясь с ней, сказал:

– Уважаемая Татьяна Афанасьевна, поздравляю вас, всё хорошо, только запомните на всю жизнь: никогда не садитесь на землю и никогда не мойтесь в ванной, только под душем! И ещё такая просьба. Я вам в карточку написал, что вам сделали вытяжку, так как мне были даны указания по вашему лечению и я их должен был выполнить. И ещё – что я выписал вас по вашей настоятельной просьбе, иначе мне будет плохо, вы поняли меня?

– Да, – удивлённо ответила Татьяна. – Только почему же он мне не сделал сразу эти уколы? – спросила она.

Врач, опустив глаза вниз, ответил:

– Этого я не знаю, всего вам доброго.

– До свидания, – тихо ответила Татьяна и счастливая ушла домой.

Она с тех пор не мылась в ванной много лет, но один раз ей подарили французскую пену для ванн, и она, подумав, как я любила раньше принимать пенные ванны, решила: а, была не была, столько лет уже прошло, уже, наверное, можно и в ванной полежать. Она, включив красивую музыку, зажгла свечи в ванной комнате, наполнила полную, благоухающую французской пеной ванну, налила себе бокал шампанского и погрузилась в это волшебство, испытывая полное блаженство. Целый час она пробыла в нирване, и… еле вылезла из ванны буквой зю, но она уже знала, что делать. Послала Виолетту за уколами, вызвала хирургическую медсестру, подарила ей французскую пену, она ей сделала уколы, и с тех пор Татьяна запретила себе вспоминать, что такое пенная ванна.

Через несколько лет ей позвонила Лариса, мать Гошы, она перестала общаться с Татьяной, когда сын расстался с ней, боялась, что их чувства могут вспыхнуть вновь и решила, что так будет лучше для её сына. Лариса немного помолчала в трубку и сказала:

– Татьяна, звоню тебе сообщить одну новость, мой сын женился, и вчера у него родилась дочка, моя внученька, вес – 3 500, рост 53 см, Гоша назвал её Татьяной, поздравляю тебя, дорогая. Это в твою честь! – и положила трубку.

У Татьяны даже дыхание перехватило, горячая волна прошла сквозь неё, как пустынный ветер, обжигая и возрождая.

«Это дыхание былой любви, – подумала она, и слёзы радости покатились по щекам. – Расти, моя тёзка, всем на радость, будь здорова и счастлива всегда!»

Ровно через год она обнаружила в почтовом ящике конверт, в нём фотографию, на которой сидел немного постаревший Георгий, он очень пристально смотрел на неё, а на руках у него сидела маленькая куколка – Танюша, которой исполнился один годик. С обратной стороны фото было подписано: «Помню и люблю!»

Татьяна вздохнула, подпись, как это ни печально, напомнила ей надписи на памятниках кладбища, но это в данном случае было символично. Поцеловав изображение, она вставила фото в красивую рамочку и поставила на прикроватную тумбочку, а вечером, ложась спать, поцеловала и Георгия, и Танюшку, сказав при этом:

– Помню и люблю! – и, засыпая, долго смотрела в любимые глаза.

А ночью ей приснился прекрасный сон.

Про любовь, которая не кончается никогда!

                                            ***Отпускаю тебя, отпускаю,На молекулы страсти дробя.Отпускаю навечно, не знаю,Буду жить как теперь без тебя?Горе горькое рубит осину.Палачом плач-молчания дрожит.Отпуская, крещу тебе спину.На прощание взгляд мой кричит.В небесах расступаются тучи.Громовержец метает свой гнев.Называют судьбу невезучей.Где найти в этом мире ковчег?Отпускаю тебя, отпускаю,На молекулы годы дробя.Всё прощаю тебе, я прощаю.Только как мне прожить без тебя?