Очищение

Тень исчезла, дымкой растворившись в воздухе. Тайнова замерла. Она почувствовала движение у себя за спиной. Чья-то рука легонько дотронулась до плеча.

Ева застыла.

– Здесь, – шёпотом произнёс невидимый человек за спиной. – Я здесь с тобой. Иди вперёд.

Ева послушно пошла сквозь непроглядное молоко тумана. Она всё шла и шла, пока не начала различать призрачный силуэт. Подойдя ближе, Тайнова увидела девушку в когда-то белом, но сейчас испачканном грязью платье. Та стояла к ней спиной, и её тело сотрясала мелкая дрожь. Девушка плакала. Ева медленно положила руку на плечо незнакомки. Она не хотела смотреть ей в лицо, глубоко в подсознании понимая, что увидит нечто страшное, непостижимое, но невидимая сила заставляла развернуть к себе девушку. Ева узнала незнакомку – это была она. Она стояла вся выпачканная грязью с кровоточащими ранами. Она смотрела на неё. Она смотрела на неё с ухмылкой на изуродованном лице.

Тайнова не могла произнести ни слова, она медленно попятилась назад, начиная осознавать иллюзорность всего происходящего. Но покойница не исчезала, не растворялась в воздухе. Через секунду убитая схватила своими окровавленными руками лицо Евы и произнесла: «Будут ещё. Останови!»

Следователь очнулась в кровати своего номера в отеле Нью-Йорка. Таких кошмаров она ещё не видела. Всё было слишком реально.

Ева встала и подошла к окну. На улице царила хорошая погода, тумана не было, светило солнце. Сегодня первый день её вынужденного отпуска, и она находилась в тысячах километрах от дома.

«Будут ещё. Останови! – эхом пронеслись слова в голове. – Останови… – еле слышно прошептала Ева фразу из сна. – Это всего лишь кошмар, нужно забыть это дело. Я в Нью-Йорке. Я далеко. Нужно придумать, чем себя занять. Чем обычно занимаются в этом городе нормальные туристы?»

Ответа на этот вопрос у неё не нашлось. Тайновой оставалось ждать восьми часов вечера. Именно на это время у Евы была назначена встреча с давним знакомым Робертом Праттом в баре под названием Abby. Бар находился в Бруклине в районе Вильемсбург, и, по заверениям знакомого, это был достаточно безопасный район, хотя лично она сильно сомневалась в безопасности любого района в Нью-Йорке.

* * *

Тайнова вышла на станции метро Bedford Av., свернула налево и пошла вдоль по улице, пока не наткнулась на бордовую вывеску с белыми буквами Abby. Будучи не большой любительницей шумных заведений, Ева остановилась около входа в надежде дождаться своего знакомого на улице. Она решила позвонить, но не успела достать телефон из куртки, когда услышала знакомый голос за спиной:

– Ева! Так это ты. Я шёл за тобой от самой станции метро, не решаясь окликнуть тебя. Не был до конца уверен, что это ты, – к ней приближался невысокого роста, коренастый, с идеально подстриженными рыжими волосами и лёгкой щетиной мужчина средних лет в коричневом костюме. Его лицо озаряла искренняя улыбка. – С последней нашей встречи ты изменилась. Подстриглась?

– Привет, Роберт! – Тайнова почтительно улыбнулась. – Сразу хочу извиниться за свой английский, практики маловато.

Двое знакомых поцеловались и обнялись.

– Это ничего! После двух стаканов водки будем понимать друг друга с полуслова, – Пратт держал Еву за плечи, слегка потряхивая. Он заметно радовался их встрече. – Ну и что мы стоим на входе, мешаем людям курить? Думаю, следует заглянуть внутрь.

