Врата

– Да, все как я и думал, – Гарцев повертел шар в пальцах и сунул его обратно в карман. – Мама твоя… скорее мертва, чем жива. А ее душа сейчас находится там, куда я направляюсь.

Он поймал оцепенелый взгляд Лёньки.

– Душа! – еще раз отчетливо произнес Гарцев. – Не та, о которой твердят попы, а настоящая.

– Она…

– Ее можно вернуть. И ты это сделаешь сам. Если пойдешь со мной.

– Но как…

– Да или нет?

Лёнька кивнул.

– Место, куда мы идем… – Гарцев замешкался, подбирая нужные слова. – В общем, если все удастся, твоя мама завтра будет кормить тебя борщом. А если нет… тогда тебе и не нужна будет никакая мама.

Лёнька мрачно смотрел на знакомое лицо незнакомого человека, не утратившее, впрочем, и сотой доли своей прежней подлости и коварства. Он был готов идти хоть с самим дьяволом. Хуже не станет.

– Пошли, – прошептал Лёнька.

Путешествие

Лёнька и Гарцев приблизились к канализационному люку. Тому самому, из которого Лёнька давным-давно вылез на поверхность, еще, когда был совершенно счастливым подростком. Благодаря чьим-то жалким усилиям люк наполовину прикрывала чугунная крышка, оставляя черный, зияющий полумесяц.

Гарцев не без труда откинул крышку и, повиснув на металлической скобе, спрыгнул в темноту. Лёнька спустился следом.

Он почувствовал, как ледяная вода вновь окутала его ноги мерзкими щупальцами.

– Если я правильно понял, – проговорил Гарцев, зажигая и вешая на ремень маленький электрический фонарь. – Бог меня осчастливил и послал мне еще двоих детей?

Он покосился на Лёньку, но тот не ответил.

Гарцев сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Из непроглядной тьмы тут же донесся похожий свист. Вдалеке забрезжил огонек.

– Долго же ты! – радостно воскликнул Егор, не заметив в полумраке странного выражения на лице Лёньки.

– Слава богу! – выдохнула Элина.

– Здрасьте! – Егор улыбнулся Гарцеву. – А где веревка?

Гарцев окинул ребят презрительным взглядом.

– Ты им что-нибудь скажешь? – раздраженно спросил он Лёньку.

Лёнька попробовал заговорить, но горло как будто промыли кипятком.

– У вашего друга беда! – торжественно произнес Гарцев. – Пропала мать. Мы идем на поиски. Если вы ждали спасителей, то придется потерпеть до утра.

Друзья смотрели недоумевающими глазами то на незнакомца, то на Лёньку, не зная, как им реагировать на такой поворот. Слова и внешность Гарцева не внушали ни малейшего доверия, но и Лёнька был явно не в себе.

– Это правда, – тихо промолвил Лёнька.

– Лёнь… – заговорила Элина дрожащим голосом. – Но… как же…

Гарцев положил руку Лёньке на плечо. Это выглядело как сердобольный жест, но на самом деле это лишь означало, что надо двигаться дальше.

– Простите… – прошептал Лёнька.

Они направились вперед по тоннелю.

– Эй! – раздался голос Егора. – Вы что, будете искать здесь? В канализации?!

Гарцев устало закатил глаза.

– Да!

– Почему?

Георгий устремил на Егора испепеляющий взгляд.

– Любопытной Варваре… надели на башку маску с длинным носом! До конца жизни!

Егор невозмутимо и с подозрением глядел на Гарцева.

– А вы кто вообще?

– Да, Лёнь, кто это? Почему ты ему веришь? – подхватила Элина.

Лёнька не знал, с чего начинать рассказ и стоит ли. Друзья решат, что Георгий обвел его вокруг пальца с помощью пары фокусов, а расшатанные нервы усилили впечатление.

– Добрый волшебник! – Гарцев скривил рот в брезгливой усмешке. – Так, все, идем!

Они продолжили путь.

– Лёнь! Он обманывает тебя! – закричал Егор.

Лёнька в нерешительности остановился.

– Кто вы такой? – почти с ненавистью проговорила Элина.

