Исключение из правила

Инга встала и пошла к Ане. В приемной было тихо, лишь за стенкой раздавались приглушенные голоса Алиевой и ее посетителей. Секретарь сосредоточенно набирала на компьютере какой-то документ.

Проникнувшись обстановкой, Инга тихо спросила:

– Ань, ты на обед идешь?

Аня подняла голову.

– Да, пойду. Даже если эти, – она показала глазами на стенку, за которой располагался директорский кабинет, – еще не выйдут. Замучили меня уже. Чай, кофе, бутеры, печенье, конфеты. И опять по кругу… Уже так натрескались, что им никакой обед не нужен. Так что ставь чайник.

Голоса приблизились, и стало ясно, что сейчас дверь отворится и начальство окажется в приемной. Инга, которой по уши хватило утренней встречи с Изольдой Викторовной, быстро покинула приемную и вернулась к себе в отдел.

Павел Сергеевич по-прежнему сидел за столом, но уже не читал, а складывал бумаги в ящик. Инга подошла к подоконнику и взяла чайник, чтобы идти за водой. Из соседней комнаты вышел Саша Ивановский – на территорию системного администратора можно было попасть прямо из информационно-аналитического отдела. Он был в куртке и явно сомневался, стоит ли ему закрывать дверь на ключ. Инга внимательно посмотрела на него. Вопреки обыкновению, Ивановский был небрит, выглядел невыспавшимся, хмурым и немного лохматым.

– Ин, я не буду дверь закрывать, ок? Я ненадолго отлучусь, ты ведь здесь будешь? – он выудил из кармана шапку и натянул ее на голову.

– Оставляй, мы обедать сейчас будем.

– Там фотки печатаются новогодние, – сказал Саша и через силу улыбнулся. – Если захочешь, посмотришь. Печать минут через пятнадцать закончится.

– Здорово, обязательно гляну. А ты далеко?

– Мне в город нужно, по делам. Я к двум вернусь.

– Хорошо, удачи.

Саша ушел. Инга выключила монитор и с чайником пошла за водой. Проходя мимо поста охранника, она заглянула к Петру Ивановичу, чтобы спросить, покинули посетители Алиевой Академию или нет, но его на месте не оказалось.

Когда Инга вернулась в отдел, Павла Сергеевича тоже уже не было, она включила чайник и полезла в шкафчик за конфетами. Вдруг затрещал мобильный, и она не сразу сообразила, что телефон в дубленке– она его еще не выкладывала. Поняв, откуда идет сигнал, она подошла к шкафу с одеждой. Засунув руку в карман, Инга выудила телефон и задвинула попавшийся ей на глаза вишневый пакет поглубже – он ее раздражал.

Звонил Вадик – двоюродный брат, и на некоторое время Инга почувствовала себя маленькой, когда можно ни о чем не думать и во всем положиться на старшего братишку, когда уютно и нестрашно, когда после чашки горячего чая можно привалится к теплому, знакомо пахнущему боку и забыть обо всех невзгодах. Она подошла к окну и прижалась ногами к горячей батарее, и ей казалось, что упоительное тепло идет не только от бездушного чугуна, но и из трубки, которую она изо всех сил прижимала к своему уху. С тех пор, как в жизни Вадима появилась семья, Инга видела его намного реже и очень скучала. Они всегда очень хорошо ладили, с самого раннего детства, и понимали друг друга с полуслова. Когда Инга смотрела на детей Вадима, то вспоминала их самих в далеком прошлом и виделись ей в его детишках они сами, еще совсем маленькие и беззаботные. От внезапно нахлынувших воспоминаний, на глаза навернулись слезы и Инга, чтобы Вадим не понял, что она плачет, быстро попрощалась.

Наконец пришла Аня, и они сели пить кофе. Инга старательно припудрилась, чтобы не объяснять подруге, почему у нее красные глаза, но вскоре поняла, что ее усилия напрасны – Анюта была так взбудоражена, что вряд ли заметила бы какие-то странности в ее лице.

– Что случилось? – удивленно спросила Инга, всего каких-то десять минут назад оставившая подругу в совершенном спокойствии и не понимавшая разительных изменений, произошедших с ней.

– Ничего не случилось, – быстро ответила Аня. Ее глаза светились нервным блеском, а голос прозвучал фальшиво, и Инга поняла, что она лжет.