Бар производил приятное впечатление: маленький и тёмный, он создавал атмосферу уединённости. В заведении было многолюдно, гости в основном сидели за барной стойкой, которая занимала большую часть помещения. Несколько столов располагались в углу главного зала, ещё несколько – в следующей комнате, которая по совместительству служила бильярдной. Знакомые решили занять свободный столик в углу. На стенах всего помещения Ева заметила огромное количество фотографий, сделанных посетителями бара. Несмотря на давящую обстановку, в баре царил весьма доброжелательный климат: за барной стойкой, общаясь с барменом, смеялись и спорили выпивающие компании, из соседней комнаты доносились весёлые голоса играющих. Тайнова расслабилась. Через пару минут к ней присоединился Роберт с двумя стаканами водки со льдом.

– Я угощаю сегодня, и не спорь, – Ева кивнула. – Ты подстриглась, знаешь, а тебе идёт. Так твои кудряшки кажутся ещё более кудрявыми, а цвет волос стал светлее. Этот цвет называется, кажется, русый? – Пратт повесил пиджак на спинку стула, расслабил галстук и уже принялся заворачивать рукава рубашки, когда Ева его прервала:

– Ты действительно хочешь обсудить мою причёску или просто нервничаешь и не знаешь, что говорить?

Роберт замялся.

– И то, и то, – смущённо произнёс мужчина.

– Хорошо. Я подстриглась два года назад, так как не люблю ухаживать за волосами. Да, кудряшки стали ещё кудрявее, да, цвет волос светло-русый. Ты не изменился. И ещё… Мы пьём водку, потому что ты любишь водку или потому что я русская и, следуя предрассудкам, мы обязаны пить водку?

Пратт сидел напротив девушки и растерянно хлопал глазами.

– Я думал, ты любишь водку. Не знаю, с чего я это решил.

Ева улыбнулась, увидев смущение своего знакомого.

– Я ничего не люблю, так как на меня не действует алкоголь, но если выбирать, то вино, потом виски, потом коньяк, но я с удовольствием попробую американскую водку, – Ева подняла стакан, призывая своего собеседника выпить, и сделала первый глоток. – Так что нового? Есть интересные дела?

– Я не видел тебя пять лет, а ты хочешь поговорить о работе?

– Ты прав, – Тайнова вздохнула. – Просто я больше не умею ни о чём разговаривать.

– Давай я тебя научу, – Роберт подмигнул. – Ну, во-первых, как такое возможно, что тебя отпустили в Америку в отпуск?

– Ты прав, почти невозможно. Почти… Нужны хорошие знакомые. Но это не исключает того факта, что, пока я была в аэропорту, мне незаметно засунули жучок в интересное место для прослушки.

– То же самое могу сказать и про себя. Думаю, уже всё ЦРУ на ушах стоит, зная, с кем я пошёл на встречу, – они оба рассмеялись. – А ты умеешь улыбаться!

– Да, меня учили в детстве. Может, обновим? – Ева взглядом указала на пустые бокалы. Алкоголь постепенно расслаблял тело и затуманивал разум, уводя от скверных размышлений. Она задумчиво всматривалась в шумную толпу веселящихся людей: они смеялись, обсуждали злободневные темы, обнимались, флиртовали – они жили. Эти люди умели жить.

Пратт вернулся уже с двумя бокалами вина.

– Что ты там говорила? Сначала вино, потом виски, потом коньяк? Я правильно всё понял?

– Правильно, – Тайнова приняла бокал вина из рук Роба.

– Ты не похожа на счастливого туриста в Нью-Йорке. Что не так?

– Я не знаю, что делают счастливые туристы в Нью-Йорке. Что вообще делают туристы?

– Как ты можешь так говорить?! – казалось, Пратт действительно возмутился. – Ты в столице мира! Сам город – одна сплошная достопримечательность. Что ты сегодня успела посмотреть?

– CNN по телевизору в номере. А что нужно было?

– Статуя свободы, Бруклинский мост, Эмпайр-стейт-билдинг, Таймс-сквер, Рокфеллер-центр, центральный парк, памятник трагедии одиннадцатого сентября, Башня Свободы и…

Ева перебила собеседника:

– Я это видела по телевизору и на картинках, не думаю, что если увижу всё это вживую, то что-то изменится. Есть ещё предложения?

