Сорочье царство

– Для чего? Вы ещё надеетесь братца своего отыскать? – Стражник стоит, опершись на свою трость с массивным набалдашником в виде головы пуделя, ни дать ни взять булгаковский Воланд на Патриарших.

– Я не надеюсь, я отыщу его, если вы не будете стоять тут со скучающим видом, а хоть чем-то соизволите нам помочь, – довольно грубо говорю я.

– А с чего это вы, Стрёкоты, решили, что мы обязаны вам помогать? – холодно смотрит на меня Стражник.

– А с чего вы, Стражники, решили, что нет? – возвращаю я Тимофею Сергеевичу вопрос. – Мы хотим одного и того же: найти моего брата, чтобы выяснить всю правду о том, что произошло тогда, в вашем мире.

– Стражникам и так всё ясно. – говорит мне Стражник. – Похищение ребёнка, знаете ли, милые мои Сороки…

– Вы не можете судить Саву!

– Почему же это? – деланно изумляется Стражник, при этом его седые брови взлетают вверх, словно пуганные котом птицы.

«Прости меня, мама за то, что я сейчас скажу," – прошу я мысленно прощения у своей матери. – "Но я должен кое-что прояснить для себя."

– Каким образом Сава перешёл лес? Если предположить, что он, как и врач, сын кого-то из ваших, значит за его проступки должны отвечать обе стороны, а не только Сороки! К тому же надо выяснить, кто именно из ваших коллег, нарушил закон, без этого судить моего брата вы не можете! Не имеете права!

– Мы всё можем, – возражает мне Тимофей лениво. – Мы найдём виноватого. Но это не означает, что твоего братца следует прощать.

– Отсрочки. Я прошу только её. Ещё дополнительные десять дней. Мы перейдём через лес…

– Ещё одного Стражника вашим Диким на поругание отдать? – хмыкает Тимофей. – Так на вас Стражников не напасёшься! Нас всего двенадцать с нашим юным помощником, который в данный момент нам совсем и не помощник.

– Сергею так плохо? – беспокоюсь я за нашего спутника.

– Оклемается, – снисходительно объясняет Стражник. – У людей хорошие врачи, не то, что ваши… ветеринары.

И прежде, чем я успеваю возразить:

– Будет вам отсрочка.! В том же составе пойдёте, когда поправитесь. Лечитесь пока. А сейчас, расскажите –ка мне про вашего приятеля – доктора. Кто он, откуда… Надо же искать вашу подружку, вдруг он её обидит?

Глава шестнадцатая

Марина

Утром, перед тем, как мы выбрались из Живого леса, мой хозяйственный врач из-под снега наковырял каких-то корешков. Сам снег он аккуратно растопил в котелке, полученную воду перелил в бутылки, которые предусмотрительно лежали в его рюкзаке, к нашему побегу он подготовился основательно.

Мне бы такое в голову не пришло. Особенно в такую голову, какой она была у меня нынешним утром. И снова волна ледяного отчаяния, берущая свои силы где-то в глубине моего тела, подкатывает к горлу, я судорожно сглатываю. Думать нельзя. То есть, конечно, можно, но о другом, только не о ребятах, погибших ночью в лесу.

Я усилием воли направляю свои мысли на образ моего доктора. Сейчас его хозяйственность нам очень пригодилась. В пещере мы пока не нашли воды, еды у нас также нет. Мне, в который раз, стыдно перед врачом. Он продумал всё, позаботился не только о себе, но и обо мне тоже. Я же позволила себе распуститься. Столько лет держать себя в руках, а теперь, когда совершенно необходима ясность ума и сдержанность эмоций, я превратилась в ничтожную размазню, закатывающую истерики. Не дело это.

Мы разводим небольшой костерок, на котором доктор поджаривает коренья и согревает воду:

– Эти корешки очень питательны, может не такие вкусные, но…

– Нет, доктор, они вполне съедобны, – говорю я и не лукавлю.

