PORKO

– Ты знаешь, какая будет альтернатива, – добавил Терри. – Мы будем управлять тобой. Будем пытаться забрать контроль. Делать вещи, которые очень не любит доктор Порк. Например, разжевывать изюм.

– У меня дома нет изюма, – парировал я. – Ни в каком из агрегатных состояний.

– Что, извини? – спросила девушка из темноты. Я чувствовал, как она стягивает трусы и дышит в меня пряным ополаскивателем для рта.

– Изюма нет, – повторил я настойчиво.

– Я не за изюмом пришла, Джеймс, – напомнила Соня. – Пожалуйста, продолжай.

Друзья смеялись.

– Продолжай, Порко. Доставай свой сморщенный виноград. Но не забывай о друзьях.

Ночь с такими наставлениями не получалась. Я тратил деньги и не мог трахаться – самое обидное, что может получить сосуд чужих переживаний с перекрытым краном слива.

– Мистер Порк, – стягивая очки с цепочкой на нос и заглядывая в блокнот, произнес Рэй. – У вас сегодня назначены три сеанса. Ванесса Бердж. Кай Грин. Стефания, без фамилии. Она сказала, что шепнет ее вам на ухо.

– Идем, – стиснув пакет, выпрямился я. – Терри обиделся?

– Терри обиделся. А это значит…

– А это значит, – перебил я, – что сегодня у нас агрессивная терапия.

Рэй

Рэй сдобрен капиталистической отрицательностью. Он прекрасно подкован в вопросах неприятия и прямой ненависти к окружающему миру. Тащит меня в пропасть, кишащую, одновременно, маргинальными и аристократическими реакциями.

Рэй – мое левое, непреклонное плечо. Антагонист правосудия. Антигерой любой детской сказки.

– Парадокс, – сказал он моим голосом в супермаркете, увидев на кассе товарный состав тележек за нами. Владелец покупок был скрыт продуктами. – Потребляя больше, одних мы убиваем, а других обогащаем.

– У меня четверо детей, – ответил женский голос.

– Вы хотели сказать, налаженное производство углекислого газа?

Кассир вызвал полицию, потому что рассмотрел в моем поведении оскорбление чувств вскармливающих. Не важно, что у меня в руках были билеты благотворительной организации.

Офицер, знавший единственного в округе пособника психотерапии, облегченно выпустил плечи из положения “стрельба”.

– Джеймс. Будьте так любезны, не кладите на головы наших граждан контейнеры с высшим анализом. Они их не открывают. Вы же знаете, сколько стоит ложный вызов?

Рэй говорит, что закончил Гарвард. Но я-то знаю, что Рэй – пиздабол.

Это знаем только мы с Терри.

И Рэй.

Мы познакомились во время вылазки к девушкам легкого поведения. Я долго выбирал из десятка респонденток под хищным взглядом сутенера неопределенного пола, в заведение к которому захаживают исключительно безразборные секс-гиганты; а так как все ставят сапог своего вкуса на утонченное виденье Казановы, давя при этом уверенную ухмылку и увеличивая, к тому же, давление на подошву, бордель от гостей не лопался.

– Это натертыш? – спросил я, кивая на покраснение у верхней губы самой симпатичной из кандидаток в любовницы президента. – Шестая скорость?

– Умения иногда требуют внешних доказательств, – угодливо прогнулся сутенер. – Это Мэрил. Лицо не пачкать. По рукам?

Девушка отвела меня в тесную темную спальню и потянулась к пряжке. Опустилась на колени. Не смогла разобраться с охраняющим мою проданную психологии девственность ремнем.

– У тебя что, первый раз? – спросил я.

– Ты ведь любишь невиновие, парень, – прозвучало в голове.

Я дернулся, ударив королеву любви торчащим концом кожаного пояса.

– Джеймс, – девичьим тоном возмутилась она. – Берите замуж, а потом бейте. Доставайте член, я впервые вижу на штанах замок от сейфа. Время – враг утекающего удовольствия.

– Доставай свой угловатый гарпун для планктона, – снова сказал голос в голове. – Пора на охоту.

Я отступил на шаг назад.

– Ты тоже это слышишь?

– Как клиенту, я должна напомнить вам, что не обязана поддаваться на провокации и уступать вам в желаниях, о которых заранее не предупреждена. Штаны, мистер Порк.

Я послушно разделался с пряжкой и стянул брюки до самого пола. Вместе с трусами.

– А где пенис? – расхохотался голос.

