Пылающий восход

Днем, когда светило солнце, золото переливалось в его лучах, превращаясь в десятки маленьких огоньков, ночью, когда к власти приходила луна, наступало время серебра, отражавшего молочный свет в сотнях маленьких звезд.

В четвертый раз, перевесив картину с изображением восхода на фоне бескрайнего моря, девушка отошла на расстояние нескольких шагов и стала внимательно разглядывать ее новое расположение.

– Идеально, – улыбнувшись, радостно произнесла она, но в короткое мгновение, передумав, подскочила к стене и немного поправила положение картины. – А теперь тебя, – подхватив другую из стопки лежавших на кровати полотен, она вернулась к висевшей. На этот раз на холсте были изображены две галеры с кроваво-красными парусами, они плыли под лучами палящего светила, преодолевая высокие приливные волны. – Ты отлично будешь смотреться над восходом, но как же … – девушка быстро оглядела комнату в поисках чего-нибудь, на что можно было бы привстать. – Ага, – бросив холст, она захлопнула большущий сундук, из которого торчали украшенные драгоценными камнями рукава платьев и дорогие кружева, привезенные ее дядей.

Его принесли сюда в день ее приезда, и он до сих пор стоял в углу комнаты вместе с остальными не разобранными вещами. Скрежещущий звук, передвигаемой тяжести, заполнил собой все пространство комнаты. Хрупкая дева, вцепившись в массивные ручки, навалилась на неподъемный груз, всем своим весом, толкая его перед собой, в надежде как можно ближе пододвинуть свой будущий уступ к висевшей картине.

– Тайя, дорогая, что ты делаешь? – на шум прибежал коренастый мужчина. Волосы его бороды уже тронула седина, а голова давно поросла белым полем всклокоченных колючек. На сухом, морщинистом лице виднелись следы сражений далёкого прошлого, пара неглубоких шрамов у лба и самый большой и тёмный проходил по левой щеке, от края глаза до уголка рта. Человек был одет в легкую песочного оттенка тунику с россыпью янтаря на груди и рукавах, отороченных золотистой бахромой. Поверх туники с его плеч свисал легкий плащ из кусочков шелка, ярко-красные шаровары были подпоясаны кушаком.

– Хочу повесить картину. Вон над той, – Тая указала на уже висевшее полотно.

– А ну-ка, – отстранив дитя, мужчина схватил обеими руками сундук и медленно, кряхтя, поднял его. – До чего же он тяжелый, – промелькнуло у него в голове.

В дом все сундуки перетаскали два паренька, но он был значительно крупнее и сильнее их, ну или по крайне мере считал себя таковым до сего момента. Осторожно передвигаясь по комнате, (массивная крышка саквояжа закрывала практически весь обзор) мужчина медленно приблизился к стене и не спеша опустил нелегкий груз прямо под висевшей картиной. – Ууух, – изогнувшись, прокряхтел он, разминая мышцы спины, и дождавшись мелодичного хруста, распрямился. – Стар я стал уже, вот даже не сгожусь и вещи-то таскать.

– Да что ты дядя, их сюда еле-еле два молодых парня занесли, а ты в одиночку поднял, – приободряюще улыбнувшись, произнесла девчонка, и подхватив картину с кровати быстрыми, ловкими движениями запрыгнула на сундук. – Что скажешь? Ровно висит? – обратилась она к мужчине, прижав картину к стене.

– Великолепно, милая моя. По-моему, у тебя талант, нам бы надо подумать об их продаже, – все еще потирая спину, улыбнулся тот в ответ. – Палена – город не большой, но богатый. Мне кажется, дела у нас тут быстро пойдут на лад. Что ты думаешь по этому поводу? Стены в лавке у нас почти не заняты. Если мы их вывесим, я думаю, уже скоро у тебя будет целая череда собственных заказчиков.

– Дядя Халэн, мой дорогой и милый дядя. Ты слишком переоцениваешь мои скромные возможности, – девушка спрыгнула с сундука и подскочила к кровати. – Я всего лишь стараюсь запечатлеть мгновения жизни, те прекрасные места, где я успела побывать и людей, что заботились и помогали мне. Тем более я не так талантлива, как мама, – ее взгляд упал на картину с роскошной усадьбой из красного песчаника.