– Я всегда знал, что ты странная, но чтобы настолько! Сходи завтра в Хай-Лайн-парк. Тебе понравится, там как раз есть уединённые места, куда ты можешь зайти, присесть на лавочку и насладиться своей депрессией. Тебе понравится.

Тайнова понимала, что разговор заходил в тупик, и решила поменять русло диалога:

– А у тебя что нового? Ты всё ещё встречаешься с той девушкой?

– С Мэгги? Да. Мы помолвились. Собираемся пожениться через четыре месяца, – при этих словах Ева поперхнулась. – С тобой всё в порядке? – Роберт встал со стула, желая помочь девушке.

– Да-да, – откашливаясь, произнесла Ева. – Так ты всё-таки решился? А она… Она в курсе, чем ты занимаешься? И всё равно хочет связать с тобой жизнь? Завести детей?

– Ты так говоришь, будто я преступник.

– Хуже… Ты детектив. То есть она готова к тому, что в один прекрасный день тебя могут убить на задержании, и она одна с ребёнком будет метаться, не зная, что ей дальше делать, так как все эти обещания твоих сослуживцев помочь «если что» на самом деле гроша ломаного не стоят. В итоге, если она не справится с депрессией после твоей смерти, будет искорёжена не только её жизнь, но и жизнь ни в чём не повинного дитя, и потом…

– Стоп. Стоп. Остановись, – Роберту пришлось повысить голос, чтобы остановить Тайнову и успокоить внезапный всплеск эмоций. – Ты сейчас говоришь обо мне или о себе? Рана из детства?

– Прости, – Ева закрыла ладонями глаза. – Прости, прости. Я… Я не знаю, что на меня нашло. Я не умею общаться с людьми и ещё раз с блеском доказала это. Я не хотела тебя обидеть, – она смущённо опустила глаза вниз, молча ругая себя. – Нет никакой раны из детства.

– А как ты видишь свою дальнейшую жизнь? – Пратт отодвинул от себя стакан и поближе наклонился к Тайновой. – Как свою жизнь видишь ты? Сейчас ты всё ещё достаточно молода в свои двадцать девять, но потом? Может быть, сейчас ты и нужна на работе, и тебя не смущает тот факт, что ты живёшь в маленькой комнатушке в отдалённом районе, без друзей, родных, любимых. Существуешь абсолютно одна, не давая ни малейшего шанса людям сблизиться с тобой. Но что будет потом? Потом, когда тебя сменят более юные и умные коллеги, а тебя отправят на пенсию. Что будет, когда у тебя отнимут твою любимую работу? Останешься никому не нужная и всеми забытая. Никто не вспомнит о тебе ни при жизни, ни после смерти. Никто не расскажет о тебе своим внукам. Никто не придёт на твою могилу. С этими мыслями ты будешь сидеть в своей комнатушке и напиваться до беспамятства, а в итоге твой труп найдут соседи от того, что ты завоняешь. Похоронят тебя как бомжа за счёт государства, хотя ты можешь завещать своё тело науке и тебя будут изучать студенты, по отдельности доставая твою руку или ногу из формалиновой ванны. Извини за прямоту, но ты тоже меня только что заживо похоронила.

– Ты прав, мне нечего тебе возразить, – Ева сделала внушительный глоток вина.

Атмосфера между собеседниками наэлектризовалась до предела. Оба нервничали от нависшего неловкого молчания, оба не хотели его нарушать. Пратт, не проронив ни слова, вышел из-за стола и направился в сторону барной стойки. Ева еле слышно ругнулась.

«Люди имеют право на счастливую жизнь. Люди имеют право на жизнь. Ну почему я вечно лезу не в своё дело?»

– Я решил перескочить стадию под названием «виски» и сразу перейти к стадии «коньяк». Ты не самый простой человек, я ещё тогда это понял, но сегодня ты вся на нервах. Что происходит? Ты переживаешь из-за какого-то дела?

