PORKO

porko

черная комедия-триллер

События, герои и диалоги этой книги полностью выдуманы, не призваны никого оскорбить и побудить к действиям, не соответствующим общепринятым или индивидуальным моральным нормам, а посему имеют лишь развлекательную и литературную направленность. Благодарю тех, кто это понимает. Оградите от представленных ниже материалов детей, чтобы после прочтения их необдуманные поступки и недостойные Вашего миропонимания мысли не выливались в дискредитацию и обвинения в сторону медийного, печатного и игрового пространств. Помните, что у каждого из нас своя голова на плечах, и навязывание чужих мнений и норм – не более мифа, подкрепленного готовностью личности осознанно следовать услышанному или увиденному в окружающем ее пространстве.

В книге присутствуют нецензурная брань, сцены секса, черный юмор и аморальные решения главных героев. А так же. Их. Последствия.

Акцентированный призыв:

Эта книга может не понравиться людям, страдающим предвзятой верой современному обществу; испортившим его стереотипам, привычкам и предрассудкам; ведомым, приведенным или только ждущим, когда их приведут к истине другие, людям. Для комфортного чтения, не рекомендую: искать в ней оскорбления чувств верующих; признаки сексизма, гендерного унижения, разного рода дискриминаций и прочее; относиться ко всему написанному серьезно, подобным образом искажая замысел нижеприведенного романа как художественного произведения.

Книга носит юмористический характер.

Каждый из нас выбирает между совестью и ее муками. На нейтралитет нет времени. Тебе может грозить смерть, или преждевременное прощение. Хотя говорят, это – одно и то же.

Потому что ты не знаешь, когда окажешься прав.

И окажешься ли.

Заметка из аффекта

Досье на меня лежит в любом здании, пусть оно может не являться прокуратурой или нелегальным обществом по охоте за юркими мудаками. И это я не про частные детективные агентства. Убеждать себя, что тебя разыскивают все – приятно.

Говорю один раз, что – нужно принять найденные внутри изменения. Проще разговаривать с бутылкой, после чего перейти на запрещенные и помогающие только тебе лекарства. Проснувшись в холле здания суда с табличкой “Невиновен по явке без фактического сопротивления”.

Меня хотят взять только потому, что единственный раз, когда мне повезло перевести слово “пиздец” на несколько языков между оргазмами жены местного миллиардера по методу Кивин, она сказала:

– Паузы не для нас.

И ведь закончи я вовремя, были вполне неплохие шансы.

Мне всегда не нравились ситуации, когда один человек набирается неизвестно чем подкрепленной смелости показать остальным, что владеет большими крыльями и может сам унести автобус в когтях. Я брал передышку на каждой остановке в надежде подобрать старушку, вышедшую на пенсию после тридцати лет работы водителем. Понимающую всю страсть общественного транспорта. Где, чтобы приступить к мастурбации, нужно сначала оплатить проезд. Хотя, по закону, это мое личное дело, и я волен заниматься подобными вещами везде и не платить за это. Между онанистом и пассажиром есть разница. Мне же никто не поможет – ведь это мерзко? Почему эта старушка так задорно на меня смотрит?

На одной из станций вместо единомышленника я подобрал Чарльза Баркса. Даже тогда, разъяренная запахом сухого постельного пота, его супруга пыталась достать мою простату.

Он не хранил дома оружия, потому что считал вторую поправку игрой в одну калитку. В детстве его друзья по бойскаутской лиге утащили из дома по заряженному ружью и фехтовали на дулах. Оступившись, один отстрелил командиру группы голову. Be prepared стоять за свободу, когда тебе угрожает чья-то власть.

Чарльз выписал мне банковский чек на ноль долларов и сказал:

– Это все, что от тебя останется.

Я попросил его жену оценить меня более справедливо. Благодаря этой бумажке я нанял адвоката и купил Порше. Остальные средства ушли на травлю ревнивого денежного мешка в подконтрольных ему средствах массовой информации. Я написал статью, не принятую из-за цензуры.

Казалось бы?

Его жена названивала мне всю неделю. Я не мог оторваться от руля нового кабриолета. Не мог. Я прятал его под подушкой, чтобы исключить возможность проигрыша.

Жена Чарльза звонила мне не от одиночества. У нее нашли вирус. Иммунодефицита. Я выкинул руль на следующий день, потому что погрыз его в поисках справедливости.

Кира

– Ты тронулся умом.