Красивый двухъярусный дом, казалось, располагался в самом центре огромного пышного сада, сочные краски картины словно бы оживляли его, отчего казалась, что стоит лишь протянуть руку и прикоснуться, и через мгновения картина затянет в дикий, дышащий жизнью лес. Со второго этажа, стоя на балконе, куда-то вдаль бескрайнего моря смотрели два силуэта.

– Алиана еще многому тебя научит, если ты, конечно, перестанешь убегать каждый раз, когда она пытается тебе хоть что-то объяснить, – дядя легонько щелкнул по носу свою племянницу и расплылся в широкой, детской улыбке. – Мне перенести обратно сундук?

– Нет, оставь, я хочу рядом повесить еще несколько.

– Хорошо, но не вздумай двигать сама, Ваалир меня убьет, если с тобой что-то случится.

– Не буду, – тихо, машинально ответила она, увлекшись выбором следующей картины.

– Зови, если понадоблюсь, я буду на первом этаже, расставлять товар. К нам сегодня привезли два мешка корицы, так что вечером жди пирог с апельсинами и персиками. Я к тебе отправлю Наирима, сразу как он вернется, пусть помогает разбирать вещи.

– Даааа… – пальцы Тайи гладили шершавую поверхность полотна, – да. Спасибо.

– Ну не буду тебе мешать, – Халэн развернулся и вышел из комнаты, что-то напевая себе под нос.

– Все не то, – она осматривала картины одну за другой, раскладывая их в разные стопки. – Я помню, помню, что еще был павлин, да где же он, – девушка отложила последнюю, и тут же ринулась к сундуку, разбросав все его содержимое. Просмотрев все еще раз и, наконец, поняв, что внутри кроме платьев больше ничего не находилось, она принялась обыскивать комнату.

Осмотрев каждый дюйм, обыскав каждый угол и даже заглянув под кровать, и так и не найдя нужного полотна, Тайя, запрыгнув в легкие, с загнутыми носами туфли, вышла из комнаты в длинный светлый коридор. По левую сторону бил яркий солнечный свет из широкого прохода, в нескольких шагах справа находилась лестница, ведущая на первый этаж. Пройдя на свет, она оказалась на огромном балконе – его размеры были даже больше чем сама ее комната. Рядом с каменными зубцами, служившими бортиком, стояла деревянная конструкция из тонких реек, к вершине которой был прикреплен чистый лист, а у подножия сохли уже несколько готовых работ.

Тайя проводила практически все свое свободное время на балконе, рисуя новые картины или просто наблюдая за снующими туда-сюда горожанами и вечно бурлящим морем.

Осмотрев конструкцию и несколько неоконченных работ, она устремилась на первый этаж.  Лестница заканчивалась прямо за прилавком, сразу за которым тянулись, непрерывной чередой длинные, узкие столы. Плотно прилегая к стенам, они оставляли лишь небольшой проход у входной двери. Почти все из них были забиты товарами, лишь на некоторых еще оставались крохотные островки свободного места.

Один из столов был полностью заставлен разного вида, цвета и состояния перцами. Здесь был красный и черный, белый и Паргинский синий. Свежие стручки свисали над столом яркими, разноцветными гроздьями, сморщенные сушеные, лежали в лотках, перетертые до порошка содержались в стеклянных баночках и кожаных мешочках.

Другой стол занимали специи, пучки свежего тимьяна и кориандра свисали с натянутой над столом бечевки, лиловые пики шалфея гордо возвышались над всеми остальными травами, скрюченные, в причудливых формах, корни имбиря были плотно утрамбованы в стеклянных банках. Палочки корицы, словно деревянный частокол окружал горшочки душистого базилика. На небольших полках, возвышавшихся от поверхности стола до самого потолка, стояли их сушеные собратья.

Рядом играли обилием красок фрукты и ягоды. Яркие лимоны соседствовали с апельсинами и плодами лайма, словно огромные сталактиты, над столом свисали спелые бананы. Пузатые и продолговатые яблоки вобрали в себя практически всю палитру цветов, от темно-багровых, практически черных, до сочно-зеленых и золотых. Далее эстафета передавалась ягодам, от самых больших зеленых и полосатых до маленьких и красных, размером с ноготок. Лотки были доверху набиты лесными ягодами, которые, конечно же, считались большой редкость для жителей Айленда. Лишь в лавке Халэна можно было увидеть малину и землянику, соседствующую с гроздьями винограда.

Здесь были столы и с овощами, были и со свежими, солеными и сушеными грибами, под столами прятались мешки зерна и муки.