– Хм, – Ева невольно усмехнулась, – даже если бы и было дело, которое могло бы меня расстроить, я бы тебе о нём не рассказала. Разглашение информации, знаешь ли.

– Не-ет, – Пратт наигранно протянул, – это естественно, но что если немного пофантазировать? Чисто гипотетически могло бы существовать такое дело, которое расстроило бы тебя по необъяснимым причинам? Придумай сказку. Гипотетическую сказку.

– Чисто гипотетически? Дай подумать, – Тайнова поднесла руку к лицу и тихонько постучала указательным пальцем по губам. – Ну, допустим, чисто гипотетически героиню моей сказки могло расстроить одно дело. Предположим, существует некий герой, антагонист, и он совершает преступление. Возникает вопрос: какое преступление? – Ева замолчала, вопросительно смотря на Роберта.

– Допустим, убийство, – продолжил Пратт.

– Хорошо, значит, убийство. В нашей сказке убита девушка, очень юная девушка, предположительно из неблагоприятных слоёв общества.

– Хорошо, – Пратт увлёкся разговором, от сосредоточенности у него вздулась вена на лбу. – Продолжай. И как могла быть убита эта девушка?

– Оглушена ударом по голове, смерть наступила вследствие обильной потери крови от тринадцати ножевых ранений. Брюшная полость вспорота. Ранения нанесены разными орудиями. И дабы добавить пикантности нашей истории, допустим, была ещё и изнасилована после смерти.

Роберт перебил Еву:

– И чтобы в этой истории появилась нотка мистики, допустим, что ни одно орудие преступления найдено не было.

Эти слова насторожили Еву. Она удивлённо уставилась на знакомого, ожидая продолжения истории уже из его уст.

– Да уж! Уф, – Роберт стряхнул капельки пота с лица. – Ну и фантазия у тебя. Если бы мне пришлось читать такую сказку, я бы тоже расстроился гипотетически. Хорошо, что мне не пришлось, а вот специальному агенту Сэму Блэйку в далеком 1987 году пришлось, – напряжение Евы усиливалось, а Пратт всё продолжал: – Ты либо экстрасенс, либо у тебя незаурядная фантазия, либо ты прочла про это раскрытое дело где-нибудь на просторах интернета. Нет. Ты по Discovery посмотрела. Я прав? Они любят снимать истории про раскрытые дела. Почему тебя расстроило дело почти тридцатилетней давности?

– Да? Не знаю, – Ева была в замешательстве. – Только я не помню, где мне попадалось это дело, но хотела бы освежить память в целях саморазвития. Так где я могу его найти?

– Этого я не знаю, если хочешь, могу запросить документы по этому делу. Лично я с ним сталкивался на курсах повышения квалификации, лекцию нам тогда читал сам агент Блэйк. Я думаю, его можно найти в архивах.

– Напомни мне, что там было дальше, это было единичное убийство или серия?

– Серийный убийца. Но он не успел особо разойтись, было ещё две жертвы, а потом его поймали. Наши умельцы из Квантико постарались. Закончил этот антагонист на электрическом стуле. Дай мне два дня, я найду материалы по этому делу, они уже не засекречены.

– Это было бы здорово.

Их разговор прервал телефонный звонок. Звонил телефон Пратта, он извинился и вышел из-за стола.

Ева осталась наедине со своими мыслями. Услышанная информация словно снежная лавина обрушилась на голову. Девушка осознавала, что строить предположения ещё рано, но и без того мучащее чувство тревоги сейчас ещё более мощной волной накрыло всё её сознание.

«Это может быть всего лишь совпадение. Я не могу сейчас делать никаких выводов, не посмотрев материалы по делу. В любом случае выводов может быть только два: если картины преступления идентичны, то у нас подражатель, если есть хоть мельчайшие расхождения, то совпадение».

