Седьмое евангелие от «ЭМ»

Я посидел немного, так и ничего не записав, и снова лёг на правый бок, и вытянул руку. Жена уже спала. Снова стал повторять просьбу, чтобы помогли выйти из физического тела и пернесли меня в Англию. Снова увидел сетку-паутинку и по телу пошли судороги. Правая рука упёрлась в бок жены и я подумал, что сейчас разбужу её. Но тут всё кончилось.

Я сел на кровати. Никакой жены не было. Не было и зелёной книги для записи снов. Её и не должно было быть в спальне. Всё приснилось? Но очень уж реальны были все события.

Потом я лёг и заснул. Мне приснился яркий сон. Много незнакомых людей. И также приснился монитор компьютера. Клавиши, для вызова специальных команд имели вместо букв числа 119 и 120. Может быть я сместился в параллельный мир, где всё почти, как здесь, но чуть-чуть не так?.

Проснувшись утром, сделал эту запись.

* * *

Работа над второй частью книги, которую Франц назвал «Число», так поглотило самого автора, что он оставил на какое-то время книгу и целиком посвятил себя исследованию натурального ряда чисел. Мелькали даже мысли написать отдельную книгу «Введение в дифференциальную теорию чисел». Формулы, которые вывел Франц, очень напоминали формулы классического математического анализа. Франц даже написал об этом профессору Розенфельду, с которым продолжал поддерживать дружескую переписку. Тот мгновенно откликнулся и написал рекомендательную записку известному специалисту по теории чисел профессору Дону Цагиру. В то время Д. Цагир работал в Бонне в институте Макса Планка. Франц не преминул восползоваться такой рекомендацией и послал в Бонн свои соображения. Ответ пришёл незамедлительно. Профессор Цагир прислал некоторые свои доказательства (о которых, кстати, Франц и не просил), но основной идеи или не понял, или не захотел выссказаться на эту тему. На этом Франц и приостановил свои исследования в дифференциальной теории чисел, а продолжил работу над книгой, которая должна была называться «Математика и тонкий мир».

Вокруг научно-инженерного общества сложился неплохой коллектив русскоговорящих людей, и по старой доброй традиции Старый Новый Год решили отметить в Дрездене в помещении, где эта организация и размещалась.

В тот день Франц заранее приехал в Дрезден. На вокзале он зашёл в магазин и купил две бутылки Шампанского и бутылку коньяка. От магазина до инженерного общества было четверть часа ходьбы и Франц, не торопясь, отправился пешком. Можно было доехать и на трамвае, но погода была хорошая – был небольшой минус и пробрасывал снежок.

Не дойдя да нужного места полтора квартала, Франц остановился на перекрёстке, пропуская транспорт. Тут его внимание привлёк необычный мужик. Он стоял на противоположной стороне улицы и что-то рассматривал то ли на верхушках деревьев, то ли что-то высматривал в окнах домов на противоположной стороне. Мужик был огромного роста. «Точно два десять», – мелькнуло в гололве Франца. Но самое страное было в том, что одет был мужик не по зимнему. Он был одет в джинсовый костюм на голое тело. Впечатление было такое, что мужик выскочил на перекрёсток только что. Но рядом не было никакого автомобиля, да и домов, откуда он мог выскочить тоже не было. Мужик продолжал крутить головой, как будто что-то искал. Франц дождался возможности перейти улицу и двинулся через перекрёсток прямо к мужику, который стоял на линии движения Франца. Когда они поравнялись, мужик повернулся и посмотрел на Франца. Глаза их встретились. Это был страшный взгляд. Конкретно описать, что было страшного в этом взгляде, Франц не мог, но от такого взгляда веяло необъяснимой жутью.

Франц медленно прошёл метра три и обернулся. Мужик отлепился от тротуара и шёл сзади, сверля Франца взглядом. В первый момент Франц подумал: «сейчас что-то спросит». Но мужик ничего не спросил, а просто медленно шёл за Францем на расстоянии двух метров. Франц сбавил ход до минимума. «Пусть обгонит…». Но мужик тоже сбавил ход. На протяжении всего квартала не встретился ни один прохожий. Франц не понимал, что происходит, но ужас пронизывал каждую клетку тела. Самое страшное было в том, что ужас был необъясним. Ужас как волной накрыл Франца и завладел мозгом. Впереди была арка, куда надо было заходить Францу. За аркой был маленький глухой дворик и одинокое крыльцо инженерного общества. Ключ от подъезда у Франца был, и он начал тихонько нащупывать его в кармане своей куртки. Перед самой подворотней был какой-то магазин, и Франц остановился, делая вид, что что-то рассматривает в окне витрины. На самом деле Франц в отражении посмотрел на преследователя. Мужик тоже смотрел на Франца из витринного отражения. Когда их взгляды встретились, мужик отвернулся, сделав пол оборота. Улучив это мгновение, Франц юркнул в арку и быстро пронёсся через внутренний двор. Уже запирая за собой входную дверь на ключ, Франц заметил через матовое стекло двери, что через двор страшными прыжками приближается монстр в ждинсовом костюме, махая руками.