– Мэрил. Я, кажется, схожу с ума.

– Я еще не начинала, – промямлила девушка.

Пока она сосала, я пытался сделать вид, что меня это интересует. В обычных обстоятельствах это не сложно.

– Кончи ей на лицо, – раздался приказ. – Неужели ты тот Джеймс, которому надо подсказывать, в каком углу теплее?

– Это неправильно, – простонал я.

Она отстранилась, подняв глаза.

– Сменить технику, мистер Порк?

– Скажи, что геи сосут круче, – выкрикнул голос. – Засади по основание, чтобы она не могла этого отрицать. Хотя, Джеймс. С твоим основанием можно выдавать скороговорки.

– Мэрил, – вздрогнул я. – Заканчивай. Мне нездоровится.

– Тебе всю жизнь нездоровится, Джеймс, – сказал голос. – Это синдром дерьмоглота.

Вопреки моим стараниям напрячься и подвести дело быстрее к концу я проморгал момент, когда выстрелил кишащим жизнью семенем прямо на лоб и глаза оторопевшей проститутке. Она пыталась заслониться ладонями, но недельное воздержание не замечало препятствий. Руками, оторвавшими ее от дела во время оргазма, управлял не я. Почувствовал чуждое морально удовлетворение тоже не я.

Почему это не распространяется на переломы?

Крик негодования разбудил бы и мертвую шлюху, затраханную до смерти, но не получившую оплату. В комнату вломились два шкафоподобных бородатых негодяя из боевиков. Мэрил вытолкнули. Смотря ей вслед, я очень хотел оказаться на ее месте. Понимая, что на моем сейчас останется мокрое.

– Я тебе говорил, – предупредил голос. – Будь увереннее. У тебя в яйцах не осталось чего-нибудь для их тупых рож? У тебя колени дрожат. И я не смогу долго сдерживать мочевой пузырь, Джеймс.

Я пролежал в больнице с двумя сломанными ребрами и скобой в челюсти. Несколько дней мочился кровью. Среди врачей ходила байка, что я одинокий, брошенный женщинами зануда, в алкогольном упрямстве пытавшийся достать до родного паха губами и повредивший при этом все, что было на пути отчаянной заботы о самом себе. К тому же, откусивший часть крайней плоти. На лечение ушло гораздо больше, чем я отдал сутенеру.

Голос некоторое время молчал. Я начал думать, что приключилось страшное недоразумение. Страшнейшее недопонимание внутренней природы. Такое бывает во время примерки женского платья.

– Меня зовут Рэй, – представился голос накануне выписки, когда я смог самостоятельно смотреть на медсестер с лицами подсадных агентов срыва премьеры. – Рэй Кайзи. Я твой новый друг и антигерой.

– Мистер Порк, – окликнула дежурная за регистрационной стойкой. – Есть ли у вас какие-нибудь претензии по пребыванию в стационаре?

– Овсянка была отвратительной, – заметил Рэй. – Здесь не парк аттракционов для коров-сепаратистов, которых можно угомонить сомнительным фуражом.

– Коровы едят овсяную солому, – сказал я.

– Мистер Порк, – удивленно извинилась медсестра. – Вы в порядке?

Я почесал пульсирующий висок.

– Все отлично. Отпустите меня домой.

– Я обещаю, – пообещал голос с левого плеча. – Ты перестанешь строить сопливое лицо каждый раз, когда сомневаешься. Я выдрессирую тебя, Джеймс. Ты будешь априори готов к любому извращенному чуду. Алчный мир раскрывает объятия. Грехи не всегда видно, как ладони.

Тем же вечером я столкнулся с соседом по лестничной клетке. Берк – отвратительная машина по уничтожению анчоусов с последующей их переработкой в газы. Стены в подъезде были пропитаны запахом пищеварительной тюрьмы для умерших рыб. Каждый раз, встречая меня, он жаловался на бывшую жену, которая присылала ему фото своих сексуальных рандеву.

– Эта сука, Порк, – вытер сосед потное лицо, – она ненасытная. Каждый день новая фотография. Чернокожие, латиносы, метровые вьетнамцы. Она накуривается и записывает голосовые сообщения. Хочешь послушать?

Являясь практиком начального звена, я снова смущенно промолчал. В больнице, где я стажировался после выпуска, я получил кличку Dickhead, потому что прятался в плоть от любой трудности.

Есть такое понятие, как порог вхождения. Я поднимал ноги недостаточно высоко. Носы ботинок обещали мне ночное возмездие в районе жопы.

