Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Гондола

Когда по Сухоне я плыл и по Двине,Где лиственниц леса и рек разливных дюны,Пузатые баржи там понравились мне, —Но более люблю я гондолу лагуны…Моей Венеции бесшумная ладья!О тихая стрела! Словно скорбью, одетаЧерной ты бахромой. Люблю твой траур я.Нарочно создана, чтоб баюкать поэта,Немая гондола, под арками мостовСкользящая своим серебрящимся носом.С нее внимать легко звукам многоголосым,Житейской музыке каналов и домов,Где сопрани звучат под певучую скрипку.Как мило с гондолы в вечерний миг улыбкуКрасавице дарить!.. В поворотах, где сорИ мшист нагих дворцов угол заплесневелый,Мой гондольер, слегка склонясь в рубахе белой,Гулкий крик подает, и встречный гондольерЕму ответствует, и, рядом проплывая,Проходят гондолы, не задевая края……………………………………………………………….Май благодатный был, когда я одинокоТомился от лучей венецианских звезд.В воду текли цветы из‐за стены высокой,И тени с говором скользили через мост,Одеты в белое… Сомненьями не мучим,В накрененной ладье, южной ночью дыша,Я мира пил красу, и в городе певучемЦвела так сладостно влюбленная душа!

Язык Венеции

Нет музыки нежней, чем говор человечий,Но в повседневности шумливых наших днейМы в четырех стенах людские слышим речи,То крик оратора, то диалог друзей…Но в странном городе на берегу лагуны,Где с морем венчаны, медлительные луныБаюкают в ладьях благоуханный май, —Там говору людей на воле ты внимай.Где тихие мосты, где до морских окраинДоносится удар гигантовых часов,Где каждый стройный миг из тишины изваян,Услышишь пенье, крик, брань, ропот голосов, —Их гулко отдают зеленые глубины…Язык Венеции, как рокот голубиный,Тех смирных голубей, чей легкий трепет милПлечу туриста… Я и каждый их кормилНа знойной площади у Марковых подножий,Где, виден издали, исконный Вены враг,На мачте треплется красно-зеленый флагТурина юного над ветхим градом дожей…

К сторожу церкви Сан-Джорджо Дэи Скьявони

Еще ты жив ли, мой единственный приятельВ Венеции? Ужель роковая войнаТебя оторвала от твоего окна,Не для того, чтобы пополнить, – мой создатель! —Смелых колонн ряды, что альпийскую грудьДробят, предведены седовласым Кадорной, —Ты был уж слишком стар, – но смерть могла спугнутьТебя, и, может быть, уже на лодке чернойПо лагуне твой прах увезли в тишинуМорского кладбища твои внучата, детиИ семейные все… Я помню: в ту веснуЯ любил посмотреть, как ты рыбачьи сетиСшиваешь сморщенной и узлистой рукой,По подоконнику протягивая ногу,Которую томят ревматизмы в пустой,Но славной церкви. Здесь уже не служат богуДавно… Алый шарф повязав, одинокоНебритый здесь сидишь… Ты рассказывал мне,Как жил художник тут из России далекой,Что чай обильно пил, что только по веснеУехал, что с тобой распростился как с другом…Я в болтовне твоей всего не понимал,Но полнилась душа блаженнейшим недугом…Сан-Джорджо! Милый храм, и уютен, и мал,Полутемный, блестит вековой позолотой…Карпаччо на стенах прилежною работоюПо фризу нам явил простодушный рассказ:Там братья прах несут почившего в восторге,А там, копьем разя, проносится ГеоргийНа фоне города в передвечерний час.

