В ноябре в столицу в полном соответствии с прогнозами метеослужб заглянула зима. Мы с Борисом идём по аллее небольшого парка, белый тёплый снег падает пушистыми хлопьями на землю, на деревья, окончательно лишившиеся своей листвы, на меня и моего нервного спутника.

– Не нервничай. Так ты быстрее привлечёшь к нам внимание, – стараюсь я успокоить врача. "Белый пушистый снег!" О чём я, вообще, думаю, когда такое дело предстоит!

– Я переведу ребёнка на первый этаж. Единственная палата, на окне которой нет решётки, так что ты её сразу узнаешь. Медсестру я отправлю под каким-нибудь предлогом в другое крыло. Не знаю, кто из Стражников останется охранять нас ночью, но …я же врач, в лекарствах кое-что понимаю, – усмехается он неожиданно, – сумею, надеюсь, подсыпать ему снотворного, от которого, он мирно заснёт, они мне пока ещё доверяют. Пока ещё, – повторяет он. – После того, как я подам тебе сигнал: посвечу фонариком из этого самого окна, ты даёшь мне уйти – минут пять. Позже я сочиню какую-нибудь историю для Стражников о том, что кто-то из детей наверху закричал, поэтому я и оставил их подопечного, – на лбу Бориса выступают капельки нервного пота. – Значит, после того, как я уйду наверх, разбиваешь окно и вытаскиваешь малыша. Он знает тебя и не раскричится, к тому же я его постараюсь предупредить о твоём появлении.

– А тебе не попадёт от Стражников? – беспокоюсь я.

– Ага, скажи ещё в угол поставят, – вдруг хихикает Борис. – Они привезли ко мне ребёнка с приступом эпилепсии, с поддельными документами, в которых сказано, что его отец… Александр, хотя я точно знаю, что нет у него никаких детей. Единственное, что я сумел добиться от мальчика: он назвал мне своё имя. Больше он мне слова не сказал, молчит всё время.

– Но это он? Точно он? – кажется, в сотый раз спрашиваю я, хотя уже не сомневаюсь, просто снова хочу услышать подтверждение.

– У него не самое распространённое имя, да и описание совпадает с твоим, – отвечает привычно Борис. – Конечно, жалко, что у тебя нет его фотографии. Стражник неотлучно находится при нём, только в туалет выходит, да и то с неохотой. Для всех остальных в больнице – Стражники являются родственниками малыша, поэтому я и разрешаю им находится там постоянно. Стражники и так подбили меня на преступление. Одно дело – помогать им в их деле охраны людского мира от Сорок, которые несут угрозу, другое дело, когда тебя заставляют прятать в твоей больнице нездорового ребёнка, лечить его и при этом выдумывать всякие истории для своих коллег. Больше у малыша приступов не было, наверное, тот единственный был вызван испугом. Странно, но его болезнь… стала его спасением. Если бы не этот приступ, Стражники не отправили бы его ко мне, я не стал бы шарить по кустам, следить за ними, чтобы хоть что-то выяснить о ребёнке и не встретил бы тебя.

– В свою очередь тоже шарящего по этим же самым кустам с той же целью, – хмыкаю я.

– Это наш единственный шанс, Сава! Скоро они заберут малыша от меня.

– Какой предлог ты выдумаешь, чтобы перевести ребёнка в нужную нам палату?

– Наверное, в его палате прорвёт трубу. В нашей больнице такое порой случается, она давно нуждается в ремонте, так что подозрений это не вызовет.

– Надеюсь, что всё получится, – шепчу я, невольно подражая Борису.

– Должно получится. Другого шанса, повторяю, не будет.

– Но тебя точно не вычислят?

– Каким образом? Никто не знает, что мы с тобой знакомы. Я ворвусь с криками, растолкаю спящего Стражника, мне поверят.

– Спасибо, друг.

– Пока не за что. Потом поблагодаришь, – отмахивается он.

И всё получилось.

Глава первая

Марина

– Они не сделают этого…– сомнение в моём голосе всё-таки прозвучало.

Отец поднял на меня глаза. Члены нашей семьи отлично могли скрывать свои чувства, если хотели. Ничего, кроме усталости, я в них не прочитать не сумела.