Доктор все время оглядывается по сторонам, переживает, как бы из-за костра на нас сверху не посыпались камни, но Сорока нас милует.

Дальше наш обед проходит в молчании. Я не знаю, о чём молчит врач, я же молчу о своём страхе: а что, если Обособленные, подобно Диким озлобились на Сорок. Что если они растерзали Савелия, и нас с Александром Витальевичем в скором времени постигнет та же участь?

Доктор тушит костёр. Я не решаюсь высказать вслух свой страх, потому что мне кажется, что расскажи я об этом, и кошмар станет реальностью, и вместо земли Обетованной, мы обретём чистилище…

Мы идём дальше по неширокому длинному коридору. Справа каменная стена, слева каменная стена, сверху – блуждающие огоньки, впереди долгое-долгое ничего. Так выглядит безысходность. Слава Старой Сороке, я иду не одна. Не представляю, каково это идти одной по этому бесконечному тоннелю. На несколько секунд мне даже становится жаль Обособленных, вынужденных проходить этот путь в одиночку. Я оглядываюсь на врача, чтобы поделиться с ним этим неожиданным сочувствием. Оглядываюсь… и никого не вижу за своей спиной. Я совершенно одна.

– Эй, доктор! – кричу я в испуге и оглядываюсь по сторонам, заранее понимая бессмысленность этого действия, ибо спрятаться ему здесь некуда. Да и зачем ему прятаться от меня? Внезапно начинает кружиться голова, и тошнота подступает к горлу, я сажусь на пол пещеры, чтобы не рухнуть. «Падение с высоты собственного роста» – почему-то вспоминается мне фраза из человеческого сериала о работе прокуратуры. В Сорочьем Царстве тоже есть телевидение, и радио, и даже интернет. В Сорочьем Царстве есть почти всё, только Игоря с Марком там больше нет.

Стены начинают падать на меня, погребая под собой ту, которая когда-то гордо звалась «железной принцессой», а на деле оказалась никуда не годной тряпкой.

«Теперь точно конец», – шепчет мне кто-то прямо в ухо.

Глава семнадцатая

Игорь

– Что-то не так, – говорю я Марку, после того, как Стражник вышел.

– Что? – не соображает он. – Отсрочку дали, время подлечиться тоже, Серёгу оставили… Да ты прав. Всё не так. Стражнику подобное благородство характера не свойственно. Особенно этому Стражнику.

– Похоже, что они что-то затевают. В связи с тем, о чём нам собирался рассказать Серёга, все их «добренькие» поступки меня лично пугают.

– И? – Марк выжидательно смотрит в мои глаза. Глаза убийцы, мелькает в моей голове.

– Не знаю, пока мы не поговорили с Сергеем, трудно делать предположения. Но тот факт, что нас держат здесь, в людском мире, предлагают долечиться, наводит меня на мысль, что они затеяли нечто в Сорочьем Царстве. Нечто, чего нам с тобой лучше не видеть и не знать.

– И что нам теперь делать? – озадаченно произносит Марк.

– Сбежать отсюда нетрудно, но трудно сделать так, чтобы нашей отлучки не заметили Стражники.

– Даа, если просто сбежать, это приведёт к открытому противостоянию со Стражниками, а исход такого противостояния известен заранее. Кстати, почему ты соврал Тимофею о враче? Он ведь сказал нам, откуда он родом, и имя его нам известно, если он не обманул нас, конечно.

– Не хочу, чтобы его нашли, по крайней мере сейчас. Если он не подослан Стражниками, есть шанс, что он хочет помочь Сорокам и… хотя, нет, но…

– Что? Договаривай, раз уж начал.

– Сдаётся мне, что я понял, как Сава прошёл через лес, – высказываю я подкравшуюся ко мне мысль.

– Но…

– Неужели знавший мою маму, может подозревать её в том, что она путалась со Стражником? Ты поверил этому бреду? – готовлюсь я напасть на Марка, защищая свою маму.

