Сорочье царство

– Жожо, ты сказал Жожо? – выпучил на меня глазищи мужчина.

– Да. Жожо, – испуганно повторяю я, поняв, что выдал себя, если Стражники причастны к похищению ребёнка, то мне несдобровать.

– Что ты знаешь о Жожо?

– Моя игрушка… Жожо.

– Игрушка? – злится мужчина. – Игрушка? Или ты сейчас же рассказываешь мне всю правду, или я отдаю тебя Стражникам.

–Я ничего не знаю.

– Я не Стражник, и мне нужно знать о Жожо. Или ты говоришь, или я рассказываю им, что ты тут что-то вынюхивал. Хотя, поверь, мне не слишком хочется это делать, зная гневливый характер Тимофея.

Я молчу.

– Ну! – свирепеет мужчина.

И я начинаю рассказывать, проклиная себя за трусость: о себе, о Фёдоре, о Жожо. Лучше ему, непонятному мужчине, который подобно мне шпионит за Стражниками, чем им. Раз шпионит за моими врагами, может, он не так уж и плох?

Этим мужчиной оказался Борис – вольнонаёмный помощник Стражников в людском мире.

Глава тридцать четвёртая

Марк

А между тем мы продолжаем идти. Несмотря на то, что Марина и Игорь простили меня, на душе совсем скверно.

В груди вместо сердца будто кирпич лежит. Мне кажется, в Сорочьем Царстве происходит что-то страшное. Как там мои родители? Как там, вообще, все? Хочется бросить всё и бежать домой со всех ног или лететь со всех крыльев.

Савелий

Что происходит? Ещё пока мы с врачом ехали «хоронить меня», то есть куда-нибудь подальше от Стражников, я заметил неладное. Слишком уж стрекотали сороки. Не знаю, наши ли или местные, человеческого мира. Это нас напугало, но сначала нужно было спрятать врача, а потом бояться, поэтому я старался не думать о них. Как выяснилось зря.

Сейчас, когда я вышел из дома Фёдоровой подруги, у которой мы временно разместили – спрятали – врача, там же с момента похищения Жожо живёт сам Фёдор, стало ещё хуже. Сороки поднимаются в небо. Десятки сорок кружат стаями и кричат дико, страшно, неистово. Если уж это напугало меня, про людей и говорить нечего. Многие выскакивают из домов на улицы. Хотя сейчас ещё совсем раннее утро, людей на улице много, они разбужены ужасными сорочьими криками: «Шэкк». А сорок, между тем, становится всё больше и больше. Вот уже начинает казаться, что всё небо заполнено вопящими сороками. Я уже не сомневаюсь, что это наши. Но почему они так себя ведут? Почему не возвращаются обратно в Сорочье Царство?  Где, шэкк их возьми, Стражники? Почему они допускают такое? Каогда они нужны, их поблизости нет. Я сейчас не могу обернуться сорокой, я уже достаточно долго нахожусь в людском мире, моя связь с нашим Царством ослабела. Единственное, до чего я додумываюсь, так это до того, что нужно срочно вернуться домой. Я шепчу заветные слова. И… что происходит?

Молния ударяет в многоэтажку, гремит ужасающий гром, небо словно трещит по швам, как слишком тесная одежда, в которую умудрились втиснуть достаточно крупного человека, мир раскалывается на куски, как и моя голова. Я хватаюсь за неё руками, боясь, что она треснет пополам, будто переспелый арбуз. Вижу, как постепенно начинают исчезать из неба сороки. Люди убегают в подъезды, потому что на землю падают огромные по величине градины. Они бьют меня по больной голове, но я стою, не зная, что мне делать. Внезапно мир теряет свои очертания, я понимаю, что перемещаюсь домой. Быстро представляю себе пункт моего назначения: дом врача Александра Витальевича. Вот кто мне сейчас нужен. Он что-нибудь придумает! Он всё мне объяснит!  А самое главное – в его доме спрятан Жожо.