– Пусть покажет, – требовал Рэй. – Пусть достанет свой магнитофон. Хуев любитель рыбы. Ты чувствуешь, как разит морской тематикой?

Пока я топтался на месте, Берк нашел диалог с супругой и включил сообщение на весь подъезд.

– Пробури меня, Джон. Джон. Нам нужна белая нефть! А! Твой Персей пришел в пещеру Горгоны! Эй!

– Би, – сказал Рэй моим голосом.

Сосед подавился.

– Порк. Я знаю, кто ты. Ты же психотерапевт. Читал, такие дрочат в одиночестве, потому что людские проблемы внутри семьи вдобавок к рабочим проблемам посторонних наклоняют котел с медью терпения.

– И написал это такой же дрочер, – усмехнулся я.

– Ударь его, – порекомендовал Рэй. – Нет, серьезно. Или это сделаю я.

В участке я отказался давать первичные показания. Разбив несчастному Берку нос неумелым джебом под хохот антагониста, я заметил за штанами соседа маузер. Оторваться от погони получилось только в другом квартале. На вопрос, почему убегал от вызванных на крики полицейских, предпочел молчать. Голос с левого плеча не прекращал конвульсии.

– Вы когда-нибудь убегали от человека в маске анчоуса с пистолетом в руках?

Расследование выяснило, что мой сосед убивал людей и варил из них харчо. Иногда угощал доверчивых обитателей дома. Пахло в подъезде, скорее, убитыми рыбаками. Так Рэй доказал, что археологи внутри меня недостаточно опытны, чтобы найти докторское чутье Джеймса Джейкобса Порка.

Терри

– Доброе утро. Рэйчел?

– Порк. Ты безнадежен. Какая Рэйчел? Прищурься. Она японка. И наверняка ее зовут более экзотично. Знаешь, почему их хайдзины запивают свои хокку кувшином сакэ? Чтобы случайно не дописать четвертую строчку. Интересно, у японского императора есть менеджер по сортировке аниме?

– А вы, я так понимаю, доктор Порк, – сказала девушка без акцента. Пожав мне руку, она посмотрела на кресло. – Начнем сразу?

– Это я люблю, – обрадовался Рэй. – Уважаю. Без соплей. Бывает, прежде, чем отдаться, она рыдает в соседней комнате, потому что видела, как ты уговаривал питона не вставать.

Я устроился напротив пациентки, приняв любимую позу. Откинул титул рабочего блокнота. Помедлил.

– Рэйчел Лонг, пятое апреля. Сеанс Джеймса Джейкобса Порка. Мисс Лонг, сколько половых партнеров вы пускали на ковер своей гостиной за один раз?

Она подняла тонкую бровь. Получились два социально неравномерных полукруга.

– Под куполами свет рассеян

Прекрасных глаз виноватых:

Перспектива, – записал Рэй.

– Мой личный подход к психологии человека состоит в том, чтобы сходу сломать крепость предрассудков, – быстро вставил я, наблюдая за поведением визави. – Чем откровеннее вы сможете говорить, тем быстрее я доберусь до проблемы.

Рэйчел медленно кивнула.

– В детстве, когда мне было двенадцать, я влюбилась в парня старше себя. Он был высоким, носил длинные майки и не мыл волосы. От девиц во дворе я узнала, что мой новый объект подростковой эйфории обожает минет. У меня был друг, которому я рассказывала все. Которого я попросила показать, что нужно делать.

– И он показал это на другом друге, – развел руками антигерой.

Я потянулся вперед.

– Я слушаю, мисс Лонг.

– Я тренировалась около двух недель. У меня болели челюсть и щеки, но Шон уверял, что все получается. Все получается отлично. Я заранее завела знакомство с предметом своего обожания и предложила ему встретиться в лесу. В тот вечер мама дала мне десять баксов, а отец погладил по голове и поцеловал в лоб. Я зашла поблагодарить Шона. Поделиться деньгами. Он предложил закрепить материал и кричал, как сурок, угодивший головой в муравейник. Когда я уходила, он сказал, что настоящий минет заканчивается полным смыканием зубов. Шон понимал, куда я иду. Он ревновал. Не мог смириться с мыслью, что рай на земле уходит из-под ног.

Она натянуто улыбнулась.

– Да, Рэйчел?

– В тот день я откусила патлатому часть члена. Потому что думала, что так правильно. Он умер от болевого шока. Или от потери крови. Бегал по кругу в слезах, а потом упал за деревьями. Я всего лишь хотела эффективно войти в доверие. С тех пор у меня не было мужчин.