– Нет, но… Ты специально сказал Тимофею, что Савелий – сын Стражника? Хотел проверить, как он отреагирует?

– Да! – радуюсь я тому, что Марк меня понимает верно. – Врач унёс Марину. Он обладает способностью не только сам передвигаться по лесу, но и проводить через него кого-то из Сорок. Стражники изначально предполагали, что Саву перевёл неизвестный им «бродец». Предположение, что Сава – сын Стражника всего-навсего предлог, чтобы заслать в поход с нами Серёгу, в которое и сам-то Серёга не очень поверил, помнишь, он говорил, что удивлён, почему послали его.

– Помню, конечно, но тогда вопрос остаётся открытым: действительно, почему его?

– Похоже, им было нужно выдворить его из Царства, как и нас, мы им там мешали своим присутствием.

– Но что или кого они там ищут? Саву?

– Или доктора…или ребёнка…

– Ребёнка? Но разве ребёнок может попасть в Сорочье Царство?

– Человеческий не может…

– Но ведь ребёнок как раз-таки человеческий.

– Зачем Саве похищать какого-то ребёнка? Почему он так нужен Стражникам? А он им нужен, раз они его так отчаянно ищут. Ни за что не поверю, чтобы Стражников действительно волновала судьба какого бы-то ни было ребёнка, человеческого ли, сорочьего ли. Стражники думают о себе и только о себе.

– Сергей сказал, что они хотят заполучить наш дар… Ты думаешь ребёнок как-то связан с этим?

– Такой вывод напрашивается сам по себе.

– Но каким образом человеческий или даже наш, сорочий, детёныш может помочь Стражникам стать Сороками? – интересуется Марк. – Такое, вообще, возможно?

– Изменить закон может только тот, кто его установил. Сорока является Сорокой по праву рождения, никто не сможет стать таковой по своему желанию. Но Старая Сорока не воскреснет, чтобы изменить законы, она не… Нет. Это безумная мысль, но, – я в ужасе от собственных выводов хватаюсь за свою больную голову.

– Он потомок Старой Сороки и её дочери. Он прямой наследник их дара, – Марку приходит в голову та же мысль, что и мне.

Мы молчим и смотрим друг на друга поражённо. Не может такого быть! Ни о каких потомках Старой Сороки нам никогда не было известно. Но если о них неизвестно нам, то это не значит, что о них неизвестно Стражникам.

– Если считать пришедшую в наши голову невероятную мысль правдой, то нам следует искать не Саву, а ребёнка, – говорю я.

– Но где? У людей? Стражники его там не нашли, а нам и подавно не найти, – шепчет Марк, также ошарашенный самой возможностью существования в этом мире потомка самой Создательницы.

– Он здесь, то есть там, – мысли хаотично носятся по моей голове, кажется, что я даже слышу их сбивчивый топот. – Поэтому они и не хотят, чтобы мы вернулись домой. Он Сорочьем Царстве! И пока что, они его не нашли! Мы должны отыскать его первыми!

– Но это только в том случае, если мы не ошиблись, – охлаждает мой пыл приятель.

– Да, это только в этом случае. Но если наши предположения верны, тогда картинка складывается полностью. Ну или почти полностью… Мне непонятны поступки врача. Если это он помог Саве, то почему он не помог нам? Зачем он унёс Марину?

– Может быть… хотя… я не знаю, – мнётся, не решаясь высказать свои предположения Марк, и его веснушчатое лицо слегка краснеет.

– Что ты предполагаешь? Поделись своими мудрыми мыслями, – улыбаюсь я, глядя на озадаченное лицо своего приятеля. – Не всё же мне строить из себя известного человеческого персонажа детективов, который любит шевелить серыми клеточками мозга.

