Найди Наохама

– Так вы сделали крюк и изменили свои планы ради меня? – поразилась Ася.

Это не доспехи сияют, это наверное нимб подсвечивает. Или так проявляется знаменитое черногорское гостеприимство?

– Ну да, – скромно пожал Эрик плечами. – Приехал, а Гуревича, оказывается, нет давно, только дочь его тут. Пока его вызванивал и уговаривал вас принять, вы уже были в пути. Так бы я вас, конечно, остановил, и вам не пришлось бы сюда впустую ехать.

– Я приехала не впустую, – растроганно ответила Ася и помахала картой.

Падение в лужу и бессонная ночь в поезде стоили того, чтобы вживую увидеть человека такой большой души.

Подошел поезд, и Эрик уехал. Напоследок он успел подробно объяснить, как добраться до нужного Асе адреса. Уже к полудню она была на месте. Асю усадили в садике и накормили до отвала. Никто из милых хозяев не знал о причине ее визита, но с расспросами не лезли.

Семен Гуревич оказался импозантным мужчиной лет семидесяти. Он курил, пил лимонад и глядел, как над живой изгородью резвятся воробьи.

Ася понятия не имела, как подступиться к нему с просьбой отправиться в Тель-Авив.

***

– И ка-а-ак упаду в эту глубокую лужу со всего размаха! А поезд-то ждать не будет. Так я и побежала, мокрая, грязная, вся в глине и цементе, – закончила Ася под общий добродушный хохот.

Они сидели на веранде после ужина. В доме были гости: семейная пара с девочкой-подростком и мальчиком лет пяти. Малыш сразу взгромоздился Асе на колени и принялся рассказывать о том, как проходят его малышовые дни, но Ася не могла разобрать его лепет и только ласково улыбалась.

Атмосфера была спокойной и домашней. У Аси складывалось впечатление, что люди во всем мире более уравновешенные и как будто умеют жить лучше, чем она и ее друзья в Москве. Тунис, Израиль, Черногория – все эти страны были такими разными, но кое-что их объединяло: человеческая нормальность. Конечно, не с точки зрения психолога, один только дед Низар чего стоит – нет, нормальность в смысле отношения к жизни. Все эти арабы, евреи и черногорцы умели жить нормально. Без надрыва и лишних трагедий. Без спешки и гонки.

Они так же, как и знакомые Асе москвичи, стремились к достатку и утолению страстей, но при этом как будто знали что-то более важное. Они могли вот так уютно и радостно сидеть на веранде теплым вечером и весело смеяться рассказу незнакомой девушки, которую доверчиво впустили в дом. Словно их всех с детства учили какой-то мудрости, которая известна во всем мире, только вот до России не дошла.

Может, дело в том, что Москва – бешеный мегаполис, а во время своего путешествия Ася останавливалась в маленьких городках, где и темп другой, и люди не пуганные? Так успокаивала она себя, прихлебывая чай из широкой кружки и неспешно повествуя о своих дорожных приключениях.

– Так значит, вы просто путешествуете? – спросили Асю.

– Не совсем так, – ответила она. – Я ищу одного человека. Это очень старый мудрец по имени Наохам. Поговаривают, что он знает ответ на все-все вопросы в мире!

Слушатели притихли, как будто Ася начала рассказывать сказку на ночь. Девочка что-то жевала, не сводя с иностранной гостьи расширенных глаз. Даже малыш на коленках перестал вертеться.

И Ася заговорила голосом великой сказочницы.

– Давным-давно люди утратили рецепт счастья. Все, что бы они ни делали, не приносило им удовлетворения. Им казалось, что они проживают пустые, безрадостные, чужие жизни.

Девочка перестала жевать. Гуревич выпустил кольцо табачного дыма.

– И жил-был мудрец, старый, но умный. Звали его Наохам. Было ему сто тридцать лет или даже больше. Наохам был так мудр, что мог дать ответ на совершенно любой вопрос. И люди стали приходить к нему со своими вопросами, и Наохам на них отвечал. Вот ты, – обратилась Ася к девочке, – Что бы ты спросила у Наохама?

Девочка пожала плечами, и Ася продолжила.

– Люди не умели спрашивать правильно. Они не знали вопросов, ответы на которые сделали бы их счастливыми. Поэтому они приходили к Наохаму со всякой ерундой. То как жену вернуть, то как сына на работу пристроить.

Взрослые хихикнули.

– Утомился Наохам. И исчез.

– Как исчез? – спросила девочка.

