Седьмое евангелие от «ЭМ»

Практически всё время Франц отдавал изучению Вернадского. Когда-то очень давно, наверное в начале семидесятых, мама Лида купила на улице книгу «Введение в теорию относительности».

– Мама, – снисходительно улыбался Семён, – ты спутала теорию относительности и теорию вероятностей. Это – физика, – показывал Семён книгу, которую принесла мама Лида, – а физикой я не занимаюсь.

– Молодёжь активно покупала и я купила.

– Спасибо, конечно, – поблагодарил Семён и поставил книжку себе на полку

Через какое-то время этой книжкой увлеклась одноклассница сестры и втянула в это увлечение и Семёна. Это было первое отступление от математики, которое случилось в жизни Семёна. До этого он абсолютно был уверен, что ничего интереснее и важнее математики не может быть. И вдруг – теория относительности. Потом – общая теория относительности, за которой вдруг открыдся Космос и пространство-время.

Сейчас Франц переживал вторую революцию в своём мировоззрении. Жизнь по-Вернадскому была космичной. Удивительные вещи будоражили воображение Франца. Жизнь поражала своим многообразием. Франц никогда не знал о существовании микроорганизмов под названием прокариоты. В их клетках не было ядра и они не эволюционировали, но это была жизнь на серной основе. Жизнь прокариотов отличалась от привычной биологической жизни, примерно так же, как живое отличается от неживого, но это была всё равно жизнь. Солнечная Система представлялась теперь, как единый организм, где все планеты зависели друг от друга, а без солнечной энергии жизнь на Земле была бы невозможна. Сама Земля тоже жила своей космической жизнью. Например, за год живые организмы Земли перерабатывали столько вещества, сколько было этого вещества в земной коре, а земная кора – это слой на поверхности Земли толщиной в шестнадцать километров. Когда начинаешь задумываться над всем этим, голова начинает идти кругом. А возраст самой жизни на Земле сравним с возрастом самой Земли. Это же надо – Земля практически всегда была оживлена, то есть не было в жизни Земли периода, когда на ней не было бы жизни вообще. То есть по Вернадскому жизнь родилась где-то в Космосе, а потом уже каким-то образом попала на землю. А, может быть, эти «гены» жизни всегда существуют в Космосе и только ждут своего часа, чтобы начать развиваться и совершенствоваться.

Рядом с Вернадским в этой книге упоминался и замечательный русский мыслитель Николай Фёдоров. Ещё в далёкие Красноярские времена вместе с математическим творчеством у Франца появилось небольшое хобби – почитывать философскую литературу. Постепенно среди книг по математике собралась и небольшая библиотечка филосовских трудов. Рядом с Аристотелем, Гегелем и Беконом был и одинокий том Фёдорова. Идеи Фёдорова о бессмертии человека были близки Францу. Смерь человека рассматривалась Фёдоровым, как всеобщее зло. Человек не должен быть подобным овце на заклании и ждать с неизбежностью своего смертного часа. Разум человека должен понять космичность жизни и победить смерть. Фёдоров называл борьбу со смертью регуляцией природы. Необходимо было сознательно овладеть процессами эволюции и остановить смерть. О вопросах жизни и смерти Франц начал задумываться ещё в детстве, когда впервые столкнулся со смертью в своей семье, когда умерла баба Лена.

Вернадский со своей идеей космичности жизни был как бы продолжателем идей Фёдорова. Очень хотелось перечитать «Философию общего дела» Николая Фёдорова, но Франц всю свою философскую библиотечку подарил при отъезде другу Борису.

Время от времени Франц задавал себе вопрос: откуда в его библиотеке появилась книга о Вернадском? Ответа на этот вопрос по-прежнему не находилось. Оставалось допустить, что книга эта просто каким-то фантастическим образом материализовалась в библилтеке Франца. Книга была издана пять лет назад, но выглядела так, как будто её ни разу не открывали. Где-то же она лежала пять лет. И уж точно не в библиотеке Франца. Тайна книги оставалась загадкой. Франц даже представить не мог, чтобы кто-то из его друзей, коллег или родственников мог читать эту книгу. А если кто-то случайно решил её подарить во время отезда, то наверное подписал бы на память, как это сделала бывшая Генина жена, когда дарила Тамаре на память детектив «Одинокий русский». В общем книга о Вернадском оказалась интересной и нужной.