Еве захотелось покинуть это тёмное помещение со всеми этими шумными людьми и сейчас же оказаться в тишине своего номера. Недолго думая, девушка схватила свою куртку и пиджак знакомого и выбежала на улицу. К тому моменту Пратт уже закончил разговор по телефону и, покуривая сигарету, разговаривал с незнакомцем низкого роста. Ева решительно прервала их беседу:

– Роберт, вот твой пиджак. Я немного устала и хочу вернуться в отель. Спасибо большое за вечер и за выпивку, в следующий раз угощать буду я, – Тайнова сунула пиджак ему в руки и спешно пошла в сторону метро. Полностью погружённая в свои мысли, она не заметила приближающихся шагов за спиной.

– Можно я хоть провожу тебя до метро? Ты так молниеносно прервала вечер, что я даже не успел передать тебе слова Мэгги. Она пригласила тебя к нам в гости на ужин. Я так много рассказывал о тебе, что она лично захотела с тобой познакомиться.

– Спасибо за приглашение, но ужины со мной обычно превращаются в кошмар. Я не лучший собеседник для счастливых дружеских посиделок.

– Если ты всё время так будешь говорить, то так и будет. Иногда следует просто попробовать. В любом случае иначе ты не получишь материалов по делу. Выбирай.

Ева резко остановилась. Она подошла вплотную к мужчине и посмотрела прямо ему в глаза.

– Ты похож на тех людей, которые меня бесят, но всё равно не бесишь. Как тебе это удаётся?

– Просто мы похожи, только я старше и лучше, – Роберт улыбнулся. – Вот и станция метро. Я заеду за тобой послезавтра. Мы живем в Бруклине, чтобы тебе было удобнее, я заеду за тобой в отель в восемь часов вечера. Будь готова.

Знакомые по-дружески поцеловали друг друга в щёку на прощание и разошлись. Ева возвращалась в свой одинокий номер в отеле.

* * *

Два дня. Два дня Тайнова пыталась ощутить энергетику этого города. Она усиленно старалась понять, что заставляет миллионы людей любить этот город, что заставляет их оставаться в этом городе, что заставляет их возвращаться сюда. Но всё безуспешно. Ева не чувствовала сути этого города. Он представлялся ей мешаниной из стекла, бетона и металла. Безликий, холодный, грубый. С вечно сияющими огнями Таймс-сквер, с непрекращающимися звуками сирен скорой помощи и полиции, с кучками снующих туда-сюда туристов и местных жителей и даже с въедливым запахом жареной вонючей еды быстрого приготовления, со всем этим город казался ей пустым. Она каждый вечер просматривала хроники криминальных событий за день, порой их количество достигало сотни: кого-то убивали, грабили, насиловали. Тела находили то в подземных переходах, то в мусорных баках. Преступников ловили и не ловили. А на утро другого дня ведущий утренней передачи как ни в чём не бывало, улыбаясь своей белоснежной улыбкой, рассказывал о погоде. Город контрастов? Колыбель жизни? Может быть, но не для неё. Ева даже послушалась совета Пратта и побывала в Хай-Лайн-парке. Она нашла уединённую лавочку, скрытую от многочисленных глаз туристов, села на неё, вдохнула полной грудью воздух огромного мегаполиса и… Ничего. Просто парк, просто лавочка, просто город. Возможно, в глубине души она понимала, что виноват в этом вовсе не город – это ей нигде не было места.

Сегодня Тайновой предстояло знакомство с ещё одним обитателем Нью-Йорка. Она не знала, чего ожидать, и решила подстраховать себя хотя бы в одном – поела сэндвичей перед выходом.

Роберт задерживался, но Ева не переживала. Она понимала, что эта работа не подвластна их планам. Детектив приехал в 8:30 вечера, он выглядел уставшим и обеспокоенным, почти весь путь до дома они промолчали. Ева не решалась заговорить первой, так как сама не любила, когда её отвлекали от размышлений. По пробкам они добрались с Манхэттена до Бруклина за час. Когда машина была уже припаркована, Роберт заговорил:

– Извини. Тяжёлый день выдался. Отчёты, отчёты и ещё раз отчёты. А ты как?