– Твою ж мать! – рявкнул Гарцев и пихнул Лёньку. – Сам объясняй! Или ты язык проглотил?

– Он… правда волшебник, – сказал Лёнька. – Он знает, где мама и сказал, что поможет мне…

– Он ничего не знает, Лёнь! – категорично замотала головой Элина.

– П-простите, ребята, я пойду. Подождите до утра. Утром здесь будет много врачей и милиции, вас вытащат.

– Ну, ты дура-ак, – прошептал Егор, хлопнув себя по лбу.

Наступило недолгое, гнетущее молчание. Было слышно, как вдали что-то отвратительно плещется в воде.

– Я иду с ним! – Элина решительно подошла к Лёньке и схватила его за руку. – Я не оставлю его наедине с этим…

Глаза Гарцева сделались совершенно круглыми, как выпуклые оловянные пуговицы.

В гневе он быстро шагнул к Егору и снял со спины вещмешок.

– Хотите с нами? Не проблема!

Георгий вытащил из мешка небольшой деревянный футляр.

– Только потом звать маму будет поздно!

Он достал из футляра скальпель и схватил Егора за ногу так, что тот закричал от боли.

– Что вы делаете?! – взвизгнула Элина.

– Заткнись!

Гарцев сделал на распухшем колене два длинных надреза, из которых потоками хлынула кровь.

Все наблюдали за его действиями с нескрываемым ужасом. На такое варварство не осмелился бы ни один нормальный врач.

– Козел, ты че творишь?! – орал Егор.

Гарцев намеренно сдавил пальцами сустав, так что у Егора потемнело в глазах.

– Еще раз вякнешь, будет больнее!

Зажав между колен ногу Егора, он вынул из футляра небольшой шприц с какой-то мутновато-белой жидкостью и быстрым движением всадил иглу прямо под коленную чашечку.

Егор взвыл сквозь сжатые зубы, оглашая тоннель чудовищным эхом. Если бы немцы или американцы взяли его в плен и стали пытать, то вряд ли бы добились лучших результатов.

Гарцев вымыл окровавленные пальцы в сточной воде и подождал, пока Егор накричится вдоволь.

– Ну, что? Чувствуешь ногу?

Егор, прерывисто дыша, ошарашено помотал головой.

– Вставай!

– Чего…

– Вставай, сказал!

Егор несколько секунд смотрел на Гарцева дикими глазами, потом несмело попробовал приподняться с каменного выступа. Элина поддержала его.

Боли не было. Нога полностью онемела, словно вместо нее стоял протез. Колено не сгибалось. Тем не менее, Егор с изумлением обнаружил, что может стоять и даже ходить. Кровотечение прекратилось, шрамы от скальпеля затянулись, словно обычные царапины.

– Я хожу!

– Конечно! – Гарцев улыбнулся самодовольной улыбкой.

– Как это? – прошептала Элина. – Как вы… как ты это сделал?

– Камбиуновая сыворотка.

Гарцев поймал на себе недоверчивые взгляды.

– Новейший американский препарат от компании Хьюз! – устало поправился он.

– И что я теперь никогда не смогу согнуть ногу? – вдруг испугался Егор.

– Действие сыворотки временно. Сейчас у тебя на ноге что-то вроде гипса.

Элина в полном недоумении всплеснула руками.

– Это невозможно! Сломанные кости так не срастаются. У меня дядя сломал руку, и он…

Гарцев хотел ответить ей что-то нелицеприятное, но лишь махнул рукой.

– Если вам дорога жизнь, оставайтесь здесь! – сказал он, вешая свой вещмешок обратно за спину.

– А мы с товарищем Зарицким, – он хлопнул Лёньку по плечу, – Сходим на прогулку в другой мир, спасем его маму и возможно не только ее.

Егор, выругавшись, подковылял к Лёньке.

– Ты даже бегать не можешь…

– Да пошел ты! Раз ты идешь, то и я иду!

Он презрительно хмыкнул в лицо Гарцеву:

– Другой мир, говорите?

Гарцев, Лёнька и Егор уже двинулись в путь, когда сзади раздался вопль, полный невыразимого отчаяния. У Элины прыгали губы, на глазах выступили слезы.