– Стражники последние несколько лет искали способ избавиться от Сорочьего Царства. Мы попали в силки. Если мы не выполним их условий, Виктория умрёт, как и все юные Пикалы, в день своего пятнадцатилетия. Сорочий век короток, увы. Народ перестанет заводить детей из-за боязни их потерять, или Сороки сами отрекутся от своего дара, и наше Царство исчезнет естественным путём.

Мой отец. Ему всего пятьдесят лет, а выглядит он гораздо старше. После ухода мамы он полностью поседел. Даже по утрам, выспавшийся, он выглядит усталым, как будто трудился весь день.

– Это невозможно. Обыкновенная попытка запугать, – мой голос приобрёл привычный спокойный тон. – Что им даст исчезновение нашего царства? Можно подумать ЭТИМ Стражникам есть дело до остальных людей…– слово этим я выделила интонационно. – Прежние Стражники играли на нашей стороне, даже прощали Сорокам некоторые …шалости…Хотя и безопасность людей они…– я поискала подходящие слова – блюли достаточно сурово. По крайней мере, такая версия событий дошла до нас из прошлого. А этим… что, вообще, им нужно?

– Если бы я знал, дочка, – печально вздохнул отец. – Они прикрываются заботой о людском мире, чтобы уничтожить Сорочье Царство. Но кем тогда станут они? Простыми обывателями. Их сила во власти над нами. Нет нас, не за кем надзирать. Я не понимаю их мотивов.

– Когда будут объявлены условия? –поинтересовалась я, с удивлением заметив, что мои руки непроизвольно всё это время теребили края рубашки.

– Завтра во время Большого Совета.

– А… Игорь? – мне неприятно произносить это имя, но… Игоря из жизни Сорочьего Царства просто так не выкинешь. А хотелось бы. Хотелось бы?..

– Игорь? – переспросил отец. – Игоря, вероятно, арестуют прямо во время Совета.

– Арестуют? – меня называют «железной принцессой» и, надо сказать, что я гордо несу это звание, стараясь не выказывать своих чувств при посторонних людях, впрочем, как и при близких. Но тут моё удивление позволило себе наглость выскочить впереди меня.

– Стрекотам долгое время многое сходило с рук. Но похищение дитя человеческого…– отец развёл руки в стороны, дабы показать, что это событие не поддаётся описанию, впрочем, как и логике.

– Я не стану защищать этого полоумного Савелия, но на бессмысленные поступки не способен даже он. Не сошёл же он с ума окончательно. Должен же быть во всём этом хоть какой – то смысл…– перебила я отца.

– Вот его и должен обнародовать Игорь перед Стражниками, – отец сделал движение рукой, желая показать, что разговор окончен. Он вышел из моей комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

На следующий день во время Большого Совета у отца случился инсульт. В Сорочьем Царстве наступил первый день зимы.

Глава вторая

Марина

Я сижу и смотрю в узкое окно. Теперь темнеет рано, но зимний сад, окружающий замок, ярко освещён. Так хотел отец. Он любит по ночам сидеть у окна и смотреть на улицу. Не раз я заставала его за этим занятием в большом зале. О чём он думал в эти минуты? Какие мысли занимали его седую умную голову?

Да, мы живём в замке. Это самое грандиозное здание во всём Сорочьем Царстве. Наш замок является, не побоюсь этих высокопарных слов, шедевром архитектуры, он не уступает по красоте и величию дворцам людского мира. Но, конечно, он не может с ними соперничать, потому что жителям мира людей никогда не удастся на него взглянуть, чтобы сравнить.

Замок не принадлежит нашей семье, он принадлежит главе Сорочьего Царства. А мой отец – Виталий Карлович – является его главой уже двадцать лет. До него эту должность занимал мой дед, ещё раньше – прадед. Так что замком наша семья пользуется уже длительное время. Несмотря на то, что мы называемся Царством, царя у нас нет. Звание главы не передаётся по наследству просто так, его нужно заслужить. Только сами жители Царства могут выбрать того, кто станет их главой. Но на данном жизненном этапе этот титул и это бремя приходится нести мне, пока мой отец находится в больнице, так решили Советники отца.

Сколько уже я так сижу? Не знаю. Вот бы просидеть так всю оставшуюся жизнь не думая, не рассуждая, не вспоминая. А лучше уснуть и проспать некоторое количество десятилетий, а, проснувшись, обнаружить, что нынешнее поколение Стражников мирно отправилось к праотцам. А мой отец, напротив, здоров, бодр и счастлив. Счастлив, потому что в Сорочьем Царстве господствует эпоха всеобщего благоденствия. А это означает, что и само Царство ещё существует.