Марк

Но, разумеется, никуда я не лечу, а продолжаю идти дальше, вместе со своей компанией. Всё тот же бесконечный унылый каменный коридор, которому не видно ни конца ни края. Чем, интересно, питаются светлячки, живущие в этой унылой пещере? Не камнями же, в самом деле.

– Выйдем ли мы отсюда когда-нибудь? – вздыхаю я.

– Когда-нибудь точно, – хмуро замечает Игорь. – Хорошо, что здесь хоть светло. А всё-таки, кто говорит им, как нужно создавать картинки? – показывает Игорь пальцем на потолок. – Не могут же они хаотично создавать свои шедевры? Кто ими управляет? Ведь кто-то должен это делать?

– Ещё одна неразгаданная тайна Сорочьего Царства, – задумчиво улыбается врач. – Сколько их в нашем доме.

– Да какие тайны! – кривлюсь я. – Наверняка, потом всё окажется простым и банальным, как штопанные носки. Это людской мир полон загадок. А у нас всё тоскливо, спокойной понятно… ну или по крайней мере, было так до последних событий…

– Вот именно было, – поддакивает мне Игорь. – Столько сотен лет жили – не тужили, скучали даже. А тут, как будто сговорившись, все проблемы навалились разом. Я даже не понимаю, с каких пор наш спокойный мирок взбунтовался? Я всегда считал, что мне… тесно здесь, слишком спокойно, слишком типично… А тут…

– Вы слишком привыкли к Сорочьему Царству, к любому чуду можно привыкнуть, если оно случается каждый день, тогда оно перестаёт быть чудом и становится простой обыденностью, – печально произносит доктор.

– Пожалуй, так, – немного поразмыслив говорит Игорь. – Я всегда считал, что настоящая жизнь там, у людей, за пределами Сорочьего Царства. Даже жизнь Обособленных казалась мне ярче. Я считал их чуть ли не героями, ведь они уходили в неизвестность.

– А теперь, когда ты идёшь их дорогой, ты чувствуешь себя героем? – интересуюсь я у него.

– Нет. Я чувствую себя… обязанным. Как будто я должен дойти до туда во чтобы то ни стало…

– Но, вообще-то, это так и есть. Мы должны дойти до туда, иначе нам просто нет смысла возвращаться. Ведь мы даже не знаем, в какое Царство мы вернёмся. Возможно, не в Сорочье, а в Стражниковое…– замечаю я.

Доктор смотрит на меня, слегка улыбаясь.

– Чему вы улыбаетесь? – бурчу я недовольно.

– Просто. Я просто улыбаюсь, – отвечает он странно и непонятно.

Глава тридцать пятая

Савелий

Дома. Я дома. Я в порядке. Вот только мой дом не в нём. Я попал не туда, куда планировал. Все остальные Сороки, которые кружили в небе, тоже вернулись. На поляне, на той самой, откуда мы отправляемся в людской мир, творится что-то невообразимое. Мы натыкаемся друг на друга. Отталкиваемся и снова натыкаемся. Я еле-еле выбираюсь из этого хаоса и спешу домой.

Если сказать, что в Сорочьем Царстве неспокойно, это значит промолчать. Сороки кружат в небе с криками, на улицах столпотворение. Почему это происходит? Во всём этом виноват я? Стражники наказали нас за то, что я украл у них ребёнка? Как мне в этом хаосе найти Игоря и врача? Игорь, наверняка, здесь, иначе он нашёл бы способ высвободить меня из плена Стражников. Ведь это его голос я слышал тогда… Точно его… Значит, он решил, что здесь он нужнее.

Спрятав Жожо у врача, я решил, что мой путь должен лежать к Обособленным, раз уж у доктора имелся ключ от входа в пещеру. Я просто хотел разведать дорогу и укрыть там ребёнка от Стражников, если бы они, меня, конечно, приняли. Стражники отыщут ребёнка в Сорочьем Царстве, всё Царство перелопатят, но найдут.