– Вы идиоты! Вы… вы просто…

Она вытерла рукавом глаза и устремилась за друзьями.

Обмелевшая река Неглинная, полтора века назад упрятанная в подземную трубу, вела путников все дальше и дальше. Иногда друзьям казалось, что из темноты вот-вот вынырнет потайной ход или дверь, или хотя бы решетка, но вместо этого им открывалось лишь продолжение тоннеля. Выполненные на совесть и даже с некоторым изяществом кирпичные своды напоминали внутренности какой-то гигантской извивающейся змеи. По бокам торчали забитые грязью и ветками ливневые стоки. Кое-где сквозь дыры в потолке проступали очертания черных металлических труб. В полутьме вода реки казалась довольно чистой, хотя в ней, то тут, то там попадались сгнившие деревянные ящики, бутылки, мертвые крысы и прочая дрянь. Один раз друзья увидели истлевшие останки человека, погибшего, быть может, еще в прошлом столетии.

Гарцев уверенно шагал вперед, как человек, хорошо знающий эти места. Или это была лишь маска? Никто из ребят не хотел случайно выдать свой тайный страх, однако у каждого в голове звенела одна и та же дурацкая мысль: что если Гарцев вдруг развернется и нападет на них? Кто мог с ним справиться: Лёнька, Элина или покалеченный Егор? Втроем они представляли для него такую же опасность, как для африканского льва. Впрочем, такой поворот можно было ожидать лишь от самого настоящего безумца, а Гарцев при всех своих странностях и пороках выглядел более чем уравновешенным.

– Элина, – заговорил Лёнька шепотом. – Прости, что я так… Я все сделаю, чтобы тебя защитить.

Его глаза шарили по воде, ища хоть что-то, что могло бы сойти за оружие.

– Что вы там шепчетесь, домой захотели? – раздался насмешливый голос Гарцева.

– Ты сказал, что мы идем в другой мир, – проговорил Егор, с трудом переставляя свою закостеневшую ногу. – Это шутка что ль?

– А я похож на клоуна?

Гарцев сбавил шаг и стал внимательнее оглядывать стены.

– Другой мир означает – другой мир. Это не тайные подземелья Кремля, не какие-то там пещеры со сталактитами. Это даже не секретный бункер Его величества… – глаза Гарцева весело блеснули. – А где, вы думаете, он собирался прятаться от американской бомбы, хе-хе?

Гарцев подошел к стене и начал водить по ней ладонью, что-то бормоча себе под нос, словно разговаривал с кирпичами. В этот момент он сильнее всего походил на сумасшедшего.

Пошарив минуты две, Георгий нащупал кирпич, едва заметно выдающийся из общей кладки. Просунув ногти в незаполненные раствором щели, он с огромным усилием выцарапал кирпич, и тот упал, булькнув в грязной воде. Лёнька не разглядел, что было под ним. Кажется, там находилось, что-то вроде кнопки или, быть может, замочной скважины.

Гарцев достал из кармана круглый, плоский предмет на цепочке, размером не больше пятикопеечной монеты и приложил к углублению. Неожиданно часть кирпичной кладки дрогнула и почти беззвучно стала отползать назад, образовывая узкий проход в стене. Лёнька ожидал увидеть внутри какие-нибудь шестеренки потайного механизма, но, кажется, там не было вообще ничего.

Гарцев и ребята вошли внутрь.

– Впереди будет лестница, – заговорил Георгий. – Если…

Вопль ужаса взорвал тишину канализации, заставив содрогнуться всех. Элина пронзительно визжала, глядя в пол и пятясь назад.

– Что у тебя?!

У ног Элины, шевеля усами, ползал огромный белесый таракан. Гарцев раздавил насекомое носком сапога.

– Здесь такого дерьма по горло, каждый раз будешь орать?! – пролаял он в лицо девочке.

Когда Элина пришла в себя, они двинулись в путь. Отойдя на несколько шагов, Лёнька услышал за спиной едва различимый шум, с которым затворилась кирпичная дверь.

В отличие от канализационного, этот тоннель больше походил на возникшую естественным путем пещеру, чем на проход, созданный человеческими руками. Своды и пол были неровными, так что приходилось шаркать ногами, чтобы не споткнуться. Тьма ослепляла своей чернотой.

