Скрытые манускрипты

Предатели и злодеи.

О маге, чародее и волхве Симоне из Самарии, и лживом учении его.

В Ватикане хранится рукопись неизвестного автора, в которой подробно описана нечестивая жизнь, волшебные проделки и мерзкое учение самарянина Симона: мага, чародея и искусного во всякой лжи. Впрочем, помимо этой рукописи, жизнь и дела сего чародея не безызвестны. Некоторые свидетельства Симона-мага о себе самом, сохранились в записи языческого автора Цельса1:

«Я есмь Бог (или Сын Бога, или Дух Божий). И я пришел. Мир уже разрушается.

И вы, о люди, существуете, чтобы погибнуть из-за вашего беззакония. Но я хочу спасти вас.

И вы видите меня вновь вернувшегося с силой небесной. Блажен тот, кто поклоняется мне сейчас!

Но я предам вечному огню всех остальных, и города, и страны. И люди, которые не успели оплатить свои долги, будут тщетно раскаиваться и терзаться. Я уберегу тех, кто уверовал в меня…»

Свидетельства, высказанные о маге Симоне многими христианскими писателями и Отцами Церкви, обличают его как «злого, облекшегося в сияние света»2, «исполненного всякого коварства и всякого злодейства, сына дьявола и врага всякой правды»3. Иоанн Дамаскин писал: «[он] учил постыдному и скверному смешению, и неразличению тел. Отвергал воскресение и утверждал, будто мир не от Бога. Свое изображение в виде Зевса, и спутницы своей Елены, в образе Афины, передал ученикам своим для поклонения. Называл себя для самарян – Отцом, а для иудеев – Христом». Св. Ириней Лионский сообщает: Симон был человеком смелого, дерзкого ума, весьма честолюбивым, и обольстивший множество народа.

По многим свидетельствам, сей чародей и сильный волхв, мог делаться невидимым и снова являться перед изумленным зрением очевидцев; мог бросаться с высоты, поддерживаемый на воздухе невидимыми силами, летать сколько сам пожелает; мог чудесно освобождаться из темничных уз, заставлял бездушных истуканов двигаться; мог проходить сквозь огонь, изменять лицо до неузнаваемости, даже до козлиной морды; мог вызывать из земли уже цветущие деревья, а на отроках заставлять расти бороду; также – вызывать духов, в виде огненных изображений, предсказывать будущее через череп, говорящий на страшном языке, и этим поражал невежественные толпы.

Отцы Церкви: св. Иустин-мученик, св. Ипполит Римский, Тертуллиан, св. Ириней Лионский, св. Климент Александрийский, св. Епифаний Саламский, блаженный Иероним – нимало не сомневались: даже большие чудеса совершал чародейством Симон (за эти волшебные деяния, по повелению кесаря Клавдия, в Риме установили ему статую с надписью: «Симону, святому богу»), но совершал чудеса те силою не Божией, а бесовской, и был он избранным сосудом диавольским, и отцом всех церковных ересей.

По свидетельствам, которые приводят различные авторы, вплоть до надменных и богохульных слов самарянского волшебника-гордеца о себе самом, несомненно видно: он был хорошо знаком с религией иудеев и с учением Христовым, но и провозглашал нечто новое, соблазняя и увлекая за собой [в пучину тьмы] простодушных, обманами совращая их с прямых путей Господних.

Честолюбие, любление почестей, безмерная гордыня – тянули его взобраться выше распятого Христа, и объявить себя Богом-Троицей. Мол, в Иудее [по самосвидетельству] появился он в призрачном теле Сына Божия, чтобы пострадать от евреев, хоть и не страдал на самом деле; в Самарии явился он, Отцом и Создателем всего, а у других народов действует [он] как Дух Святой. Так явилось миру евангелие от Симона, чародея и волхва.