Может быть, нынешнее положение дел как раз и свидетельствует о том, что они выполнили задуманное.  Неужели всё было зря? По мнению врача, Жожо – потомок Старой Сороки. Возможно ли такое?

Почему я вернулся с полпути? Что за блажь пришла мне в голову? Словно затмение какое-то… Фактически сам пришёл в их руки… Кстати, выяснил нечто новое о Живом лесе. Лес не пропускает нас туда в одиночку, без Стражников, а вот обратно запросто. С чего бы это? Лес защищает Обособленных от нас? Или от Стражников? Слишком много сложных вопросов для семнадцатилетнего парня, то есть для меня.

Марина

Впереди опять какой-то зал. Все напряглись, явно ждут подвоха. Сердце ёкает, и кажется, будто сосуды и капилляры, идущие от него, обрываются, и кровь капает прямо внутрь тела. Это меня называли "железной принцессой"? – в очередной раз удивляюсь я. Сейчас я ощущаю себя свечой на сильном ветру, готовой погаснуть в любой момент.

Мы стоим возле входа. Снова та же картина: вода сочится по стенам и собирается в небольшое озерцо.

– И что теперь? – сморит Игорь на врача. – Нас опять будут соблазнять, или раскроют все наши тайны, или на этот раз что-то поновей придумают?

На Марка страшно осмотреть, он выглядит чрезвычайно напуганным, гораздо больше, чем Игорь и Александр Витальевич:

– Может быть, вы все выйдете из зала? – наконец произносит он. – А я побуду тут немного, посмотрю, что за чудесная водичка здесь. Зачем всем рисковать? Надо попробовать на ком-то одном.

– Нет! Я против, – восклицает Игорь. – Мы не можем рисковать тобой!

– А кем можем? – усмехается Марк. – У тебя в кустах спрятана пара Стражников? Да здесь даже и кустов-то нет!

– Он прав, – медленно говорит доктор. – Это оптимальный вариант. Сначала через зал должен пройти кто-то один, а остальным остаётся только ждать и наблюдать по мере возможности.

Игорь молчит. Брови нахмурены, челюсти сжаты, скулы напряжены. Пожертвовать лучшим другом? Нет, на такое он не пойдёт. По его лицу, как по раскрытой книге, я читаю все его мысли: он пойдёт сам. Один. А вот такого уже я не могу допустить. Неизвестно, что приготовила нам необыкновенная водичка. Я даже не успеваю додумать до конца эту свою мысль, а крылья сами непроизвольно взмывают вверх. Я вырываюсь из рук Игоря и лечу в зал. Вослед мне несутся крики. И кто-то бежит за мной. Игорь? Марк? Врач? У меня нет желания оборачиваться назад, боюсь растерять всю свою отвагу. Я подлетаю к озерцу. Оно притягивает, словно мощный магнит. Мои крылья не способны преодолеть такую гравитацию, и я плюхаюсь прямо в него. Темно и сыро. Вода наполняет мой рот, становится тяжело дышать. Легче не сопротивляться, и я перестаю махать мокрыми крыльями.

Глава тридцать шестая

Савелий

Я в замке, в который, честно говоря, пробрался с большим трудом. Сороки разошлись не на шутку. Через главные ворота не пройти, они будто оккупированы. Но я-то Игорев брат, который провёл изрядную долю своих детских лет в этом самом замке, я знаю и потайные ходы. Где же глава Пикал?

– Как ты сюда попал? – Катя, возмущённая моим внезапным появлением, помощница Марины по хозяйству, очень милая и неглупая. По-моему, ей нравится мой брат Игорь.

– Катя, что происходит?

– Это ты спрашиваешь? Да всё из-за тебя! Убирайся-ка, подобру да поздорову, а то я вынуждена буду позвать Стражников! Ещё скажи спасибо, что отпускаю, попался бы ты кому другому, гнить бы тебе в Сорочьей тюрьме! – гневно бросает она.

– Но…

– Какие могут быть но..? По твоей милости Стражники собираются уничтожить нас! Убирайся!