Впрочем, это не слишком задело Ингу, которая знала, что рано или поздно Аня сама расскажет, если захочет. Потом Инга спросила, знает ли Аня, из-за чего произошел скандал с Вишенской.

– А Звонарев тебе не рассказал?

– Нет, плавно съехал с темы.

– Да все из-за этих компьютеров, которые должны в четверг привезти. Они с Ивановским давно уже Изольде на мозги капали, что нужен еще один компьютерный класс. Докладную писали, которую, между прочим, Алиева подписала сама. И счет на компы тоже. Заказ сделан, бухгалтерией проплачен. Теперь она говорит, что первый раз об этих компьютерах слышит. Хотя ей сто раз об этом говорили. Тупость какая-то.

– Ну как же первый? Если сама подписывала!

– Нет, ну что подписывала – не отказывается. Говорит, мол, почему я ничего не знаю о том, что их решили завозить в четверг. Это первый день после каникул, когда студенты придут, и так далее, и тому подобное… Хотя, насколько я помню, учебный процесс никогда не мешал производственному.

–По-моему, она просто копает под Вишенскую.

– То, что копает, это понятно. Только она это как-то по-идиотски делает. Потом еще какой-то случай вспомнила столетней давности – и пошло-поехало. «Почему я обо всем узнаю последней? На кой мне такой зам, который мне ни о чем не докладывает?» Кто–то из сотрудников попытался ее успокоить, но только подлил масла в огонь. Она еще там начала орать, что всех поувольняет. В общем, все закончилось, как всегда.

– Да уж. Странно только, что она не понимает, что попросту рубит сук, на котором сидит. Ее без палочки-выручалочки Светланы Васильевны очень быстро с этого места уберут.

–А вот это вряд ли, – сказала Аня, мрачно подумав о том, что ее «покровитель», скорее всего, этого не допустит. – Ну, ничего, поживем-увидим. Единомышленников у нее здесь уже нет. Разве что Саша. Только он из другой категории. Не тот уровень. – Аня допила кофе одним глотком и поднялась.

– Ты куда? Еще даже половины второго нет.

– Мне там приказ нужно успеть допечатать на профессора одного, – произнесла, – все тем же замаскировано-фальшивым тоном произнесла Аня и пошла к дверям. Уже подойдя, повернулась и спросила уже своим обычным голосом:

– Поможешь мне фуршетный стол накрыть? – в ее голосе послышались просительные нотки.

Инга замялась, но подругу огорчать не хотелось – у нее и без того сложный выдался день, и без особой радости ответила:

– Помогу, конечно, куда ж я денусь. Где накрывать-то будем?

– В двести пятой.

– Там же ничего нет, – удивилась Инга.

– Есть. Там поставили стол большой круглый для семинаров. Для фуршета –то, что нужно. Тем более, аудитория после ремонта – красиво, очень стильно. Ты не была еще?

– Нет. Не была. Ладно, в двести пятой так в двести пятой.

Аня подбежала к подруге, чмокнула в щеку, сказала: «Что бы я без тебя делала», немного успокоив этим Ингу, и убежала.

***

В половине четвертого, спустя два часа после обеденного разговора с Аней, Инга поднималась на второй этаж Юридической Академии, держа в одной руке пакет с продуктами, а в другой – бутылку шампанского. Все, что она не успела взять, должна была следом за ней принести Аня.

В коридорах царил полумрак, хотя на улице все еще было светло. Большинство сотрудников разошлись по домам после совещания – в отсутствие студентов Алиева отпустила подчиненных пораньше. Непривычная тишина почему-то действовала Инге на нервы. Она быстро миновала особенно затемненную часть коридора и, засунув бутылку с шампанским под мышку, вставила ключ в скважину. Тот долго не хотел проворачиваться и Инга долго мучилась, пытаясь его повернуть, то и дело поправляя шампанское, которое все время норовило выскользнуть. Наконец, непослушная дверь подалась и Инга ввалилась в аудиторию. Она не сразу поняла, что на полу возле стола лежит человек, а когда поняла, оцепенела от ужаса и страшного предчувствия. Бутылка все же выскользнула и, ударившись о пол, с грохотом разбилась. В тишине, резавшей уши, этот звук прозвучал как выстрел. Прозрачные струйки с тихим шипением растекались в разные стороны.