К слову сказать, учение это было вовсе не так просто́́́ и смехотворно, как могло показаться на первый взгляд. Хорошо сказал св. Ириней Лионский об учениях еретических [и Симона-мага в том числе]: «их учение, которого ни пророки не возвещали, ни Господь не проповедовал, ни апостолы не предали, и которым они хвалятся, будто знают обо всем больше других, ибо вычитали из неписанных книг; и взявшись, по пословице, из песку вить веревки, пытаются к своим положениям приладить с видом вероятности Господни притчи, или пророческие изречения, или апостольские слова, чтобы вымысел их не казался не имеющим никакого свидетельства; и при этом оставляют порядок и связь Писаний, и, сколько можно, разрывают члены истины. Но, переставляя и переиначивая, и из одного делая другое, они успевают обольстить многих призраком нескладно связанных слов Господних».4

Волхв Симон был не так прост, как могло показаться несведущему. Приобрел он знания, вместе с приемами волшебства, в Александрии, где узнал о начатках учения, которое впоследствии дополнил и, вернувшись в Самарию, выдал соотечественникам за Божественное откровение. Ему, в учении том, отводилось играть роль воплотившегося Бога, и он сделал это, пользуясь настроениями времени [ожиданием Мессии] и склонностями людей, которые благоприятствовали тонким расчетам лжеца. «Несчастный народ позволял надувать себя обманщикам, которые лгали именем Божиим, и в то же время презирал и не верил явным знамениям» – прозрачно намекал Иосиф Флавий.

В чем состояло учение самарянина Симона.

Если бы чародей и маг Симон, провозглашая учение своё, объявил о совершившемся воплощении христианской Троицы в своем лице и остановился на том, обман раскрылся бы довольно скоро. Однако, этот высокомудрствующий, внушая многим, что сумел постичь Знание, которое выше Бога иудеев и христиан, был искусен во лжи. Разглагольствованиями и сказками относительно своей «триединой» сущности, он лишь прикрывал настоящее, сатанинское учение, точно больной проказой прикрывает всего себя от пят до макушки головы, скрывая под чистыми покровами чудовищные язвы гниющей плоти. «Они пользуются именем Христа словно приманком, но разным образом вводят нечестие Симона, и через то губят многих, коварно распространяя свое учение под прикрытием доброго имени, и подавая под сладостью и красотой имени, горький и злой яд змия, первого виновника отпадения».5 Так в чем же заключалось нечестие Симона-волхва, и в чем был смысл его учения?

«Существует одна Сила, разделенная на верхнюю и нижнюю, порождающая себя, растящая себя, находящая себя, являющаяся своей собственной матерью, своим отцом…своей дщерью, своим сыном… Он есть Единый, всеобщий Разум, корень Всего, Тот, Кто стоит, стоял и будет стоять: Он стоит над несотворенной Силой»6. Из этого Высшего Существа истекают попарно, обладая мужским и женским началом, божественные силы – эоны, каковых шесть и они составляют мир первый, духовный. Это: Рассудок и Чувство, Слово и Имя, Всеобщий Разум, управляющий всем и мужественный, и великая Мысль, которая порождает все и женственна.

Из этих эонов истекают 6 новых, которые образуют мир второй, служащий как бы отражением первого, но уже не столь совершенный. Из эонов второго мира исходят ещё 6 эонов (или ангелов), которые населяют мир третий; эоны-ангелы, создают, в свою очередь, мир четвертый – видимый и материальный, который является последним отражением Высшего, духовного мира. Все отражения Высшего мира неизбежно влекут за собой его искажение, и уже ангелы третьего мира становятся творениями злыми, завидующими высшим эонам, и задумывают они недоброе. Для создания видимого мира, злые ангелы призвали божественную Мысль сойти в мир материальный. Но, как только Мысль сошла в этот мир, ангелы задержали Её, не позволяя вернуться к Единому Отцу, ибо не желали они считать себя порождениями иного существа.

В течении многих времен Мысль вынуждена была странствовать по видимому миру, заключенная в человеческое тело, переходить из одного тела [женского, потому как Мысль – женского пола] в другое, пока не попала в блудилище в Тире, под видом проститутки Елены, откуда её выкупил чародей Симон, утверждавший, будто он – Всеобщий Разум и Отец, и от него была отторгнута божественная Мысль. Но он прошел через все миры и разыскал её, и выкупил из развратного дома, в котором она пребывала, показывая глубину падения божества, вовлеченного в творение, а ещё была она [Елена] той заблудшей овцой, о которой возвестил в притче Христос…

