Керкопорта. Фантастические повести и рассказы

***

– Почему Вы выбрали именно этот кабак? – недовольно пробурчал Архимед, приканчивая обильный ужин.

Высокий лоб мэтра в очередной раз склонился над огромной печеной рыбой на блюде. У инженера оказался зверский аппетит.

– Это я виноват, – вступился за Никиту Сцевола – сослуживец и подчиненный Архимеда, – Попросил назначить встречу поближе к Институту Сиракуз.

– Спасибо за заботу, дорогой Муций, – брюзгливо пробормотал мэтр, мотнув неряшливой бородой. У меня от этих воплей уже голова разболелась. А мне сегодня еще работать.

С улицы раздавались голос Кассандры и ее горластых сторонников, непрерывно митингующих на Пляс Антик. Таверна, где собрались Никита, Ио и двое инженеров, находилась как раз на ней.

– Когда я сюда подходил, – заметил Ио, скорее, для поддержания разговора, – я слышал, как Кассандра пророчествовала, будто бы с Троянского коня начнется пожар, который погубит весь Город.

– Не исключено, – пожал плечами Никита, – Конь- то – деревянный.

– Оно так, – согласился Муций, – Но Кассандра- то явно имеет в виду не столько буквальный смысл, сколько символический. Мол, предметы упаднического чуждого искусства, стоящие посреди Города, развращают молодежь, создают у нее ложный привлекательный образ Врага…

– Я абсолютно не разбираюсь в искусстве, – перебил коллегу Архимед, не забывая забрасывать в рот куски рыбы, – Но решительно не понимаю, как может измениться художественная ценность этой лошади от того, что скульптор, ее изваявший, занимается строительством стенобитных орудий на той стороне. Вот я, скажем, использую в последних проектах разработки доброго десятка инженеров, трудящихся на Врага и занимающих у него высокое положение. И что – разработки от этого становятся чем- то хуже? – Архимед хмыкнул, – По- моему, так совсем наоборот!

– Не боитесь так откровенничать в людном месте, мэтр? – поинтересовался Ио.

Архимед самодовольно хохотнул.

– Пока я нужен Совету, могу говорить, что угодно. А нужен я ему буду как минимум до конца осады.

– КБ господина Архимеда, – вполголоса пояснил Ио Никита, – главный военный разработчик Города.

– Вы видели действие системы «Коготь»? – обращаясь к Ио, спросил Архимед, – Наша работа.

– К несчастью, не видел. Простите, – извинился Ио.

– Жаль, – сказал Никита, – Весьма эффектное зрелище. Вражеский корабль внезапно повисает в воздухе, как свиная туша в мясницкой лавке. И все финтифлюшки – пушки, снасти, грузы – летят по все больше наклоняющейся палубе вверх тормашками. А система зажигательных зеркал? Немного непонятных для Врага манипуляций на берегу и – пых! – вражеский флагман вспыхивает, как свечка, как по волшебству!

Ио глянул на Архимеда. Тот, будто не слушая славословий в свой адрес, вгрызался в рыбу. Когда Никита закончил, приподнял голову.

– На самом деле, это все ерунда, детские игрушки. Усовершенствование катапульты и другие опыты с рычагами- более интересная инженерная задача. Хоть и не так эффектно выглядит. Впрочем, это только специалисту понятно.

Сцевола с улыбкой кивнул.

– Отнюдь не только, – возразил Ио, – Я наслышан о Ваших достижениях. И вовсе не от ученых.

– От нашего друга Гектора? – уточнил Архимед с явным удовольствием.

– Нет, – Ио покачал головой, – От людей из очереди за хлебом. Они говорили, что именно Вы остановили в Городе время. Штукой под названием маятник.

Сцевола засмеялся. Архимед недовольно зыркнул на него. Сцевола осекся.

– Как, однако, по-идиотски преломляются в мозгах дураков реальные события, – недовольно пробормотал Архимед, – Ну ладно, Вам как другу Гектора расскажу, откуда ноги растут. Турки прокопали туннель и заложили часовую мину под стенами Вены. Австрияки вовремя заметили, что происходит, и начали встречный подкоп.

– Подкоп, часом, не копался из места, называемого Керкопорта? – ухмыльнулся Ио.

– Да, оттуда. Откуда Вы знаете? – подозрительно спросил Архимед.