Практически у каждого стола стояли несколько высоких глиняных горшочков, рядом с фруктами в них находились изюм, курага и финики, около пряностей они содержали орехи.

Словом, лавка Халэна могла исполнить любой вкусовой каприз покупателя. Постоянные поставки специй и фруктов с жарких южных островов, а грибов и овощей из Мидленда не давали торговле зачахнуть.

Для ее дяди открытие лавки было далеко не в новинку, он уже имел четыре преуспевающих в разных городах Айленда – в песчаном Фасхиме, куда и не каждый торговец то решится приехать, в приморском Саротелли – одном из самых богатых городов юга, в древнем Ниализе, где располагался крупнейший рынок и по совместительству главная резиденция Торговой Картели и в самом северном городе – прохладной Паргии у самой границе с Долиной. В каждой новой лавке он проводил первые несколько месяцев, пока дело не крепло, и в городе не находился подходящий человек, которому он мог бы доверить свое предприятие. Сейчас же настала очередь Палены.

Пару месяцев назад, когда он только отправлялся в дорогу, брат попросил его взять с собой свою дочь. Кочевников в последнее время стали все чаще замечать близь городов Картели, поговаривали, что несколько могущественных племен объединились и теперь намерены вернуть отнятые у них в прошлом земли, и Ваалир предпочел отослать дочку в более безопасное место.

Когда-то юг континента, принадлежал разрозненным племенам кочевников, и во всей бескрайней пустыне можно было считать удачей встречу хотя бы с парой низеньких ветхих лачуг.

Но во время войны Пророка с орденом Аргхзура многое изменилось, не все население Долины приняло новый порядок (старые верования вытеснялись, а за поклонение Темным Богам людей уводили в Солас Мор, огромную цитадель-город). Тогда то многие и покинули родные земли, устремившись на юг. За семьсот лет беженцы Долины смешали свою кровь с жителями степей, возвели города и селения, а свою бывшую родину теперь называли на языке кочевников Мидлендом.

– Дядя, – Тайя спустилась к прилавку, под которым, что-то перебирая, копошился Халэн.

– Что дорогая? Передвинуть сундук обратно? – взлохмаченная голова выглянула из-под прилавка, но скрип двери отвлек мужчину. – Подожди солнышко, – он вышел на встречу к покупательнице, пожилой даме, рассматривающей столик с пряностями и орехами. – Чем я могу помочь столь юной особе? – обратился он к старушке в темной мантии.

– Ой, вы мне льстите, – заулыбалась та в ответ, – я хотела испечь лепешки и…

Тайя прошла за прилавок и села в глубокое, оббитое мягкой тканью кресло, пока дядя беседовал с покупателями, носился по магазину, собирая склянки со специями, орехи и фрукты, она, скучая, наблюдала за происходящим.

Когда отец только сообщил ей, что собирается отправить ее вместе с дядей, девушка прибегала к нему по несколько раз за день, ей хотелось, как можно скорее покинуть родной дом, пересечь бескрайние степи за стенами города, бороздить бушующие моря, наконец, увидеть Палену, звавшеюся жемчужиной Айленда. Но уже на второй день дороги она начала скучать по заботливым рукам матери, по ласковому взгляду отца. Чуть больше трех месяцев назад они отплыли из Сеилитэна и уже почти месяц как обосновались здесь. Дядя заботился о ней как о маленьком ребенке, его сын Наирим служил в Песочном отряде – группе наемников, охранявших город. Все свое свободное время молодой человек старался проводить рядом с ней, они почти закончили украшать ее комнату, и она твердо вознамерилась заняться апартаментами брата сразу после своих.

– Ну что идем? – задумавшись, она даже не заметила, как дядя освободился и очутился прямо перед ней, расплываясь в свой повседневной улыбкой.

– Аааа… нет, нет. Я не могу найти картину с павлином, помнишь, такую с фиолетовыми перьями? Я тебе ее на корабле еще показывала.

– Может, она в моих вещах затерялась, все никак руки не доходят разобрать эти сундуки, – дядя открыл дверь, располагавшуюся позади прилавках, выводившее в небольшое помещение, уставленное до самого потолка громоздкими сундуками. Из-за нехватки места они стояли один на другом, отчего возвышались темными массивными колоннами.

– Поищем тут, а не найдем – у меня еще в комнате несколько стоят, – он указал на дверь, ведущую в западное крыло дома.