Венецианская дева

С. С. Заяицкому

Я знаю: позы ты не принял иезуитской,С негодованьем ты не станешь отвергатьНестрогие стихи, мой милый Заяицкий,Где только памяти хочу я помогать…Ты помнишь милых дев Венеции любезной?Ах, лунным вечером иль лучше ночью звездной,Невольно юношу таинственно влечетПод арку темную гигантовых ворот,Где извивается шумливо Мерчериа.В ней движется толпа, а в окнах кисти бус,Мозаик пестрота пленяют чуждый вкус,Со львом апостольским тисненья дорогиеИ слава поздняя муранского стекла…А там стоит она, таясь из‐за угла,Мещанка по лицу, по стану королева,Венецианская пленительная дева,Которая меж нас своей добычи ждет…Иль страстью на тебя уста их не дышали?Ты помнишь беглый взгляд и траур длинной шали,И в переулок вдруг нежданный поворот,И смех заманчивый, и низкий тэмбр альта, —И здесь у Сан-Дзулиан иль около РиальтоИдет к ней юноша и предлагает сестьВ немую гондолу, чтоб вместе ночь провесть.Вот отданы пути случайной Ариадне…Нет города нежней, но нет и беспощаднейВенеции! Ее причудливая сеть,Где триста мостиков не устают висетьНад бездной роковой канальца иль канала,Таит до наших дней и Шейлоков немало,И всяких нор, куда полночная краса.Увозит юношей, – храни их небеса!..Ладья, накренена, скользит стрелою; скороУж пройден Вендрамин и золотой Ка д’Оро,Но вот красавицы корыстный произволВ ущелье мшистое любовный пыл увел,Уж гондола скользит по темным переулкам.Вот церковь проплыла, мелькнув во мраке гулкомСырой стеной. Кругом безлюдно и темно,Лишь ругань сыплется в открытое окно,Крик женский иногда пронзает воздух влажный,Да изредка удар иль поцелуй продажный…Ах, страшно!.. Что ему прелестный шепчет ротНа языке чужом? Вот новый поворот,И приоткрыла дверь им грязная трущоба…Здесь вместо ложа ты найдешь… не крышку гроба, —А смерть безвестную, бескровной раны больИ для нетления лагунной влаги соль…А этот кто такой, стоит, в кармане роясь?Наверно, у него кинжал заткнут за пояс?!Решетка для чего у черного окна?И в доме почему такая тишина?О, бедный юноша! Промолвив «buona sera»,Уже красавице он кинул кошелек,Из лодки не встает и молит гондольера,Чтоб поскорей его отсюда он извлек…Отелло, Джессика, ридотто, Казанова!..Проклятый романтизм! Нет, на пьяцетту снова,Где плавная толпа, где шумные кафэ,Где речь звучна, как стих в Торкватовой строфе,Где гондолы толпой бескрылой присмирели,Где чопорно царит роскошный ДаниэлиИ, с лошади следя беспечные часы,Взмывают короля крученые усы…Так, Заяицкий мой, ты жив, и я доволен,И даже ни душой, ни телом ты не болен,И ныне легкий нрав исправить собрался…Увы, проглочен крюк, натянута леса.Пропитан Фолькельтом, сигарой и рейнвейном,Предвижу, будешь ты почтенным и семейным,И скоро, скоро уж на свадебных пирах,Наверно, у тебя я буду в шаферах…Но, верю я, тебя семейные обузыНе вовсе отвлекут от дружественных уз,И поэтический наш сохранят союзНавек любимые и праведные музы!..

У моста вздохов

Однажды, обратясь к Понтэ дэи Соспири,Я склонился на мост, чей влажный парапетСтал блестящим от рук за четыреста лет,И за спиной моей волна лагунной шириПлескалась тихо… Миг тот черный помню я,В Венеции, где мы так редко брови хмурим!..Исполняя закон, зеленая ладьяВ этот миг подплыла ко входу древних тюрем,И на лодке сидел меж сабель наголоПреступник в кандалах, большой, красноволосый,В разорванном холсте. Страдание свелоЕму конвульсией скулу и нос курносый…Им убит человек? Чужой расхищен скарб?Обесчещена ль им на Мурано невеста?Иль с моря негодяй босой агенобарб,Завернувший сюда из гавани Триеста,Чтоб по Венеции звон разнести оков?..Был прочитан приказ. Слова звучали четко.И гулко звякнула тюремная решетка,И промозглую пасть на миг открыл засов, —И зверь вдруг заревел, и мускулы надулиБелесые бугры… Кусал он цепь свою,Завопил, зарыдал и грохнулся в ладью, —Но тут три пары рук солдатских протолкнулиЕго в колодезь тьмы… И томительный вздохМеж нами пролетел, стоявшими на сгибеИзящного моста… Гранит, одетый в мох,Вдруг призраком возник из молчаливой зыбиВеков и вод. Тюрьмой неизбывной стоитЛюбимица любви и томных дилеттантов!Явью чудится нам согревший мрамор плит,Труп обезглавленный на Лестнице Гигантов…