Симон именовал себя Спасителем, и потому учил: он принял образ человека, для освобождения божественной Мысли из уз материи, а людей – от злого владычества ангелов, сотворивших наш мир. И от того, что они [лжец Симон со шлюхой Еленой] осуществили на земле таинственный брак, в высшем, духовном мире, соединились разлученные Ум и Мысль. Св. Ириней так передает выдумки Симона-волхва в своем известном труде: «Он пришел Сам, чтобы опять взять её к себе и разрешить от уз, а людям доставить спасение через познание Его. Ангелы худо управляли миром… но Он пришел для исправления вещей и сошел, преобразившись…, явиться среди человеков человеком, хотя Он и был не человек; и показался пострадавшим в Иудее, хотя Он и не страдал. Пророки же предсказывали, вдохновленные ангелами, устроителями мира; поэтому на них более не обращали внимания те, которые веруют в Него и Его Елену, но делают что хотят, потому как люди спасаются Его благодатью, а не делами праведными. Дела праведны не по природе, а случайно, ибо ангелы, создавшие мир видимый, установили это, и посредством таких заповедей поработили людей. Он обещал, что мир сей разрушится, но Его последователи уже освободились от власти сотворивших мир. Поэтому мистические жрецы этой секты живут сладострастно и занимаются делами волхвования, употребляя заклинания и заговоры. Любят прибегать к средствам, возбуждающим любовь и влечение к духам домашним и наводящим сон, и другим забавным проделкам. Имеют также изображения Симона в виде Юпитера, и Елены – в виде Минервы, и молятся им».7

С такой чудной мешаниной, пропитанной надутым пустословием, выступил Симон из Самарии и последователи его числом до тридцати человек. И обилием разных цифр смущали и обольщали они множество неучёного народа, доказывая цифрами этими, выдираемыми из Писания и притч Христовых, будто выдуманные ими басни небезосновательны.

Апостолы, последователи Иисусовы, скоро обнаружили опасность учения Симонова, и

с усердием разоблачали его нечестивую сущность, увещая человеков удаляться от этих «безводных облаков, носимых ветром; осенних деревьев бесплодных, дважды умерших, исторгнутых; свирепых морских волн, пенящихся срамотами своими; звезд блуждающих, которым блюдётся мрак тьмы на веки… ропотников ничем не довольных, поступающим по своим похотям (нечестиво и беззаконно); уста их произносят надутые слова; они оказывают лицеприятие для корысти».8 «Осуетились они в умствованиях своих, и омрачилось немысленое их сердце, и, называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ подобный тленному человеку»9.

Кроме словесных увещеваний и благовествования, смело обличали апостолы все волшебные проделки Симона, как дьявольские и бесовские; противопоставляли им чудеса Божии, великие, изумлявшие народные толпы, заставлявшие трепетать и бояться чудес этих даже сего нечестивого волхва, а остальным человекам отворяя глаза и пути сердца к спасению через Христа.

Жизнь и дела самарянина Симона, мага и волхва.

После великих и удивительных событий, случившихся в Кесари, граде Самарийском, и описанных в Деяниях Апостолов: когда Симон волхвованиями изумлял народ и чародействами прельщал многих, выдавая себя за силу Божию, но Филлип-апостол благовествовал там о Христе Иисусе и обратил неверующих. Даже крестил он и Симона, но не от сердца тот крестился, а по лукавству и хитрости. Пришедшие вослед апостолы Петр с Иоанном, возложили на прозелитов руки и свели на них Духа Святаго. Тогда, видя это, Симон хотел за деньги купить у апостолов дар сведения Духа [потому как не было веры в нем, а лишь корысть и гордыня], но был обличен ими.

Так вот, после этих запечатлённых событий, к апостолу Петру пришли двое: Никита и Акила – товарищи детства и ученики Симона – чтобы крестившись, принять веру Христову. С ужасом рассказали они Петру тайну, которую открыл им учитель.

Никита и Акила [по слову их] давно выспрашивали у Симона: какою силой творит он чудеса. После случившегося в Кесари, когда народ отвернулся от Симона и многие отошли от него, наконец, он признался, что убил ребенка и душою этого ребенка творит он чудеса и волшебства. Удивленные товарищи спросили тогда Симона: разве такое возможно, ведь, по его же утверждению, душа исчезает тотчас после смерти? В один миг изменился, побледнел чародей, но, тут же собрался, и надменно отвечал: «Думаете, я человек, подобный вам? Нет, я – сила вечная, безначальная, сын Божий, нисшедший в утробу моей матери, прежде чем она имела супружеское общение с Антонием; вас избрал я в друзья себе, чтобы испытать и ввести в небесные обители, если окажетесь достойными. Силой своей я в состоянии превращать воздух в воду, а воду – в плоть и кровь; могу снова вызвать к жизни и убитого мной ребенка». После этих горделивых слов, оба ученика и товарища Симона оставили его, пришли к Петру-апостолу, и тот узнал от них кто такой Симон-маг и откуда он взялся.