Франц взлетел на второй этаж и вторым ключом открыл дверь инженерного общества. Здесь он бросил сумку, звякнув бутылками, и уселся на ближайший стол. Ужас потихоньку оставил его. «Что это было», – недоумевал Франц, – «никогда трусом не был, а здесь одинокого мужика испугался…». Да и в чём был этот страх? Просто мужик, просто шёл сзади… Нет не просто. Он стоял на перекрёстке и явно был не в себе. Как будто его поставили на этот перекрёсток и он в недоумении озирался пока к нему не подошёл Франц. Потом – этот взгляд… И второй взгляд из витрины. А прыжки через двор. Ведь он явно преследовал Франца и потерял его, когда тот юркнул в подворотню и сразу не сообразил, куда он делся. Нет, – это был не случайный мужик. Тут Францу в голову ударило: «сейчас ведь женщины должны прийти». Франц порылся в своей сумке и достал нож-финку с фиксатором (он всегда носил этот нож с собой, наученный старым российским опытом). В углу стоял чей-то зонтик и Франц вооружился им как пикой. «Сейчас выскочу во двор и сразу нанесу удар зонтом ему в грудь, а потом, если надо, и нож задействую», – мелькнули в голове мысли, как молния, и Франц бросился в подъезд. Но во дворе никого не было. Франц выскочил на улицу. Но и там никого не было. Непонятно было, куда этот мужик мог деться. Как будто просто дематериализовался. Франц добежал до угла, но и там никого не нашёл. Здесь он сообразил, что держит в руке серьёзный нож и сунул руку с ножом под куртку.

– Привет, встречаешь кого? – сбоку подошла Валентина с сумками.

– Тебя встречаю, – улыбнулся Франц.

Во время застолья Франц поведал эту историю Марку, одному из членов инженерного общества, с которым Франц как-то сразу подружился.

– Да он просто хотел время у тебя узнать, – беспечно сказал Марк.

«Какие-то навождения происходят», – думал Франц, – «то мужик с оптикой в лесу во время проливного дождя и на мерседесе, куда на машинах въезд запрещён; то этот в Дрездене средь бела дня, зимой и налегке – здоровый такой… Сначала непонятным образом материализовался, потом так же непонятным образом дематериализовался…, нет, чтобы баба явилась, как Берегиня в «Аптекаре», а то всё мужики…»

Глава 17

Формула леса

Математическое общение с корифеями науки как-то сошло на нет и осталась только переписка с академиком (теперь профессором департамента математики штата Пенсильвании) Б. А. Розенфельдом. Он продолжал работать над переводом всего Аполлония на русский язык. Франц, как мог, помогал ему. Дело в том, что в библиотеке Дрезденского университета были четыре книги Аполлония, которые Розенфельд достать в Америке не мог. Франц сканировал нужные главы и посылал их Розенфельду. Небольшую книжку о творчестве Аполлония Розенфельду удалось издать в России и он прислал её Францу с дарственной надписью.

Работа над собственной книгой у Франца всё время тормозилась тем, что он отвлекался на математические исследования, которые, казалось, вдруг возникали сами по себе.