Дитя Венеции

На плитах каменных, соседствующих с влагой,Где днем и ночью спит слепой старик с багром,Где часто ветреник проходит с тонкой шпагой,Сопровождаемый всегда ростовщиком, —Ты свет увидела, и знала ты измалаПрикосновенье лишь к ногам горящих плит,И жалась, смуглая, к подножью пьедестала,Где мнится путнику звон вычурный копытКоня роскошного, на коем рыцарь бритыйС лицом Нечистого и панцырем покрытыйЖезл в бронзовой руке налево повернул.Здесь у кирпичных стен ты вслушивалась в гулТомивших радостью тебя богослужений,Месс с причтом золотым у дожеских гробниц,Здесь лет в четырнадцать ты припадала ниц,Молясь: боялась ты соседских осужденийЗа мимолетный грех, приплывший на кормеС веслом плескающим, свершенный в сладкой тьмеАпрельской полночи у храмовой абсиды…Ты из объятий тех гроша не унесла, —Лишь сладострастный плеск влюбленного веслаДа сердце полное младенческой обидой.А после в кружевном большом воротникеСияла во дворцах, окружена рабами,Виолам праздничным внимала вдалеке,Томилась и цвела беспутными ночами,И золото волос твоих пленяло кисть,И славили твою беспечную корысть…Когда же ты была застигнута нежданноБолезнью, старостью, забвеньем, нищетой,Перевезли тебя на лодке безуханнойПод алым рубищем лагуной голубой,И дочь твоя, дитя, которой ты не знала,На плитах каменных под ливнями дрожала,Похожа на тебя, курчава, как и ты,Дитя лагунное красы и нищеты…Дитя Венеции! Тебя я знаю ныне.Когда с Бедекером исписанным к картинеПрославленной я путь причудливый ищу,Среди убожества о прошлом не грущу,Хотя и не забыв совсем о Чайльд Гарольде,Склоняюсь, проходя, под влажное белье,Из переулка вдруг мне личико твоеМелькнет, и слышу я привычный возглас «Soldi!»,Как легкий ветерок по струнам тростника…Но, помня издавна все наставленья гидов,Пристрастья к нищенке улыбкою не выдав,Вхожу в прохладный храм, – взволнованный слегка, —И прямо к алтарю иду без колебанья,Где фра-Антонио уж обещает статьМне на день идолом научного мечтанья, —Так изумительно умел он птиц писать…

Байрон в Венеции

Любимый из певцов, и ты пронесся здесь!В сих переулках ты бродил, как демон, – весьИстерзан грозами весенними… ПриметилЛишь чистый глаз детей, как взор поэта светел…Через Италию должны вести певцовКамены. Ты прошел среди ее сынов,Как луч из мрака туч, с улыбкой сладострастья,Любовник пламени и дольнего несчастья! —Меж тем как там вдали тебя уже звалаЭллада, милая для гениев… СвободаСама у плеч твоих взрастила два крылаИ сына лучшего как жертву отдалаВоспоминанию мятежному народа!..И здесь, в Венеции, меж гондол и гитарТы юность жег. Богов завистливая караЖдала тебя, – а ты лелеял путь Икара,Когда мелькал в плаще во мраке звездных чарИ призраком смутил безумие Эдгара…

Анатолий Штейгер

«Здесь мы могли бродить с тобою вместе…»

Здесь мы могли бродить с тобою вместе,Но я – один и, как слепой во тьме,Закрыв глаза и вдруг застыв на месте,Стою часы, – и лишь одно в уме…Пока плечом толкнет в сердцах прохожий,И я проснусь и, содрогаясь весь,Увижу пред собой Палаццо Дожей,И Марк мне скажет: – Почему ты здесь?..