Хотя самочувствие теперь уже беспокоило Лёньку меньше всего, он не без досады слизнул с верхней губы текущие ручьями сопли. Часы, проведенные на холоде по колено в воде, мигом оживили угасшую болезнь и вдохнули в нее новые силы.

– Ступеньки! – предупредил Гарцев. – Всем смотреть под ноги!

Они начали спускаться по узкой винтовой лестнице, с замиранием сердца ожидая, что нога вот-вот провалится, не досчитавшись ступеньки. Наибольшую опасность лестница представляла для Егора, который ставил свой живой протез практически наугад. Лёнька держал его под руку, Элина придерживала сзади. Внезапно Гарцев сам предложил Егору помощь. Вызвано это было, впрочем, не столько заботой о нем, сколько боязнью, что тот, упав, повалит всех остальных.

Лестница по спирали уходила вниз, словно резьба гигантского сверла, пробурившего насквозь земной шар. Лёнька не знал, сколько времени они спускались; кажется, прошло уже не меньше четырех-пяти минут. Лестница и не думала заканчиваться. За каждым новым поворотом вокруг каменного столба скрывался лишь новый поворот.

Позади Лёнька слышал всхлипы Элины. Было неясно, плачет ли она или, как и он сам, подхватила насморк. Перед глазами маячил светлым пятном тулуп Гарцева.

«Что же это за лестница?» – тревожно думал Лёнька. – «Кто и когда ее построил? Куда она нас приведет?»

Он вспомнил, что мама жива, только пока он принимает на веру слова Гарцева о душе и другом мире. Если так, то пусть эта лестница станет дорогой в волшебную страну, где творятся чудеса, и где можно исправить непоправимое.

– Скоро придем? – устало промычал Егор.

Гарцев рыкнул в ответ что-то нечленораздельное.

Бесконечный спуск в темноту все больше напоминал дурной сон.

Лестница закончилась также внезапно, как и началась. Впереди был еще один тоннель. Гарцев достал из кармана нечто вроде компаса – небольшой предмет кубической формы, сделанный ни то из камня, ни то из черного дерева, с круглым сияющим циферблатом и мечущейся из стороны в сторону серебристой стрелкой.

На этот раз они попали в лабиринт. Множество совершенно одинаковых подземных ходов переплетались друг с другом, словно десяток змей в корзине.

– Куда мы идем? – вдруг подала голос Элина, которая все это время молчала.

– Я, кажется, уже дал понять, – раздраженно заметил Гарцев.

– Ты не объяснил, – настойчиво продолжала Элина со слезами в голосе.

Гарцев скрипнул зубами.

– Короче, – начал он. – Давным-давно, когда наверху были только леса и болота, и когда все поклонялись деревянным болванам, один сумасшедший увидел во сне, что именно здесь пролегает путь к вратам… ада, если угодно. Хотя это не ад. Таких ворот на земле несколько.

– Что значит «ада»? – спросил Лёнька.

– Это значит, что через эти двери можно попасть в логово чудовища… или дьявола… или Оно, как мы его уважительно называем.

Гарцев резко обернулся, ослепив ребят лучом фонаря.

– Тот, кто захочет вернуться, будет искать дорогу сам! Это не лучшая мысль, предупреждаю.

– Мы… – Лёнька замешкался, понимая, что вопрос слишком страшен. – Мы встретимся с ним?

– Ни в коем случае.

Егор зашел Гарцеву за спину и, оглянувшись на друзей, быстро покрутил пальцем у виска. Впервые Лёнька видел страх на лице своего старого друга. Впрочем, это был страх иного рода: страх перед тем, во что он в отличие от Лёньки и Элины не мог даже попытаться поверить.

Георгий внимательно следил за стрелкой волшебного компаса, которая очевидно указывала ему дорогу. Каждый шаг, каждый хруст камешка под ногами отдавался в катакомбах зловещим эхом. Неизвестность в сочетании с бредовым рассказом про чудовище делала этот мрак и тишину совершенно невыносимыми. Лёнька чувствовал в легких нехватку кислорода.