Она поставила пакет на пол и, боясь отвернуться от того, что она увидела, нашарила свободной рукой выключатель. Брызнул свет, и Инга поняла, что шампанское уже не понадобится. Это была Алиева. Она лежала на спине, головой к окну, леваянога в стильном черном сапоге была неестественно вывернута. Дрожа от страха и чувствуя, как бешено стучит сердце, Инга подошла поближе. Почему-то с первой минуты ей стало ясно, что директорша мертва, и все же она спросила дрожащим голосом:

– Изольда Викторовна, вам плохо? Что с вами?

Лицо директорши было белым как мел. И тут, еле сдержав крик, Инга увидела кровь – ее было не слишком много, и она вытекала из разбитого виска начальницы. Недалеко от нее валялся бронзовый тигр –тот самый, подаренный ей сослуживцами на новый год. Теперь он лежал здесь, на полу, и его морда была красной, словно он только что пообедал.

***

Инга сидела за своим столом, закрыв лицо руками. Ее все еще сильно мутило. Она без конца прокручивала в голове то, что случилось еще совсем недавно…

Осознав, что произошло, она закричала и стала пятиться. Сознание то приближалось, то отдалялось от нее, идумалось, будто во сне. Откуда-то издалека она услышала Анин голос, а потом увидела и саму Аню, которая шла следом, а, услышав крик Инги, вбежала и увидела то же, что и она. Аня приблизилась к ней и что-то говорила. У нее было сердитое встревоженное лицо, глаза блестели, но Инга не понимала, чего хочет от нее подруга, перед ее взглядом стояло белое лицо Алиевой и тонкая струйка крови, сбежавшей с виска…

Потом Инга как-то внезапно пришла в себя и поняла, что сидит на полу у стены все в той же двести пятой аудитории. Ей почему–то казалось, что прошло очень много времени, хотя прошло всего несколько минут. Она встала и, слегка пошатываясь, вышла в коридор.

Инга не знала, кто вызвал милицию, но они вскоре приехали и невысокий хмурый мужчина, достав удостоверение, длинно представился. Она поняла лишь, что это следователь, зовут его Доронин Василий Степанович.Потом он сообщил, что по факту убийства Алиевой Изольды Викторовны «возбуждено уголовное дело», и он будет его вести. Ребята из следственно-оперативной группы что-то долго выискивали, фотографировали, измеряли, переговариваясь усталыми равнодушными голосами. Инге почему-то совсем некстати подумалось, что чтение таких любимых ею детективов и множество увиденныхкриминальных фильмов ничуть не подготовили ее к аналогичной ситуации в настоящей жизни. Тут все оказалось намного страшнее.

К половине четвертого в Академии оставалось всего несколько человек – те, кто должен был присутствовать на фуршете. Поэтому новость о произошедшем быстро облетела сотрудников и к моменту приезда милиции в аудитории побывали все, чем очень затруднили последующую работу экспертов.

Оперативно-розыскные мероприятия «по горячим следам» ценных для поимки убийцы сведений не дали. У всех находившихся в период с часу и до половины четвертого на территории Юридической Академии сняли отпечатки пальцев. На бронзовом тигре, который, как было установлено, и послужил орудием убийства, отпечатков пальцев обнаружено не было. Аудиторию номер двести пять опечатали.

***

В информационно-аналитическом отделе находилось три человека. Сама Инга, следователь и какой-то мужчина, не пожелавший представиться. Он сидел за столом Звонарева и что-то записывал.

Следователь Доронин, выглядевший уставшим и раздраженным, сдержанно задавал Инге вопросы и время от времени бросал на нее пронизывающий взгляд. Видимо, думал, что так Инга быстрее сознается.

– Ваше имя Стрельникова Инга Вячеславовна, правильно?

– Да, все верно.

– Какую должность вы занимаете?

– Заместитель начальника информационно-аналитического отдела.

– С какой целью вы отправились в… – он заглянул в свой блокнот, – двести пятую аудиторию?

– Сегодня день рождения у Изольды Викторовны, – Инга лишь слегка споткнулась об имя начальницы. – Мы с Аней… то есть, с Анной Александровной Линевой, – поправилась она, и пояснила, – это секретарь Алиевой, – должны были накрыть там стол для сотрудников.

– Вы не заметили ничего странного, когда открывали дверь?

– Ничего странного, за исключением того, что замок немного заело, и я долго не могла ее открыть, – Инга потерла виски, вспоминая, – хотя я не назвала бы это странным. У нас вообще не слишком хорошие замки в кабинетах.