Абрам Штейнберг

Венецианский дож

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Укравший у укравшего не подлежит никакому денежному обложению» (Бава кама, 7а). Неизбежные повторения и невольные похищения отражаются в зеркале историографии венецианской темы – и настоящий краткий очерк написан после чтения ряда добротных сочинений коллег, из коих назовем первыми: Jan Paul Hinrichs. In search of another St. Petersburg: Venice in Russian poetry (1823–1997). München, 1997; Меднис Н. Е. Венеция в русской литературе. Новосибирск, 1999; Pascal Cziborra. Lagunenlyrik – Venedig im Spiegel der Dichtung: Eine Studie zur europäischen Literaturgeschichte. Hamburg, 2009; Ревзина О. Г. Русская поэтическая венециана // Диалог культур: «Итальянский текст» в русской литературе и «русский текст» в итальянской литературе: Материалы международной научной конференции (Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 9–11 июня 2011 г.). М., 2013. С. 201–215. В поисках некоторых дополнительных деталей отошлем читателя к статье «Три этюда о русской стиховой венециане» (Тименчик Р. Ангелы. Люди. Вещи: В ореоле стихов и друзей. М., 2016. С. 584–632. Ср. также: Головачева А. «Плывя в таинственной гондоле…» («Сны» о Венеции в русской литературе золотого и серебряного веков) // Вопросы литературы. 2006. № 1. С. 157–178).

2

Mrs Piozzi. Glimpses of Italian Society. London, 1852. P. 135; цитируется Мильтонов «Потерянный рай». Кн. 4. Стих 639 и далее.

3

Таинства Удольфския. Сочинение Радклиф / Перевел с французского С. Ф. З. <Ф. А. Загорский>. Ч. 2. М., 1802. С. 33–35. См. об этой цепочке заимствований: Tony Tanner. Venice Desired. Harvard University Press, 1992. P. 15–26.

4

Трагедия Томаса Отуэя «Спасенная Венеция» (1682).

5

Richard Doyle. The foreign tour of Messrs. Brown, Jones and Robinson: being the history of what they saw and did in Belgium, Germany, Switzerland, & Italy. London, 1855. P. 65; James Buzard. The Beaten Track: European Tourism, Literature, and the Ways to «Culture», 1800–1918. Oxford, 1993. P. 115.

6

Arthur Sketchley. Mrs. Brown on the grand tour. London, 1870. P. 133; James Buzard. The Beaten Track. P. 117.

7

Поэзия Московского университета. Кн. 5. М., 2010. С. 163–164.

8

Е. О. [Утин Е. И.] Корреспонденция из Венеции // Вестник Европы. 1866. № 4. С. 77 (паг. 2-я); «Двое Фоскари» – трагедия Байрона, события которой происходят в Венеции в XV веке.

9

Диккенс был в Венеции в 1844 году и признавался: «Я никогда раньше не видел такой вещи, чтоб так боялся ее описывать». Очерк о ней он написал в виде сна.

10

См. воспоминания об открытках из петербургского детства 1890‐х годов: «Ну, что ж, тогда еще не умели печатать ясных глубоких снимков. Все было вытаращенным. И гондола, и столбы-сваи, и мост Риальто – все было резко-дешевым. Канале Гранде есть и на стене. Пожалуйста, вот здесь. Овальная штучка. Металлическая, раскрашенная. И луна. Видите, как отражается на воде мазочками?» (Горный С. [Оцуп А. А.] Альбом памяти / Сост., вступит. ст. и коммент. А. М. Конечного. СПб., 2011. С. 82).