Я ударил себя по левому плечу.

– Заткнись, Рэй. Я сбился со счета.

Мой друг издал нечто похожее на фальшивые тормоза. Звук омерзительного трения. Озвучить тормоза, это необходимая мера при приближении к краю обрыва. Ты не виноват, что они отказывают, но еще не знаешь об этом.

– Это не конец. Конец, обычно, свисает.

– Как мой идиотский нос. Думаешь, записаться к Лейду? Пока скидка. Где Терри?

Я дернулся, просыпав баночку со снотворным на пол.

– Блять. Чертова рефлексия.

Рэй чесал затылок, наблюдая, как я скрючился в попытках найти таблетки за унитазом.

– Я сейчас вижу, как светило клинической психологии пытается собрать фармацевтическое дерьмо в кулак. Чтобы опрокинуть себе в глотку и запить пивом. Ты будешь жрать это с пола?

Я выругался, отбросив таблетки. Задница коснулась холодной плитки. Встреча льда и пламени.

– Кремниевая долина ведь названа так не потому, что она из кремния?

Я мотнул головой. Адекватная часть зашевелилась на правом плече.

– Терри, нужна помощь. Совет. Доставай свой тупой мотивационный альманах.

– Я спал, Джеймс. К сожалению, эта книга не содержит практических рекомендаций для самоубийц. Мотивационным предписанием при суициде на фоне любви является шлюха с большими ушами. Она не должна издавать звуков, чтобы ты мог жаловаться даже во время секса. Остальные проблемы в жизни мужчины имеют когнитивный характер. Не получается собрать волю в кулак? Засунь его себе в очко, и ты поймешь, что твоя проблема в неопытности. В любом случае – я внимательно тебя слушаю.

– Я хочу застрелиться, – признался я.

– Судя по всему, у вас двойка по анатомии, мистер Порк. Огнестрельные повреждения определенных участков тела могут привести к непоправимым последствиям.

– Ты просыпал таблетки, – сказал Рэй. – Патроны тоже куда-нибудь денутся. Ты неуверенная любительница ухода из хора инвалидов, которая горланит только добрые песни. Но если что, револьвер на втором этаже, в ящике из-под красок. Хочу, чтобы все подумали, что это был фестиваль цветов.

Я протер веки, сдерживая рыдания.

– Джеймс, – позвал Терри. – Джеймс. Позавчера утром ты, позавтракав в Отель-парке, провел чудовищно эффективную терапию для управляющего коллегией холдинга “Aqua”. Получил пятизначный кусок торта. Ты махал руками так, что пригнал дождь на это высохшее от жадности поле. Ты заставил скалу просверлить в себе щель изобилия. Никого не интересует, что после этого гер Гельбер на своем спорткаре, превышающем все технические и скоростные возможности производителя, протаранил бензовоз.

Рэй поднял руку.

– Я знаю, куда он дел гонорар. Он же просрал его на кокс, верно?

Терри вытащил из сжатого кулака презирающий двуличие средний палец.

– А неделю назад ты пять часов трахал жену местного богатея. Пять. Я перестал считать на втором. Это данные Рэя.

Я посмотрел на трясущиеся руки. Попытался подвигать фалангами.

– У меня ВИЧ, парни. Блять… ВИЧ.

– Сделай вид, будто анализы положительные, – посоветовал антигерой. – Я хотел сказать, отрицательно положительные.

– Вали-ка отсюда, – рыкнул Терри. – Джеймс. Такие, как ты, живут долго. Исключительные долбоебы пугают смерть.

– Валите оба.

Голова склонилась вперед, когда я разнял двух бушующих в танце гейш. В дверь ванной постучали.

– Доктор Порк? Это Роза. Вы в порядке?

Роза – моя уборщица. Я нанимаю ее пару раз в неделю. Говорят, ее старший сын утонул в ванне красной икры на светской вечеринке.

– Главное, чтобы не в имитации.

Я смотрел в тумбу под раковиной.

– Я проверила Киру. Она спит. Меня ждет муж, сэр.

– У тебя что. Есть дочь? – тихо спросил Рэй.

До меня стало доходить. Я не помню последней ночи. Руль от Порше я заменил двумя бутылками джина, опрокинув их в рот назидательной частью. Я вскочил и выбил дверь, бросившись ловить единственную свидетельницу. Роза утонула. Как и должна была, вместо Титаника. Растворилась в пучине заброшенной хламом квартиры.