* * *

Автомобиль здесь действительно был необходим – это, как было сказано у классиков, «не роскошь, а средство передвижения». Стаж вождения у Франца был большой, так как многие друзья и старшая двоюродная сестра имели свои автомобили и ему доводилось иногда покрутить баранку, но вот опыта обращения с автомобилем не было. Небольшой «Опель», который купили Молнары в основном стоял без внимания. Мишка быстро освоил вождение и Франц доверял ему перегнать автомобиль со стоянки за дом общежития и там его помыть. Мужики из общежития могли целыми днями возиться со своими машинами, что-то в них чинить, гонять туда-сюда по двору и выискивать на свалке завода подходящие запчасти впрок.

В общежитии была заведена традиция, кто покупает автомобиль тот проставляется. Автомобиль обмывали всем мужским коллективом общежития. Проставлявшийся покупал две бутылки местной водки и ящик пива. Франц выставил ящик водки и ящик пива и оказалось, что «казахи» пить не умеют. Всё мужское население ужралось в усмерть с этих двух ящиков. Францу пришлось на следующий день ещё всех и похмелять.

Теперь после переезда в новое общежитие каждая семья имела точный адрес и Франц написал всем друзьям и родственникам письма. А скоро пришло известие, что Лена с сыном тоже переехала в Германию и живёт в Берлине по такому-то адресу. Решено было её навестить в бллижайшее время.

А между тем по общежитию поползли слухи, что румын или поляк, что живёт на третьем этаже, вроде немного не здоров или даже не в себе. Однажды соседка Вэрмефляшке, увидя приоткрытую его входную дверь, заглянула к нему по-соседски и увидела его лежащим на кровати вроде бы спящим, но глаза его при этом были открыты и выпучены на потолок. Она так перепугалась, что долго никому об этом не рассказывала, но кухня-то была общей и этот случай вскоре стал известен всему общежитию. Потом кто-то заметил его ночью блуждающим на стоянке среди автомобилей. Франц не придавал этим разговорам значения, тем более, что завод теперь обнесли капитальнейшим забором и там началась настоящая расчистка площади. Старые здания цехов стали сносить и свалка была ликвидирована. А это значило, что пацаны перестали лазить в «зону» и общение мальчишек с ненормальным соседом как-то сошло на нет.

Непонятный случай в жизни Молнаров снова и неожиданно вдруг повторился. Первым непонятным случаем Франц считал появление в библиотеке книги о Вернадском. Вторым стало письмо, пришедшее из Берлина. Непонятно кто приглашал Франца и Тамару прибыть такого-то числа в Берлин для беседы. Никто из соседей за всё время жизни в Германии ничего подобного не получал.

К каждому общежитию переселенцев было прикреплено два местных куратора. В общежитии Косвига – это были две душевные женщины. К одной обращались по фамилии: «фрау Шикор», а ко второй – почему-то по имени: «фрау Петра». Ни фрау Шикор, ни фрау Петра ничего не могли сказать по поводу полученного письма.

– Надо ехать, – решила фрау Шикор, – тем более, что и дорогу и пребывание в Берлине обещают оплатить. Только письмо не забудьте взять с собой и билеты на поезд обязательно сохраните.

Франц и Тамара решили ехать свечера, так как прибыть по назначенному адресу нужно было рано утром. За одно решили посетить Елену и у неё же и переночивать.

Поездка до Берлина занимала всего два часа. Поезд был практически пустой и путешествовать было в удовольствие. Общежитие, где жила Лена, найти было не трудно. Удивило Франца Берлинское метро. Те станции, которые попадали на границу между ГДР и ФРГ оставались без ремонта практически с войны и, попадая на такую станцию, создавалось впечатление, что ты вдруг переместился во времени и оказался в сороковых военных годах.