– В том-то и главная тайна. Никто не знает, как он исчез и, главное, куда. Просто однажды люди пришли со своими мелкими вопросами, а Наохама нет! Опомнились тогда люди, попадали на колени, стали волосы рвать на голове и всех доступных местах.

Гуревич хмыкнул.

– Поняли они, что мудрость была доступна им, а они ей не пользовались. Наконец-то они смогли сформулировать главный вопрос, который следовало бы задать Наохаму. Единственный вопрос, на который стоит получить ответ. Как им стать счастливыми.

Ася допила чай, и хозяйка поспешила снова наполнить ее чашку.

– Но Наохама уже и след простыл. Так и остались глупые люди несчастными.

Слушатели пришли в восторг и даже поаплодировали Асе. Гуревич тоже похлопал.

После чаепития хозяйка дома проводила гостей и вернулась на веранду.

– Ася, вы прирожденный рассказчик, – похвалила она. – Такую красивую историю сочинили! Мудрец, вопросы…

– Но я ничего не сочиняла, просто немного приукрасила, – возразила Ася. – Наохам действительно существует, и я на самом деле ищу его. Это и есть цель моего путешествия.

– Да что вы, – всплеснула руками женщина. – И зачем он вам? Чтобы задать вопрос?

– Ну да, – пожала Ася плечами. – Зачем же еще.

– И что вы хотите у него спросить, если не секрет?

– Нет, не секрет, – ответила Ася. – Я же рассказала обо всем. Хочу получить рецепт счастья!

Хозяйка переглянулась с Гуревичем.

– Бедная девочка, – с состраданием воскликнула она. – Вы несчастны?

Ася сделала глубокий вдох. Здесь тоже искренне не понимали цели ее поисков. Еще одно доказательство того, что весь мир знает что-то, что Асе рассказать забыли.

– Мы все несчастны, – философски ответила она.

Хозяйка выпрямилась.

– Я, к примеру, очень счастлива, – гордо заявила она.

– Да и я не жалуюсь, – добавил Гуревич.

Оказавшись в меньшинстве, Ася беспомощно развела руками.

– Знаете, – сказала она, – В своих поездках я слышу это довольно часто. Так, может, вы поделитесь со мной секретом вашего счастья?

– Пожалуй, я спать, – некстати объявил Гуревич, поднялся из скрипучего кресла и скрылся в доме.

Хозяйка проводила его взглядом.

– Мужчины такие вещи обсуждать не любят, – заговорщически пояснила она. – Мало кто думает о том, почему он счастлив. Вот когда вам плохо, то да, начинаете искать причины и следствия. А счастливый человек разве будет задумываться о таком? Ведь счастье пугливо, начни в нем ковыряться, подойди к нему со скальпелем и лупой – тут же упорхнет!

Ася уважительно посмотрела на женщину. Хотелось похвалить глубину метафоры, но Ася не помнила таких слов на сербском.

Она помогала убирать посуду, когда хозяйка спросила:

– Ваш Наохам сейчас в Черногории?

– Я не знаю, где он, – призналась Ася.

– Но разве вы здесь не в поисках мудреца? – удивилась женщина.

Ася замялась. Отличный момент, чтобы открыть цель своего визита. Хозяйка выглядит доброй, вероятно, посоветует что-нибудь. А с другой стороны, вдруг сейчас начнутся крики протеста, и Асю выставят за дверь? Как потом вернуть расположение Гуревичей?

Или может, у Семена в Израиле какие-то свои дела, о которых остальные знать не должны?

– Если честно, я надеялась, что ваш супруг поможет мне, – обтекаемо ответила Ася.

– Сема? – поразилась женщина. – Какие странные фантазии. Но вы спросите его утром. Может, он что-нибудь и подскажет.

***

Когда Ася проснулась, дом пустовал. Большое блюдо с домашними булочками было заботливо укрыто полотенцем. Ася налила себе компоту и вышла в сад.

Там, укрывшись пледом, дремал Гуревич. Услышав Асю, он открыл глаза.

– Жена сказала, вы рассчитываете на мою помощь в поисках старца.

– Да, это так, – подтвердила Ася.

– И что я, по-вашему, должен сделать?

– Семен, – начала она. Без отчества было как-то неудобно, но она продолжила: – Я приехала сюда с определенной целью. Я должна увезти вас в Тель-Авив.

