Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

Глава восьмая

Инночка собиралась в очередную поездку в Польшу почти на неделю.

Володя теперь подъезжал к её дому на автобусе и забирал её товар накануне поездки, а она приходила к отправлению автобуса как белый человек: налегке, спокойно и без суматохи. Володя поужинал с ними, но не остался посидеть, поговорить, автобус нужно было отогнать на охраняемую стоянку.

– До завтра, любимый, – сказала счастливая Инна.

Володя шепнул на ушко:

– До завтра, люблю тебя, – и побежал по ступеням вниз.

Инна смотрела вслед и думала, какая она счастливая.

– Тьфу-тьфу, – сказал внутренний голос.

– И нечего тьфукать, – ответила Инна. – Счастливая!

За эти годы они уже стали такими родными с Володей, она знала все его привычки и характер изучила досконально, он, конечно, был немного нервным, иногда вспыхивал, как костёр, и начинал что-то выговаривать ей резко, особенно когда на рынке ей начинал оказывать повышенное внимание какой-нибудь поляк, но она сразу успокаивала Володю:

– Ну что ты, что ты, дорогой, нервничаешь? Я же люблю только тебя, и я только твоя, ну перестань, это же просто покупатель.

– Ага, покупатель! – не унимался Владимир. – Я вижу, чего он покупать собрался, у порядочной женщины поляки по часу не стоят.

А Инна нежно отвечала с улыбкой:

– Ну успокойся, и по часу никто и не стоит, что же, им на украинскую жиночку и посмотреть нельзя?

– Нельзя! – резко отвечал Володя и уходил в автобус. – Я бы им всем морды набил, – хорохорился он, да в полицию сдадут, а за границей нельзя туда попадать, не выберешься.

Инна смотрела ласково ему вслед и говорила про себя:

– Иди, иди, ревнивец, сотрясай воздух.

Она боялась мужской ревности, помня первого мужа, но в душе ей было приятно. Уже прошло три года, как они условно вместе, но он почему-то не настаивал, чтобы жить одной семьёй, она понимала, что жилья нет, у неё одна комната, правда, большая, но дети, а у него сестра с ребёнком и мама, так что всё ясно.

Да и, по сути, они две недели в месяц жили вместе в поездке в одном номере, вот и было ощущение семьи, но материально он никогда ей не помогал, только на дни рождения подарочки мелкие дарил ей, детям и Раисе. «Ну что же, – успокаивала себя Инна, – я даже торговлей, наверное, больше зарабатываю, чем он, и у него мама и сестра с ребёнком на шее.

– Ладно, не будем про это думать: хорошо, пока хорошо, – сказала она себе и успокоилась. – Но будь по-другому, я, конечно, ребёночка бы ему родила, ребёнка своего у него нет, а жаль! Главное, что я счастливая, – опять напомнила она сама себе, успокаивая все доводы.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – прошептал тихо внутренний голос,

– Да заткнись ты уже, – ответила ему машинально Инна и, улыбнувшись в зеркало, проходя мимо зеркальной витрины, сверкнула своими бирюзовыми глазами и, послав себе воздушный поцелуй, заспешила на работу.

У них с Наташей был теперь свой ларёк, они продавали в Польше свой нехитрый товар, а потом на вырученные деньги закупали польскую одежду, косметику и продавали в России, дела шли прекрасно, они стали по очереди ездить: почти неделю в месяц Инна колесила по рынкам Польши, а неделю с другой группой стала ездить Наташа. Так как нанятый продавец попался на махинациях, они теперь по очереди работали в магазине на свою фирму. Тяжеловато, а что поделаешь? Деньги так просто не даются.

На следующее утро Инна взяла такси и приехала на стоянку автобуса к девяти утра, все пассажиры уже были на месте, Инна приехала последней, Володя сидел уже за рулём автобуса и заполнял какие-то свои бумаги.