Логово

Из тьмы навстречу путникам выступили тяжелые, черные ворота, украшенные грубым барельефом. Что он изображал, невозможно было понять.

– Стоять! – приказал Гарцев, хотя все уже прекрасно видели, что дальше пути нет.

Он прикоснулся рукой к воротам, снова начав шептать себе что-то под нос. То, что в первый раз показалось Лёньке простым монологом вслух, похоже, представляло собой заклинание или заговор.

Внутри ворот что-то глухо щелкнуло, но, когда Гарцев попытался их открыть, створки не поддались.

– Что ж ты хочешь? – с досадой проворчал Гарцев и оглянулся на ребят. – Идите сюда!

Он медленно обвел друзей взглядом.

– Это непростые ворота. Чтобы их открыть нужно… Один раз в жизни вы обязательно должны были увидеть Его. В вашем первом ночном кошмаре. Пусть каждый приложит руку к дверям и вспомнит этот сон.

Лёнька, Егор и Элина послушно дотронулись до бугристой, древней поверхности. Лёнька хорошо помнил свой первый кошмар.

Ему было года два. В тот вечер он очень сильно развеселился, дрался с папой и не хотел ложиться спать. Когда его уложили в маленькую кроватку, стоявшую у стены, он увидел, как в темноте, прямо по стене к нему подбирается черная, лоснящаяся тварь, похожая на бесформенный тюк кожи. Она рычала и похрюкивала, у нее были острые когти или рожки, которыми она, как паук, цеплялась за отстающие от стен обои. Вплотную подобравшись к Лёньке, безглазое чудище слегка укололо его своими когтями-рожками, словно решив попробовать на вкус. Лёнька заорал. Раздавшийся внезапно пронзительный вой напугал тварь, и она, злобно ворча, быстро уползла по стене обратно во тьму.

Лёнька рыдал. За окном страшно ревели сирены, и шевелилось багровое зарево. Что-то громыхало.

Мама подхватила Лёньку на руки.

– В подвал! – прозвучал папин голос.

После этого случая Лёнька долго боялся спать возле стены. Он был абсолютно уверен, что это был никакой не сон. Он даже прикидывал, где могло прятаться это неведомое существо при свете дня: в стенном шкафу, в антресолях на кухне или в той комнате, которая постоянно заперта? Несколько раз он видел его во сне, но не столько его, сколько свой страх перед его появлением, и именно во сне, а не наяву.

Ворота растворились сами собой. Гарцев и ребята вошли в просторный, темный грот, стены которого также покрывал непонятный барельеф, а потолок, кажется, имел куполообразную форму.

Посреди пещеры друзья увидели нечто вроде большой чаши, стоящей на высоком, каменном пьедестале и до краев наполненной водой. С высокого потолка в чашу каждые десять секунд звонко падала капля.

Позади чаши во мраке проступал силуэт огромной статуи, изображающей ни то человека, ни то зверя.

Гарцев медленно двигался вперед, поглядывая по сторонам, очевидно тоже впервые видя это место.

– Что там? – спросил Лёнька, указав на статую.

Гарцев направил свет фонаря в лицо монумента, и все ненадолго обомлели от страха.

Перед ними стояло подобие человеческого существа. Непропорционально длинные руки и ноги, тощее, костлявое тело и огромные кисти рук придавали ему сходство с богомолом. Почти все лицо, которое едва ли можно было назвать лицом человека, занимала оскаленная пасть и узкие, косые глаза, доходящие до самых висков. Несмотря на темноту и грубость, с которой была выполнена статуя, на «лице» очень живо читалось вожделение и порочное блаженство. В огромных ладонях существа Лёнька различил десятки маленьких фигурок, изображающих голых людей, которые сидели и лежали, прикрываясь руками, или же, напротив, стояли, протягивая руки навстречу исполину. Намеренья чудовища не вызывали никаких сомнений.

– Мамочка! – прошептала Элина.

– Это что за… ч-черт? – нервно проговорил Егор.

– Он самый.