11

Ср.: «Глянцевые легкие гондолы / Реют над старинным шифоньером» (Аксельрод Е. Меж двух пожаров. Стихи разных лет. М., 2010. С. 108).

12

Venice. With 182 photographs in full colour by Fulvio Roiter. Introduction by Stephen Spender. London, 1979. P. 8. Ср.: «Сквозь протекшие годы нередко вновь возникает живое чувство Венеции. Не только попавшаяся в руки фотография может дать к тому повод. Тембр колокольного звона под вечер, звонкий крик стрижа, рассекшего случайно яркую полосу закатных лучей, способны иногда – редко, но с удивительной непосредственностью перенести воображение в венецианскую комнату. Не Венеция ли за окном?» (Грифцов Б. Эстетика Венеции // Среди коллекционеров. 1921. № 10. С. 29).

13

Вагнер Р. Моя жизнь: Мемуары / Пер. Г. А. Эфрона под ред. А. Л. Волынского: В 4 т. СПб., 1911. Т. 3. С. 136–137.

14

Адамович Г. Кузмин // Последние новости. 1936. № 5538. 22 мая. С. 3.

15

Немирович-Данченко Вас. «Перерепенко» и «Довгочхун» в Венеции (Из воспоминаний) // Сегодня. Рига. 1923. № 78. 15 апреля. С. 3.

16

Frederic C. Lane. Venice: A Maritime Republic. Baltimore, 1973. P. V.

17

Микулич В. В Венеции: Рассказ // Вестник Европы. 1901. № 7. С. 474–475.

18

Цивьян Т. В. «Золотая голубятня у воды…»: Венеция Ахматовой на фоне других русских Венеций // Цивьян Т. В. Семиотические путешествия. СПб., 2001. С. 40–50.

19

Ревзина О. Г. Венеция в русском поэтическом дискурсе // Имя: Внутренняя структура, семантическая аура, контекст: Тезисы международной научной конференции. Ч. 2. М., 2001. С. 186. См. подробнее: Ревзина О. Г. Русская поэтическая венециана // Диалог культур: «Итальянский текст» в русской литературе и «русский текст» в итальянской литературе: Материалы международной научной конференции (Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 9–11 июня 2011 г.). М., 2013. С. 201–215.

20

В переводе Н. Гумилева: Соборы средь морских безлюдий / В теченьи музыкальных фраз / Поднялись, как девичьи груди, / Когда волнует их экстаз.

21

Уайльд О. Портрет Дориана Грэя / Пер. А. Минцловой. М., 1906. С. 136.

22

См.: Шиллер Ф. Духовидец. Карл Гроссе. Гений. Генрих Цшокке. Абеллино, великий разбойник / Изд. подгот. Р. Ю. Данилевский, С. С. Шик. М., 2009. С. 395–448.

23

Гюго В. Собрание сочинений: В 15 т. Т. 4. М., 1954. С. 100–101 (перевод М. Лозинского).

24

Théophile Gautier. Italia. Paris, 1852. P. 76–77. И композитор Шарль Гуно писал в 1841 году о ночной Венеции: «Со своей спящей водой, плещущей в угрюмой тишине у стен старинных дворцов, и с мрачными тенями, когда кажется, что проносится стон убитого аристократа, Венеция являет собой город ужаса» (Russell Green. Dreamers in Venice. London, 1936. P. 8).

25

Возьмем пример совсем наугад: Гондола тайная, одна, во тьме скользит; / А близь лагун рукой нетерпеливой / Сжимается кинжал… Кинжал ревнивый! / Он, в злобной радости, две жертвы сторожит / Там, под окном красавицы безвестной, / Влюбленный юноша ей шепчет про любовь… (Сушков Д. Стихотворения. СПб., 1858. С. 87).

26

Д’Аннунцио Г. Собрание сочинений: В 2 т. М., 1994. Т. 1. С. 218.