Меня зовут Марина. Как Марину Мнишек. Помните её? Вы верите в то, что, спасая свою жизнь, «обернулась Маринка сорокой и улетела»? Так вот, ответственно могу вам заявить: ничего подобного не было. Не могла Мнишек обернуться сорокой, потому что не нашего она рода.

А вот я могу. И мой отец может. И этот полоумный Савелий. И …Игорь. И любой житель Сорочьего Царства может обернуться сорокой и улететь. Потому что мы – нелюди. Точнее, не совсем люди. История нашего Царства насчитывает сотни лет и берёт своё начало в эпоху царствования самого Ивана Грозного. (Может, поэтому и мы называем себя Царством.) Известно, что наши предки пытались спасти от казни ведьму, самую что ни на есть настоящую. Пытались спасти, но не спасли, попытка спасения с треском провалилась. Её, бедную, так и сожгли живьём на костре. А заодно и незадачливых спасателей, тех, кого удалось поймать. Вышеуказанная ведьма была обвинена в том, что похитила дитя человеческое прямо из утробы матери. И ещё… она могла оборачиваться сорокой. Собственно, именно это и помогло ей совершить сие злодеяние.

Мать казнённой ведьмы – за ней закрепилось имя Старая Сорока – передала спасшимся жителям деревни, пытавшимся помочь её дочери-ведьме, необыкновенный дар: они могли в минуты опасности превращаться в сорок. Но жители деревни оказались то ли умнее, то ли хитрее, то ли Сорока их знает, что. Они настолько развили свои способности, что превращаться в сорок могли не только от страха, но и в любой другой момент, когда захотят, по собственной воле и своему желанию. И Старая Сорока… ужаснулась. Ну, может, и не ужаснулась, а слегка испугалась. Ей ли не знать, какую власть дают такие способности. Но отнять замечательный дар у людей она не пожелала, потому что подарки не отбирают.

Озадачилась Старая Сорока: как же ей сделать так, чтобы наделённые чудесным даром сумели сохранить равновесие в мире людском? И придумала. Назначила она Стражников из мира людей, численностью двенадцать человек. Почему именно двенадцать? Если вам когда-нибудь доведётся встретить Старую Сороку, спросите её об этом сами. А также спросите, что она пообещала этим Стражником за их добросовестные труды. Потому что капризная дама История Сорочьего Царства об этом таинственно умалчивает. Не говорили об этом и Стражники. Ни Стражники прошлого, ни нынешние.

Эти двенадцать человек и должны были сделать всё, чтобы удержать мир людей и Сорок в равновесии. В течение нескольких месяцев Стражники и Старая Сорока заседали, совещались, спорили. Они составляли правила и законы, по которым Сорочье Царство и живёт по настоящий день. Да, Сорочье Царство было создано волей одного человека, как мир людей был создан волей единого Бога. Имя создательницы – Старая Сорока. Но она не была Богом, поэтому однажды в нашем Царстве всё должно было пойти не так…

И согласно закону Мерфи, так оно и произошло.

Игорь

Сорочье Царство существует в мире людей. Внутри мира людей. До него не нужно лететь, ехать, бежать, идти, его ненужно даже искать. Сотни людей проходят по узким или широким улицам, собирают грибы в знакомом лесу, плавают по предсказуемой речке и не догадываются, что стоит им только произнести определённый набор звуков (который сами жители Сорочьего Царства называют «Заветные слова»), как привычный им мир потеряет свои очертания, ибо они погрузятся в мир Сорочьего Царства. Правда ненадолго.

Вход в Сорочье Царство беспрепятственно открыт только для его коренных жителей. Ни один человек, не наделённый даром превращения, не сможет долго пробыть по собственной воле в нашем Царстве. Природа Царства просто-напросто отторгнет его, вернув туда, откуда он прибыл. Отторгнет прежде, чем он сумеет понять, где он находится. Даже у всемогущих Стражников лимит пребывания в Сорочьем Царстве ограничен семью днями. Хотя выражение «у каждого правила есть исключение» уже набило мне оскомину. А вам?