Глава 19

В Тунисе Ася была как на ладони. Дима знал о каждом ее шаге. Ничего подозрительного не происходило: она не отлучалась, не скрывала своих телефонных разговоров и, казалось, даже не врала. Он нашел в ее вещах визитку той пронырливой журналистки, но не мог решить, означает ли это, что Ася замешана в расследовании российских убийств.

Когда Ася упомянула о каком-то деле, он предложил сопроводить ее и приготовился услышать отказ. Но она приняла его помощь благодарно и без тени смущения. Ася отлучилась всего на десять минут, и Дима ломал голову, с кем и зачем она встречалась. С кем она связана здесь, в Тунисе? С репортерами? Полицией? Царем Горы?

Конечно, он и виду не подал, что интересуется ее делами. Дождался ночи и вернулся по адресу, куда днем подвез Асю.

В доме уже спали, свет сочился из стоящего неподалеку сарая. Дима направился туда. Среди хлама, в клубах сигаретного дыма он не сразу разглядел старика. Тот полулежал на диване и просматривал газету. Дима подошел ближе и поздоровался.

– Прием окончен, – сказал дед по-французски, не отрываясь от чтива.

– Для меня ты сделаешь исключение, – с угрозой ответил Дима.

Старый араб поднял глаза и скорчил насмешливую гримасу.

– И в чем же ты такой особенный?

Дима подскочил к дивану и резким движением схватил старика за горло. Тот испуганно захрипел.

– Сегодня днем здесь была русская девушка. Какие у вас с ней дела?

Дед таращил глаза и мял газету. Он даже не пытался освободиться. Дима тряхнул его.

– Говори, а то придушу!

– Она ищет Наохама, – просипел старик.

– Кого? – переспросил Дима.

– Наохам. Мудрец такой. Она хочет поговорить с ним.

Дима отбросил старика, и тот сполз на подушки.

– Ася ищет какого-то мудреца? И только-то? – он не мог поверить услышанному. – Ради этого приехала в такую даль?

– Наохам великий человек, беседа с ним может изменить жизнь.

Араб как будто оправился и вернулся к привычной надменности.

– Правда? – с подозрением спросил Дима. – Интересно, что же такого он говорит, что люди не ленятся пролететь полмира.

– Ты этого никогда не узнаешь! – заявил дед.

– С чего это? – возмутился Дима. И с угрозой добавил: – Ну-ка рассказывай все, что знаешь. Все, что сказал Асе. Иначе эта ночь станет последней в твоей вонючей жизни. Я не шучу.

Старик хотел было возразить, но глянул на Диму и подчинился. Глубоко затягиваясь сигаретой, он выложил все, что произошло. Про то, как неделей ранее Ася появилась на его пороге, а он прогнал ее, про ураган, Асино упорство и смирение, которые убедили старика прийти на помощь, ведь она идеально подходила под описание, оставленное Наохамом в своем послании.

– Что еще за послание? – вскочил Дима. – Дай его мне!

– Зачем тебе это все? – спросил дед. – Полчаса назад ты даже не знал о существовании мудреца. Что ты хочешь найти в этом послании?

– Не твое дело, – разозлился Дима и показал кулак. – Делай, что говорю!

Араб тяжко вздохнул и поднялся. Достал свиток, подал его Диме.

– И что дальше? – проговорил он. – Здесь нет адреса. Тебе все равно Наохама не найти.

– Нет адреса? – Дима нетерпеливо развернул бумагу. Арабские письмена. Он скомандовал: – Прочти мне все, что тут написано. И учти, я завтра покажу это переводчику, и если выяснится, что ты наврал мне хоть в одном слове, я вернусь и пришью тебя и всех, кто живет с тобой.

Старик принялся переводить.

***

Когда араб закончил читать, в сарае воцарилась тишина. Только мыши возились по темным углам.

– Что из этого известно Асе? – спросил Дима.

– Лишь описание ищущего, достойного найти Наохама.

– Вся эта лирика про терпение, стойкость и божью помощь? И все?

Старик кивнул.

Дима засмеялся и погрозил ему пальцем.

– А ты хитрый старикашка, – сказал он. – Столько туману напустил, а главного ей не сказал!

– Я сказал то, что ей нужно было знать, – ответил дед.

– Ладно, мне это только на руку, – развеселился Дима. – Видишь, старик, в нашем мире все решает грубая сила. Я не подошел под эти ваши критерии, а всю информацию получил по щелчку пальцев! Я ль не молодец?

– Насилие плохой путь. Тебе это еще отзовется.