Он повернул голову, почувствовав взгляд Инночки, и, как обычно, при виде её вылез из-за руля, стал спускаться по ступенькам вниз, но вдруг застыл на месте и, попятившись назад, быстро закрыл двери автобуса.

Инна как раз махала на ходу ему рукой и что-то говорила. Она не обратила внимания на двух женщин и ребёнка, стоящих за углом соседнего дома, и, когда Володя захлопнул двери автобуса у неё перед носом, она опешила, но поняла, что он смотрел куда-то поверх её головы. Но не успела она развернуться и посмотреть, что происходит за её спиной, как кто-то вцепился ей сзади в волосы и стал пихать её коленями в спину, мотать её головой из стороны в сторону, вырывая ей волосы с криком:

– Ах ты, сука поганая, я тебе покажу, как чужих мужей соблазнять, я тебе патлы твои повырываю, я тебе, гадюка, глаза твои бесстыжие выколю, – и продолжал колотить её изо всех сил во все места.

От неожиданности и боли Инна растерялась и никак не могла вырваться из этих цепких лап, с трудом ей удалось на секунду поднять голову, посмотреть на Володю, он сидел за стеклом белый, но двери не открывал и не спешил к ней на помощь! Это было настолько ужасно для неё, потому что она не понимала, кто и за что её бьёт. Крик отчаянья вырвался из её груди, как будто кто-то резал ей сердце заживо, от этого крика в автобусе все как очнулись, и двое мужчин вскочили со своих мест, подбежали к водителю, сами нажали на кнопку двери и, выскочив из автобуса, принялись с матюками отдирать тётку, вцепившуюся в Инну, и в ту же секунду откуда-то выскочила другая пожилая тётка и стала с причитаниями кричать:

– Что ж вы проститутку защищаете?! Убить вас мало!

Но тут и женщины из автобуса высыпали гурьбой и оттеснили обидчиц.

Инна была вся в крови, клок волос висел на боку, вырванный заживо из кожи головы, кровь заливала ей лицо, кто-то вызвал милицию и скорую помощь, вскоре вой сирены отрезвил всех. Пожилая тётка, поставив руки в бока, кричала:

– Ах ты, сын, и паскудник, хорошо, соседка увидала, как ты, выродок, целуешь всяких сучек на улице, я тебе покажу, дома жена с ребёнком, а он сучек всяких муслякает да деньгами за разврат снабжает. А эта бесстыжая, чтоб всё твоё племя передохло, ишь, губы раскатала, да я тебя в землю закопаю, сунься только ещё хоть раз к моему сыну, только сунься, всех прокляну до седьмого колена, кровавыми слезами будешь харкать и соплями, попомнишь ты меня, сука немытая!.. – Казалось, этот поток брани не кончится никогда. – Ишь! Дитя без отца захотела оставить, прибью суку и сына прибью!!!

В это время подъехала скорая, Инну завели в машину и увезли. Подъехала милиция, но тут Володя вылез из-за сидения, где он прятался, и пошёл спасать свою мать и жену, так как это была его семья и он врал Инне всё время, что одинок!

Люди стали требовать, чтобы жену его арестовали, так как она нанесла Инне тяжкие побои, но, узнав, в чём дело, милиционеры заскучали и, сказав: «Сами пусть разбираются, где чей муж, дело-то житейское», – быстро уехали.

Руководитель группы собрал всех у автобуса и спросил:

– Ну что, едем? Или отложим на завтра?

Но люди есть люди, своя рубашка ближе к телу, и они почти в один голос прокричали:

– Едем! Сами пусть разбираются, это дело не наше.

– Владимир, ты как? – спросил руководитель.

– Я за, – пряча глаза вниз, пробормотал водитель и пошёл садиться за руль.

Все быстро уселись, сказав хором:

– С Богом!

Автобус тронулся с места и быстро поехал по накатанной дороге, увозя с собой товар Инны и все её надежды на счастливое будущее.