– Скажи мне только где я могу найти главу Пикал? Дай мне поговорить с ним, и я всё объясню! – взмаливаюсь я.

– Он ещё смеет спрашивать! Виталий Карлович в больнице тоже по твоей милости! Даже Стрёкоты хотят растерзать тебя!

– Почему? – пугаюсь я. Даже Стрёкоты!

– Из-за видео, конечно.

– К-ка-какого ещё видео?

– Про тебя, про украденного тобой ребёнка, про Наказание Вымиранием, которое Стражники собираются применить, если ребёнка им не вернут, про Игоря и Марину… которые пособничают преступнику.

– О Старая Сорока, – простанываю я. – Всё ещё хуже, чем я думал.

– А как ты хотел? Ты похитил ребёнка! Вот возьму и сдам тебя Стражникам!

– Что ж сразу меня не схватила? – усмехаюсь я.

– Брата твоего пожалела, – как я и предполагал, отвечает Катя.

– А когда Стражники собираются применить Наказание?

– Сказали, что через пять дней, если похищенный ребёнок не будет возвращён им. А также в придачу к нему ты, Игорь, Марина, Марк и какой-то неизвестный мне врач, не помню имени…– грустно произносит Катя.

– Они знают про врача? – моё сердце замирает. Но тут же приходит спасительная мысль: «Жожо не у них. Они его ищут.»

– У нас есть пять дней! – обрадовавшись, восклицаю я.

– Всего пять дней, – охлаждает она мой пыл.

– Целых, целых пять дней…– кричу я. И убегаю. У нас ещё есть время!

Сергей

Большой Совет. Тимофей, злой, аки чёрт, восседает на высоком кресле, словно на троне. Собрались все двенадцать Стражников. Но двенадцать Стражников это вам не двенадцать апостолов. Все напряжены и… кажется напуганы. Я тоже.

Тимофей хмуро оглядывает собравшихся. Никодим. Ближайший советник сидит по правую его руку. Следующим сидит Тимур. Ему около сорока лет, но он Стражник до мозга костей. Сорок ненавидит, непонятно почему. Может быть, из-за того, что пригляд за ними отнимает у него много времени от его нефтяного бизнеса? Тимур очень богат. Нефть чует нюхом. Следующий – Василий, они с Тимуром ровесники и друзья. Но дружба их неравноценна. Василий ленив, непоследователен, порой неуравновешен. Он находится в какой-то зависимости от Тимура, который верховодит в их дружбе. Следующий – Аркадий. Ему около шестидесяти. Богатый, знаменитый, величественный. Занимается всем понемногу. Коллекционер картин. Благотворитель, когда это ему выгодно. Сорок терпит с трудом. Затем– Александр. Ему тридцать пять. Делец, как и большинство Стражников. Ради выгоды переступит родную мать. А раньше, говорят, был талантливы военачальником. Но власть и деньги ему тоже глаза застили. Занимается торговлей в мировых масштабах. Презирает не только Сорок, но и всех остальных людей. Благоговеет только перед Тимофеем и Максимом. Максим– политик, очень влиятельный, разумеется, богатый. К Сорокам относится терпимо. Но за Наказание Вымиранием проголосует, не моргнув глазом. Андрей. Около пятидесяти. Раньше был химиком, конечно, талантливым, говорят, мечтал изобрести лекарство от рака. И изобрёл бы, естественно, рано или поздно, благодаря дару. Но уж больно замкнут, скромен, боязлив, зависим от чужого мнения, легко поддаётся чужому влиянию, даже сейчас, в его возрасте. К Сорокам относится трепетно. Но проголосует за Вымирание, в силу вышеуказанных причин. Анатолий, Степан и Борис. Ровесники Тимофею. Приятельствуют, но исподтишка гадят друг другу, мечтают занять место Никодима возле Тимофея. Богаты. Ведут публичный образ жизни. К Сорокам относятся также, как и Тимофей. Ну и я. Студент исторического факультета. Лучший за всю историю университета. Вероятно, в скором времени тоже стану богатым и знатным, благодаря дару, если уважаемые коллеги по стражничеству раньше не отправят к праотцам. Сорок уважаю, а некоторых даже полюбил.