В наступившей тишине я медленно извлекал воздух из легких. Легких потенциального. Не. Жильца.

– Это я сделал, – спокойно сказал Терри. – Я взял девочку из приюта святого Альберта. Вы оторвались, мне тоже захотелось. Знаешь, что ты вчера делал, Джеймс? Ты помочился на полицейскую собаку в каске.

Я нервно рассмеялся.

– Больше ни шагу без моего ведома, ублюдки. Запру навсегда. Устрою такой штурм, что там, откуда вы вылезли, начнут строить свои приюты.

– Хорошо ты придумал. Делать добрые дела, которых никто не увидит.

Единственная незанятая комната находилась в конце коридора. Глубокий ад для клаустрофобов. Интересно, насколько быстро развивается боязнь замкнутого пространства, когда дюжина пиратов ищет в трюме ядро с ромом?

– Посмотрим, – потер ладони Рэй. – Слышал, что новые знакомства расширяют кругозор. Кругозор и сознание, это одно и то же?

Я пробирался на ощупь. Почувствовал выключатель. Прежде, чем я увижу новую обузу своей жизни, разве не нужно принять старую?

– ВИЧ подождет, – опередил меня Терри. – Поверь, проблему родительской деятельности я наклонил в куда более острый угол.

Тушите. Вернее, подайте свет.

На кровати, собрав накидку под ногами, спала девушка лет семнадцати. Застывшая челка, будто обрызганная лаком, прямо лежала во весь лоб. Я дрогнул, выпятив нижнюю губу. Нежность обволакивала стены внизу живота и была готова выйти с газами.

– Говорят, девочки хуже мальчиков, – ядовито заметил Рэй. – Пубертатный период у них слегка островат, и может вообще не закончиться. Пока не поздно. Может, поменяем?

Я сполз вниз, к плинтусу.

– А чем ее кормить? – вслух спросил я. – У меня нет кукол. Я не умею готовить Цезарь.

– Когда Цезарь не поверил в заговор, он приготовил себя сам.

Гостья приподнялась. Она долго рассматривала меня, задевая волосы ресницами. Частое моргание говорит о пока не проявившейся симпатии. Ее явно смутил мужчина, сидящий на карачках.

– Выруби ее, – напряженно вставил Рэй. – Скажи что-нибудь обморочное. Как ты обычно соблазняешь женщин?

– Молчу дольше, чем они могут выдержать.

Я продолжал тактику недвижения.

– Пусть заговорит первая, – сказал Терри. – Тот, кто ведет диалог, чувствует себя особенным. Хотя. Сколько человек в мире каждый год убивает самоуверенность?

Антагонист встрепенулся.

– Потому что прививки – святое дело.

Девушка легла обратно на подушку. Взглянула на меня снова. Я ждал улыбки. Или знаков пальцами. Или широкого жеста неодобрения, когда в тебя летит неконтролируемый уже предмет.

– Вы обманули меня, сэр, – сказала она. – Обещали, что защитите, и привели сюда? В гадючник не лучше предыдущего. Думаете, меня можно присвоить себе? То, что вы натворили, у них называется “угон”. Я, конечно, далеко не машина. А вот гараж это или склад термитного корма? Непонятно.

Я сделал тупое лицо. Такое лицо должен делать подсадной первокурсник на знакомстве с группой. Ты говоришь, что увлекаешься лепкой статуй с большими хуями животных. Картинно замечаешь, что ошибся аудиторией. Повторяешь необходимое количество раз.

Главное – выбирать гуманитарные факультеты.

Всегда оставляйте необычное послевкусие, сэр.

– О чем это она? – спросил я.

Терри перебирал варианты.

– Анализирую. Полное сканирование личности.

– Вы знаете, кто мой хозяин? – встревает девушка.

– В детдоме есть хозяева? – поперхнулся Рэй.

– Мой хозяин – Клинт Путч.

Я что-то слышал об этом. Я пользовался этим, прибегал к финишу. Хорошие условия. Дерзкие цены на скачущих под тобой девиц. Интерьеры в стиле классического сутенерского добродушия.

Я собирался вывести своих друзей на серьезный разговор, но мне этого не требуется. Нас ведь не слышат.

– Терри. Ты ничего не хочешь рассказать?

– Я скажу, – снова влез Рэй. – Он перепутал детский дом и бордель. Сраный лицемер.