Кроме четырёх частей книги пришлось ещё и написать несколько приложений. Они не вписывались в канву самой книги, но возникали по мере работы над книгой и были логическим продолжением некоторых вопросов, о которых Франц писал в основной части книги. Так, Франц решил рассказать об интеллектуальной игре с числами и словами, которую он изобрёл, когда занимался изучением числовых кодов имён выдающихся учёных. Суть игры заключалась в том, что выбиралось слово, вычислялся его числовой код, а потом искались числовые закономерности, которые можно было бы объединить в числовые формулы или уравнения, которые бы снова, но не тривиально-тождественно, давали значение числового кода от первоначально взятого слова. Игра так захватывала, что Франц мог часами сидеть за столом в поисках формул и уравнений различных слов и словосочетаний. Удивительно красивой была, например, формула «леса». Эта формула так понравилась Францу, что он выписал её на отдельные листочки и приколол зубочистками к коре некоторых деревьев в «своём лесу». Лес, который непосредственно примыкал к их городку, Франц давно стал называть «мой лес». Это был лесной массив площадью примерно пять квадратных километров, который Франц знал, как свои пять пальцев. Поначалу он пользовался картой, но потом так его исходил, что карта не требовалась, но он носил её с собой по инерции. В лесу было несколько малых прудов. В одном из них росли красивые водяные лилии, и в пору цветения зеркало пруда практически полностью покрывалось белыми и розовыми цветами. На огромных листьях этих цветов, порой, можно было увидеть зелёных лягушек. С одной стороны пруда над водой нависала большая скала с плоской, как стол, поверхностью и, если хорошенько присмотреться, то можно было на этой стене увидеть число «59». Число было почти в рост человека и, чтобы написать его на стене, надо было спускаться сверху на верёвке. Написано было удивительно ровно, как по трафарету. Видемо, какие-то скалолазы в незапамятные времена написали зачем-то это число, которое к настоящему времени уже почти исчезло с лица скалы.

А однажды Франц наткнулся на небольшой прудик, которого не было на карте. Иногда на него прилетала пара уток. Франц дал ему название «Своё озеро». Впервые на этом озерце как-то по весне Франц обнаружил интересную кладку каких-то шарообразных скоплений. Шарики были довольно крупные, примерно сентиметр в диаметре. Они были прозрачные, а в центре каждого было какое-то тёмное образование. Шары были как-то слеплены друг с другом и находились в плавучем состоянии у самого берега. Как потом выяснилось – это была кладка икринок лягушки, из которых потом вырастали головастики. В это же озерцо Франц со своим любимым учеником Славой выпускали аксолотлей. Но проследить их дальнейшую судьбу не удалось. Когда-то давно у Стругацких в «Улитке» Францу встретилась фраза: «…в чистой прозрачной воде среди разноцветных водорослей мерно шевелил ветвистыми жабрами жирный чёрный аксолотль». Франц не знал, что такое аксолотль и полез в словарь иностранных слов. Там об аксолотле говорилось, как о какой-то лечинке, способной к размножению. В общем было непонятно, и Франц об аксолотле забыл. Слава уже на третьем курсе университета начал работать на дисертацией. В Германии многие студенты практически с дипломом получают и докторские степени. Это во многом облегчает дальнейшую жизнь человека, который хочет посвятить себя науке. В России всё наоборот. Порой человек столько тратит сил на эту диссертацию и получение степени, что потом заниматься наукой пропадает всякий интерес. Слава занимался генетикой, а именно – вопросами регенерации организма. Главным объектом исследования были аксолотли.

– Аксолотлей сегодня практически нет в природе, – рассказывал Слава, – единственным местом является какое-то горное озеро в Мексике. Оттуда их к нам и привозят. У нас в лаборатории стоят аквариумы с аксолотлями. В зависимости от объёма аквариума они могут вырастать до двадцати пяти сантиметров. Если у аксолотля слабо выраженная способность к регенерации, то их уничтожают. Я некоторых из тех, что предназначены к уничтожению потихоньку забираю домой.

– Чем кормишь? – поинтересовался Франц.

– Покупаю корм для рыб, а вообще они очень неприхотливы. Можно обыкновенным мясным фаршем кормить…, хоть колбасой.

– А регенерацию чего изучаете?

– Хоть чего. Лапы, хвост, жабры. Даже внутренние органы.

Франц тоже завёл себе пару аксолотлей от Славы.

Однажды Франц выловил в «Своём озере» несколько только что вылупившихся головастиков и решил поселить их в один аквариум с двумя аксолотлями. Они носились по аквариуму межде малоподвижными аксолотлями с такой скоростью, что их невозможно было сосчитать. Франц знал, что принёс одиннадцать головастиков, но при пересчёте оказалось всего девять. Все они были просто зеркально одинаковы и двигались, как броуновские частицы – быстро и хаотично. Франц опустил в аквариум небольшое стекло и тем самым пространство аквариума разделилось на две части. Теперь головастиков сосчитать было легче. Их оказалось восемь. «Мистика какая-то» – подумал Франц. И тут он заметил, как один из аксолотлей сделал мгновенное, едва заметное движение головой и головастиков осталось семь. Через несколько минут осталось только два головастика – аксолотли были невероятно прожорливыми и неуловимо быстрыми.