Дима в ярости подлетел к старику и ударил его по лицу. Он не выносил нотаций.

– Обойдемся без нравоучений, папаша. Куда ты направил Асю?

Дед схватился за ударенную щеку и слезящимися глазами уставился на Диму.

– Я обещал выяснить, где сейчас Наохам. Она ждет моего звонка. Но я пока сам не узнал этого.

– Знаешь, я довольно молодо выгляжу для своих лет, – задумчиво сказал Дима. – На самом деле я достаточно опытен, чтобы понять, когда мне врут. Ты врешь мне. Тебе известно, где Наохам.

– Что? Нет! С чего ты взял! – залепетал старик, но Дима ударил его снова.

Сила и власть над этим беспомощным человеком опьяняла, и он бил его просто так, без надобности. Так хотелось размяться!

– Ладно, ладно, я знаю, я скажу! – взмолился дед после четвертого удара.

Дима отступил.

– Наохам в Израиле, город Эйлат! Ася еще этого не знает, я не успел ей сообщить! Если хочешь, я ей ничего и не скажу. Только оставь меня в покое!

По лицу старика текли слезы. Он жалко утирал их рукавом, размазывая кровь.

– Ну надо же, – с удивлением заметил Дима. – Вообще-то я блефовал. Не умею я отличать вранье от правды. Я думал, что ты действительно не знаешь, где искать этого мудреца.

– Зачем тогда ты меня бил? – плаксиво протянул старик.

– Не знаю, – пожал он плечами. – По наитию. Как будто интуиция мне подсказала не отставать от тебя. Может, это бог мне помогает в поисках великого мудреца?

Дима расхохотался своей шутке, нагнулся к старику и вытащил из его нагрудного кармана коробок спичек.

– Я одолжу это? – доверительно спросил он.

Араб со страхом наблюдал за его действиями.

Дима подошел к стеллажам, где стояли разнокалиберные канистры. Взял самую большую, взвесил ее в руке, скорчил значительную гримасу: тяжело, увесисто.

– Что у нас тут, бензин? – он открутил крышку и нюхнул. – Точно! Моя интуиция сегодня просто бьет все рекорды.

– Что ты собираешься делать? – испуганно закричал дед.

– Устроим костерок! – ответил Дима и стал поливать пол бензином.

Старик вскочил и рванулся к выходу. Но Дима оказался проворнее: в одну секунду догнал беглеца и отбросил на диван.

– Сидеть здесь! Молча! – приказал он. – Я могу убить тебя, ты что, не понимаешь? Я даже не знаю, какое орудие убийства выбрать. Глаза разбегаются: твой сарай – настоящий оружейный склад! Тут и ножи, и топоры, а вон на стене висит, что это, секира?.. Но я добрый человек, поэтому оставлю тебе шанс выжить. Если не будешь мне мешать. Ты ведь не будешь мне мешать?

Дед медленно покачал головой.

Дима равномерно полил бензином пол, обрызгал стены, выплеснул остатки на диван и старика. Затем неспешно вышел на улицу и оглядел дверь. Вернулся, покружил по сараю. Подхватил увесистую балку и молоток, из небольшой баночки выудил четыре гвоздя.

– Ну, спасибо за прекрасный вечер, – сказал он с порога. – Если ты выживешь, я надеюсь на твое молчание. Иначе я обязательно вернусь в вашу гостеприимную страну!

Он чиркнул спичкой и бросил ее в бензин. Взметнулось яркое пламя. Старик поднялся с дивана и захромал к выходу. Споткнулся, упал, пополз на четвереньках.

Дима захлопнул дверь, прижал к ней балку и вбил гвозди, заблокировав выход. Дед стонал и слабо тарабанил изнутри. Дима обернулся на дом: окна темные, все спят. Снаружи огня пока не было видно.

Он покинул двор, сел в машину, завел двигатель. Посидел минуту. Все было тихо, словно в нескольких метрах отсюда никто и не сгорал заживо. Дима проверил свиток за пазухой: послание было цело.

Он бросил прощальный взгляд и порулил домой.

Глава 20

– Тель-Авив? Какая глупость. Простите, я никуда с вами не поеду.

Гуревич оборвал разговор и скрылся в доме, не оставив Асе возможности уговорить его.

Да Ася и не знала, что сказать. Как убедить человека бросить все и отправиться в другую страну, ничего не зная ни о нем, ни о цели поездки?

Было неловко оставаться, и Ася пошла в парк.