Жена Володи погрозила ему кулаком на прощание, крикнув вслед: «Убью, гадина!!!» – выругалась матом и, сказав свекрови: «Пойдёмте, мама», – взяла за руку всхлипывающую напуганную дочь и потащила её к автомобилю, сама села за руль, и они спокойно поехали домой с чувством выполненного долга и правого дела.

Володя ехал по ночной трассе на довольно большой скорости, мелькали огни придорожных фонарей, слёзы заливали его глаза и текли, умывая щёки. Он периодически утирал их рукавом свитера, но они всё текли и текли. Володя никак не мог справиться со своим душевным волнением, ужас содеянного им поступка – не мужчины, а рохли – предстал сейчас перед ним во всей красе, и он понимал, что простить это невозможно.

Он потерял своё счастье навсегда, так как никогда не посмеет ослушаться своей матери, которая имела на него какое-то магическое влияние с самого рождения, он ей подчинялся беспрекословно и всегда смотрел на неё как кролик на удава! Она его растила одна и контролировала каждый его шаг с детства, он привык и знал, что слово «мама» – не пустой звук, а самый важный закон, она его растила сама и женила сама, просто привела в один прекрасный день ему жену Надьку-крановщицу и сказала:

– Сын, вот тебе жена, живите дружно, детей рожайте и меня почитайте! Давай иди сюда, познакомься, обними и поцелуй свою жену, спать вместе сегодня ляжете, проверю, девка ли она, как утверждает, и, если девка, завтра в ЗАГС пойдём, всё ясно?!

И Володя, которому нравилась на работе совсем другая девушка, безропотно ответил:

– Да, мама!

– Ну, раз ясно, идите спать в твою комнату. Да простынь мне утром отдашь, понял аль нет?! – угрожающе спросила она.

– Да, мама! – ответил как робот Владимир и пошёл выполнять указание своей матери.

Отца он своего никогда не видел, а на его вопросы мать отвечала однозначно:

– На что он тебе сдался? Нет его и не будет никогда, помер он, тебя такой ответ устраивает?

– Да, мама! – отвечал Володя и больше не смел спрашивать ни о чём, хотя ему очень хотелось узнать об отце хоть самую малость.

В школе он учился хорошо и хотел поступить в военное училище, но мать даже от армии его откосила и учиться не позволила дальше.

– Иди работай, водители везде нужны, я тебя кормить больше не собираюсь, настало время, ты мой сын, и теперь ты должен меня кормить, понятно?

– Да, мама! – ответил безропотно Володя и ушёл в свою комнату, поняв, что ни в армию, ни в училище он никогда не попадёт, а будет крутить баранку автомобиля всю жизнь, на этом и успокоился.

Невеста оказалась девственницей, и через неделю состоялась свадьба, на которой было пять человек: родители невесты, невеста, Володя и его мать, посидели дома у них, поели, выпили и пошли спать, платья и фаты у невесты не было, так как решили, раз они уже переспали, нечего и деньги тратить. Кольцо купили только невесте, так как водителю по технике безопасности нельзя носить обручальное кольцо, что Володю очень устраивало.

Вскоре невеста оказалась беременной, и Володя понял, что никогда и ни за что он не расстанется с этой тёткой, как он про себя называл жену, потому что с первой минуты проникся такой нежностью к своей доченьке Тонечке, что знал: её он ни за что не покинет. Он отдавал ей всю свою нерастраченную любовь, и дочка тоже нежно любила и жалела отца, а больше его в этой жизни никто не жалел.

И сейчас, оказавшись в такой ситуации, когда он полюбил, он не мог заступится за Инну, потому что тогда бы его разлучили навсегда с Тонечкой, а этого он бы не пережил.

Ему хотелось врезаться в какую-нибудь гранитную стену, чтобы сразу и навсегда пропасть из этого ужасного для него мира, но он знал, что никогда так не сделает из-за своего ребёнка, никогда!