А однажды Франц увидел, что у одного из аксолотлей исчезла левая передняя лапа. После этого аксолотли были рассажены в разные аквариумы. А ещё через какое-то время лапа снова выросла. Вот это и есть способность к регенерации.

Слава приносил так много аксолотлей, что решено было несколько штук выпустить на волю в «Своё озеро». Так и сделали. Но выжили ли они в дальнейшем – было неизвестно.

В лесу было несколько дорог, но въезд в лес был запрещён. И разрешалось туда въезжать только по спец разрешениям, когда чистили лес и убирали старые и больные деревья или привозили корм, чтобы подкормить крупных лесных обитателей: косуль и кабанов.

В лесу также водились лисы, зайцы и барсуки. Много было белок и куниц. А на земле ночью раздолье было для ежей и кротов. Около озёр обитали гигантские, по меркам Франца, ужи. Встречались гадюки и медянки.

Иногда случались грибные года и тогда семья Франца всем составом выходила на сбор грибов. Однажды удалось засолить более тридцати литров и потом несколько лет ели грибы домашнего посола. Франц сам засаливал. Грибы в основном были точно тами же, как и в Сибири, но с одним отличием – груздей не было. Вернее, они были. Внешне очень похожие, но не съедобные, как деревянные, и невозможно было их ни вымачивать, ни отваривать. Один раз Франц наткнулся на громадный, чуть ли не в пол метра диаметром, древесный гриб. Он вырос на стволе дерева на высоте примерно двух метров. На следующий день гриб исчез, но Франц успел его сфотографировать.

Иногда Франца сопровождал в походах по лесу пятилетний внук. Ему очень нравились эти походы и, порой, он начинал вдруг петь во весь голос. Однажды громко выводя любимую песню: «Отчего так берёзы в России шумят, отчего…», вдруг издалека донёсся протяжный гудок паровоза. Это где-то ехал туристический поезд в город Морицбург по старой узкоколейке. Внук об этом не знал.

– Дед, что это? – оборвал внук свою песню.

– Мы наверное разбудили дикого лесного быка, – выдвинул версию Франц на полном серьёзе, – я слышал, он где-то здесь живёт, ты пой тихонько, и он нас не услышит.

Внук на некоторое время прекращал своё пение, но через несколько минут забывал о диком быке и снова громко затягивал любимую песню.

Основным интересом Франца в лесу были муравьи. У него было несколько муравейников, которые он регулярно посещал, и мечтал построить для муравьёв собственный муравейник. Франц собирал хвою и мелкие обломки веточек в конусообразные кучки, подкладывал рядом еду для муравьёв. Еду муравьи брали с удовольствием и уносили в свой муравейник и никак не хотели селиться в искусственных кучах, построенных человеком.

Самые интересные дела, которые можно было наблюдать в муравьиных сообществах, случались весной. Муравьи – насекомые многолетние. В среднем рабочий муравей живёт лет пять, а матка-царица и вовсе – лет двадцать. Однажды весной Франц застал один из муравейников за непонятным занятием. Муравьи что-то выносили из муравейника и складывали у тропы. Присмотревшиль, Франц понял, что то, что они выносили – были мёртвые муравьи. Видимо, за зиму в муравейнике умерает часть муравьёв и весной муравьи освобождают муравейник от мёртвых тел. Это была гипотеза Франца. В литературе он об этом не читал.

А однажды весной Франц обнаружил, что весь конус одного из муравейников полностью накрыт толпой муравьёв с крыльями. Крылатые муравьи-самки то ли покидают в это время свои муравейники, то ли их изгоняют рабочие муравьи. Самка в муравейнике всегда одна и только в тех случаях, если муравейник очень большой, то муравьиных самок может быть две. Муравьи с крыльями уходят из муравейников, чтобы где-то создать новое гнездо и основать новый муравейник. На новом месте тоже возводится новое муравьиное здание – конус из хвои и веточек. Франц вспомнил, что в его конусы муравьи никак не хотели селиться. Он собрал в банку несколько десятков крылатых муравьёв и отнёс на конусы своих строений. Об этой операции как-то забылось и Франц несколько недель не посещал эти места. Какого же было его удивление, когда он, придя в лес к своим муравейникам, вдруг обнаружил, что они обитаемы и там полным ходом кипит обычная муравьиная жизнь. Видимо муравьям с крыльями пришлись по душе дома, построенные когда-то Францем и которые несколько лет простояли необитаемые.