После первых же минут посещения, по нужному адресу в западном Берлине на шикарной вилле, стало понятно, что Молнаров вызвали в местную разведку. Два молодых симпатичных человека прекрасно говорили по-русски. Один должен был беседовать с Францем, другой – с Тамарой и разошлись по разным кабинетам на разных этажах. Беседы продолжались целый день с перерывом на обед. Перед Францем была расстелена огромная карта Красноярска. Вместо заводов на карте оставались пустые места. Собеседник Франца прекрасно ориентировался по карте и Франц только удивлялся его осведомлённости. Сколько энергии потребляет тот или иной завод Франц просто не знал, даже если бы ему и захотелось об этом рассказать. Что привозят на заводы и что вывозят Франц тоже не знал. Тамаре задавали в основном бытовые вопросы. Сколько стоит детсад, как надо покупать билет на автобус или троллейбус, какие коммунальные платежи…

Каждый переселенец получает ежемесячное определённое пособие на житьё-бытьё, на оплату общежития и на содержание детей. За эту поездку в Берлин и Франц, и Тамара получили деньги в том доме, где провели целый световой день, даже больше чем месячное пособие для переселенцев.

– Я бы каждый месяц так ездила, – сказала Тамара, когда они возвращались назад.

Лену договорились навестить в следующий раз уже всей семьёй.

* * *

Погребняк перебрался в Германию вслед за Грелкиным и обосновался в одном из общежитий Дрездена для еврейских эмигрантов из бывшего СССР.

– Ну как тебе жизнь за границей? – спрашивал Погребняк при первой физической встрече, – справляешься с переселенцами?

– Удивительно тёмный народ, Босс, – расслабленно сообщал Грелкин, развалясь на стареньком кресле в комнате Погребняка, – наверно на сто семей только одна хоть немного соразмерно образована. Наш подопечный просто для всех загадка. Кучу книг за собой припёр, целыми днями сидит дома, что-то пишет или читает. Мужики-соседи просто дуреют.

– С соседями ладит?

– Это они с ним пытаются соразмерно ладить. На днях один молодой пытался на него наехать, так такой удар получил в челюсть, что думали – убил. Минут пять не могли в сознание вернуть. Ей богу, Босс, истинную гордость испытал за нашего сибиряка.

– Продолжай операцию «Молодёжь» и начинай операцию «Автомобиль». Как раз сегодня получил из Центра для тебя посылку, – Погребняк протянул стажёру какую-то непонятную штуковину, – любой местный автомобиль можешь открыть и завести этой штуковиной. Постарайся не потерять, а то почище будет чем с логарифмической линейкой.

– Босс, на днях они в Берлин ездили. Это не с Вашей подачи?

– Это не сложно было организовать. Хотелось мне посмотреть, как они себя почувствуют в новой обстановке. Новая ситуация может по поведению людей что-то полезное подсказать для дальнейших наших действий. Здесь для этого большое поле деятельности – новая страна, новый язык, новый менталитет людей. Ты присматривайся к своим соседям и к окружающим. Хоть и говоришь, что они тёмные, но в каждой темноте есть свой оттенок. Да, грузовик, который ты просил, стоит вот на этой парковке, – Погребняк протянул Грелкину листок бумаги. – К новой фамилии привык? Кличку пацаны тебе ещё не прицепили?

– Да нет, всё нормально. А что другой фамилии по проще не нашлось?

– У них там в Центре свои какие-то заморочки по этому поводу. Сказали такую фамилию использовать, значит такую. Зато отчество твоё несуразное теперь не требуется – хоть в этом плюс.

– Это точно, Босс.

* * *

Девятая творческая тетрадь Франца была закончена. В Германии было написано три больших работы. Во-первых, наконец, была сформулирована и доказана теорема, на которой строилась вся теория циклического изоморфизма групп, наброски которой мелькали в России и за которую Франц был удостоен диплома первой степени на последней конференции. Во-вторых, была продолжена работа о сечении куска плоскости кривыми линиями. Это было продолжение работы, о которой Франц писал в Канаду Хонсбергеру. Третья работа – это было исследование, которое Франц назвал «Теория развёрток сферических графов».

Среди этих трёх работ была небольшая заметка об алгоритме упаковки замкнутого поля из одиннадцати клеток. Эта работа не вписывалась в исследования по упаковкам, которыми Франц занимался раньше. Причём, возникла эта работа просто случайно и Франц не понимал, что с ней делать, но идея была необычной и он поместил эту работу в тетрадь.

Новой тетради не было и Франц завёл папку со скоросшивателем, куда стал складывать новые черновые заметки. Туда же была помещена и работа о многоугольниках на целочисленной решётке.