Вспомнив об Эркюле Пауро, я тут же вспоминаю, что стал убийцей. Конечно, я защищался, и всё это получилось почти случайно, но…

– С нами был Сергей. Он же Стражник. Если доктор и вправду помог Савелию, то он не слишком доверяет Стражникам, как им не доверяет Сава.

– Да, верно. Нам нужно узнать, что именно Серёга собирался нам сказать, когда напали Дикие! Уж не о ребёнке ли?

– А ты ему доверяешь? Если ты ошибаешься, и Стражники рассчитывали именно на то, что мы поверим ему? – подумав, спрашивает Марк.

– Мы поменялись местами и теперь ты настраиваешь меня против Сергея? – изумляюсь я. – Совсем недавно ты утверждал, что он спас нам жизнь, конечно, невольно…

– Почему? Я верю ему, по большому счёту, но по малому, если всё так, как ты предполагаешь… – Марк разводит руками.

– Пока нам всё равно ничего другого не остаётся. Сергей нужен нам, чтобы подтвердить или опровергнуть наши догадки.

– Да. У нас пока только предположения, а не факты, – горестно вздыхает Марк.

– Дождёмся ночи и попытаемся найти здесь Серёгу, – подытоживаю я наш диалог, и Марк уходит в свою комнату. Чем спокойнее мы ведём сейчас, тем меньше бдительности становится у Стражников.

Глава восемнадцатая

Марина

Я лежу на полу пещеры, наверху по-прежнему суетятся светлячки, создавая свои картины, которые некому оценить. Мне теперь не до их красоты. Сколько времени я пролежала в полубессознательном состоянии, после того, как мне почудилось, что на меня падают стены? Куда исчез доктор, и что мне сейчас делать? Не сквозь землю же он провалился! На всякий случай я решаю вернуться назад и поискать трещины на полу, вдруг моё нелепое предположение окажется верным. Я ногами прощупываю пол до того места, где мы виделись с доктором в последний раз, но никаких трещин, разумеется, не нахожу.

Паника? Да, это она липкими холодными пальцами дотрагивается до меня, прощупывает моё тело даже сквозь тёплую куртку, но я сбрасываю её руки со своих плеч. Нужно идти дальше. Одной, значит, одной! Разве я ничтожнее Обособленных? Они ходили по этому каменному коридору в одиночестве. Я тоже пройду!

– Марина! – слышу я откуда–то голос врача. Я оглядываюсь по сторонам, не веря своему счастью, но по-прежнему никого не вижу.

– Марина! – голос доносится глухо, как будто из-за стены.

Почему же как будто? Вероятнее всего, из-за стены он и доносится.

– Доктор, Александр Витальевич! – кричу я. –Я слышу вас, где вы?

– Я здесь, за стеной. – слышу я самый желанный, самый приятный голос на свете и начинаю стучать по стене, в надежде на то, что сейчас она расступится, и я увижу врача и снова буду не одна. – Как вы очутились там?

– Я нажал на какой-то камень в стене, и она поглотила меня. Я уже перещупал всю стену здесь, проход к тебе не открывается.

– И что же нам теперь делать? – говорю я, а сама продолжаю прощупывать стену, в надежде нащупать тот самый камень, который позволит нам с доктором воссоединиться. Обещаю! Клянусь, что больше никогда не обижу его ни словом, ни слогом, ни мыслью, только, Старая Сорока, пожалуйста, дай нам встретиться! Дай мне дотронуться до его руки, даруй мне, пожалуйста, возможность снова согреться под взглядом добрых глаз моего милого доктора!

– Я могу идти вдоль этой стены, здесь такой же коридор, как и там, у тебя. Давай идти вдоль неё и прощупывать, может мы найдём нужный нам камень.

– У вас там также светло? Вы видите дорогу? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Да, да. – доносится до меня голос врача. – Светлячки здесь тоже есть!

– Сколько времени прошло? У меня нет часов, – задаю я волнующий меня вопрос, потому что сейчас время для меня – единственное мерило всех ценностей, единственное, что я боюсь упустить.