27

Кузмин М. А. Дневник 1905–1907 / Пред., подгот. текста и коммент. Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина. СПб., 2000. С. 272, 387.

28

Д’Аннунцио Г. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1. С. 258.

29

См. об этом явлении европейской культуры: Sophie Basch. Paris-Venise, 1887–1932: La «folie vénitienne» dans le roman français de Paul Bourget a Maurice Dekobra. Paris, 2000; сам мем «венецианское безумие» введен Жюлем Берто в 1910 году и, возможно, отразился в названии пьесы Михаила Кузмина «Венецианские безумцы».

30

Разумеется, само это слово приходит на ум едва ли не каждому посетителю «жемчужины Адриатики»: «Прежде всего поражает она своим планом или расположением, которому, без сомнения, нет подобного в мире. Это водяной лабиринт или лучше морской шахмат, пересекаемый четырьмя стами каналов…» (Глаголев А. Записки русского путешественника, с 1823 по 1827 год. Ч. 3: Женева. Савоия, Верхняя Италия. СПб., 1837. С. 293). В европейской поэзии надо назвать в первую очередь венецианские сонеты Августа фон Платена (небезразличные из русских поэтов, видимо, для Кузмина, Потемкина, Цветаевой) о лабиринте мостов и улиц (Dies Labyrinth von Brücken und von Gassen). О том, как на мифологии лабиринта построены романы о Венеции конца XX века, см.: George B. von der Lippe, Death in Venice in Literature and Film: Six Twentieth-Century Versions // Mosaic. Vol. 32. 1999. № 1. March. P. 35–54.

31

Ренье А., де. Краткая жизнь Бальтазара Альдрамина, венецианца / Пер. Вс. Рождественского и А. Смирнова // Собр. соч.: В 17 [19] т. Т. 3. Л., 1925. С. 155.

32

Venice. With 182 photographs in full colour by Fulvio Roiter. Introduction by Stephen Spender. London, 1979. P. 7.

33

Mary McCarthy. Venice observed. Paris-Lausanne, 1956. P. 20. Перевод цитаты из Д. Рёскина – Л. Н. Житковой: Рёскин Д. Камни Венеции. СПб., 2009. С. 88; строка П. Б. Шелли в поэме «Юлиан и Маддоло»: «and from that funeral bark I leaned» – «…перегибаясь, за черный край той траурной ладьи» (Шелли. Полное собрание сочинений в переводе К. Д. Бальмонта. Новое трехтомное переработанное издание. Т. 2. СПб., 1904. С. 307).

34

Milton Wilson. Travellers’ Venice: Some Images for Byron and Shelley // University of Toronto Quarterly January 1974. Vol. 43. № 2. P. 93–120. Тут уже все стали замечать траурную изнанку ладьи, и Денис Фонвизин писал сестре в 1785 году: «Разъезжая по Венеции, представляешь погребение, тем наипаче, что сии гондолы на гроб походят и итальянцы ездят в них лежа. Жары, соединясь с престрашною вонью из каналов, так несносны, что мы больше двух дней еще здесь не пробудем». Эту цитату, как и весь обязательный первоначальный набор суждений россиян, см.: Кара-Мурза А. Знаменитые русские о Венеции. М., 2001.

35

Сын Отечества. 1842. № 4. Отд. 4. С. 7. Дошло и до Марка Твена: «И это – прославленная гондола? И это – пышно одетый гондольер? Порыжелая старая пирога чернильного цвета с траурным балдахином, прилаженным посредине, и босой чесоточный оборвыш, выставляющий напоказ некогда белую часть своего туалета, которую не следовало бы открывать святотатственным взорам посторонних. Не прошло и нескольких минут, как, обогнув угол и повернув свой катафалк в унылую канаву, зажатую между двумя рядами высоченных необитаемых домов, веселый гондольер, следуя традициям своего племени, начал петь» (1869).