Ио вздрогнул и уронил нож, Архмимед недоуменно глянул на него и продолжил.

– Меня позвали руководить инженерными работами. Саперов Сулеймана Великолепного мы благополучно засыпали – по семьдесят им гурий на шишку, а часовой механизм остановили. Оттуда байка об остановившемся времени и пошла.

Архимед злобно ухмыльнулся.

– Но из-за глупости военных, лезущих в дела, в которых ничего не смыслят, извлечь из- под завала бомбу не смогли. И сейчас она там лежит за пять секунд до красной черты, и в любой момент стрелка может начать двигаться опять.

– Так это что, выходит, весь Город нынче сидит на часовой мине? – ахнул Ио.

– Ну, так оно обычно бывает, – заметил Никита, – Просто есть посвященные, на которых лежит груз этого знания, и есть прочие, – и значительно глянул на Архимеда.

Инженер важно кивнул. Повисло неловкое молчание.

– Все же, наверно, жаль растрачивать талант на войну, – наконец, сказал Ио, – Вряд ли убийство людей – единственное достойное назначение науки.

Архимед пожал плечами с некоторой досадой.

– Такова реальность. Сорок процентов ученых так или иначе участвуют в научных разработках для военных нужд.

– В Городе? – уточнил Ио.

– В мире, – припечатал Архимед, – В Городе- то, я думаю, сейчас – существенно больше. Процентов девяносто. Или девяносто пять.

– Включая энтомологов и ихтиологов? – улыбнулся Ио.

– У меня есть знакомый энтомолог, – сказал Сцевола, – Он изучает технику полета мухи. Заказчик исследования – военно- воздушное ведомство.

– Думаете, власти стали бы столько тратить на науку, если бы не война? – обратился Архимед к Ио, – Кому мы были бы нужны, если бы не разработка военных машин? А сейчас мы в рамках этих исследований много других тем реанимировали. Разработку червячной передачи и винта моего имени, математическую теорию рычага.

– Это все нужно для военных целей?

Архимед пожал плечами.

– Кто знает? Лично я воспринимаю это как задержанную плату за годы забвения науки в Городе.

– Простите, – озадачился Ио, – А это разве не называется «не целевое расходование средств оборонного бюджета в военное время»?

– Я же объяснил, – с досадой сказал Архимед, – Сейчас, пока мы поставляем войскам порох с научно оптимизированными характеристиками и качественный «греческий огонь», нам можно все. До последнего времени наша работа курировалась непосредственно принцем.

– Вы имеете в виду, принца Василия? – заинтересовался Ио, – того, что утонул в крови?

– Нет, принца Гектора, Вашего друга, – ответил Архимед и добавил, брезгливо скривившись, – При всем уважении, ради бога, хотя бы при мне не повторяйте уличные сплетни. Князь Василий, конечно, погиб при штурме Козельска, но про утопление в крови – это же фигурально, метафорически. Такое физически невозможно.

– Отчего же, мэтр? – неожиданно возразил Сцевола, – Жидкость как жидкость. Ей вполне можно захлебнуться.

– Ну как Вы себе это представляете, Муций? – изумился Архимед, – Явно же под утоплением не имеется в виду асфикция от попадания в легкие собственной крови. Тогда бы говорили – «захлебнулся». Значит, речь идет о погружении дыхательных путей в некий резервуар, наполненный кровью. О какой емкости речь?

– Ну, допустим, замкнутое пространство, подвальная комната, – немедленно отозвался Сцевола, – Их же окружили, князь уходил все дальше вглубь и ниже. Туда могла стекать кровь со всего пространства побоища.

– Ну даже если так, – принял возражение Архимед, – Допустим, площадь помещения метров восемь. Если в одном человеке пять литров, чтобы князь захлебнулся, требовалось бы…

Архимед схватил салфетку, начал на ней что- то быстро писать карандашом. Сунул под нос коллеге. Сцевола перегнулся через стол, вытащил у Архимеда из рук карандаш. Начал царапать что- то под почеркушками мэтра. Коллеги стали что- то быстро и горячо говорить друг другу, вырывая салфетку друг у друга из рук. До Ио и Никиты доносились возгласы «но не вся же кровь из человека вытекает!» – «а Вы помните, сколько там народа погибло??» – «но комната же не герметична!» – «а про свертывание забыли??» и т. д.