Во время очередной поездки в супермаркет за продуктами на неделю Франц решил изучить местную прессу. Сразу бросались в глаза красочные журналы о футболе и один из них, посвящённый тридцатилетию немецкой футбольной лиги, Франц купил. Бросился в глаза и тоненький журнал «Феномен», который Франц тоже приобрёл и, по возвращению домой, тут же взялся его изучать. Журнал был посвящён различным явлениям, на которые официальная наука пока не знала ответа. В России такие журналы почему-то не издавались. Одна из статей особенно завладела вниманием Франца. В статье рассказывалось об удивительном явлении, которое называлось «Круги на полях». Преимущественно в летнее время на злаковых полях в различных странах мира по ночам появлялись узоры, сделанные каким-то образом из колосьев растений. Сразу бросалось в глаза, что в этих узорах прослеживается закономерность. Почти все узоры были связаны с геометрически правильными кругами и вписанными в них фигурами. Как правило, фигуры эти были огромны и увидеть их целиком можно было только с птичьего полёта. В тёплое время года в Европе очень популярны полёты на воздушных шарах и дирижаблях и с этой высоты рассмотреть круги на полях было очень удобно. Рисунки находили во время полётов вертолётов и частных самолётах малой авиации. Смысл этих рисунков оставался загадкой, никаких толковых мнений на этот счёт не было. Это была какая-то сакральная геометрия непонятная человеку. Игра света и теней.

В статье говорилось, что случались и подделки, то есть рисунки пробовали создавать и люди, но такие случаи быстро распознавались. Причём, история этих «кругов» насчитывава уже несколько столетий. Просто в прежние времена человек не мог увидеть эти рисунки сверху, а в наше время это стало доступно.

Франц стал следить за журналом «Феномен» и, практичеки, в каждом номере было хоть небольшое, но всегда очень интересное сообщение об этом явлении. В разных странах создавались всякие добровольные объединения по изучению этого явления, но вот официальная наука упорно продолжала молчать по этому поводу.

В ближайший выходной отправились в Берлин уже всей семьёй на собственном автомобиле. Автобан Францу понравился. Нет поперечных дорог и светофоров, знай, дави на педаль газа и смотри вперёд. Говорили, что автобан между Дрезденем и Берлином построен ещё при Гитлере. Кое-где бетонные плиты покосились и автомобиль в этих местах начинал ритмично подпрыгивать. Местное население этот автобан называло стиральной доской. Автобан был почти пустой и весь путь занял примерно два часа, как и на поезде.

Обратно возвращались на следующий день вечером вместе с Еленой. И тут случилось непредвиденное – ближний свет у автомобиля не включался. Когда капитально стемнело пришлось на некоторых участках включать дальний свет, который слепил встречный автобан и автомобили, которые ехали на противоположном автобане, начинали моргать фарами, прося выключить дальний свет. Из-за этой неполадки назад в Дрезден ехали не два часа, а четыре. Уже глубокой ночью кое-как добрались до своего общежития. На следующий день Франц отвёз машину в ближайшую автомастерскую. Оказалось, что контакт на ближний свет был испорчен. Возможно эта неполадка была со времени приобретения автомобиля. Мысль о том, что автомобиль кто-то мог специально испортить Францу даже не пришла в голову.

Лена прогостила в Дрездене три дня. Накануне отезда Франца заманили играть в футбол, а на утро, отвыкшие от регулярных тренировок ноги, болели так, что невозможно было даже выжать педаль сцепления и Лену пришлось отправить домой поездом.

* * *

Всё чаще косвиговское общежитие стала навещать «армейская мафия», так прозвали переселенцы молодых мужиков, которые ещё оставались в Германии после ухода советских войск. Многие бывшие военные-контрактники, которые служили в советских войсках в ГДР, старались как-то легализовать своё положение и остаться на постоянное место жительства в Германии. Николай был один из них. Когда-то он был прапорщиком, а сейчас продолжал жить нелегально. Он почти каждый день приезжал в общежитие и обхаживал дочку одного из переселенцев, катая её на своём мерседесе. Он открыто говорил девчонке, что она должна выйти за него замуж и тогда Николай, как муж немки, получит возможность официального проживания в Германии. Брат этой девчонки пытался противостоять этому напору, но был жестоко избит, а на обращение родителей к правоохранительным органам, полиция никак не реагировала.