Итак, Совет начинается. От Сорок только Юрий Петрович, ближайший друг Виталия Карловича. Тихий, спокойный, немногословный. Ох, и сожрёт его Тимофей с потрохами.

Тимофей: Что вы нам скажете, любезный Юрий Петрович, в своё оправдание?

Юрий Петрович: В оправдание? Я должен оправдываться перед вами?

Тимофей: Давайте не будем играть словами, и прятаться за них, и придираться к ним… Поведайте нам, что в настоящий момент происходит в вашем Царстве? Будь оно не ладно…

Юрий Петрович: После того, как вы публично обвинили Савелия, Марину и Игоря в совершении нескольких преступлении по отношению к Сорочьему Царству…

Тимофей: То есть после того, как мы рассказали людям всю правду.

Юрий Петрович: Давайте не будем играть словами, и прятаться за них, и…

Тимофей: Юродствуете, милый мой Пикал?

Юрий Петрович: Помилуйте! Как можно перед столь уважаемыми людьми.

Тимофей: Так что там у вас творится?

Юрий Петрович: Сороки слетелись к замку, требуя объяснений.

Тимофей: Вы им объяснили?

Юрий Петрович: Конечно!

Тимофей (раздражённо): Что вы им объяснили?

Юрий Петрович: После того, Стрёкоты какое-то время не могли попасть в людской мир, а некоторые, напротив, не могли вернуться обратно, в то время, как Царство запросто вышвырнуло Стражников из себя…

Тимофей (грозно): Что???

Юрий Петрович: То! Именно то! Сорочье Царство настроено против вас. Вы чем-то навредили ему. Оно не верит вам! И я бы на вашем месте побоялся перемещаться в него сейчас. Нет вам никакой веры! Не имеете вы права бездоказательно сыпать обвинениями в сторону наших предводителей и их друзей! Это и только это я сказал своему народу!

Молодец! Превосходно, великолепно! Никак не ожидал от него такого. И никто не ожидал. Все переглядываются. Надеялись, что раз глава Пикал в больнице, то с Советниками они легко разделаются. Но, как оказалось, Петрович не лыком шит. А казался таким тихим, таким незаметным.

– Это всё ваши домыслы, – встревает в их диалог Никодим. – Ваши …преступники нарушили природу Сорочьего Царства. Всё началось с Савелия, который похитил ребёнка. Остальные, вместо того, чтобы искать его, пособничают и потворствуют ему. Мы выставляем на голосование вопрос о применении Наказания Вымиранием. В случае его принятия, если уже через четыре дня мы не увидим ребёнка, оно вступит в силу. Вы вымрете, если не станете людьми.

– Я голосую против! – выкрикиваю я и даже вскакиваю, чтобы меня заметили и услышали наверняка.

– Формально мы можем отстранить тебя от голосования, – лениво цедит сквозь зубы Александр, при этом он смотрит на свои ногти. Любит покрасоваться.

– Почему это? – удивляюсь я. – Я такой же Стражник, как и вы, – гордо вскидываю голову вверх, как бы в подтверждение своих слов. Хотя я никогда не гордился своим статусом, было бы чем гордиться.

– Такой, да не такой, – отрывается он от любования своими ороговевшими участками кожи. До чего же неприятный тип! Даже просто смотреть на него неприятно, да что там неприятно – откровенно противно. Хотя внешность у него вовсе не отталкивающая. Просто нутро пробивается наружу.

– Почему не такой?

– Ты – жалкий приёмыш. Ты не родной сын своему отцу, стало быть, отличаешься от нас. Ты не по крови Стражник, а по наследству.

– Я… не родной… Как же…– я теряюсь. – Не может быть!