– Обычно, немного не по себе.

– Мэгги удивительная, она обладает даром снимать усталость.

Они подошли к двери двухэтажного кирпичного дома. Роберт нажал кнопку дверного звонка.

– Почему вы так долго, ужин почти остыл. Проходите скорее, – дверь открыла миловидная хрупкая девушка с пронзительно карими глазами и белоснежной улыбкой. – Ева, я так рада с тобой познакомиться, – девушка обняла Тайнову и поцеловала в щёку как лучшего друга, которого так давно не видела. – Ты, Ева, ещё красивее, чем я думала. Ну вот, теперь буду ревновать Роба, – не унималась хозяйка. – Сразу видно, что ты постоянная клиентка спортзала, и куртка на тебе классная, я тоже хотела купить в этом сезоне такую же, но соблазнилась на пальто.

– Ева, это Мэгги, – Пратт вмешался в монолог своей невесты.

– Очень рада знакомству, Мэгги. Очень красивое платье, оно такое, – Ева замялась, она не была сильна в комплиментах, – такое розовое.

– Розовое, вот именно, подарок Роба на день рождения. Я специально его сегодня надела, хотела показать, что у Роба совершенно нет вкуса.

– Я знаю, – вырвалось у Евы. – Он же считает меня своим другом.

– Ха-ха-ха, – Мэгги рассмеялась. – У тебя есть чувство юмора, ты мне всё больше и больше нравишься. А Роб меня предупреждал, что ты странная, и хмурая, и унылая. Я так и знала, что он всё как всегда выдумал.

Ева бросила мимолётный взгляд на Пратта и еле слышно прошептала:

– Какой ты предусмотрительный.

Роберт промолчал.

– Что вы стоите, садитесь за стол. Сегодня я особенно постаралась. У нас на ужин свиные рулетики с изумительной начинкой, салат «Цезарь», красное сухое вино и тирамису на десерт, – хозяйка явно гордилась собой.

Ева решилась сделать ещё один комплимент:

– Мэгги, ты, видимо, вкусно готовишь.

– Я? – девушка изумлённо посмотрела на гостью. – Что ты, я совершенно не умею готовить. Ни одна уважающая себя девушка Нью-Йорка не умеет готовить. А зачем? Вот в ресторане, что в двух кварталах от нашего дома, готовят очень хорошо, я там это всё и заказала.

– Тогда… в чём же ты «постаралась»?

– Я очень внимательно изучила меню и целый час выбирала блюда. Обычно я просто тыкаю пальцем или прошу привезти блюдо дня.

«Язык мой – враг мой», – пронеслась фраза в голове у Тайновой.

Гостья села за стол, а хозяйка вечера суетливо бегала вокруг, раскладывая еду навынос по тарелкам и продолжая тараторить про то, как они познакомились с Робертом, про то, какой он удивительный, про то, какая удивительная она и вообще как всё удивительно и какой замечательной оказалась Ева.

Через двадцать минут стол был накрыт, и Мэгги, немного успокоившись, присоединилась к гостям.

– Расскажи о себе, Ева. Вот мне Роб рассказывал, что ты самый лучший детектив России.

От этих слов «самый лучший детектив России» поперхнулась едой.

– Это слишком громкое заявление. Скажем, я неплохо справляюсь со своей работой в своём городе.

– О, этот город, я так хочу побывать в этом городе, меня так интригует Россия, я даже передачу смотрела про Сибирь.

– Это… очень мило, – Тайнова скривила уголки губ, изображая улыбку.

– А сколько преступников ты поймала?

– Достаточно.

– А поконкретнее?

– Мэгги, – в разговор вмешался Пратт, – Ева в отпуске, и мы не будем разговаривать за столом о работе.

– Ты прав. Как рулетики?

– Вкусные, – они и правда были вкусные, хотя Ева никогда не считала себя гурманом.