36

Павлович Н. В. Словарь поэтических образов: На материале русской художественной литературы XVIII–XX веков. М., 2009. Т. 1. С. 729.

37

Иностранная литература. 1998. № 4. С. 205 (пер. И. Эбаноидзе).

38

Эрдман Н. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. М., 1990. С. 235.

39

Семен Кирсанов, новатор par excellence, предлагает свои инвенции в венецианской топике, но по неизбежности принужден повторять зады – «но мне причудилось: дома / привязаны к причалам. / И эти – рядом, на мели, / дворцовые громады – / в действительности корабли / таинственной армады» вторит кажимостям вековой давности: «громадные дворцы, которые, казалось, плыли вместе с берегами» (Клюшников В. Марево // Русский вестник. 1864. № 3. С. 263). Да еще Ганс Христиан Андерсен в «Импровизаторе» писал: «Утром я завидел ее белые дома и башни, казавшиеся издали стаей кораблей с распущенными парусами».

40

См. в нашей антологии: «Словно черные лебеди горя и зол / Отуманены образы мрачных гондол…» (С. Головачевский), «Как черный лебедь, движется гондола, / Послушная неслышному веслу» (В. Эльснер), «Черным лебедем скользит гондола» (О. Можайская) и др.

41

Ср. в нашей антологии о железном гребне, ferro: «Гондолы рубили привязь, / Точа о пристань тесаки» (Б. Пастернак), «подняв большие горловины, / Зубчатые и острые, как нож» (Н. Заболоцкий).

42

Constance Fenimore Woolson. Arranged and edited by Clare Benedict. London, 1930. P. 276.

43

Théophile Gautier. Italia. Paris, 1852. P. 80.

44

Самый ленивый поиск показывает, например, что в лондонской музыкальной мелодраме 1828 года «Чертенок в бутыле» хор гондольеров поет: «Гондольер, гондольер, мягко борозди зыбкую зябь…»

45

Как указывает Джон Малмстад, при «прямом» синтаксисе это должно читаться так: «Вселенная, служа жезлам дожей, венчанных фригийской скуфьей, несет на галерах и фрегатах по изумрудным валам Адрии початки и ключи сокровищниц в дарохранительный ковчежец Божий».

46

Розанов В. Итальянские впечатления. СПб., 1909. С. 225, 228. Ср. у Теофиля Готье о четырех черно-белых мраморных колоннах, которых традиция считает частью Соломонова храма. «Несомненно строитель храма Хирам не нашел бы их неуместными в Сан-Марко» (Théophile Gautier. Italia. Paris, 1852. P. 114–115). О «Соломонических аналогиях» в архитектуре как одной из составляющей концепции «Венеция – Новый Иерусалим» см.: Iain Fenlon. The Ceremonial City: History, Memory and Myth in Renaissance Venice. New Haven, 2008. P. 86–88.

47

Robert C. Davis, Garry R. Marvin. Venice, the Tourist Maze: A Cultural Critique of the World’s Most Touristed City. Berkeley: University of California Press, 2004. P. 20, 34.

48

Брюсов В. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 3. М., 1974. С. 435.

49

Там же. С. 146.

50

См. подробнее: Erik Forssman. Venedig in der Kunst und im Kunsturteil des 19. Jahrhunderts (Acta Universitatis Stockholmiensis XXII). Stockholm, 1971. S. 104–106.

51

О Брюгге, Толедо, Венеции, Равенне, Пизе и других «мертвых городах» см.: Hans Hinterhäuser. Fin de siècle: Gestalten und Mythen. München, 1977. S. 45–76.

52

Бобович И. Мертвый город // Южная мысль. Одесса, 1914. 6 апреля. Об Исидоре Вульфовиче Бобовиче (1894–1979) см. справку Сергея Лущика: Лущик С. З. Чудо в пустыне: Одесские альманахи 1914–1917 годов // Дом князя Гагарина: Сб. науч. ст. и публикаций. Вып. 3. Ч. 1. Одесса, 2004. С. 210.