Родился Симон в самарийской деревушке Гиттон, близ Сихема. Родителями его были Антоний и Рахиль. В юности он изучал греческий язык, упражнялся в словопрениях; для изучения магии предпринял путешествие в Александрию. Там познакомился с Апионом грамматиком10. Апион провозглашал свободную любовь без брака, познакомил Симона со Стезихоровой выдумкой11, дополнив её тем, что Елена была не земной женщиной, но богиней луны, и учил Симона магическим заговорам, сводящим богиню эту на землю.

Тут же, в Александрии, познакомился Симон и с учением Филона, возводившим зыбкий мостик над пропастью между иудейским учением и языческой философией. Ещё – волхвованию, всякой магии и волшебству обучался Симон из Гиттона. В то время, в Александрии, объявилось множество людей под обличьем магов, чародеев и заклинателей, которые ласкательством, красноречием и волшебными ухищрениями обольщали сердца простодушных, увлекая их за собой, и слыли за что-то необыкновенное. В гуще этого брожения, вследствие знакомств, интересов и занятий, образовалось и сложилось учение Симона; с ним он возвращается в Самарию, где скоро примыкает к основателю саддукейской секты среди самарян и становится учеником его. Вместе с остальными последователями Досифея, он отвергал бытие добрых и злых ангелов, грядущий Суд Божий, хулил Бога отрицанием воскресения мертвых. Войдя в число учеников Досифеевых, Симон довольно скоро, с помощью волшебства, сместил учителя и занял его место12.

Именно в качестве учителя этой секты, Симон попадает под стражей в Рим, для получения наказания за свои проделки, волнующие умы простодушных людей13, но хитрец сей, магией и волшебством очаровал там всех [даже судей своих] до такой степени, что его не только освободили, но и воздвигли памятник.

Тешась могуществом и гордыней, Симон возвратился в Кесарию, где рассказал ученикам о чудесах, совершенных им в Риме, и ещё более стал обольщать народ волшебством, магией и волхвованием, выдавая себя за силу великую, безначальную, Божию. Здесь судьба и сталкивает Симона-волхва с апостолами Иоанном и Петром. Разоблачённый учениками Христовыми, Симон обрядился в овечью шкуру, оставаясь по сути своей волком, «вкравшимся, нечестивым, издревле предназначенным к осуждению».14

Осужденный апостолами, и покаявшись на словах, Симон не помышлял каяться в сердце и бросить мерзкие дела свои. Многие из учеников оставили его и, крестившись, исповедовали веру Христову. А Симон, с немногими оставшимися, вышел из Кесарии и отправился прочь, влекомый гордыней, тщеславием и люблением почестей. Быть может, он считал, что благодаря своему волшебству и магии в силах околдовать любого, или разглагольствуя и долго внедряя в умы многих, что он Бог – сам уже верил в эти безумные речи? Кто знает, только бросать занятие свое – обольщать и губить людей – Симон не собирался, а вот действия его стали более изощренными.

Объявившись в городе Пафе, на Кипре, он выдал себя за последователя Христа под именем Бар-Иисус15. Очаровав многих волхованием, скоро обосновался рядом с проконсулом Сергием Павлом, ибо от обманутого им народа сподручнее было ему подниматься к высотам власти, а не напротив, в подражание Христу, преисполнившись знанием спускаться к невежественному люду. Получив от окружения проконсула и прочих людей прозвище Элима16, лжец этот удивлял всех волшебной своей силой. Скоро, как видно из «Деяний Апостолов», Дух Святой привёл сюда же, в Паф, Варнаву и Павла, для обращения проконсула в христианство, но Симон (он же и Элима, и Бар-Иисус) всячески противился им, не забывая о том, что вынужден был оставить Кесарию, после проповеди Петра и Иоанна.