Марина

– Заждалась? – Игорь входит в мою девичью комнату, не постучавшись (Надо не забыть поругать нашу помощницу по хозяйству Катю за то, что она вот так запросто впускает Игоря в замок, подозреваю, что девушка в этого Стрёкота безнадёжно влюблена) Просто распахивает дверь и заходит. Он всегда был уверенным в себе, с самого детства, тогда я ещё могла произносить его имя без неприязни, как будто весь мир, включая человеческий – его собственный дом. Но я не вздрагиваю и не возмущаюсь. «Глупо ждать проявления простых человеческих чувств от «железной принцессы» – думаю я, но вслух произношу совсем другое:

– Глупо ждать от Стрёкота, а тем более от того, чей брат похитил ребёнка человеческого, соблюдения элементарных правил приличия. Почему тебя не арестовали Стражники?

Игорь высокий, крепкий, кареглазый. Кажется, в детстве, я была влюблена в него. Как давно это было, как будто не в этой жизни. А, может, и действительно не в этой?

Густые чёрные брови Игоря стремительно взлетают вверх. Я догадываюсь, какими словами он предпочёл бы мне ответить. Да и мне самой легче и проще было бы услышать от него именно такие слова. Но он справляется со своими эмоциями и говорит то, что положено говорить тем людям, чей отец лежит в палате интенсивной терапии центральной больницы Сорочьего Царства:

– Я надеюсь, что твой отец поправится…

Наверное, Игорь говорит искренне, но мне всё равно. Уж его чувств я точно щадить не намерена:

– Я не привыкла размазывать сопли по крыльям. Мы должны решать проблемы, которые возникли по вине твоего брата, – мне хочется побольнее ударить его словами. Не только сейчас, всегда. При любой нашей встрече. Стрёкоты, как же они все мне ненавистны!

– Я предполагаю, где может скрываться Сава, – спокойно, размеренным тоном сообщает мне Игорь, как будто говорит о том, где можно купить подходящий костюм для прогулок верхом.

«Ему наплевать на судьбу Сорочьего Царства, поэтому он так и спокоен.»

– Да неужели? Стражники весь людской мир с ног на голову перевернули и…

– Его нет в мире людей. Он здесь.

– Здесь, – я кручу головой в разные стороны, как будто высматриваю Савелия. – К твоему сведению они его и здесь искали, но безрезультатно. Откуда ты знаешь, что он в Сорочьем Царстве?

– Сорока на хвосте принесла, – усмехается Игорь.

– Сорока на хвосте, значит… – я делаю паузу, прежде чем бросить свои обвинения в лицо этому наглому Стрёкоту. – Это по вашей вине мой отец находится в больнице, и неизвестно выживет ли он! Не говоря уже о том, что Стражники угрожают будущему Сорочьего Царства. А ты позволяешь себе…

– Мы постараемся найти Саву в положенный срок. Так что будем надеяться, что Сорочьему Царству не грозит гибель, – прерывает мой словесно-обвинительный поток Игорь.

– «Будем надеяться?» Ты называешь себя главой Стрёкотов! Вожаку не пристало выражаться такими фразами. Вожак должен знать точно, а не «надеяться» на милости судьбы. Я уже умалчиваю о том, что вожак никогда не допустит, чтобы его народ попал в такую ситуацию. Ты даже не глава своей семьи, твой брат…

– Сава идёт к Обособленным, таково моё мнение, и я сказал об этом Стражникам, поэтому меня и не арестовали. Хотя ты, по всей видимости, желала бы обратного, – Игорь выжидающе смотрит на меня.

Интересно, а какого именно ответа он от меня ждёт? «Да, я хотела, чтобы тебя арестовали Стражники?». Такого вслух не говорят, поэтому я предпочитаю благоразумно промолчать. Что он там сказал про Обособленных?

– И я не называл себя главой Стрёкотов, – продолжает Игорь. – Мы никогда не хотели делить Сорочье Царство на… подгруппы.

– Теперь ты обвинишь нас в междоусобице? Не для того ли, чтобы отвести вину от своей… подгруппы, ты так, кажется, сказал?

– Я никого ни в чём не виню, но с тех пор, как Сорокам вновь после долгого перерыва было позволено навещать людской мир, именно вы придумали разделение…

– А Стрёкоты, получается, с белыми крыльями? – кажется, я злюсь.

– Ты злишься? – вскидывает бровь Игорь. – Ничто человеческое тебе не чуждо, железная принцесса?