Но один феномен из жизни муравьёв остался для Франца так и не разгаданным. Как-то весной, подходя к муравейнику, Франц ещё издалека заметил на конусе муравьиного дома большое тёмное пятно. Подойдя ближе, он понял, что тёмное пятно – это муравьи, сидящие очень плотно друг к другу. Они ничего не делали, едва шевелились, тесно прижимались друг к другу, как будто просто грелись на солнышке. В этот день Франц посетил ещё несколько муравейников и везде обнаружил такую картину. Часть муравьёв занималась своим обычным делом – бегали туда-сюда, что-то приносили, что-то выносили, а часть муравьёв, сбившись в плотные кучки, просто сидела на верхушке муравейника. Франц решил разобраться в этом явлении и на следующий день вновь посетил эти муравейники, но ничего подобного не обнаружил – муравейники жили своей обычной жизнью. Больше этого явления Францу никогда в жизни не доводилось наблюдать. И в литературе о муравьях тоже об этом ничего сказано не было. Похоже, муравьи, сидя плотной кучкой, действитеьно, аккумулировали солнечную энергию, но зачем?

Однажды Франц обнаружил большого рыжего муравья у себя дома на рабочем столе. Франц не мешал ему, и муравей несколько часов обследовал местность. Потом куда-то исчез и больше не появлялся. Франц, конечно о нём забыл. Но, примено через год, какой-то одинокий муравей, точно такой же по внешнему облику, как и первый, вновь появился на рабочем столе Франца. Он также одиноко послонялся и ушёл. А через год муравей снова появился. Больше в квартире нигде и никогда муравьи не были замечены. Приходил ли муравей снова – было неизвестно. Франц поминал об одиноком муравье и ждал его, но он не приходил. Или приходил, когда Франца не было за столом. Франц очень сожалел, что не выследил весь путь муравья-путешественника.

Франц знал из литературы, что между муравьиными сообществами случаются войны и победители могут своих противников захватывать в плен. Когда войны происходят и как начинаются Францу никогда увидеть не доводилось, но однажды на лесной тропе он нашёл нечно необычное. Сначала ему показалось, что на тропе кто-то просыпал какие-то чёрные зёрна, как мелкие горошинки чёрного перца или гречихи, но присмотревшись, стало понятно, что на тропе лежат сотни останков больших чёрных муравьёв. Наверное ночью сдесь была «Куликовская» битва. Муравьи были все расчленены. Такое довелось увидеть только один раз. Это было ещё в Сибири.

* * *

Выйдя из-за поворота, Францу в глаза бросилось чёрное пятно. Метрах в тридцати от тропы за стволами молодых сосёнок что-то ярко чернело. Ощущение было такое, что за деревьями открывается чёрное ночное беззвёздное небо. Ощущение было неприятным, потому, что такого быть не должно. Голубое безоблачное небо было над головой, а здесь, за деревьями чёрная дыра. Франц стал пробираться между сосёнками и скоро понял, что перед ним большой вход в пещеру. Гора была вся покрыта лесом, а вход в пещеру начинался у самого подножья горы. Франц нашёл это место на карте. Там пунктиром была нанесена двойная черта. Наверное это и было обозначение лесной пещеры. Вход был не ровный и такой большой, что казалось, что в него может въехать автомобиль. Вглубь пещеры уходила едва заметная тропа и Франц решил по ней идти. После первых же шагов вспомнился рассказ про спелеологов одного сибтрского фантаста. Там рассказывалось, что иногда в пещере можно было наткнуться на огромные камни, которые отрывались со свода пещеры. Чем больше был грешен спелеолог, тем крупнее камни падали на него. Видно было, что до Франца по этой пещерной тропе ходило много больших грешников. Сначала попадались на пути камни величиной с большой арбуз, а дальше пошли камни величиной со стиральную машину и даже ещё больше. «Ещё метров пять, – подумал Франц, обходя очередной камень – и поверну обратно». Свет, который проникал через вход в пещеру, превратился уже в маленькое пятнышко и скоро должен был исчезнуть совсем, но Франц освещал себе дорогу ручным фонариком, который всегда носил с собой. Осветив свод, Франц заметил, что в высоте нависают страшные камни. Непонятно было – пещера эта рукотворная или её сотворила природа. При входе в пещеру Франц не заметил никакой каменной породы. Если пещеру и прокладывал человек, то куда девался вынутый из неё грунт? Велико было желание повернуть назад – свет позади превратился уже в копеечную монету. Но здесь Франц вдруг увидел впереди точно такое же светлое пятнышко Неужели выход. Он сделал ещё несколько шагов. Впереди, действительно, замаячил выход. Это была не пещера, а тоннель в горе. Не хотелось, чтобы впереди, за выходом оказался обрыв. В этом случае надо было бы возвращаться, а Франц очень этого не хотел. Предстояло бы снова пробираться между гигантскими камнями, которые когда-то оторвались от потолка тоннеля. Через несколько минут Франц вышел на противоположное подножье горы. Дальше простирался лес и никакого обрыва не было. Оставалось загадкой, кто и когда пробил этот тоннель. Он был идеально горизонтальный без спусков и подъёмов. Просто не верилось, что это могло быть природным образованием.