Пламенеющий верой Павел, исполнившись тогда Духа Святаго, обличает волхва, называя его коварным злодеем, врагом правды и сыном диавола, и глаголет к нему не как к неизвестному до сих пор, но как к известному: «перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних?»17 Павел, в отличие от Петра, не останавливается на разговорах, пускай и гневных, но призывает на обольстителя-колдуна руку Господнего мщения и поражает чародея слепотой «до времени».

Ослепнув, Симон пришел в ужас, ибо кара Божия была на нём. Даже изгнание не так удручает его… Однако, прозрев, он вновь принимается за прежние свои проделки, только отныне всячески избегает встреч с апостолами Христовыми, которые оказались вовсе не смиренными агнцами. Потому и говорит Писание [и не только о чародее Симоне]: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну, и обращу мудрость мира сего в безумие».18

Увязнув в гордыне, не желая избавляться от безумной идеи [будто он – Бог и Создатель всего], бежал Симон также из Антиохи, Лаодикии, Коринфа, Ефеса – отовсюду, где лгал и чародействовал, едва только слышал о приближении апостолов.

Но не за ним спешили посланники Христовы! Ведомые Духом Святым, без устали распространяли они повсюду благоухание познания, умножая в короткие сроки число верных, боящихся Бога избранных Его, и провозглашая спасение Благой Вестью. Симон-маг путался в ногах у них, нисколько не в силах помешать Промыслу Божьему в труде апостольском. Он не понимал этого и тужился – перед немногими оставшимися учениками – представить себя значительной, не познанной никем силой, стоящей выше Бога христиан. Похоже, сам он в это не верил, но продолжал играть роль с отчаянным упорством и упрямством мула. Однако, трудно идти против рожна!

Последний раз Симону-магу суждено было встретиться с апостолом Петром в Риме. Владычествовал тогда император Нерон, который благоприятствовал волхвам и чародеям, и сам вызывал мертвых с помощью магии; супруга его также была расположена ко всяким волшебникам и, говорят, даже прислуживала на их таинствах. При таких властителях Симон вполне мог рассчитывать на успех, ведь слуги почти всегда безропотно поддерживают многие наклонности хозяев своих.

Симон стал во всеуслышанье, во многих людных местах кричать, что в такой-то день он вознесется в небеса, ибо грехи людей переполнили землю, и он не может более терпеть этого зла. Так поступал он вплоть до назначенного им дня. Многолюдная толпа пришла поглазеть на чудо. Были там император Нерон с женой и вельможами; пришли многие христиане с апостолом Петром.

Самарянский чародей ступил вниз с высокого здания, и… начал летать, поддерживаемый в воздухе невидимой силой. По толпе прошел ропот, отовсюду слышались крики ужаса и восхищения. Петр начал молиться, упрашивая Господа не дать этому обманщику обольстить толпу, и громко запретил бесам именем Иисуса помогать чародею. Христово имя разогнало лукавых бесов. Симон-маг, оставшись без дьявольской поддержки, свалился с высоты на землю и сильно покалечился, раздробив себе ноги. Увидев обман, раздосадованный народ освистал волхва. Немногие ученики поспешили унести разбитого, окровавленного учителя подальше из города. Скоро все разошлись, насмехаясь над чародеем и проклиная обманщика, а христиане – благодарили Бога.

Симон самарянин, униженный, покалеченный, ещё долгое время жил в окрестностях Рима, в простой лачуге. Стоять и ходить он уже не мог: ни волшебные снадобья, ни притирания лечебным маслом, ни таинственные заклинания не возымели действия. Бог не хотел ему помогать, а напуганные бесы – не смели. Ученики бросили его – остались только двое. Они понимали теперь, что он не Бог, которым нарекал себя, а простой человек; им было жалко искалеченного Симона. Целыми днями сидел он под деревом, росшим поблизости от жилья, и рассказывал прежние истории, которым никто уже не верил: Бог, который не мог спасти даже себя, никому не был нужен. Тогда, упорствуя в гордыне, Симон решил прибегнуть к тому, чем занимался всю жизнь свою – надувательству. Он потребовал от учеников, чтобы те положили его в яму и закопали, а когда откопают через три дня – найдут учителя своего воскресшим и живым, как христиане нашли Христа.

Ученики вяло отговаривали. Симон упорствовал и принудил их сделать по-своему. Св. Ипполит Римский так описывает это событие: «… приказал своим ученикам вырыть могилу и засыпать его землей. Они так и поступили, однако он пребывает в могиле до сих пор, поскольку не Христос». Куда подевалась его Елена не известно!