– Я была фавориткой, переданной в знак мира. Клинт Путч расстроился, что я не подхожу. Убил парочку человек. Он никого просто так не отпускает, – добавила гостья, мечтательно растянув последние слоги. – Ни-ко-го. Отпустить просто так можно только труп. По течению.

Я снова подумал о ВИЧ. Растянутая смерть от замедленной бомбы не так страшна. Гораздо позорнее сесть впросак, выпрошенный у заправляющего округой бандита.

– Легализация проституции не очень то и помогла бы. Сейчас нам пришлось бы иметь дело с полицией. Как ты представляешь себе формулировку статьи о краже несовершеннолетней куртизанки?

Завтра четыре сеанса. Люди, беспомощные и отвергнутые в психологическом сопровождении своих недугов, способны начать массовые беспорядки.

– Если тебя поймают и начнут пытать, мы позвоним, куда нужно, – сообщил Рэй. – Мы позвоним в ритуальные услуги.

– Спасибо, – выдавил я. – Большое.

– Ты бы хотел гроб из биоразлагаемых материалов?

Я встал на ноги и осторожно подошел ближе.

– Я Джеймс.

Она оглядела меня с макушки по пояс.

– Кира. Но это не важно. Тот, кто так поступает, сделан из гнилого материала. Подобное подобному. Это ничего, что я с вами пошла.

Девушка опустила взгляд.

– Я уже никому не нужна. Никто не будет слушать наших сказок и оправданий, ведь гнилой материал пробивается с одного удара. Вы когда-нибудь размышляли, почему его используют в качестве удобрений? Он безволен. Любой, кого используют, безволен.

– Я психотерапевт. Меня не смущают подобные темы.

– Они вас должны настораживать.

Я стерпел раскатистые мурашки без единой эмоции.

– После того, что вы сделали… вероятнее всего, вас поделят на две половины вдоль средней линии симметрии, и перевернут одну из них. Сэр. Я как-то подслушала разговор отца. Они называют это “смена полюсов”.

– Сэр, – передразнил Рэй. – У нее герпес. И сам папочка наверняка им и наградил. Точно говорю. Так ведут себя только те, кто хочет завести второй. Не удивляйся, если спросит твою медкарту. Чтобы убедиться, что с тобой можно работать.

– А они складываются?

– Меняй подход, – сказал Терри. – Главные ворота закрыты. На них неразличимые знаки.

– Вы два бесполезных куска недоматерии, – возмутился я. – У меня дома похищенная из борделя фаворитка Клинта Путча. Собственным пафосом. ОТКУДА?!

– Живая, – подбодрил парень с левого плеча. – И одетая. Я бы показал ей, где звезды. Но здесь потолок.

– Вы думаете о своем скором конце? – спросила Кира, разглядывая меня. – Ваши морщины, они вальсируют. Никогда не видела такой красоты.

– Блять, Джеймс, – прошептал Рэй. – Я сейчас кончу.

– Все штаны в стирке, – напомнил Терри.

Момент перехода к стадии нокаута был упущен. Игнорируя мольбу не прерывать вербального контакта с жертвой, я упал на спину и повредил восприятие происходящего. Обморок длился недолго. Недостаточно долго для того, чтобы начать говорить о серьезных отклонениях.

– Джеймс, – навис надо мной оскалившийся, пахнущий резким одеколоном детина с торчащей в стороны гривой. – Привет.

– Забирайте, что хотите, – простонал я. – Это ошибка.

– Ошибка – это доверять незнакомым людям акупунктуру. Ведь они знают самый короткий путь.

Он крутанул в руке лезвие.

– Мы нашли то, что ты взял. Ты зря возомнил себя освободителем, Порк. И дабы нечто похожее не повторилось, я возьму еще кое-что. В следующий раз, увидев тебя, я буду точно знать, за чем именно ты пришел.

Когда меня покрывает ледяной страх, друзья реагируют по-разному. Кто-то кричит о сопротивлении. Или находит интересные книги по истории марксизма.

Я закричал прежде, чем понял, что мизинец на правой руке подпрыгивает на покрывале в отдельном танце. Фаланга пульсировала, пачкая диван. Я скулил. В детстве я смеялся над щенками, ползающими в поисках забитой суки.

Теперь ищу ее сам.

Я скулил аккомпанементом удалявшимся шагам. Дирижер с отвращением поглядывал на искалеченную руку. Зрители отворачивали лица.

Никто никогда так не ждал антракта.