– Никого не убили? – спрашивали в полиции, – ну и разбирайтесь сами – это внутреннее дело вашего общежития.

С машиной Молнаров опять случилась неприятность. Франц попросил старшего сына помыть машину. Миша разрешил прокатиться на машине младшему брату. Тот, сдавая задом, не заметил бордюр и зацепил его глушителем. Глушитель лопнул и оторвался. Чинить было дорого и машина стояла около общежития без дела.

– Слушай, Франц, – сказал однажды Николай, навещая в общежитии обречённую невесту, – продай мне свой «Опель», у меня есть знакомый мастер, я её подшаманю и на Украину перегоню.

Франц долго не соглашался, но потом продал. Всё равно сам починить машину он не мог. А через пару недель вдруг стало известно, что Николай погиб, перегоняя машину Франца на Украину. Николай обгонял на автобане панелевоз и в тот момент, когда бывший «Опель» Франца поравнялся с грузовиком, крайняя бетонная панель каким-то образом отцепилась от общей связки и, свалившись с панелевоза, накрыла Николая. «Мафия» погибла мгновенно вместе с «Опелем».

Второй автомобиль Франца был опять «Опель», но автомат – пидаль сцепления отсутствовала.

Глава 12.

Числовые цепочки

Дети были в школе, Тамара была в прачесчной подвального этажа, Франц занимался математикой, когда в дверь тихонько постучали. На пороге стояли два человека. Оба были в строгих чёрных костюмах, белых рубашках и чёрных галстуках. Только один был совсем юн, лет под двадцать, другой – пожилой мужчина лет под шестьдесят. Францу померещилось, что этот второй просто брат-близнец ташкентскому Евгению Ивановичу, хотя тому сейчас, наверное, было уже лет семьдесят.

– Здравствуйте, – сказал пожилой, – хотим предложить вам бесплатно интересную литературу, – он протянул Францу тоненькую брошюрку-журнал. Франц прочитал название: «Сторожевая башня» и взял журнал.

– Уделите нам всего пять минут, – продолжил свою речь пожилой.

– Вы, знаете, – сказал Франц, пропуская пришельцев в комнату, – я занят. Только пять минут, – и показал рукой на дивал, предлагая присесть.

– Вы какую конфессию исповедуете? – продолжал пожилой, усевшись на диван.

– Да никакую, – усмехнувшись ответил Франц.

– Вы почитайте наш журнал, может, появятся вопросы. Вот адрес, где можно узнать о нас поподробнее, – протянул старший свою визитку, – а если хотите, мы навестим вас в следующий раз, – говорил пожилой. Молодой упорно молчал, как будто набрал в рот воды.

– Честное слово, – как можно деликатнее сказал Франц, – совсем нет времени.

– Не спешите с ответом. В наше неспокойное время очень трудно без бога.

– У меня свой бог, – вырвалось у Франца.

– Как зовут вашего бога? Вы же сказали, что не принадлежите ни к какой конфессии? – вопросительно поднял брови пожилой.

– Мой бог – «Ланцманфорр», – улыбнувшись сказал Франц.

– Простите? – не понял старший, а младший мгновенно выхватил откуда-то блокнот и карандаш и протянул их своему соратнику, – не припомню в библии такого имени.

– Это не из библии, – сказал Франц, – кстати о библии, нет ли у вас библии на русском языке?

– Мы принесём в следующий раз.

В этот момент открылась дверь и вошла Тамара. Оба пришельца тут же встали с дивана и начали прощаться.

– Кто это? – спросила Тамара, когда закрылась дверь за посетителями.

– Свидетели Иеговы, если в следующий раз придут без библии, а меня не будет, гони их в шею.

– Письмо пришло от Вики, – Тамара протянула толстый большой конверт. В конверте было два письма. Одно было, действительно, от Вики, второе было из Канады от Хонсбергера. Здесь же был и перевод письма. Хонсбергер писал, что восхищён результатом, который получил Франц и просил разрешения назвать полученный результат «Формулой Молнара». Хонсбергер писал, что собирается посвятить этому результату целую главу в своей новой книге. Так же просил Франца прислать ему доказательство формулы Молнара и в приложении давал собственное доказательство этого результата. В душе Франца всё ликовало – это было уже международное признание его творчества.