Индийские фансигары, или загадочная секта убийц.

В 1816 году колониальные английские войска, расположенные в Мадрасе, захватили нескольких местных жителей по подозрению в убийстве и ограблении путешественников и паломников. Доктор Роберт Шервуд, следивший за состоянием здоровья находившихся под следствием, склонил некоторых разбойников к разговору об их верованиях. Его статья «Об убийцах, называемых фансигарами» появилась в журнале «Азиатские Исследования» в 1820 году, вызвав некоторое волнение.

Тревожит воображение и заставляет останавливаться в жилах кровь, история о пропаже супруги полковника W. в 1825 г., сразу после прибытия её к берегам Индии. К месту службы полковника, в отдаленном штате, англичане не успели ещё проложить железную дорогу, и леди К. пришлось добираться в обыкновенной повозке, в сопровождении пяти офицеров кавалерии Её Величества. Сопровождал их местный проводник. Путь пролегал по довольно дикой местности. Добираться до гарнизона предстояло несколько дней.

Когда женщина и сопровождавшие её офицеры не прибыли в расположение гарнизона в назначенный день, полковник W. выслал навстречу вооруженный отряд. Командир отряда впоследствии рассказывал, что они обнаружили посреди леса пустую повозку и английскую саблю. Внимательно осмотрев окрестности, обнаружили неподалеку небольшой холмик свежевыкопанной земли, под которой покоилась ужасная находка: шесть обнаженных трупов. Женщина была среди них. Тела проводника не обнаружили, из чего сделали вывод о его соучастии в этом злодеянии. Все несчастные были задушены. Одежду убитых, багаж супруги полковника, оружие и лошадей злодеи забрали с собой.

Получив трагические известия, полковник W., терзаемый горем и желанием восстановить справедливость, поступил следующим образом: он захватил в плен князька окрестных земель. Вельможу никто не притеснял, ему оказывали соответствующие почести, но из гарнизона никуда не отпускали. Полковник объявил радже: он получит свободу после того, как выдаст убийц. Индийский князь, едва узнав, что жертвы задушены, а одежда их пропала, сразу указал: это – дело рук тугов, служителей богини Кали. Некоторые скептики усматривают ряд несоответствий, присутствующих в этой истории. Но, даже если убрать смущающие их детали, разве само убийство покажется менее ужасным?

Итак, вполне можно провести знак равенства между фансигарами, описанными д-ром Р. Шервудом и тугами, о которых упоминал плененный индийский князь. Как выяснилось впоследствии, так оно и было: речь шла о древней секте убийц-душителей («phanci» значит «петля»), или их ещё называли убийцами-обманщиками («thug» значит «мошенник»). Ведь, словно актеры играли они разные роли, прикидываясь то паломниками, то купцами, то путешествующими торговцами, то несправедливо обиженными или же – попавшими в бедствие, завлекая выбранную жертву в условленное место, где её поджидал исполнитель.

Д-р Шервуд утверждал: душители совершали убийства, побуждаемые чувством религиозного долга, их целью было именно убийство, а не сопутствующее ограбление. Впрочем, многое в поведении, иерархии, психологическом портрете этих фансигаров, оставалось для д-ра Шервуда туманным, загадочным и неясным. Однако, на фоне полного неведения европейцев о таинственных индийских фансигарах, сведения, которые удалось раздобыть д-ру Шервуду, буквально потрясли воображение жителей просвещенной Европы.

Вскоре открылось, что Роберт Шервуд не был первооткрывателем в этой области. За два столетия до него французский путешественник Тевено, жаловался в письмах: «все дороги от Дели до Агры кишат промышляющими убийством…» Особо отмечал француз зловещий трюк, к которому часто прибегали эти обманщики. Они отправляли пригожих молодых женщин, чтобы те горько плакали и причитали у дорог, вызывая жалость у проезжающих, после чего печальные красавицы завлекали путников в ловушку, где их безжалостно душили с помощью ритуального платка-румаля (желтой шелковой ленты, к которой с одного конца привязывалась серебряная монета достоинством в рупию). Но и француз не был первым, кто узнал о душителях-фансигарах. Первые свидетельства были найдены в записках китайского путешественника VII века Сюань Цзаня. Из этого становится понятным: обсуждение данной, щепетильной темы долго находилось под запретом.