– Ошибаешься, драгоценный, – я даже позволяю себе усмехнуться. – Я не злюсь. Я посмотрела на ситуацию твоим нелепым зрением. Зрением Стрёкота, – добавляю я. А в это время в моей голове вертится только одна фраза «Сава идёт к Обособленным». Какого шэкка… Быть этого не может. Живой лес не пропустит Сороку без Стражника.

– Мы сейчас будем выяснять на чьей стороне правда? Или всё же составим план действий? – спокойно, будто даже лениво, спрашивает меня Игорь.

Я не удостаиваю его ответом. План действий? Найти его братца и отдать его на растерзание Стражникам. Пусть делают с ним, что хотят, лишь бы Царство моё не трогали.

Не дождавшись от меня ответных слов, Игорь продолжает:

– Я хочу заключить мир. Или мы договариваемся, и я иду искать Саву или ссоримся дальше и попутно ждём, когда Стражники применят наказание. Твоей сестре скоро пятнадцать. А нам случайно повезло, что мы уже миновали этот критический возраст.

– Не смей упоминать мою сестру! И не смей упоминать Пикал! Вам, Стрёкотам, всегда было наплевать на нас. А отец только и искал вам оправдания перед лицом Стражников. Вы виноваты во всём. Из-за вас он лежит в больнице в таком состоянии. Вы практически уничтожили Сорочье Царство своим непомерным любопытством. Если вам мало нашего Царства, убирались бы в людской мир. Так нет. Вам нужно всё. Это вас надо наказывать. Вы должны исчезнуть с лица Земли. Вы, а не Пикалы. Мы тут ни при чём.

– Марина, сейчас не время выяснять, кто и в чём виноват, – Игорь вздыхает, неужели я сумела внушить ему чувство вины?..– Через несколько дней я собираюсь идти к пещере, через лес, искать своего брата. Со мной идёт Марк Степанов. Мы вернём Саву и выясним, где он спрятал ребёнка, и зачем он вообще его украл.

Никто из Сорочьего Царства не сможет пройти сквозь пещеру, если у него нет специального ключа, открывающего проход. С чего он взял, что его братец у Обособленных? Да что там пещера? Лес его не пропустит. Какая ерунда! И Стражники в это поверили?

– Почему ты решил, что твой брат идёт туда? Разве у него есть ключ? Он облапошил кого-то из Стражников? Или они проявили чудеса милосердия и отдали ему ключ добровольно? Я уж умалчиваю о том, ни одна Сорока не может гулять по лесу без сопровождения Стражника. Как, впрочем, никогда ни один Стражник не сможет пересечь лес без сопровождения Сороки. Это установлено издревле Старой Сорокой.

– Сава всегда был отчаянным. Его с детства манили истории о мире Обособленных. И однажды он смог пересечь лес и дойти до пещеры. Да ты знаешь эту историю, он рассказывал. Но ему тогда никто не поверил.

Действительно, где-то полгода назад брат Игоря ушёл в лес и пропал дней на десять. Естественно, без Стражников мы далеко в лес сунуться не могли. А рассказывать им о произошедшем не хотел Игорь. Когда Савелий вернулся он просто сказал, что прошёл тропой Обособленных до самой пещеры. Но ему не поверили, естественно. Во-первых, у него с детства непомерно развитая фантазия. Во-вторых, вышеуказанный закон никто не отменял.

– Это просто россказни твоего полубезумного брата. Он не особенный, ничем не выдающийся Стрёкот. Почему лес должен был позволить ему пройти?

– А почему бы и нет? У каждого правила…Может быть, он был вознаграждён за свою отчаянность? За то, что верил до конца и не прекращал попыток перейти лес? За то, что не хотел оставлять всё, как есть? За то, что он хотел дать Обособленным и второй шанс, а не смирился с настоящим положением дел, как все мы? – мне кажется, или я в самом деле слышу обвиняющие нотки в его голосе. Да как он смеет!

– Тогда почему бы ему просто не спрятаться в лесу, раз уж тот ему так благоволит? Зачем ему идти к Обособленным?

– Ну нельзя же вечно прятаться, – снисходительно отвечает Игорь. – Один в лесу. Всю жизнь? Нет. Я знаю своего брата. Он пошёл к людям, ему нужна помощь. И он надеется получить её у Обособленных, раз уж Сороки не помощники ему. Помимо основного входа в пещеру, ключи от которого хранятся у Стражников, существует и другой проход. Значит, это не миф…

– Другого прохода не существует. Это такой же бред…

– Как возможность превращения людьми в сорок, – заканчивает за меня Стрёкот.