– Вы к чему-нибудь притрагивались? Что вы сделали, когда обнаружили тело?

– Тело? – испуганно переспросила Инга и ее опять затошнило. Почему–то соотнести Изольду Викторовну, еще утром такую живую, с понятием «тело» Инга никак не могла, – ну да, конечно. – Она помолчала. – Нет, я ничего не трогала. Когда я вошла, то сразу увидела… тело, – это слово по-прежнему давалось ей с трудом. –У меня под мышкой была бутылка с шампанским, я с перепугу ее выронила, потом включила свет и поняла, что это Изольда Викторовна.

– Это вы ее убили? – вдруг спросил Доронин.

У Инги от неожиданности расширились глаза. Она выпрямилась и с осуждением посмотрела на следователя. Мужчина в черном пальто, сидевший за столом Звонарева, с интересом посмотрел на нее.

– Я? Нет, конечно! У меня нет никакого повода ее убивать.

– Это еще предстоит доказать.

Инга вдруг разозлилась. Она хотела сказать, что все знает о презумпции невиновности, и о том, что в обязанности милиции входит поиск человека, у которого действительно был такой повод, и вдруг осеклась, поняв, что именно этим он сейчас и занимается. Ей вдруг стало все равно, и она махнула рукой.

– Валяйте, доказывайте. Это ваша работа.

Мужчина в пальто с любопытством наблюдала за сменой эмоций на лице Инги. Она вдруг тоже внимательно поглядела на него. Кого-то он ей напомнил, но время вспоминать – кого именно было не самым подходящим. У этого человека было очень умное, очень мужественное лицо и серьезный вид, а взгляд иронический, и где-то даже сочувствующий. Почему-то Инге показалось, что так смотрит ученый на подопытную мышку, когда испытывает на ней очередной препарат – с одной стороны, интересно, как она отреагирует и что сделает, а с другой немного жаль, что ей может быть больно. Ее задело, что он так смотрит.

– Не беспокойтесь, докажем, – Доронин бросил подозрительный взгляд на мужчину, потом на Ингу, видимо заметив их переглядывания. А может, просто в силу привычки всех во всем подозревать. – Скажите, у нее были здесь враги?

Инга немного замялась и он это заметил.

–Говорит, не стесняйтесь. Я все равно об этом узнаю.

– Ну, смотря какой смысл вкладывать в это слово. Говорят, о покойниках либо хорошо, либо ничего, – Инга уже успокоилась и перестала спотыкаться на словах.

– Вас это останавливает?

– Да нет… Тем более, вы все равно узнаете. Изольда Викторовна была своеобразным человеком. Со сложным характером. Я не могу сказать, что у нее были враги, но, тем не менее, нельзя проработать полгода на должности директора, никому не наступив на хвост.

– Вы можете перечислить людей, с которыми у нее возникали конфликты?

– Со всеми. И со мной, в том числе. Но я бы не советовала вам строить свои теории на этом заявлении. Это обычные рабочие моменты. Они не могут быть серьезными настолько, чтобы появилось желание… убить.

– Желание не появилось, а труп налицо. И заметьте, это мог быть только человек, который сегодня в период с тринадцати до пятнадцати находился в здании. Возможно, даже и вы.

На сей раз Инга не выдержала.

– Послушайте, сначала докажите, а потом уже разбрасывайтесь обвинениями! Ваши намеки оскорбительны!

– Я бы порекомендовал вам держать себя в руках. Это в ваших же интересах. – Голос следователя звучал холодно и пренебрежительно. – Когда вы видели потерпевшую последний раз?

«Какая же она потерпевшая, – подумалось Инге, теперь ей уже никогда не придется ничего терпеть». А вслух сказала:

– Утром, в приемной. Около половины одиннадцатого.

– Что она делала в это время?

– Они вернулись с совещания, которое проходило здесь, у нас в кабинете.

– Кто это «они»?

– Изольда Викторовна была со своим заместителем Вишенской Светланой Васильевной.

– Почему совещание проходило здесь? У нее ведь есть свой кабинет.

Инга тяжело вздохнула.

– Послушайте, какое это имеет значение?

– Для меня все имеет значение, – отрезал следователь.

– Здесь удобный и очень просторный кабинет. Кроме этого, он расположен близко к кабинету директора, и это тоже плюс. К тому же она ждала ректора и делового партнера, которые могли приехать раньше, чем закончится совещание.