– Простите, – оторопев, тихо спросил Ио, – Я правильно понял? Вы сейчас так увлеченно обсуждаете, крови скольких людей достаточно, чтобы человек мог в ней утонуть? Вам, вообще, все равно, какую задачу решать?

Инженеры замолчали и не понимающе обернулись к Ио.

– Просто наш друг не привык к времяпровождению среди научно- технической элиты, – мягко пояснил Никита, – Извините его.

– Иногда приходится выбирать – обычная этика или научное любопытство, – сказал Архимед безо всякого смущения.

– И что Вы выбираете? – уточнил Ио.

– А Вы разве не поняли? – Архимед добродушно хмыкнул, – Знаете, Ио, я думаю, Вы – не учёный. Только не обижайтесь. В Вас нет важного качества – умения абстрагироваться от обыденных представлений. Вряд ли среди наших Вы найдете ответы на свои вопросы. Но Вы, ведь, кажется, участвовали в боевых действиях?

Ио пожал плечами.

– Я это знаю от Никиты.

– Так, может, – сказал Архимед со снисходительным участием, – Вам обратиться к военным? Наверняка кто- то из них Вас помнит. Товарищи по оружию, все такое…

Среди шума на улице послышались вопли.

– Да что там происходит, в конце концов? – взорвался Архимед.

– Научное любопытство, мэтр? – вкрадчиво поинтересовался Ио.

– Кажется, горелым запахло, – недоуменно пробормотал Сцевола, – С кухни, что ли?

Архимед вышел из- за стола и быстрым шагом направился к двери. С улицы в таверну повалил дым.

Все посетители, включая только что беседовавшую четверку, выскочили на улицу.

Ио оторопел. Деревянный конь в центре Пляс Антик полыхал как факел.

– Это что – исполнение предсказаний Кассандры? – спросил он у незнакомца рядом.

– Да какое предсказание! – отозвался прохожий, жадно вглядываясь в разгорающийся огонь, – Это же один из ее олухов и поджег. Да и бог с ней, с этой дурой, в конце концов, – зевака вздрогнул и торопливо пояснил, – это я про коня говорю, если Вы не поняли.

– А пожарные где?

– Какие пожарные? – удивился другой незнакомец, – По Городу только от обстрелов несколько десятков пожаров в жилых домах. Там людей спасают. Кто эту хрень будет тушить, Вы о чем?

Сцевола с разинутым ртом смотрел вверх.

– Мэтр, – обратился он к Архимеду, – А Вам не кажется, что сейчас…

Туловище коня стало все быстрее крениться в сторону. Толпа охнула и отпрянула. Вдруг горящая голова отделилась от обуглившийся деревянной шеи, и будто ее кто- то метнул, с размаху влетела в верхнее окно таверны. Через мгновение в глубине таверны раздался громкий хлопок. Языки пламени вырвались из дверей.

– Портфель! – заорал Архимед, – Там же чертежи, записи!

– Какие записи? – не понял Ио, – Вы что, сверхсекретные материалы с собой в таверну притащили?

– Дома хотел поработать, – пропавшим голосом просипел мэтр, – Это же недели работы.

Внезапно Архимед бросился к двери.

– Сгоришь, дурак! – бросился на него один их стоящих рядом официантов.

Ио вдруг понял, что только что стоявший рядом Сцевола куда- то пропал. Через несколько секунд в дверях показалась дымящаяся фигура с портфелем в руках и горящими рукавами. Сцевола – это был он – споткнулся на пороге, упал, швырнул портфель в сторону Архимеда и затих.

Портфель перекувырнулся в воздухе и раскрылся. По площади полетели листки бумаги, загораясь от тлеющих обломков коня. Архимед метался из стороны в сторону с криком «Мои записи!». Официант и какой- то незнакомый прохожий ловили и оттаскивали его от огня.

Ио побежал к Сцеволе, на ходу стряхивая с себя шинель. Инженер лежал с закатившимися глазами, вытянув горящие руки вперед. В лицо Ио ударило жаром из дверей. Чуть не задохнувшись, он набросил шинель на Сцеволу, одновременно пытаясь сбить пламя и оттащить инженера от двери. Когда он отодвинул потяжелевшее тело буквально на несколько метров, Сцевола открыл глаза, сверкнувшие белизной на черном лице и прошептал: «Записи спасены?». Ио скосил глаза на бегущего по площади Архимеда, пытающегося догнать парящие от него в жарком мареве тлеющие листки. В этот момент сзади рухнула поперечная балка над входом.