Почему-то вспомнился Железногорск. Франц помнил рассказы о тайной «Девятке» ещё с самого детства. Рассказывали, что там внутри горы есть секретный завод. И, если плыть по Енисею мимо «Девятки», то видно, как из горы выходят заводские трубы. Потом на «Девятку» уехал работать друг детства Саня и один из одноклассников. Потом стало известно, что под Енисеем есть двухуровневый тоннель для автомобилей и железной дороги. Говорят, что раньше радиоактивную воду с завода в горе сбрасывали прямо в Енисей. Многие родственники первого мужа сестры Франца, да и сам он (муж), заболели раковыми заболеваниями и умерли, похоже, именно из-за этой воды… Вся эта родня жила там многие годы немного ниже тайного завода по течению Егисея. Страшный завод в центре большой горы работал и сегодня.

За тоннелем была еле заметная тропа, не обозначенная на карте. Может быть это была звериная тропа, но что делать зверям в пещере. На тропу, проложенную сточными водами это тоже не походило. Выходило, что человек ходил по этой тропе, но уж больно редко.

Примерно через час с небольшим ходьбы тропа стала расширяться и стала прямой, как стрела. Ещё через некоторое время слева от дороги послышался какой-то монотонный звук. Пройдя ещё немного, стало понятно, что где-то рядом работает трансформатор. Этого не могло быть. Франц снова развернул карту. Никаких линий электропередач обозначено не было, но трансформатор работал. Метров через двадцать звук трансформатора начал удаляться. «Значить, я прошёл трансформатор мимо, – подумал Франц, – надо вернуться, трансформатор где-то в лесу». Походив туда-сюда, Франц определил точку на тропе, в которой максимально был слышен звук раболтающего трансформатора. Звук действительно шёл из леса. Медленно ступая по траве, Франц двинулся на звук. Звук усиливался и постепенно превратился в рёв – трансформатор работал на полную мощность. В своей жизни энергетика по первому образованию Францу не раз приходилось слышать, как напряжённо гудит действующий трансформатор на подстанции.

Он до боли в глазах всматривался в окружающий лес, не двигаясь с места. Никаких инженерно-технических сооружений и в помине не наблюдалось. И тут он увидел ЭТО. Оно было буквально в пятидесяти сантиметрах от носа Франца. Двухметровый обломок старого толстого дерева был сплошь покрыт шевелящейся массой огромных шершней. Ужас до спазма содрогнул тело Франца. Он чуть не закричал от неожиданности. Слава богу шершни не обращали на Франца никакого внимания. Страшный рой слегка колыхался и издавал трансформаторный звук. Всё тело Франца мгновенно стало мокрым и по спине под рубашкой потекли ручейки пота. Казалось – ноги приросли к земле, и он не мог двинуться. Ещё через несколько мгновений Францу удалось сделать очень медленный шаг назад. Потом ещё один, потом ещё… Выйдя на тропу, нервы Франца не выдержали, и он бросился бежать. Он нёсся не замечая веток, которые больно хлестали его по лицу и телу и остановился только тогда, когда в лёгких уже бушевал пожар. Немного отдышавшись, он прислушался. Кроме шелеста листьев и щебетания птиц ничего не было слышно. Франц не о чём больше не думал. Только одна мысль захватила всё его внимание: скорее бы выбраться из леса.