Перед ним извивалась ночная дорога, освещенная жёлтыми глазами фонарей, а он твердил про себя как заклинание, чувствуя себя самым ничтожным человеком на земле:

– Прощай, любимая моя, прощай и прости, если сможешь. Прощай, любимая, прощай!

Инночка пребывала в полном ощущении какого-то беспроглядного ужаса! Что с ней такое случилось, она не понимала, как это и за что её так унизили? А главное, поведение любимого не поддавалось никакому анализу.

Что это было? Этого человека она не знала, это какой-то перерожденец закрыл перед ней двери автобуса, не захотел её спасти от своей, как оказалось, жены,

– Подлый врун и трус, трус, трус, – твердила она без остановки, – лгун и трус! Разрази его гром! Имея семью, позволял себе столько лет обманывать и обнадеживать женщину на счастье, взяв всё у неё: любовь, нежность, доверие, ласку. И не дал ничего взамен, имя ему – ничтожество низкое и коварное! – твердила она без остановки.

Ей нужно было выговорится, она была так избита, что лицо было синее, и спина, и руки, и ноги, что не знала, как появится домой, когда её выпишут, она позвонила Наташе, та примчалась как скорая помощь, ахала и причитала вокруг неё, возмущалась поведению Володи, но ничего поделать не могла, не могла – и всё тут!

Инна просто не знала, как дальше жить, всё рухнуло: и бизнес, и любовь, да и просто вся жизнь!

А самое главное, он просто растоптал её душу, она плакала кровью, и перекрывалось дыхание, ей временами казалось, что сердце сейчас, вот сию минуту, перестанет стучать и умрёт вместе с её душой…

                                            ***Моя душа – как кукла из фарфора.Вы карандашиком, она звенит.Когда прижали, глухо она стонет.Вы завели – танцуя, говорит.Когда подвесите её на нитках,Марионеткой станет, всё твердя:– Не дёргайте, пожалуйста, так больно.Я из фарфора, очень я хрупка.Будь осторожен, сердце из фарфораНе соберёшь, не склеишь никогда.И разлетятся по миру осколки.И крик повиснет, словно пелена.А если с нежностью её на руки,Погладите с любовью, не шутя.Она ответит трепетно и сразуИ зазвенит: «Я ваша навсегда!!!»Моя… душа!!!

Глава девятая

На следующий день Инна вернулась домой, она не могла больше лежать в больнице.

Слава Богу, серьёзных травм не было, в основном ушибы разной степени тяжести, ну а синяки она решила дома полечить бодягой, когда бывший муж избивал её, бодяга очень хорошо помогала. Раисе и детям она сказала, что автобус попал в аварию, и поэтому она вернулась домой.

Раиса охнула, схватилась за сердце, увидев Инну и присев на табурет в прихожей, воскликнула:

– Господи! Что с тобой?

– Авария, не волнуйтесь, ничего серьезного нет, а синяки пройдут.

– А как Володя, он же впереди, не пострадал?

– Нет, – усмехнувшись, ответила Инна, – с ним всё в порядке, его двери защитили.

– Как двери? – удивилась Раиса.

– Да вот так, он за ними спрятался, они его и защитили, а то бы тоже в синяках был, – зло ответила Инна и попросила: – Тётя Рая, давайте не будем говорить об этом, мне неприятно вспоминать.

– Хорошо, хорошо, прости, дорогая, что-то я не подумала об этом, но всё равно УЖАС!

– Что поделаешь, буду лечиться, неделю придётся дома посидеть.

– Конечно, Инночка, полежи, отдохни, сделать тебе ванну, у тебя сотрясения нет, надеюсь?

– Есть в лёгкой степени тяжести, – ответила Инна с иронией. – Но и это пройдёт, вот таблетки дали, а то тошнило немного вчера, а сегодня уже нормально.

– Тогда только душ! – захлопотала Раиса. – Иди, детка, в ванну, помощь нужна?