– Убийственная эффективность, – заметил Рэй.

– Мне не очень хочется говорить это, – сказал незнакомый голос в моей голове, – но в данном случае это травма, несовместимая с вербальным лечением.

Я подскочил, опрокинув кресло. Возможность свободно дышать пережал галстук. Руки потянулись к воротнику. Пациентка напротив понимающе злорадствовала. Улыбалась, постукивая маникюром.

– Меня никто не может вылечить, мистер Порк. Я обращаюсь к таким, как вы, половину своей жизни.

– Я не очень хочу уподобляться примеру, что уже проснулся в одном из твоих больных представлений об окружающей среде, – повторил голос. – Но Джеймс. Тебе придется доверить этой женщине все. Кажется, еще секунда, и она создаст свои курсы по выживанию.

– Джеймс, – проснулся Рэй. – Кем бы он ни был и как бы это меня не шокировало, смысл словесных стенаний того, что время залечит раны, стремится к нулю. Предложи ей перейти к общению с младшими представителями правопорядка.

– Что предложить? – схватившись за голову, спросил я.

Меня лишат практики быстрее, чем я ее начну.

– Вы хотите что-то предложить? – удивилась Рэйчел.

– Да, – сказал моим голосом незнакомец. – Обычно я более галантен. Но сегодня вам придется приложиться к ширинке. Во благо науки.

Я округлил глаза.

– Доктор Порк. Я только что рассказала вам, что убила еле знакомого человека посредством инфантильности переходного возраста. Я откусила ему член. И, вы знаете меня пятнадцать минут.

– Это не проблема, – быстро заметил Рэй.

– Ты поклялся лечить людей любыми действенными методами, – напомнил голос.

– Я поклялся, – выдавил я. – Поклялся исцелять детей своих проблем.

Лонг перетянула на колени сумочку. Достала салфетки и медленно стерла помаду.

– Что ж, доктор. Вам виднее.

– Джеймс, – задыхаясь, протянул Рэй. – Джеймс, ты так красиво сказал.

*       *       *

– Я погиб, – откинувшись в кресле, прошептал я.

– Не раньше, чем все они, – возразил голос, заставивший меня заняться оральным сексом с пациенткой. – Не раньше тех, кого ты собрался лечить, выдерживая правильный угол осанки. Хотя спишь так, что любого ортопеда одолеет профессиональный ужас. Твои психологические знания и постулаты – нащупывания случайного плацебо.

– Не позволяй задавить себя идиотскими криками о безнадежности давно сгнивших полов, – вступился Рэй. – Они построены на неосведомленности. Ты крутой. Ты крутой, потому что у тебя есть я.

– Я не понимаю, – отпивая воду, простонал я. Легкий сквозняк из окна щекотал под спущенными брюками. – Вы говорите в голове. Сначала был один. Теперь двое. Как я буду спать? Как я буду работать? Как вас убрать?

– Я, Джеймс, должен присутствовать при каждом твоем решении, – привстал Рэй. – Я твой друг. Лучшее, что ты создал. Лучшее из того, что ты не хотел бы показывать.

Я медленно натянул одежду обратно, раскладывая разбросанные по столу документы. Повесил пиджак на спинку стула. Взял листок бумаги и разделил на два столбца.

– Значит, один из вас – Рэй.

– Рэймонд Кайзи, сэр. Гарвард, – похвалился он.

– Ты закончил разве что лезть из матери, – заметил новый голос с правого плеча. – С мычанием о помощи. Это был четверг, день преддверия пьяного сладострастия.

– А тебя как зовут? – спросил я, переводя ручку на вторую сторону.

– Терри Ли Ричер, к твоим услугам. Порк.

– Рэй и Терри, – повторил я.

– Не произноси это вместе. Если я с этим атрофированным куском поздно замеченной аневризмы когда-нибудь встречусь во мнении касательно внешнего мира, тебя ждут неприятности. Ты будешь смотреться очень глупо. Лопнешь от квинтэссенции ебли котов и слезливых стихов про бабушку.

– У меня еще один сеанс, до вечера, – посмотрев на расписание, вспомнил я. – Дайте отдохнуть. Вы представляете, сколько концентрации требуется на проблему взрослого человека?

– Тебе не надо отдыхать. Ты просто боишься, – оскалился Рэй. – Боишься, что сам окажешься в отдающем внутренней слепотой кресле. Все проблемы, Джеймс, человек может решить сам. Ты подминаешь под себя все вокруг, но не хочешь подчинить собственное сознание. Хочешь поручить это другому.