Осторожно стаскивая сундуки один за другим, они вываливали их содержимое, осматривали и заталкивали назад, отодвигая осмотренные в сторону.

– Отец, – в проеме появился молодой человек, одетый в кожу, с его пояса свисал широкий палаш.

– Наирим, ты сегодня что-то рано, а мы ведь даже не услышали, как ты зашел. Надеюсь, я не пропустил покупателей, мы слишком увлеклись, – лицо Халэна стало взволнованным. – Помоги Тайе, мне будет спокойнее за прилавком…

– Нет. Нам нужно поговорить, – резко, перебив отца, произнес юноша.

Пара вышла из комнатки, о чем-то бурно перешептываясь, вдруг Наирим так и не недослушав отца в мгновение выскочил на улицу, а Халэн быстрым шагом направился прямо к наблюдавшей ней.

– Тайя, милая, ты помнишь, где твой походный плащ, в котором ты приехала сюда? – ласково спросил он.

– Да, у меня наверху, в том самом сундуке, что ты перетаскивал.

– Хорошо, милая, беги скорее наверх, одевай его и спускайся сюда, – больше ничего не сказав, он чуть ли не бегом ринулся к двери, ведущей в западное крыло дома, где находились комнаты его и Наирима.

Не понимая, что происходит она выбежала из подсобки и поднялась на второй этаж. Платья, камзолы, мантии, туники валялись по всей комнате, но ее плаща нигде не было. В поисках картины она разбросала все и теперь боялась, как бы случайно не выкинула его в окно. В панике она подобрала все вещи, забрасывая их обратно в сундук, снова залезла под кровать, но плащ так и не нашла.

– Он у меня, – в проеме вновь показалась фигура Халэна, протягивая плащ, – видимо я его захватил вместе со своим. Его внешний вид сильно изменился. От туники, украшенной янтарем, не осталось и следа. Дядя был одет в темную кольчугу, на поясе у него висели два длинных изогнутых ятагана, поверх всего была накинута мантия темно-песочного цвета, скрывающая боевое обмундирование.

– Что происходит? – таким дядю ей видеть еще не приходилось и это ее сильно пугало. Вечная ребяческая улыбка пропала, уступив свое место жесткому суровому лицу. Халэн был встревожен, в этом не было сомнений, но что этому послужило причиной, пока было не ясно.

– Ничего страшного, немного поплаваем, ты же любишь море? Помнишь, как ты ко мне прибегала в Сеилитэне? Сейчас я покажу тебе королевские рифы, – дядя постарался изобразить улыбку, но впервые у него это не получилось.

Спустившись и выйдя на улицу, даже не заперев дверь, они направились вниз по дороге.

Палена располагалась на берегу моря, так что до порта было всего несколько десятков шагов. Тайя не раз уже наблюдала, как с груженых кораблей в лавку несут мешки и бочки со всевозможными специями, но сейчас город преобразился. Многие дома были фактически брошены, из некоторых еще выбегали люди или в спешки выносилась утварь, другие уже пустовали с открытыми нараспашку дверями.

Спустившись к порту, они увязли в неимоверном скоплении людей, несколько верениц тянулись к кораблям, вдалеке виднелись паруса уплывающих, а с улиц прибывали все новые толпы горожан. Халэн крепко сжал руку племянницы и, расталкивая народ, поволок ее к кораблю. Многие возмущались, слышались угрозы, но они продолжали пробиваться к трапу. На палубе командовал толстый мужчина, что-то выкрикивая поднимавшимся людям.

– Рьег, – крикнул он человеку и замахал рукой, привлекая к себе внимание.

– Халэн! Пропустите его. Пропустите!!! Скорей поднимайся, – перевалившись через бортик, крикнул толстяк.

– Пусть ждет своей очереди, – послышалось из толпы перед кораблем.

– Тихо, – гаркнул Рьег, – радуйтесь, что мы вообще вас берем и даже не просим платы взамен.

– Ах ты жирный ублюдок, – из толпы уже, поднявшейся на корабль выбежал мужчина в лохмотьях, – там мои жена и дети, если они не попадут на борт, я тебя сам отсюда скину. Думаешь, если ты богат, то можешь распоряжаться чужими жизнями?

– Что ж ты сам-то сюда забрался? Пропустил бы сначала детей и жену, а уже потом спасал свою шкуру, – Рьег развернулся, подзывая к себе матросов.