– Это не имеет абсолютно никакого значения, – говорит Юрий Петрович. – Приёмный сын также наследует право на стражевание, как и родной. Сорочье Царство признаёт такое наследование.

– Признаёт, – величественно произносит Тимофей. – Но до тех пор, пока указанный Стражник приносит пользу Царству. А наш юный друг потворствует преступникам. Поэтому мы можем лишить его права быть Стражником…

– Верно. Но для этого вам потребуется согласие главы Сорочьего Царства. А он вам его не даст, – защищает меня Советник Сорочьего Царства.

– А вот это мы пока не знаем. Поэтому Совет объявляет перерыв. Тимур и Александр отправляются в Сорочье Царство на встречу с главой Пикал.

– А почему я? – возмущённо выкрикивает Александр. Чувствуется, что он боится Сорочьего Царства или во всяком случае не на шутку опасается.

– Потому что я так сказал, – категорично отвечает Тимофей. – Подойдите ко мне за инструкциями. Александр недовольно кривит своё красивое лицо, но возмутиться открыто не смеет.

Мой папа на самом деле не мой папа? Но как же так?..

– Ничего, ничего, – хлопает меня по плечу Юрий Петрович. – Он ведь всё равно твой папа.

– Да, да…– шепчу я, но всё равно чувствую себя потерянным. Я не Стражник, но кто же я тогда? Я так удивился этой новости, что даже не подвёл разговор к Саве. Они убили Саву, вот о чём надо по-настоящему переживать. Подождите-ка! Александр и Тимур отправляются в Сорочье Царство. Значит, вход туда снова нам доступен? Но я думал, что Сорочье Царство не впускает нас к себе из-за того, что Стражники погубили Саву. Но если мести со стороны Царства не последовало, то… неужели он жив? Я не понимаю, а как же подслушанный разговор? Надо подумать. Наверняка, Тимур с Василием будут обсуждать предстоящий поход в мир Сорок. А почему бы мне не воспользоваться проверенным способом, если комната, в которой они останавливаются открыта, то… И я снова прячусь под ставшей мне уже почти родной Васильевой кроватью.

Глава тридцать седьмая

Игорь

Вслед за Мариной в озеро прыгнули мы все. Прыгнули в одном месте, а вынырнули в другом. Хотя зал похожий, да видно, что не тот, а дальше та же унылая картина неумолимо-бесконечного коридора. Больше ничего странного не произошло, хотя это, конечно, само по себе удивительно, что НИЧЕГО СТРАННОГО НЕ ПРОИЗОШЛО.

Отплёвываемся, отряхиваемся, выжимаем воду из одежды. Хорошо, что тепло: то, что на нас надето должно высохнуть быстро, а верхнюю одежду мы бросили перед тем, как нырнуть вслед за Мариной в озеро.

– Что это за вода была по-вашему ? – спрашивает Марк. – Что у неё за свойства? Нырнули, вынырнули. Только время зря потратили, да воды наглотались, тьфу.

– А, может быть, напротив, сократили путь? Мы не знаем всех обстоятельств, чтобы судить, – возражает доктор. – Да и о себе мы много нового узнали.

– Я ничего о себе не узнал, ни нового, ни старого, – объявляет Марк занудно.

– Ну как же? – говорю я. – Ты хотел пожертвовать собой ради нас. Это очень благородно и самоотверженно.

– Вовсе я не хотел собой жертвовать, – сердито насупившись, бурчит Марк, стесняется. Хотя Марк, вообще, очень редко стесняется, как-то не в его это характере.

– Вы все проявили себя очень достойно, я вами горжусь, – заявляет доктор.

Марина только поглядывает на нас, её взгляд прыгает с одного на другого. О чём она думает? Надо же… испугалась за Марка, кинулась к озеру вперёд него. Нет, она никогда не перестанет меня удивлять. Я крепче сжимаю её своими руками. В это время светлячки гаснут, и в пещере становится темно.

– Шэкк, фонари промокли, – ругается в темноте Марк.

– И спички тоже, – грустно добавляет врач. – Хотя костёр в пещере часто жечь нельзя, но всё-таки.