– Час прошёл с тех пор, как я попал сюда. Я звал тебя, я не уходил с этого места, я боялся тебя потерять!

– Я тоже боялась потерять вас, доктор. Как хорошо, что вы не ушли, а то я бы не услышала вас, – выдыхаю я с облегчением. Час – это не такой долгий срок.

Я передвигаюсь вдоль стены и лихорадочно её прощупываю. Проходит примерно полчаса, по моим подсчётам. Руки устали, и я начинаю понимать всю бесполезность этого занятия. Нам не найти этот загадочный камень:

– Доктор, ничего не выходит. Мы только теряем время, так мы будем идти гораздо дольше, – громко кричу я.

– У меня тоже ничего не выходит. И руки уже устали, – отвечает мне врач. – Давай просто идти и периодически перекрикиваться, чтоб не потерять друг друга, возможно стена когда-то закончится, и мы соединимся.

– Хорошо! – кричу я. Хорошо! Хорошо, что мудрый доктор положил мне в сумку бутылочку с растопленным снегом и немного корешков, которые выкопал из-под снега в лесу, иначе мне грозили бы жажда и голод.

Так мы продолжаем идти, по ощущениям прошло несколько часов, два часа-то точно.

– Сколько мы так уже идём? – спрашиваю я врача и удивляюсь ответу, оказывается, прошло уже целых четыре часа, а я даже не устала, до того я возбуждена всеми произошедшими событиями: потеря доктора, стены, падающие на меня, счастливое обретение доктора.

Вдруг впереди вдалеке что-то меняется. Узкий коридор расширяется.

– Доктор, там у меня впереди какой–то … зал, – сообщаю я врачу, в надежде на то, что он ответит мне теми же самыми словами. И Александр Витальевич, слава Сороке, не разочаровывает меня.

– И у меня тоже коридор заканчивается, – кричит он в ответ. – Возможно, сейчас мы встретимся. Ну, я побежал.

Представляя, как бежит мой неуклюжий полненький доктор, я улыбаюсь. Потом достаю бутылку с водой, делаю глоток, глядя вперёд, убираю бутылку в сумочку и тоже бегу. Бегу вперёд, радостно, как влюблённые бегут на свидание. Бегу так, как будто мне было обещано, что там, в конце коридора, в этом таинственном, ярко освещённом зале меня ждёт решение всех моих проблем, как будто достигнув его, я обрету долгожданное никем невиданное счастье.

Глава девятнадцатая

Игорь

Уже три часа ночи, наконец–то коридор опустел, и можно попытаться выйти на разведку. Я боялся, что мою дверь на ночь запрут, но этого, к счастью, не произошло. Я, крадучись, выхожу из своей комнаты и дохожу до комнаты Марка, дверь открывается без скрипа, заглядываю в неё и вижу, что мой приятель спит, как ни в чём не бывало, как будто это не с ним я сегодня разговаривал днём о том, что не всё ладно в Датском королевстве, то есть в нашем Сорочьем Царстве, конечно.

– Марк, – шепчу я. – Марк, вставай. Но он не просыпается. Я подхожу к кровати и с удивлением обнаруживаю, что Марка в ней нет. Это одеяло и подушка сложены таким образом, чтобы в темноте показалось, что на кровати лежит человек.

– Шэкк! – ругаюсь я шёпотом. Где же он? Пошёл искать Сергея один? Ушёл в туалетную комнату? На всякий случай заглядываю и в неё, как и следовало ожидать, Марка там не обнаруживаю. Мне ничего не остаётся, как тихонько выйти из его комнаты и отправиться искать Серёгу в одиночестве. Возвращаюсь в свою комнату, в надежде застать приятеля там. Но надежды мои, увы, тщетны.

Выхожу снова в коридор. Ну и куда идти теперь? Решаю пойти направо. Только бы на Стражников не нарваться. В коридоре темно, но не слишком, сквозь окна в разных концах этого длинного коридора в здание попадает свет от фонарей во дворе.