Эрл

– Мистер Порк. Ваше направление.

Я спрятал руку с отрезанным мизинцем за спину и принял бумаги левой.

– Вы получите инновационный подход к лечению, – улыбнулась ассистентка.

– Спроси, – не выдержал Рэй. – Спроси, не мог бы ты получить его прямо в кладовке за углом. Джеймс? Посмотри на ее грудь. Это инопланетные антенны для передачи возбуждения. Они не с Земли.

– Не трогай его, – сказал Терри. – Не сейчас.

Лейд с ринопластикой подождет. Я ненавижу свой нос, но еще больше не люблю руки без одного пальца. Это неполноценно. Это пугает детей, когда ты хочешь с ними помириться. Нет мизинца – нет мира.

Рыдая, из палаты я позвонил знакомому протезисту. Выпало несколько предложений со скидкой. Я настоял на том, чтобы никто не искал моей выгоды. Тогда Эрл рекомендовал мне поучаствовать в клинических испытаниях.

– Не понравится, вставим тебе туда зажигалку. Или фонарь. Конечно, я бы предпочел вмонтировать фонарь проктологу. Это может повысить его работоспособность.

Рэй встрепенулся.

– До капитуляции заднего прохода три, два…

Если вы все еще спрашиваете себя, почему я постоянно ною и склоняю мужественный, но пошатнувшийся характер медицинского специалиста к слезам, поверьте – пока не окажешься в критической ситуации, для себя ты всегда герой. Безоговорочный. Настолько, что первой фразой при покушении на твое геройство будет сопливое молчание.

Когда у тебя рождается африканец, и онемевшая жена боится поднять взгляд, понимаешь, что в титрах ты будешь указан продюсером. Вы что-то не поделили с режиссером и двумя актерами первого плана. Перепутали свои роли.

Возможно, они перебрались на твой континент вплавь.

– Это необходимо, – пробормотал Терри, уловив мои мысли. – Нам всем.

– Конечно, необходимо, – согласился Рей. – Как дрочить без пятого пальца? Похоже на просмотр детектива без убийцы. Вы думаете, почему инвалиды несчастны? Потому что за ними много ухаживают?

– Каждый говорит о том, чего подсознательно не хватает, – заключили с правого плеча. – С тобой. Все.

– Мистер Порк, вас примут через минуту.

Я проник в белую дверь тесного докторского уголка с табличкой Эрл Пейн. Снова пахнет разбавленным формалином и материалами третьего назначения. Спросите, какими именно? Я не знаю. Я психотерапевт.

В моем кабинете пахнет смятением.

В прошлом мае отставной генерал, от волнения исполняющий ножницы ногами, сказал мне:

– Доктор Порк. Я хочу взорвать свою жену.

Под влиянием Рэя я спокойно спросил:

– Если бы мы подготавливали взрыв, то где заложили бы заряд?

Я выяснил причину. Авторитетное мнение старика и верность были главными качествами жены, и версию измен я исключил. На последней из войн генерал потерял близкого полковника, который подорвался, конвоируя груз. Командир извел душу. Назвал собаку именем друга. Развесил его портреты, хранил парадную форму. Хотел прыгнуть в яму на похоронах. Пришел ко мне, потому что почувствовал долгом сделать нечто похожее и выбрал жену из благодарности за отданные годы.

– Я правильно понимаю, – спросил Терри. – Вам кажется, что рано или поздно вы потеряете дорогих людей, с чем спорить не приходится. Полковник занял нишу “рано”. Причем здесь ваша жена?

– Взорвите себя, – перехватил Рэй.

Когда через два дня ко мне в кабинет для комментариев стучались журналисты, я качался в кресле и разглядывал газету. Я читал газету, где первую полосу занимали фотографии генерала, вывезшего домочадцев за город. Вернувшегося в дом. И оставившего от него воронку размером с гипермаркет. Под обломками и пылью еще полдня искали намеки на биологический материал. Чтобы похоронить хотя бы ногу.

Нашли только старательно нацарапанную записку:

“Thank you, dr. Pork”.

– Спасибо, Рэй, – безразлично пробубнил я.

Через полгода, от самого полковника, я узнал, что жена генералу изменяла. Открыто. И вроде, именно с ним. Погибший друг был проекцией отмщения. В конечном итоге, старый честолюбивый хрен решил, что виноват не полковник, а воинская честь не позволила признаться мозгоправу в настоящей причине.