Вдруг краем глаза Франц заметил, что что-то неладное происходит с Тамарой, которая читала письмо от Вики. Слёзы буквально ручьями текли по щекам Тамары. Вика сообщала, что второго сентября, прямо накануне её дня рождения, умерла мама Лида – обострились сразу оба старых сердечных её порока. Причём, накануне смерти мама сказала Вике: «Прости, дочь, что такой подарок тебе приготовила к дню рождения», как будто знала о часе своей смерти. А день рождения Вики был третьего сентября. Это был страшный и невосполнимый удар. В этот же день Франц напился до беспамятства.

* * *

– Дорогая Лидия Францевна, – говорил Бережной в одну из ночей тёплой сентябрьской ночи, – ну зачем вы здесь находитесь?

– Он – мой сын, – взволнованно отвечала мама Лида, – я не могу его оставить.

– Вы ничем не можете ему помочь. Зрение ваше ещё не тренировано, слуха нет, работать с полями вы не умеете. Поверьте, вам лучше всего отправиться вместе со мной в Центр. Это недалеко, всего каких-то восемь минут. Функция «ангела-хранителя», как вы её называете, – это моя профессия. Физического тела у вас пока нет, вы только меня отвлекаете от непосредственных обязанностей.

– Но я могу с ним общаться через его сны.

– Это всё ненаучно, дорогая Лидия Францевна, что вы можете ему подсказать во сне?

– Ну хоть попытаюсь…

– Ах, Лидия Францевна, поверьте, лучше отправиться в наш Центр. Ведь он для таких как мы и существует. Я серьёзно вам говорю. Вы теряете время, если, действительно, хотите помочь своему сыну.

– А вы давно здесь?

– Да я здесь с самого его рождения. Ведь это моя профессия. Я конкретно направлен Центром к конкретному человеку. Кто спасал вас при родах, кто будил вашу матушку, когда у маленького Семёна остановилось сердце, кто вызволил его из пещеры перед самым обвалом, кто не дал ему утонуть в море, кто спас его, не дав свалиться под поезд. Да всего просто не перечислить.

– Какая пещера, какой поезд? – мама Лида была потрясена услышанным, – я ничего этого не знала.

– Вы много чего не знаете. Полетели-ка в Центр. Я провожу вас и всё устрою. И чем скорее, тем быстрее я вернусь сюда, к своим обязанностям.

Мама Лида сдалась и они отправились в Центр.

Если бы не упрямство мамы Лиды, то Бережной мог бы много интересного узнать в ту ночь, что произошло в общежитии переселенцев.

Буквально часом спустя, когда все жители общежития уже глубоко спали, а кое-кто видел сны, из общежития тихонько вышел Себастьян Вэрмефляшке, сел на свой велосипед и отправился на автомобильную стоянку около супермаркета «Kaufland». На стоянке он подъехал к огромному грузовику марки «MAN» и забросил в кузов свой велосипед. Потом завёл грузовик и куда-то на нём отправился.

Примерно через полтора часа быстрой езды Вэрмефляшке остановился у моста через маленькую речку (скорее ручей) «Lekwitz», севернее Косвига. Поставил дорожный знак, запрещающий въезд на мост, и проехал примерно до середины моста. Здесь он вытащил из кузова какой-то фанерный плакат и установил его поперёк дороги. Потом он доехал до противоположного конца моста и, развернувшись, снова въехал на мост. Проезжая мимо щита, который сам же установил несколько минут назад, он отметил скорость движения грузовика, доехал до конца моста и снова развернулся. Въехав второй раз на мост, он снова доехал до своего щита, вылез из кабины и принялся внимательно рассматривать щит, подсвечивая его фонариком. На щите было изображение лобового стекла легкового автомобиля в натуральную величину. Видно было, что щит изрядно забрызган водой. Себастьян вытащил из под кузова старенькое ведро. Достал из кабины большую сумку. Что-то высыпал из сумки в ведро и долил в ведро что-то из канистры, которую тоже достал из кабины грузовика. Потом вместе с ведром отправился на противоположную сторону проезжей части моста и вылил содержимое в яму на левой колее дороги. Потом грузовик Себастьяна проделал все манёвры, как и в первый раз. Проезжая мимо щита, грузовик на полном ходу угодил в яму передним левым колесом и потоки жидкости были выброшены на встречную полосу. Щит капитально был забрызган.