Она устроилась на скамейке и принялась задумчиво листать свои записи. В блокноте смешались географические названия и имена, телефоны людей, когда-либо слышавших о Наохаме, и рисунки, которыми она забавлялась в бесчисленных поездах и залах ожидания. Вспомнилась женщина в автобусе из Тель-Авива, и Ася стала вспоминать все истории, рассказанные ей случайными попутчиками. Коллекционирование рассказов о чужом счастье стало своего рода хобби. Может, когда-нибудь она выпустит сборник путевых заметок с этими откровениями. Ведь каждое из них – настоящее сокровище. Эти короткие исповеди скрывали за собой целые жизни…

Кто-то плюхнулся рядом с ней на лавку, и Ася бросила недовольный взгляд. Утром парк был довольно свободен, неужели обязательно быть настолько бесцеремонным, чтобы усесться рядом с незнакомым человеком, да еще так близко?

Это была подтянутая женщина в спортивных лосинах и кроссовках. Она подняла ногу и стала, кривясь, массировать щиколотку.

– Подвернула, – виновато пояснила она.

Ася сочувственно кивнула и прикрыла блокнот. Пересаживаться на другую скамейку было неловко, но и скрыть недовольство не получилось. Незнакомка словно читала мысли.

– Помешала вам? – понимающе спросила она.

Ася смущенно забормотала: что вы, конечно нет, это общественный парк.

– Простите за вторжение. Моя сестра часто приходила сюда по утрам писать стихи. Творческая натура, немного на вас похожа, – засмеялась женщина. – И почти каждый день она с негодованием жаловалась на незнакомцев, что подсаживаются, заглядывают в тетрадь, дышат прямо в ухо. Бедняжка Марта! Померла в том году.

– Соболезную, – вежливо ответила Ася.

– Ничего, она с детства была не жилец. Врожденные патологии. Так что ее можно считать долгожителем для такого возраста. Почти до тридцати дотянула!

Ася невольно вгляделась в лицо собеседницы. Лет сорок, решила она.

– А мне через неделю сорок один, – прокомментировала женщина.

Телепатка, не иначе, поразилась Ася.

– Так у вас тоже стихи? – спросила женщина, указывая на блокнот.

– О, нет, это просто записи.

– О жизни?

– О счастье.

– Да что вы говорите! – оживилась дама. – И кто же источник ваших записей? Или вы опираетесь на собственный опыт?

– Нет, я спрашиваю незнакомых людей, счастливы ли они. И они рассказывают мне свои истории. Иногда.

– Как интересно! И много историй вы уже собрали?

– Не думаю, что таких историй может быть много, – философски заметила Ася. – Каждая настолько уникальна, что ими никогда не пресытишься.

– Так примите и мой рассказ в свою коллекцию! – воскликнула женщина.

– С удовольствием, – улыбнулась Ася и превратилась в слух.

***

Я часто спрашиваю себя: что привело меня в это место, где я сейчас нахожусь? Не важно, где я: за обеденным столом, на берегу реки, да хоть в сортире, – я всегда задаю себе этот вопрос.

Знаете, как в кино, когда люди застревают в лифте или на необитаемом острове и начинают знакомиться ближе, спрашивают друг друга: почему вы здесь? Что вас сюда привело? Обычно герои рассказывают цепочку предшествующих событий и раскрывают свои планы. Одна едет на встречу с отцом, которого ни разу в жизни не видела. Второго предала жена, он ее убил и направляется на северный полюс подальше от разочарований. У каждого своя история, которая привела героя в тот лифт или на тот остров…

Но я иду дальше, ведь все это – на поверхности. Если хорошенько подумать, то путь в место, где я сейчас нахожусь, занял всю мою жизнь.

Как я оказалась на этой скамейке рядом с вами? С утра вышла на пробежку, подвернула ногу, присела передохнуть, и мы разговорились. Но почему я стала бегать?

Два года назад я увидела красивого мужчину-спортсмена на этом маршруте, и чтобы с ним познакомиться, притворялась бегуньей. Но ведь и это не начало!

Почему я на него засмотрелась? Потому что неделей раньше мой бойфренд переехал в другую страну… Разматывать клубок событий можно долго. И он всегда приведет нас к самому началу жизни. К первому вдоху и крику.

Почему я здесь сейчас? Потому что 40 лет назад я родилась.

Вся моя предыдущая жизнь до этого момента – путь сюда, в этот парк.