И вдруг кто-то таинственный, укрывшись плащом навалившейся тьмы, вырывает Марину из моих рук.

– Неееееет! – никогда за всю историю своего существования забытая Сорочьим Царством пещера не слышала такого отчаянного крика. – Неееет! Нееееет!

Сергей

Я уже три часа лежу без толку под кроватью. Может быть, они уже отправились в Сорочье Царство? Досадно. Ничего не узнал, только пыли надышался. «Шэкк!» – сказал бы Игорь. Вылезаю из-под кровати, открываю окно, чтобы глотнуть свежего воздуха и прокашляться.

– Шэкк, – говорит раздетый брат Игоря, падая на подоконник, а с подоконника на пол. – Хорошо, что увидел тебя в окне, уже замучался ждать. Тут, между прочим ваших полно, того и гляди рухнул бы им на головы. Сорока миловала, не попался им на глаза.

– Ты живой? – удивляюсь и радуюсь я. – Что ты здесь делаешь? Ты живой! Господи, ты живой!

– Тебя ищу! Может, ты посообразительней меня окажешься. Всё же Стражник.

– Да какой я Стражник, – махаю рукой. – Тебе одеться надо.

– Да не помешало бы, – слегка смущается он.

В это время раздаются голоса. Те, кого я так долго ждал под кроватью загоняют меня обратно, только теперь вместе со мной туда ныряет семнадцатилетний голый парень. Но я счастлив от этого факта, никогда бы не подумал.

Тимур и Василий заходят.

– Почему я должен разговаривать с этим паралитиком? Да ещё этого Сашку со мной отправляют. Толку от него. Боится больше, чем я, а ещё бывший военный, – горячится Тимур.

– Да, лучше бы меня с тобой отправили, – соглашается Василий.

– Ты можешь и сам с нами пойти, по доброй воле, – замечает на это Тимур.

Звенящая тишина служит ему ответом.

– Ахаха, трусишь, так я и знал, – смеётся Тимур нервно. – После того, как их Царство нагло вышвырнуло нас никто ещё там не был. Да и наши газеты пестрят статьями о небывалом волнении Сорок.

– А что там с Савелием он умер или нет? – робко спрашивает Василий.

– Да откуда я знаю, умер он или нет? – раздражённо бросает Тимур. Потом, слегка успокоившись, добавляет:

– Врач пропал. Сорокин мир сначала вон что нам устроил. Мы думали из-за этого Стрёкота. А потом всё успокоилось, Сороки летают туда-сюда беспрепятственно. Тимофей говорит, он пробовал отправиться туда, всё прошло благополучно, но он сразу вернулся домой. Вот и шёл бы к паралитику сам, раз уж он у нас самый умный и храбрый, – язвительно говорит Тимур.

– А что он вам с Сашкой сказал? Какие там указания?

– Говорит, нужно добыть согласие инвалида на исключение нашего мальчика из числа Стражников.

– А как вы этого добьётесь? Он просто так не согласится, ему ведь причины нужны.

– Наврём, что он Марину обижал, поэтому и исключаем. Насочиняем что– нибудь. Он плохо соображает пока.

– Но его Советник…

– До окончания Большого Совета, то есть до завтра остаётся здесь. Ахаха, – смеётся Тимур неприятным смехом.

–Я могу тебе только пожелать удачи! – раболепно произносит Василий.

– Не нужна она мне. Мне помощь нужна, так от тебя её не получишь, – бросает Тимур. – Дай хоть подумать в спокойной обстановке часок.

– Мне уйти? – робко спрашивает Василий.

– Да делай что хочешь, не мешай только, – Тимур падает на кровать, она возмущается жалобным скрипом.

Василий уходит, кашлянув на прощание. А голый парень обнимает меня крепко и шепчет заветные слова. Раздаётся страшный треск. То-то Тимур, небось, перепугался. Мы переносимся в мир Сорок, туда, куда нас отправила воля Савелия.