– Дай ему передышку, – встрял Терри. – Он почти не дышит от напряжения.

– Лихорадочный шок, – сказал антигерой. – Ты неумелый игрок яйцами, Джеймс. Ты видишь красотку и уже знаешь, куда это приведет. Но когда догоняешь ее, падаешь в ступор. Ты хочешь, чтобы один из нас был женщиной? Мы будем тренироваться сутками.

– Сука, Рэй! – услышал я, падая под стол.

– Раз уж мы заговорили о красотках. Что будем делать с задохнувшейся от аллергии на маленькие члены мисс Лонг?

4асть I

кролик любит капусту, но давится морковкой

стадия 1.

– Главой внутреннего окружного департамента по борьбе с преступлениями, совершенными в состоянии психологического аффекта, становится…

– Поздравляю, – буркнул Рэй.

– Хорошая работа, – сонно сказал Терри. – Твою успешную практику можно было не заметить только с того света. Потому что его нет.

– Когда выйдешь, скажи в микрофон, что щупаешь левое яйцо по утрам. У каждого должна быть счастливая привычка.

– …Пол Ридман! – выкрикнул сенатор.

Когда я произношу в голове фразу «сука, сука, сука», мне достаточно сказать только одно слово. Все остальное сделают мои друзья. Я заметил в первых рядах довольно ухмыляющегося Чарльза Баркса.

– У меня складывается впечатление, – протянул я, – что ВИЧ не является достаточным наказанием. От него бывают галлюцинации?

– Держи головы выше, – попросил Рэй. – Говорят, его пенисом можно играть в бейсбол.

– Кто говорит?

– Пол Ридман. Ведущий бэттер королевской команды.

Человек в сером костюме прочистил горло, протиснувшись за микрофон.

– Я слышал, он ненавидит каждого, с кем работает, – заметил Терри. – Сейчас скажет, что наша правовая система состоит из сборища членососов. Таких, как Пол Ридман. Зафиксируйте.

Я достал телефон и сфотографировал свое лицо.

– Очень ценю вашу поддержку, господа, – поблагодарил я.

Баркс смотрел на меня без удивления. Как будто знал, что меня здесь нет. Удар назначения на мое место подопытного дятла, обожающего хруст банковских переводов, свистел вокруг паха в орбитальных извращениях. Я рассчитывал только на одно.

Аудитория вяло аплодировала.

– Спасибо, – рявкнул Ридман. – Спасибо. Без вас не проходит ни одно назначение. Без вас города и округ погрязнут в бумажной распутице, коррупции и политических лихачествах. Без меня он утонет в пускающих слюни домохозяйках, случайно зарезавших супругов за то, что они показались им демонами.

– Ты обещал, – возмутился я.

– Внеочередную и особую благодарность объявляю Чарльзу, нашему незаменимому покровителю, меценату и прекрасному бизнесмену. С его помощью мы переоснастили половину штата правоохранительных инстанций и скоро планируем взяться за остальных. Уверяю, что наши земли в надежных руках.

– По гланды, – сказал Терри.

Публика привстала. Кивнув в знак признания, новый глава департамента по борьбе с обожравшимися голубых таблеток домохозяйками сел на свое место.

– Ты должен понимать, что кресло тесно пересекается с уголовными процессами, – сказал антагонист. – Ты когда-нибудь имел дело с человеком, отрезавшим себе ногу полотном от ножовки, потому что ему показалось, что он должен быть одноногим?

– Уголовные преступления не фиксируются против тебя самого, – бескомпромиссно заметил я.

– Любое преступление человека против человека – лютое, психически ненормальное зверство.

– Только если жертва не Пол Ридман, – поправил антигерой.

– Ты вклинился в политику, – продолжил Терри, – потому что тебе надоело лечить фрилансеров и учительниц. Нужны настоящие дела. Девушка, возомнившая себя драконом и выпрыгнувшая с балкона, подойдет?

– Она серьезно могла выглядеть, как дракон, – добавил Рэй.

Я почесал отсутствующий мизинец.

– Проблема в том, что психология трупов ничем не отличается от живых. Древние люди знали, что уже мертвы перед чем-то большим. Мы у них не научились.

Сенатор, оглядев зал, наклонился к микрофону.

– Еще одно заявление, – постучал он. – Исполняющим обязанности ныне покинувшего нас Фреда Мерти по делам детских преступлений сексуального характера на почве психологической деструктивности, мы решили назначить доктора Джеймса Джейкобса Порка, молодого гуру частной практики.