Все складывалось так, что в итоге в данный момент времени я оказалась в данной точке пространства. Вдумайтесь, какая глубина здесь кроется! Каким величием сразу оборачивается текущий момент! К нему вы шли всю свою жизнь, от самого рождения!

Этот момент – конечная точка всего, что у вас было и есть. Многие не ценят сегодняшний день. Воспринимают его как перевалочный пункт, незначительный этап общего пути к цели.

Но ведь цель – она в будущем, она есть только в вашей голове. Ее не существует, и никто не поручится, что это будущее наступит. А момент – он уже есть. Вот он. Вы живете в нем прямо сейчас. Он никуда не денется, и в данную секунду он – конечный итог всей жизни, которую вы уже успели прожить.

Если так рассуждать, то понимаешь, насколько настоящее важнее будущего.

А что же прошлое? Его остается только уважать за то, что оно привело вас именно сюда. Что еще можно с ним сделать? Ненавидеть? Таить обиду? Огорчаться, что оно сложилось именно так, и данный момент вас не очень устраивает?

Конечно, можно корить жизнь, судьбу и себя. Но что толку? Вы уже здесь. Пришли уже. Этот момент не переиграть. Прошлое не изменишь, как бы банально это ни звучало. Будущее тоже слишком вариативно и призрачно. Есть только один момент, вот этот самый, прямо сейчас.

Люди советуют: живи каждый день, словно последний. А я живу каждый миг, как последний. Ведь он и есть последний миг той жизни, которую я уже прожила на данный момент.

И я готова на все, чтобы украсить этот миг. Ведь я шла к нему всю жизнь!

Я очень избирательно отношусь ко всему, чем себя окружаю. Вы поступаете так в свой день рождения или час триумфа, о котором долго мечтали. Стараетесь оградить себя от злых людей, скучных дел, пустых забот. Окружаете себя красотой. Балуете себя. Празднуете.

У меня все точно также. Только мой триумф, мой праздник достигнутой цели отмечается каждую секунду. Прямо сейчас. И сейчас. И сейчас.

***

История незнакомки воодушевляла. Ася обвела все вокруг новым взглядом. Если вся ее жизнь – путь сюда, то, может, стоит действовать более смело? Отбросить страхи и неуверенность, перестать гадать о возможных последствиях своих поступков, ведь все равно всего не предусмотришь. Неужели она оказалась в этом месте в это время лишь для того, чтобы ничего не предпринимать?

Ася решительно достала телефон и позвонила Гуревичу.

– Семен, вы отказались ехать, и я уважаю ваше решение, но сделайте и вы шаг навстречу мне. Если я не смогу отправить вас в Тель-Авив, то не достигну своей цели. Расскажите, зачем вас ждут в Израиле, и, может, вместе мы найдем решение, которое устроит и вас, и меня.

Они встретились с Гуревичем в уличной кофейне. Он уселся на стуле, поглядел по сторонам и принялся рассказывать.

– Это простая история. Давным-давно я был сектантом. Сразу, как только пришел в братство, я отдал все свое имущество. А через несколько лет получил наследство: недвижимость в Тель-Авиве. К тому времени я уже немного «протрезвел» и собирался покинуть секту. Наследство было как нельзя кстати. Я намеревался продать его и на вырученные деньги начать новую жизнь. Но те, кто стоял на вершине иерархии, не хотели лишаться такого жирного куска. Меня стали обрабатывать, и только благодаря нескольким близким друзьям я смог выбраться. Я бежал сюда, в Черногорию, а недвижимость осталась брошенной. Я пытался ее сдавать, но сектанты осаждали моих бедных квартиросъемщиков, делая их жизнь невыносимой, при этом филигранно соблюдая рамки закона. Потенциальных покупателей они тоже отпугивали. Я ничего не мог поделать.

Гуревич грустно покачал головой, сокрушаясь о годах упущенной выгоды.

– Но у меня была свобода, а она дороже денег. Бывшие зеки и сектанты знают это лучше других. Я почти смирился с утратой своих денег. И вот месяц назад из Тель-Авива пришла новость: сообщали, что недвижимость сносят, и я могу получить хорошую сумму. Это было как помощь небес, ведь в такой ситуации братство никак не сможет помешать мне получить мои деньги! Я выяснил: оказывается, мне даже не обязательно присутствовать лично, можно действовать через доверенное лицо. Мой друг – адвокат, и он согласился сопровождать эту сделку. Все складывалось идеально: сектанты моему другу навредить не могли, меня им здесь было не достать. И тут появляетесь вы.