***

Ио и Сцевола прогуливались по садику за больничной оградой.

– Все равно, Муций, не могу понять, зачем Вы это сделали, – Ио неодобрительно покачал головой, – Вы, ведь, даже не знали, что это за бумаги. Архимед потом объяснял, что в них – месяц его работы. Всего лишь месяц! А Вы чуть не заплатили за них своей единственной жизнью! Вам не кажется, что цена слишком велика?

Сцевола, бледный, с правой рукой, висящей на шее и обмотанной бинтом по плечо, осторожно пожал плечами.

– Даже не знаю, как Вам объяснить, мой дорогой спаситель…

Сцевола невидяще и беззащитно улыбался как слепец или напротив – как проницающий внутренним взглядом слишком многое.

– Во время нашей встречи Вы упомянули Керкопорту. Стало быть, Вы знаете эту легенду. Но не все курсе, что у нее есть продолжение. На самом деле, Керкопорту уже находили и не один раз. Но вот что удивительно. У каждого из счастливчиков находилась веская причина, по которой он не бежал сейчас же к военным властям. Юнец, наткнувшийся на дверцу, уклонялся от военной службы. Престарелый вор прятался от закона. Неверный муж боялся строгой супруги, которая узнает, что он не был на ночном дежурстве, а ходил к любовнице на другой конец Города. Университетский профессор, славный ученостью и трезвым умом, опасался, что его заподозрят, будто он верит в сказки. Будущий отец вез жену рожать. Врач спешил к больному. Богач торопился сорвать куш на бирже…

Сцевола скривился – то ли от боли, то ли от досады. На лбу раненого выступили капли пота.

– А потом они забывали, где видели Керкопорту. И уже не могли вспомнить, даже если очень хотели.

Инженер остановился около скамейки, еле заметной среди кустов и осторожно, стараясь не потревожить раненую руку, сел.

– Простите, мне надо лекарство принять.

Сцевола закинул голову, неуклюже левой рукой забросил в открытый рот таблетку и запил прозрачной водой из бумажного стаканчика.

– Мы привыкли надеяться, что ради спасения Города малой долей своего благополучия поступится кто- нибудь другой. Потому что ты истратишь свой мир без остатка, а Город – из- за его величины – твоей жертвы даже не заметитт. Парадокс в том, что если Город падет, тяжко пострадают все наши маленькие мирки.

– Дяденька, дяденька, а Вы – раненый?

От неожиданности инженер и Ио вскочили как по команде. На дорожке перед ними будто ниоткуда возник мальчишка лет восьми с глазами, от любопытства аж выпрыгивающими из глазниц. Мальчишка держал в руках желтый мяч, размером чуть меньше своего хозяина.

– Да, мальчик, я – раненый, – сказал Сцевола и почему- то покраснел.

Мальчишка еще больше выпучил глаза.

– А как Вас ранили?

– Как тебе объяснить?.. – Сцевола задумался, – Видишь ли, мальчик, бывает такая информация, очень важная для обороны Города, которую необходимо сохранить во что бы то ни стало. Вот я и пытался…

Сцевола растерянно замолчал на полуслове. На лице парнишки застыло выражение глубокого недоумения. Вдруг его рот раздвинулся в широкой улыбке.

– Я понял! Вы – разведчик! Попали в плен, Вас там пытали, но Вы никому ничего не сказали. Так?

Сцевола умоляюще глянул на Ио, помощи не получил и неловко кивнул.

– Здорово! Я мальчишкам расскажу, что разговаривал с настоящим разведчиком!

Мальчишка развернулся и побежал куда- то вглубь.

– А что я должен был сказать? – беспомощно объяснил Сцевола, – Что обгорел, спасая из дома бумажки? Парень бы меня не понял…

***

– Вы опоздали.