Баркс задыхался от смеха, дрыгая руками. Я бы с удовольствием поменял его кислородный баллон на шланг, протянутый в ассенизатор.

Все повернулись ко мне. Рэй выронил бутерброд из открытого рта.

– Поднимайся, – подсказал Терри. – Иди к ним. Ступор не самое красивое в медицине.

Я медленно подошел к рубке говорящего. Не нашел там никаких заготовок с речами. Шпаргалками. Посмотрел на равнодушные лица в зале.

– Мне что, их поблагодарить? – спросил я.

– Только тех, кто злорадствует.

стадия 2.

Я наклонился, шумно втянув дорожку с зеркальца. Еще раз потрогал дверь кабинки. Закрыто с той стороны.

– Твоя слизистая скоро склеится, и ты будешь его жевать, – перестав важничать, напомнил Терри. – Ты уверен, что ты здесь один?

За перегородкой послышался похожий звук и громкий вздох адреналина.

– Не волнуйся, приятель. Я тут по тому же делу, что и ты.

Я в спешке разобрал еще одну дорожку и помедлил.

– Как тебя зовут?

– Кайл Патами. А сейчас, через пару затяжек, я стану герцогом Альба, и отправлюсь крушить Павла при Абруцци.

– В здании работают шизофреники, – сказал Рэй. – Это хорошо. В своей среде намного легче поймать за хвост чертов комфорт.

– Давно ты здесь, Кайл?

– Два дня. Я работаю на Чарльза Баркса. Я его парень.

Я дернулся и перевернул зеркало с горкой.

– Джеймс, блять. Это же тысяча баксов в порошковом эквиваленте.

– У меня есть кое-что круче.

Я спешно отряхнулся и убрал волшебный мешочек в брюки.

– Твою мать, мобильник сел. Эй, Кайл! Или как тебя уже. Не одолжишь трубку на пару минут? Надо… сделать звонок.

Пока я ждал ответа, по полу приехал новенький смартфон.

– Пароль – две тройки, – передал сосед.

– Это что, – удивился Рэй, – капитал? Или размер?

Я добрался до галереи снимков и видео быстрее, чем сообразил, что попал в архив лучшей порнухи однозадачных римских патрициев. Задница зудела от желания разослать материалы по новостным порталам.

– Что здесь такого? – не поняли Терри. – Миллиардерам не могу нравиться мальчики? Я думаю, у него их целый подвал.

Я выключил звук и нажал на один из файлов. Парень в догги принимал улыбающегося на фронтальную камеру Баркса.

– Ты, вроде бы, звонить хотел, – послышалось из-за перегородки.

– Скажи, что разговариваешь на языке немых, – подсказал Рэй.

– Вспоминаю номер.

Когда дверь вышибли вместе с щеколдой, я выпустил газы. Поправив пиджак, Кайл из видео склонил голову.

– Это мое личное, Джеймс. Ты не имел права этого делать. Значит, вернешь.

– Это единственное место, где призыв смыться звучит органично.

Удар, прилетевший мне в голову, отправил всех троих в спячку. Друзья говорят мне, что я медведь.

Я не верю.

стадия 3.

Пока я лежал грудью на тренажере для пресса, со связанными за спиной руками, во рту набралась гуща солоноватой крови. Я проглотил, потому что хотел пить.

– Кровавая Мэри, – сказал Рэй. – Первой группы. Интересно, если во время брудершафта шепнуть гею, что у тебя два входа, каковы шансы на освобождение?

В темноте пахло сырым бетоном.

– Вот что я скажу, ребята, – двигая отсутствующим мизинцем, заметил я. – По всей вероятности, у меня сломан нос.

– Он тебе не нужен. Помнишь соседку по площадке, Лизу Зойф? Она душилась так, что на теле образовывался новый слой парфюмерной кожи. Когда ее трахаешь, у тебя ощущение, будто ты оплодотворяешь гигантскую бабочку-нимфоманку. Что ты пчела, которой всегда мало.

– Вы что, спали с Лизой? – дернулся я. – Вы, два кретина. Она же инвалид.

– Это Рэй, – вздохнул Терри. – На моей совести только подвязки для яиц.

Однажды, завернув в дом удовольствий после провальной сессии с одной из пациенток, я обнаружил в паху скрещенные резинки, вплотную прижимающие чресла к стволу. Вернее, обнаружила одна из девочек.