На меня можно подать в суд за короткий член, откалывающий хороший балл от общей гонки полов. Или разговоры с соседскими крысами в период психотерапевтического неурожая. Но разглашения тайн высокопоставленных пациентов меня не касаются.

Я начал употреблять алкоголь. Заменил воду джином.

– Я не рассмотрел там подлог.

– Он взорвал бы жену, – констатировал Терри.

– Если жена изменяет, – пожал плечами Рэй, – взорви себя. Она-то на полигоне зачем? Женщина не мишень, а изготовитель мишеней. Ты это допустил. Я не вижу военной выправки. Как называется метод лечения, когда пострадал никто, кроме тебя?

Мы молча переглядывались.

– Еблоскопия. По лицу бьют проводом с камерой, пока болезнь не уходит. На записи после видно, что ты притворялся.

Я пил две недели, пока антигерой не начал икать.

– Джеймс, – протянул ладонь Пейн. – Я тебя ждал.

– Кто больше страдает – ждущий в кабинете или за его пределами? – спросили антагонист. – Кого корректно называть ждущим?

– Больше всех страдает ждущая любви неудовлетворенная самка, – сказал Терри. – Но этим она поделится только в клубе вестниц страдания.

Я не стал протягивать руку в ответ.

– Брось, Порк, – скривился мой приятель. – Мне все равно ее осматривать.

– Чисто психологически, я не рад всему, что меня сюда привело. Я засуну вежливость в жопу и зажму сфинктером.

– Я тебя понял, – взбивая подушку, сказал Терри. – Я увольняюсь. На двенадцать часов.

– Итак, Джеймс, – улыбнулся Рэй. – Мы остались одни. Ты внимательно прочел договор? Там ничего нет о вреде голосов в голове?

Эрл спрашивал о диетах и противопоказаниях к препаратам. Записывал в красную книгу, похожую на прибежище последних фамилий. Понимающе кивал, когда я смотрел в одну точку на столе.

– Джеймс, – мягко сказал он. – Что делают психотерапевты, когда им необходима помощь психотерапевта?

– Можно, я, – попросил Рэй. – Можно я отвечу? У меня есть классная шутка.

Я взглянул на товарища по цеху.

– Забудь. Ты снял замеры? Вот моя правая ладонь и ее близнец. Таким должен быть палец. Пожалуйста, ни слова о сторонней помощи.

– Ты ведешь себя, как гей, – заметил антигерой. – Я это трогать не буду, потому что меня это выдаст.

– Я лечил женщину, способную тебе помочь, – сказал Пейн. – Она специализируется на массаже морали. Вы, можно так сказать, одной крови.

Меня заставят представить руку, массирующую вещи, существующие только в теории больного научного мира.

– Что он сказал? – пролил пиво Рэй. – Оральный массаж? Возьми-ка номер ее телефона. Это заслуживает, как минимум, интереса. Надоело гонять на спящего Терри.

Я подписался внизу документа о предоставлении медицинских услуг.

– Позвони, когда будет готов прототип, – бросил я, шевеля невидимым мизинцем. – Этой штуки в быту не хватает.

– Знаем мы твой быт, – рассмеялся Рэй.

– Договорились.

Я вышел из больницы и напоролся на любимый хлеб с сосисками.

– Три штуки, – сказал я высокому парню в фартуке. – В пакет.

Моих друзей выводит, когда я о них не думаю. Это касается всего. Ресторанов. Стриптиза. Фитнеса, которым я не занимаюсь. Стоит присмотреть выгодную клубную карту, и ты понимаешь, что брать придется три. Терри называет это “дружеская хватка”.

– Дружеская схватка, – всегда поправляет Рэй. – Это когда женщина рожает трех друзей, но не знает. Об. Этом.

– Ты не будешь настоящим другом без жертв, – вторят справа. – Нас не видят посторонние, но ты ведь знаешь, что мы есть. И ты обязан нам, Джеймс.

Как объяснить остальным проституткам, для чего ты их заказал?

– Массовка – дело вкуса, – спокойно заметил Терри. – Кому-то нравится болтать гениталиями на людях. Оставь, или отведи их пить чай. То, что ты вызвал для нас девушек, приятно. Мы не чувствуем себя преданными огню тщеславия.

– Ребята, – ныл я за переплаченные доллары. – Идите на хуй.

– Там всегда приятно, – сказал Рэй. – Не хочешь с нами?