Осторожно открываю первую попавшуюся дверь и заглядываю. Пустая, вздыхаю разочарованно, хотя глупо было надеяться найти Сергея за первой дверью. Да хоть бы Марка найти! Иду дальше. Ещё дверь. Потом ещё одна, затем ещё. Пустые. А я уже дошёл до конца коридора. Последняя дверь. Толкаю её, не поддаётся.

Вдруг слышу шорох по ту сторону двери. Кто там? Сергей? Кто-то из Стражников? Марк? Как бы узнать, не выдав себя, если вдруг там окажется Стражник?

– Здесь есть врач? – спрашиваю я со страданием в голосе. – Голова болит, мочи терпеть нет.

– Игорь, это ты? – раздаётся голос того, кого я так жаждал услышать все эти дни. Сава. Мой любимый младший непутёвый брат, похититель детей и государственный преступник.

– Что ты тут делаешь? – грозный окрик за моей спиной. – Тебе не разрешено ходить просто так по владению Стражников.

– Я арестован, мне нельзя передвигаться? – спрашиваю подошедшего Стражника. Никодим. Кто его так назвал? Совершенно, не подходит ему это имя. Грозный, величественный, пятидесятилетний, разговаривающий с Сороками таким тоном, как будто делает им великое одолжение. – На каком основании? И почему мне об этом не сообщили? «Сава здесь. Сава здесь. Сава здесь.» – бьётся внутри меня ошалевшая от страха, неожиданности и радости одновременно мысль.

– Нет, ты не арестован, но ты у нас дома, а не у себя, так что уважай законы нашего гостеприимства и не шарь по чужим комнатам по ночам, – говорит Стражник.

– Я врача ищу. Голова болит, – отвечаю я жалобным тоном.

– А кнопку возле кровати нажать пробовал? – интересуется зловещим тоном Никодим.

– Какую кнопку? – удивляюсь я вполне искренне. – Нет там никакой кнопки.

– Сейчас позову врача, – смягчаясь, говорит Стражник, наверное, ждал, что я совру, что жал кнопку, а никто не пришёл. – Иди в свою комнату и не ходи больше по ночам по коридору, а то собака покусает.

– Какая ещё собака? – поражаюсь я.

– Обыкновенная. Овчарка. Здание охраняет, – и, видя, моё удивление, добавляет, почти добродушным, несвойственным ему тоном. – Холодно ей зимой на улице, вот и запустили сюда. «Надо же, людей на жалеют, а собаку им жалко. Хотя, разве мы для них люди? Сороки-трещётки, бесполезные и пустоголовые.»

Стражник провожает меня до моей комнаты и почти вталкивает обратно. Я сажусь на кровать. Сава здесь? Мне не почудилось? Что происходит? Как мне попасть к нему?

Заходит врач, наш, сорочий, делает мне укол, от которого глаза сами по себе начинают закрываться. «И где же, всё-таки, Марк?» – мелькает последняя сонная мысль.

Марина

В пещерном зале очень светло, и есть вода. Со стены бегут ручейки и собираются в небольшое озерцо. Я набираю воды в руку и нюхаю её. Она чистая, прозрачная, без запаха. Я осторожно пробую её на вкус. Холодная, будто хрустальная, я пью ещё и ещё, не в силах остановиться. Врача здесь нет. Но мне уже не так сильно хочется его видеть. Мне не хочется никуда идти, не хочется никого искать и тем более спасать. Я маленькая и хрупкая, это меня нужно спасать и жалеть. Меня нужно оберегать и лелеять. Я рождена, чтобы летать и стрекотать, наслаждаться полётом и видом Сорочьего Царства сверху. Зачем мне эти заботы? Кажется, я начинаю понимать Диких. Они счастливы, потому что свободны. Свободны от человеческого разума. Они живут в живом лесу, который кормит их и поит. Они никого не должны спасать и искать. Но они напали на Игоря… Ещё неизвестно почему. Скорее всего эта непутёвая компания сама вынудила Диких так поступить. Жалкие Стрёкоты и Стражник. С чего бы Диким их любить их? Предатели, враги, губители Сорочьего Царства. Моего Царства, моего дома. А куда это, вообще, я иду? Я хочу домой. К папе и Виктории. Но Виктория умрёт, если я сейчас отправлюсь домой. Все смертны, ничего не поделаешь. Главное для меня сейчас вернуться домой.