– Заткнись! Еще не хватало, что бы мне указывала такая свинья как ты!

– Ну, все хватит! – вспылил капитан. – Твою жену и детей мы увезем, а ты выметайся с моего корабля. Ребята помогите пассажиру спуститься, – обратился он к команде.

– Ах, ты отродье, вы его слышали, слышали? – у оборванца что-то блеснуло в руке, быстрым рывком преодолев расстояние до капитана, он прижался к нему вплотную, продолжая выкрикивать оскорбления. Тайя даже не заметила, что произошло, но уже через секунду капитан держался за горло, его глаза выпучились, готовые вылезти из орбит. Сделав два-три отчаянных вздоха, он упал на колени, и из его рта багровой струйкой потекла кровь. Словно бы пытаясь что-то сказать его губы беззвучно шевелились, но в одно мгновение все закончилось – он замер и в тот же момент с остекленевшими взором, рухнул на палубу.

Обезумевшие от паники и вида крови люди ринулись на корабль, расталкивая друг друга, некоторые полетели в соленую воду, другие падали и разбивались о мостовую. На самом корабле команда, выхватив мечи рубила наступающий люд размашистыми ударами.

– Идем. Скорее! – Халэн рывком выдернул племяннику из наступавшей толпы.

Теперь они бежали назад, вглубь города, навстречу новым толпам горожан, надеявшимся на спасение в порту. Пробежав через полупустые улицы, они снова попали в людской поток. Часть населения пыталась покинуть город по суше, но здесь пока что было спокойно, люди медленно продвигались в настежь открытые ворота, а вооруженная охрана следила за порядком.

Из отряда охранявших ворота наемников к ним подбежал Наирим.

– Что вы здесь делаете? Вы уже должны быть на корабле! – выпалил парень.

– Корабля не будет, они убили Рьега. Нам нужны верблюды, ослы, лошади, кто угодно. Найди их, и срочно.

– Как убили? – на лице парня смешалось растерянность, граничащая с паникой. – Кто убил? Кто они?

– Люди кто еще, в городе паника. Наирим, очнись! – отец, схватив сына за плечи, встряхнул его словно только привезенный мешок со специями. – Нам надо уходить!

– Уходить. Как? По земле? Я сейчас пошлю людей в порт, мы отплывем.

– Никуда мы не отплывем, их убьют! Наирим Халэн Асап найди нам лошадей, немедленно!

– Да. Сейчас, – строгий голос отца видимо отрезвил парня, и он скрылся за домами. Несколько мгновений спустя он вернулся с двумя верблюдами нагруженными мехами с водой и небольшими мешками. – Здесь вода, ее должно хватить на неделю, – парень указал на меха. – Здесь что успел собрать, в основном лепешки, да хлеб, – рука шлепнула по надутым кожаным мешкам.

– Хорошо. Где твой?

– Отец я поеду один, без меня у вас больше шансов выжить, они не воспримут тебя как врага. Встретимся через несколько дней в Фасхиме.

Кочевники не имели собственных деревень и жили в основном за счет грабежей караванов. Единственным их постоянным городом был Аркх Мазул, но и тот был всего лишь огромным лагерем без единой постройки. В нем обитал старейший – хранитель традиций и обрядов, он сам выбирал себе приемника и обучал его всему что знал, а после своей смерти его место занимал ученик, и так происходило раз за разом. Аркх Мазул имел несколько полей, за счет которых и получал пропитание, все остальное приносили вожди племен. Каждый вождь обязан был посещать старейшего раз в два месяца, принося с собой дары и прося совета, так же старейший разрешал споры и был высшим законом, если подобные обряды вообще могли называться законом. Кочевники имели одно принципиальное отличие от обычных разбойников, орудовавших в пустыне. Они никогда не нападали на слабых, и чтобы те не везли, ни один воин племени никогда не обнажал свой меч. К слабым кочевники относили детей, женщин и стариков, убийство беззащитных жестоко каралось, но это правило не распространялось на военные трофеи.

Вожди – самые уважаемые и сильные воины своих племен прошли немало битв и приходили к власти, как правило, в ходе того или иного сражения. Если в охраняемом караване были женщины, по праву трофея, их отдавали в пользование воинам, хорошеньких вели к вождю. Уродливых, старых и строптивых брали в рабство, старики не годились в рабы, поэтому их чаще просто убивали. Паре путников, как они кочевники были не опасны, нападение на них означала бы бесчестие, изгнание из племени и скорую смерть, но наличие охраны сулило бы верную гибель.