– Твой брат – преступник. Он преступил самый главный закон – похитил человеческого ребёнка. Так или иначе, ему грозит заключение, – эти слова я произношу со злорадством, признаю.

– Мы не знаем, что произошло там на самом деле. Для этого мы и пойдём искать Саву в мир Обособленных. Где же ещё ему искать убежища, как не у тех, о ком он так радел? – Игорь молчит некоторое время. А потом добавляет тихо-тихо, так что я еле слышу его вопрос:

– Ты ведь тоже задаёшься вопросом, как там они, Обособленные, живут за лесом, за горами?

– Как и другие жители Сорочьего Царства. Время от времени. – отвечаю я, надеясь, что голос мой не дрожит.

Да. Никто не мог пересечь лес без сопровождения Стражников. Стоит только зайти чуть глубже и кажется, что сами деревья противятся твоему проходу. Только тебе почудилось, что ты нашёл удобную тропинку, ты начинаешь идти по ней, а деревья уже цепляют тебя за лицо, царапают кожу, рвут одежду, и норовят ударить по глазам. Если ты пытаешься пройти в образе сороки, то за лапки тебя цепляют травы, и путают, путают, путают. Я никогда не могла зайти далеко вглубь леса. А вот Сава пересёк его. По его словам.

Любой житель Сорочьего Царства хоть раз в жизни задавался хотя бы мысленно вопросом, что там, по ту сторону леса и по ту сторону гор. Людской мир Стрёкоты пролетели вдоль и поперёк. К тому же, газеты, журналы, видео из мира людей было доступно и нам, Пикалам, жителям Сорочьего Царства, добровольно отказавшимся от посещений мира людей.

Таким образом, мы всё знали о человеческом мире, ставшим нам почти чуждым после длительного запрета Стражников на его посещение. Но мы ничего не знали о том, мире, отделённом от нас горами, упирающимися в само небо. То был мир Обособленных… И там уже четыре года живёт наша с Викторией мать…

– Ну, хорошо. Предположим, твоя версия верна и Сава, действительно, идёт к Обособленным. Он знает некий таинственный проход сквозь горы. Опять же, допустим. Хотя и маловероятно. Где в таком случае ребёнок? Дитя человеческое не может проникнуть в Сорочье Царство, – задаю я резонный вопрос.

– На этот вопрос у меня нет ответа. Скорее всего ребёнок спрятан где-то в мире людей. Перед тем, как отправится к Обособленным, Сава спрятал ребёнка. Но Саву в Сорочьем Царстве мне будет проще найти, чем человеческого ребёнка в людском мире. Тем более даже Стражникам не удалось его там отыскать.

– Тебе? Ты вместе со своим дружком пойдёшь искать своего брата? И, нашедши его, если, конечно это вообще возможно, запросто отдашь его Стражникам для справедливого наказания? Да ты запрячешь его и плевать тебе на Сорочье Царство! Стрёкоты никогда не думают о последствиях своих поступков. И не потому, что вы отчаянные, какими себя самонадеянно считаете. Вы глупы. Просто глупы, – я стараюсь не отводить своего взгляда от Игоря, вкладывая в него всё свое презрение к Стрёкотам.

– Я хочу выяснить, что произошло в ту ночь в людском мире. Мне нужна правда. Надеюсь, как и тебе. Если ты будешь продолжать сыпать оскорблениями в сторону моих сородичей вряд ли мы чего-то добьёмся, – не опускает глаз Игорь.

– Мне нужен покой для моих сородичей. Я хочу сохранить жизнь наших детей. Я хочу, чтобы Сорочье Царство существовало.

– Я тоже этого хочу. Это и мой дом тоже. Я не желаю гибели наших друзей, поверь мне.

– Я не могу верить ни единому слову Стрёкота. Я…тоже пойду искать твоего брата, чтобы предать его суду Стражников и сохранить Сорочье Царство.

– Что? Ты пойдёшь? Это невозможно! – глаза Игоря округляются.

– Отчего же? Пока отец находится в больнице, я – глава Пикал. И это моё решение. Если ты добровольно не берёшь меня в этот… поход, я обращусь к Стражникам и тебя принудят взять меня с собой.

– Ты будешь жаловаться Стражникам на жителя своего же Царства? – спрашивает Стрёкот у меня удивлённым тоном. Хотя, чему тут удивляться? Да, буду.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4