– А у тебя есть парень или жених?

– Нет.

– Нет? Как такое вообще может быть у обладательницы столь красивого строгого лица и обворожительных зелёных глаз? Или это линзы?

– Нет. Это глаза.

– Я вот всегда мечтала, чтобы у меня были зелёные глаза, даже линзы носила, но потом приняла решение, что к моим чёрным длинным волосам больше подходит именно карий цвет глаз.

– Угу. Так правда лучше. А чем ты занимаешься, Мэгги?

– Я начинающий художник и сценарист. Прохожу курсы сценаристов. А рисую ещё со школы.

– А как ты относишься к работе Роберта?

– О, я им очень горжусь! Он стоит на защите американцев, на защите нашего общества, это лучшее, чего можно желать. Он настоящий супермен!

– Здорово. Ты очень милая, Мэгги. Роберт, а ты принёс мне документы, о которых мы разговаривали два дня назад?

– Да, – Роберт оторвался от тарелки с мясом и салатом, – с этим не было проблем. Я решил не усложнять себе работу и не рыться в архивах, просто позвонил мистеру Блэйку, он выслал мне свой очерк с этим делом по почте. В принципе, там всё, что может тебе пригодиться.

– Ты не спрашивал у него, не освещалось ли это дело в прессе?

– Спросил. Он говорит, что об этом печатали некоторые местные газеты, но широкого охвата не было. Дело достаточно быстро раскрыли.

– Понятно. Спасибо.

– Что за дело? – Мэгги заинтересованно смотрела то на Роберта, то на Еву.

– Старое дело, дорогая. Ева решила изучить систему и техники работы нашей полиции и ФБР.

– Да, – подтвердила Тайнова, – расширяю кругозор.

– Как это замечательно. Два детектива двух великих стран помогают друг другу. Вот так должен строиться мир! Я никогда не понимала разногласий в политике наших стран! Вы такие, такие замечательные!

Ева смотрела на Мэгги, и непроизвольно в голове возникали мысли: «Не удивлюсь, если ты ещё какаешь конфетками, общаешься с единорогами, а по вечерам твои волосы расчёсывают маленькие феи».

* * *

Тайнова вернулась в свой номер около одиннадцати вечера. За ужином ничего особенного не произошло: Роберт и Мэгги болтали, а Ева делала вид, что слушает их, хотя её мысли находились далеко от разговоров двух влюблённых людей.

«Самый лучший детектив России» бросила на кровать папку с документами и пошла в душ. Сегодня ночью она не собиралась спать.

* * *

Это оказалось сложнее, чем ожидала Ева: одно дело – разговаривать на английском языке, другое – читать профессиональную документацию. Ей то и дело приходилось открывать словарь, чтобы перевести тот или иной термин. Она допивала шестую кружку кофе, когда за окном номера стало светать. К этому моменту ей удалось прочитать две трети очерка по делу «Хирурга». Несмотря на то что оставалось перевести ещё пару страниц, она уже могла сделать несколько выводов. С одной стороны, характер убийства и посмертных манипуляций с жертвами совпадал с характером убийства девушки в России, с другой стороны, были достаточно весомые расхождения. Первое: места обнаружения жертв – это пустыри или дикий пляж, редко посещаемый людьми, в то время как тело русской девушки обнаружили в достаточно людном месте. Второе: некоторые внутренние органы жертв были удалены. В одном случае на печени, которая аккуратно лежала около тела, обнаружили следы зубов, в другом одна из почек жертвы так и не была найдена. По данным экспертизы, у русской девушки все внутренние органы оставались на месте. В остальном почерк преступления полностью совпадал: удар тупым предметом по голове, тринадцать ножевых ранений, вскрытие брюшной полости от грудины до паха. Также в обоих случаях были совершены посмертные манипуляции с телом сексуального характера. Правда, настораживала ещё одна деталь: только в одном эпизоде одежда жертвы была сложена под головой девушки, в остальных она просто лежала рядом с телом.