Я скидываю с себя одежду, привычное голубое сияние исходит от тела. Как же хорошо! Я вылетаю из зала и лечу по коридору в обратную сторону. Я лечу домой! К папе!

Глава двадцатая

Марк

Ну вот я и дома. Ну вот я и в опале. Жаль, конечно, что не удалось рассказать всё Игорю, но, с другой стороны, может и не жаль: когда Стражники будут расспрашивать его обо мне, он будет удивляться абсолютно искренне.

Когда я выглянул из своей комнаты, ночь только зачиналась, где внизу были слышны голоса, но на этаже где нас расположили болеть, никого не было, по крайней мере, в коридоре, а комнаты мне как раз и предстояло обследовать. Вообще, здание, в котором проходят Большие Советы трёхэтажное (наши комнаты расположены на втором), внутри – современная отделка, потолки, ламинат, всё такое. Интересно, кто владелец этого дома?

С Игорем мы договорились «пойти на разведку» в час – два ночи, раньше страшно, а к тому времени, мы рассчитывали, что движение в доме поутихнет, должны же его обитатели когда-то заснуть. Большая их часть, во всяком случае.

Я, крадучись, вышел из комнаты, предварительно соорудив на кровати нечто, что должно было заставить заглянувшего впотьмах подумать, будто там спит человек, то бишь я. Игоря решил не тревожить, слишком уж были оживлены голоса там, внизу, просто небольшая вылазка, разведка перед разведкой, из которой, возможно, ничего путного и не получилось бы.

Как и следовало ожидать, всё пошло плохо с самого начала. Стоило мне только пройти мимо комнаты Игоря, как с лестницы, прибежал пёс, огромный такой, чёрный, с острыми зубами, я их хорошо разглядел в пробивающемся сквозь окна свете фонарей.

Шэкк! Шэкк! Шэкк! Пёс не залаял, он просто смотрел на меня и рычал. Что мне оставалось делать? Я рванул до подоконника, о Старая Сорока, никогда я быстрее не бегал, благо до него был недалеко. Пёс, естественно, помчался за мной. Уже на подоконнике, я сорвал с себя халат, и …бельё тоже, открыл окно и обернулся Сорокой.  Я понимал, что в доме, полном Стражников, мои действия нелепы и опасны. Сейчас меня кто-нибудь увидит и …дальше даже думать не хотелось.

Я перелетел к другому окну, сел на… кажется у пластиковых окон это называется «отливом»… в общем, сел на подоконник со стороны улицы и задумался. В моей комнате окно закрыто, таким образом в неё мне не залететь. Пес там, наверное, лаем зашёлся, сейчас все прибегут. Я долетел до Игоревой комнаты, заглянул в окно, побился и крыльями, и клювом, тишина, похоже, мой друг заснул. Нашёл тоже время! Я полетел искать иные открытые окна и… в последнем окне, на углу здания я увидел в тусклом свете ночника… Саву, лежащего на кровати с закрытыми глазами, от удивления я чуть не упал вниз. Я начал биться в окно, бесполезно, также, как и в случае с его братом, похоже, способность давать «храпака» в самый неподходящий для того момент, является отличительной чертой представителей данной семьи. Дверь открылась, на пороге стоял один из Стражников – Василий, чувствуя, что моё тело, независимо от моей воли, начало процесс обратного перерождения, я не придумал ничего лучше, как произнести заветные слова. Я вернулся домой.