На этот раз Петроний принимал Ио, сидя в глубоком кресле за столом. На столелешнице перед поэтом стояла давешняя чаша из индийского камня, кувшин с вином, горка порезанных фруктов на блюде, уже начинающих обветриваться и подгнивать. С первой встречи элегатная щетина на щеках и подбородке хозяина дома превратилась неряшливую бороденку с седыми пятнами. Арбитр Изящества явно пребывал в состоянии многодневного алкогольного пиршества, когда праздник пьянства уже понемногу превращается в скучную повседневность.

– Выпьете со мной? – бросил он Ио, как только тот вошел – вместо приветствия.

– Нет, мне нельзя. Вы же знаете.

– Да можно Вам, – Петроний маятно помотал головой, – Нам с Вами, как тому больному, теперь все можно… Ну, как хотите. Тогда я один.

Петроний небрежно наклонил кувшин. Струя вина вылилась точно в центр чашки, не проронив ни капли мимо. Мэтр взял чашку в руку, поднес ко рту.

Ио остановился у окна, прислонил палку к подоконнику.

– Вы меня позвали, чтобы что- то сообщить о моем прошлом?

Петроний повернул к Ио голову и скривился, прикрыв глаза рукой от солнца.

– Скорее, чтобы еще раз попробовать переубедить.

Ио не слишком вежливо закатил глаза. Без толку пройдя пол- Города, он считал себя вправе не церемониться.

– Тогда не стоило утруждаться.

Петроний мотнул головой – то ли сокрушенно, то ли просто стряхивая пьяное отупение.

– В прошлый раз Вы что-то говорили про вид из окна. Гляньте еще раз.

Ио обернулся к окну.

– Тогда Вы просто неправильно смотрели. Надо искать не что есть, а чего нет.

Ио приоткрыл рот, резко развернулся к Петронию. Показал пальцем в оконный проем.

– Я понял. Там нет осады. Ни лучников Джустиниани, ни прожекторов, ни мачт затопленного Черноморского флота. Даже Мраморное море видно, а корабли Балтоглу – нет. Это какой- то фокус?

Петроний пожал плечами.

– Всего лишь, другой ракурс, – поэт помолчал пару секунд, – Просто этот вид дорого обходится – во всех смыслах. Тем же, кто платить не хочет или не может, достаются виды страшнее и неприятнее. А Вам Ваш «ракурс» достался просто так, как дар – не знаю уж, небес ли, либо каких- то добрых людей, удачно стукнувших Вас по голове. И Вы от этого дара отказываетесь. Зачем?

Ио недоуменно развел руками.

– Зачем что? Зачем я хочу знать реальное положение вещей, собственное прошлое? Почему не желаю, как Вы, прятаться от реальности среди крепко сработаного обмана?

Петроний в сердцах хлопнул ладонью по столешнице.

– Да поймите же Вы, странник Вы наш очарованный! Это Вам только кажется, что осада – реальность, а вид в моем окне – иллюзия. На самом деле, и то, и другое – декорация, максировка чего- то непостижимого, ужасного. Нету в этом Городе ничего настоящего. Ничто не является тем, чем кажется. Вы тратите ермя и силы на бегство из одной темницы в другую.

– Я опоздал к Вам, потому что смотрел, как женщины, дети, старики носят камни, чиня крепостную стену, – сказал Ио, без приглашения садясь в кресло напротив, – Вот это – настоящее. И для меня – гораздо убедительней, чем вся Ваша философия умной бездеятельности и мудрого незнания.

Перед глазами Ио опять выстроилась вереница людей, споро подтаскивающих камни к стене, мастера, торопливо размешивающие и накладывающие раствор. Он вспомнил себя, захваченного общим порывом. Большой камень в руках, темноту в глазах и доброе лицо старика над собой: ' Отдохни, солдатик. Ты, я смотрю, свое уже отвоевал. Иди с богом.»

Петроний пошевелил губами, закатил глаза – будто считая в уме.

– Вы, ведь, наверно, шли через Акру?

– Да, – удивленно кивнул Ио.

Поэт выпил в одиночку, поглядел на собеседника.

– Вы видели ремонт цитадели тевтонского ордена. Ее, действительно, разрушил утренний обстрел. Только она не для защиты от Врага. Враг от нее далеко. Цитадель нужна тевтонцам, чтобы обороняться от тамплиеров. Соратников, так сказать. Ордена в Акре крепко враждуют, вплоть до вооруженных нападений друг на друга.