– Вы присутствовали на этом совещании?

– Нет, я приехала позже, потому что покупала для Изольды Викторовны цветы. Я уже говорила – мы собирались ее поздравить, – Инга уже выдохлась и говорила уставшим, безразличным голосом.

– Так… Теперь расскажите мне, где вы находились с часу и до трех дня. И, пожалуйста, максимально подробно…

***

Когда всем разрешили ехать домой, на улице стояла глубокая ночь. Инга подошла к зеркалу и посмотрела в него. Медно-рыжие волосы, так аккуратно уложенные с утра висятнеровными прядями, глаза уставшие и красные, а под ними синеватые круги. Красота!

Инга подумала, что стоит, пожалуй, вызвать такси. В такое время она ни на чем домой уже не доберется. Она сняла трубку с телефона и уже собралась набрать номер, как вдруг дверь отворилась, и вошел тот самый мужчина в черном пальто. Сердце Инги забилось быстрее. Очень не хотелось признаваться себе в том, что этот чисто выбритый незнакомец с ироничным взглядом ей очень понравился.

– Вы собираетесь домой? – спросил он, и Инга отметила, что у него очень приятный низкий голос.

– Да. Вот, хочу вызвать такси, – голос Инги был в меру равнодушен.

– Я могу подвезти вас, я на машине, – преувеличенно спокойно сказал он и подошел ближе. Под расстегнутым пальто виднелась светлая рубашка без галстука.

– Я не сажусь в машину к незнакомым мужчинам, – произнесла Инга.

– Мы можем познакомиться, – улыбнулся собеседник, и улыбка мгновенно преобразила его лицо. У него были ровные белые зубы, в темных глазах горел озорной огонек. – Позвольте представиться. Меня зовут Матвей Серебрянский.

И тут Инга вспомнила. А вспомнив, уже не могла и дальше делать независимый и безразличный вид.

– Матвей Серебрянский? Вы тот самый писатель, который пишет детективы? – почти вскричала она.

– Тот самый, – усмехнулся великий писатель.

– Я обожаю ваши детективы. Устиновой и ваши! Очень рада с вами познакомиться!– И она протянула руку.

Матвей церемонно поднес ее руку к губам и поцеловал. Инга покраснела с головы до пят.

– А что вы здесь делаете?

– Я пишу очередную книгу. Вот, попросил товарища, чтобы разрешил присутствовать на дознании. Мне для моей работы нужны реальные люди, реальные факты.

– И вы… – лицо Инги изменилось.

– Нет, конечно, описывать то, что здесь произошло, я не буду, – поспешил успокоить Ингу Матвей. –Никаких имен и фамилий. Я хотел… почувствовать атмосферу.

– А этот ваш товарищ – это следователь?

– Нет, это совсем другой человек, – Матвей поморщился, словно не хотел говорить об этом. – Вообще-то, такое не практикуется. Посторонних в таких случаях быть не должно. Но для меня сделали исключение. При условии, что я не буду вмешиваться в процесс, – он улыбнулся.

– Понятно, – Инга задумчиво посмотрела на Матвея и заправила прядь волос за ухо.

– Ну что ж, теперь мы знакомы, и вы можете сесть ко мне в машину.

– Пока нет, – строптиво возразила Инга и ее глаза вспыхнули очаровательным лукавством. – Я еще не одета.

Матвей помог Инге одеться, заботливо завернув ее в дубленку, чем несказанно ее удивил и вверг в смущение, и они вышли на улицу. Снег уже не падал редкими снежинками, а валил огромными белыми лохматыми хлопьями, отчего казалось, что воздух светится. Мельчайшие кристаллики замерзшей воды отражали немногочисленные огни засыпающего города. Инга подняла голову к небу. Она очень любила так делать, когда шел снег. Он попадал в глаза, заставляя ее часто моргать, приятно таял на горячих щеках, и, глядя в высоту–туда, откуда он падал, Инге казалось, что она летит. Первобытный восторг от появления такого привычного и знакомого явления как снег не иссякал, и каждый раз казался настоящим чудом.

Матвей пошел вперед, Инга, немного поотстав, шла за ним следом. Он подошел к большому черному джипу, и тот приветственно моргнул фарами. Матвей открыл Инге дверь и помог взобраться на переднее сиденье, чем заслужил одобрение Инги, не избалованной подобной заботой. Инга уселась на сиденье и запахнула полы дубленки. В машине было тепло и приятно пахло какой-то автохимией. Сев за руль, он пристегнулся, попросил пристегнуться Ингу, включил музыку и тихонько тронулся.