Отец и сын обнялись, Тайя впервые увидела слезы в глазах дяди. Ничего не сказав, он подсадил ее на верблюда и забрался на соседнего сам. Наирим проводил их до невысокой калитки рядом с воротами и выпустил наружу.

Отъехав от города, девушка, наконец, набралась смелости спросить дядю, что происходит.

– Что-то странное творится в глубине пустыни. Кочевники раньше никогда не были такими агрессивными и смелыми, – грустным голосом пробормотал дядя. – Наирим сказал, что их разведчики заметили огромное племя, приближающееся с запада, а ведь это Палена, один из самых могущественных городов Айленда. И видимо эта новость распространилась слишком быстро, вот город и охватила паника.

Города Айленда, в отличие от замков Долины, были не предназначены для осад, хрупкие дома и стены города были выстроены из песчаника и не отличались высотой или обилием укреплений. С другой стороны, в этом и не было необходимости, какими-то осадными машинами кочевники не обладали, предпочитая быстрые конные набеги. Как правило, каждый город имел свой гарнизон из наемников, которые вполне могли поддерживать порядок в городе. Нападение на город, тем более на столь крупный и богатый (что означало высокую численность местной Песочной Гвардии) казалось ошибкой или чьей-то плохой шуткой.

Весь следующий путь они проехали в полном молчании, редкие кустики и слабые ростки пожухлой травы пробивались сквозь голую песчаную землю. Ближе к морю, земля была плодородной, в городах выращивались пышные сады, а за их пределами земля была мягкой, а деревья высокими. Но Халэн вел верблюдов вглубь материка, к пустынному городу Фасхиму, чем дальше они продвигались, тем беднее становилась земля и все больше наступали пески.

Всю дорогу девушку не покидало ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Временами ей мерещились темные фигуры вдалеке, но короткий миг, и они исчезали, словно причудливый мираж.

Тишину нарушил дядя, остановив своего верблюда, он вгляделся куда-то за горизонт, где клубилась пыль, спешившись, он взял своего верблюда за поводья и дальше продолжил путь пешком.

– Ты сиди, – грозным голосом сказал он, попытавшейся слезть вслед за ним племяннице.

Клубы пыли приближались и вскоре рассеявшись, показали с десяток всадников, потом их число увеличилось до сотни, пока словно приливная волна на них не хлынул поток конных воинов.  Кочевники окружали их со всех сторон, в центр из толпы выехал худощавый парень, его тонкие руки лежали на двух ржавых мечах.

Еще завидев клубы пыли вдалеке Халэн уже не сомневался, с чем им придется столкнутся в ближайшее время. Действительно племена кочевников было сложно перепутать, с кем бы то ни было другим. Все их отряды независимо от размера и богатства имели совершенно одинаковое обмундирование, отличаться могли лишь цвета, и то не значительно. Как правило, это были темные, чаще песочного цвета однотонные костюмы, состоящие из свободного кафтана с глубоким запахом и шаровар. Голову закрывал легкий кожаный шлем, с которого свисали несколько длинных полосок ткани, сейчас они были обмотаны вокруг головы, закрывая лицо и шею, но оставляли узкую щелку для глаз. Подобный шлем был бесполезен в бою, но спасал при песчаных бурях, которые были не редким явлением в глубине пустыни.

– Кто ты старик и куда плетешься? – процедил с нескрываемым раздражение воин, спрыгнув с коня, – говори, а не то я возьму твою голову в качестве трофея.

Кочевник, говоривший с ними, был молод, слишком молод, от силы ему можно было дать лет семнадцать, он не мог быть вождем, решил Халэн, но их окружал огромный отряд и он, по всей видимости, ему подчинялся.

– Ты управляешь этим племенем?

– Ты не смеешь задавать мне вопросы старик, но я тебе отвечу, тем более что жить тебе осталось не долго, – юноша сплюнул и разразился жутким, визгливым смехом. – Мое имя Рахж Разящий, в моем подчинении первые всадники Бахрама Айед Айгея, моего кровного брата.

– Если у тебя есть честь, уведи своих людей и дай нам дорогу, – Халэн обнажил мечи, угрожая юному вождю. “Что-то с кочевниками было действительно не так, но если начнется бой, он уж точно захватит с собой этого наглого выскочку,” – решил он, готовясь к сражению.