– Нет, спасибо, думаю, сама справлюсь, я потихоньку, а если что, позову.

– Ну хорошо, – покачав сокрушённо головой, сказала Раиса и пошла разогревать ужин.

Инна зашла в ванну, разделась, встала перед зеркалом и стала рассматривать синяки на теле, в больнице этой возможности не было, сзади, конечно, был ужас, ноги внизу были просто бордово-лилового цвета, руки тоже, лицо, а на голове выдран клок волос. Инна охнула про себя, увидев истинную картину последствий своей любви, но не расплакалась, слёзы все вышли вчера, а сегодня она надела броню на свою душу и воспринимала всё как будто со стороны: вроде бы это не с ней, а с кем-то произошло. И сказала вслух:

– Успокоилась, дорогая, вот и хорошо, лечимся – и опять вперёд, живём хорошо и весело, и это пройдёт!

С этой минуты Инна вела себя как робот, делала что нужно и не отвлекалась на сопли, она опять взяла себя в руки, как при побеге из дома, и, как в строю в армии, выполняла команды беспрекословно, которые посылала сама себе.

И всё пошло хорошо, со всеми проблемами она справилась, через неделю стояла уже на рынке, продавала товар, улыбалась покупателям, смеялась их шуткам, а внутри был лёд.

О Володе она сама себе запретила думать, умер человек – и всё, и она его похоронила, даже пошла в храм и свечу за упокой поставила. Всё, умер он для меня!

Володя признаков жизни не подавал, ни разу не позвонил, не приходил, не пытался её увидеть. Он продал весь товар Инны, что остался в автобусе, но не знал, как ей отдать деньги, но, подумав так и сяк, решил отнести их Татьяне Афанасьевне, так как к Раисе он боялся идти, был уверен, что Инна ей всё рассказала, а стыд настолько мучил его, что он просто сгорал изнутри ярким пламенем.

Инна не зря поставила свечу за упокой, потому что он и душа его были и правда мертвы!

Где-то через две недели он собрался с духом и чуть не по-пластунски вполз в подъезд к Инне, поднялся быстро на этаж и позвонил в двери к Татьяне Афанасьевне.

– Иду, иду-у-у! – раздался мелодичный голос за дверью, и вскоре открылся глазок, и он услышал удивлённый возглас: – А, это вы, Володя?.. – И дверь распахнулась. – Заходите, – сказала она, – а что Инночки нет дома?

– Никого нет, – быстро ответил он. – Татьяна Афанасьевна, извините, мне очень некогда, я спешу на рейс, передайте Инне её деньги, а то я не хочу с ними в поездку отправляться, это за её товар, оставшийся в автобусе, хорошо?

– Хорошо, – ответила Татьяна. Она немного удивилась, но спрашивать в силу своей интеллигентности не стала. – Передам, конечно, не волнуйтесь, Володя. А что Инне передать ещё – на словах?

– Да ничего не нужно, спасибо вам, прощайте, – сказал он торопливо, просто выбежал из квартиры и скатился с шумом вниз по лестнице.

«Что-то тут не так, – подумала Татьяна Афанасьевна, но вдруг услышала внутри себя голос мамочки: – Не твоё дело!»

– Да, действительно не моё, – ответила она и пошла, напевая, досматривать кино по телевизору.

Наташа с Инной сидели вечером в ларьке, подсчитывали выручку за месяц и решали главный вопрос: чем они теперь будут заниматься?

Инна прекратила поездки в Польшу, ей теперь там всё претило, она просто психологически боялась встречи с Владимиром и ни за что не хотела туда ехать даже с другим маршрутом.

Она для себя решила: «Займусь чем-нибудь другим».

Наташа была удивлена этому решению, ей не хотелось оставаться одной в бизнесе, она побаивалась, с Инной было надёжней, у неё характер был более твёрдый, и потом, она как-то умела договариваться со всеми, а Наташа была на подхвате, как бы за ней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.