– Где вы живете? – спросил он, отъехав от Академии.

– Островского, шестнадцать, –машинально ответила Инга, и они замолчали.

Машина медленно скользила по снегу. Ночь, негромкая музыка, приятный свет приборной панели, эта дорога на двоих, и мужчина, молчавший и сосредоточенно смотревший вперед, создавали ощущение нереальности происходящего. В голове Инги, как-то сразу разомлевшей от тепла и усталости, вдруг промелькнула мысль, что она хотела бы так ехать вечно. Поняв, что она непозволительно расслабилась, и, к тому же, ведет себя не слишком прилично, не раскрывая рта, Инга выпрямилась на сидении и спросила:

– А почему вы решили стать писателем?

На лице Матвея промелькнуло удивление, быстро сменившееся улыбкой:

– Это очень увлекательное занятие.

– Ну, наверное, для того, чтобы писать книги, мало увлечения, нужно ведь еще и уметь это делать. Вы где-то учились?

– Возможно, это вас удивит, но я заканчивал Юридическую Академию. Эту самую.

– Неужели? Я ее тоже заканчивала. Может, я тоже могу писать детективы? – Инга вдруг отчетливо осознала, что флиртует с Матвеем.

– Все может быть, – загадочно улыбнулся он. Матвей вообще улыбался часто, и эта искренняя улыбка заставляла биться быстрее сердце Инги. В эти мгновения ей почему-то казалось, что она знает его очень давно и он ей очень понятен и близок. Возможно, эту иллюзию создавало то обстоятельство, что Инга перечитала все его книги? И ей казалось, что, читая, она узнает его лучше? Этого она не знала сама.

– А почему вы выбрали такую профессию?

– Вы имеете ввиду информационно-аналитический отдел?

– Да, его.

Инга пожала плечами.

– Знаете, я не могу сказать, что выбрала эту профессию. Пожалуй, это она меня выбрала. Я начинала работать в Академии еще студенткой. А потом, когда закончила учиться, мне предложили повышение. Не слишком высокая должность, но неплохо оплачиваемая. К тому же, если говорить откровенно, мне нравится моя работа. Нравится работать с информацией, общаться со студентами и преподавателями, организовывать выставки разных научных достижений, семинары, встречи, и вообще, этот ритм жизни – мой! – как всегда, говоря о своей работе, Инга воодушевленно выпрямилась, и глаза ее заблестели.

– Это очень хорошо, что вы так любите то, чем занимаетесь, – серьезно сказал Матвей, внимательно глядя на Ингу. А ее, обожавшую поделиться впечатлениями о своей бесценной работе, было уже не остановить.

– Очень много смешных ситуаций бывает. Однажды к нам пришел один профессор, ему семьдесят с лишним лет – большой любитель поспорить, пофилософствовать и процитировать великих людей. Ну, замучил нас со своими учениями! И вот однажды мы поспорили о чем–то, и он говорит: «Это, девочка моя закон о единстве и борьбе противоположностей, знаете такой?» А я ему отвечаю: «Конечно, это же один из трех законов диалектического материализма. Единство и борьба противоположностей являются причинами развития, иногда – главными причинами развития». И описываю ему в подробностях с примерами. А он так внимательно на меня посмотрел и говорит: «Вы меня удивили, девочка. Знаете анекдот? Ну, в чём различие между матом и диаматом? Мат все знают, но притворяются, что не знают. Диамат никто не знает, но все притворяются, что знают. Так вот, я думал, вы и слов-то таких не знаете. В то время, когда вы учились, поди, и дисциплины такой уж не было». После этого случая перестал всех доставать. Или взять хотя бы нашего Звонарева – очень образованный человек, и подкованный во многих вопросах. Его переспорить вообще нереально. Паттернами словесной эквилибристики владеет в совершенстве. Они, когда с профессором сцеплялись, чуть ли до драки дело не доходило. Но слушать всегда любопытно, и смешно иногда.

Инга замолчала, поняв, что увлеклась, и ее спутнику, скорее всего, не слишком интересно все это слушать. Хотя вид у него был заинтересованный, и по глазам было видно, что он внимательно слушает. Инга заметила, что они едут каким-то интересным путем. Она такими лабиринтами никогда до дому не добиралась.