Гарцев обвел лучом фонаря стены грота, и все увидели, что барельеф ничто иное, как тысячи человеческих лиц, застывших с выражением страха и боли. Некоторые из них ничем не отличались от обычных лиц, иные были совершенно неправдоподобно вытянуты, имели гигантские рты, высокие лбы, выпирающие скулы.

Подойдя к ногам статуи, Гарцев снял со спины вещмешок и вытащил из него громадный выдвижной циркуль, который в следующий миг стал еще больше. Быстрым движением Георгий очертил на полу пещеры круг, пылающий ярким, фосфорическим светом. Затем в руках у него появился тонкий выдвижной металлический жезл. Всех порывало спросить, что он делает, но слова застыли на языке. Зачарованные друзья наблюдали за тем, как Георгий с быстротой опытного профессионала рисовал на полу сложную пентаграмму. Жезл, служивший ему пером, летал из стороны в сторону, оставляя на камнях причудливые сияющие символы.

Когда Гарцев закончил работу, его лицо было неподвижным и мертвым совсем как у стоявшей у него за спиной статуи. Георгий извлек откуда-то небольшую алюминиевую флягу, опустил ее в чашу с водой, подождал, пока последний пузырь вынырнет из горлышка.

– Встаньте внутри пентаграммы, там, где лучи пересекают окружность! – скомандовал он хриплым голосом.

Лёнька, Элина и Егор молча выполнили приказ. Любопытство и предвкушение чего-то невероятного на какое-то время превратило их в самых покорных слуг.

Гарцев вошел в круг и по очереди заставил каждого отпить из фляги. Едва влага коснулась Лёнькиных губ, он сразу понял, что внутри вовсе не вода. Непонятная жидкость обжигала, как водка и при этом была невероятно холодной. Лёнька почувствовал, как лед на мгновение сковал его кровеносные сосуды. Желудок и легкие покрылись инеем. Язык онемел.

Гарцев отпил из фляги в последнюю очередь, с традиционным выдохом.

– За то, чтобы все мы снова увидели солнце! – промолвил он без тени сарказма.

В тот же миг полчища каменных лиц, глядевших на них из тьмы, озарились ярким, белым огнем. Ослепительное пламя вырывалось из ртов, ноздрей, глаз, оставляя от масок смутные очертания. Грот, в котором секунду назад ничего нельзя было разглядеть, превратился в огромную, распаляющуюся лампу. Из стен начал исходить оглушительный, вибрирующий звук, будто ожившие лица слились в каком-то адском хоровом пении.

Лёнька ослеп. Он видел перед собой лишь мутно-зеленое марево, в котором совершенно ничего не было, даже его собственного тела. Возможно это был лишь обман зрения.

Он вдруг почувствовал, что лишился одежды. Неизвестное вещество обволакивало его со всех сторон, подобно вязкому клею. Любое движение стоило громадных усилий, как это бывает в тяжелых, мучительных снах.

Лёнька заорал от ужаса. Паника полностью захватила все его существо, убив способность думать. Зеленая пустота равнодушно глядела в его невидящие глаза, постепенно темнея и становясь еще более муторной. В легких заканчивался воздух.

Неведомая сила вырвала Лёньку из плена. Он упал сначала на колени, потом на живот, ударившись лицом о каменный пол. Даже боль не могла притупить жажду и наслаждение, с которыми он судорожно глотал вожделенный воздух. Глаза снова начинали различать отдельные предметы.

Когда дыхание восстановилось, Лёнька, закашлявшись, перевернулся на спину. Над ним простиралось странное изумрудное небо, похожее на сводчатый потолок… или это и был очень высокий потолок? Лёнька удивился тому, насколько большим оказался грот, в котором они только что…

Он вскочил на ноги, ошарашенно глядя по сторонам. Друзья и Гарцев стояли и сидели в нескольких метрах от него. Вся одежда была на месте.

Это была пещера. Если возможно назвать пещерой огромное пространство, площадью с десяток футбольных полей, залитое холодным голубовато-зеленым светом. Высокие стены, переходящие в свод, простирались так далеко друг от друга, что походили на пустынный мираж. Их даже немного затуманивала висевшая в воздухе серебристая дымка. Вся пещера состояла из какой-то прекрасной голубой породы, мерцающей мириадами ярких бликов и огней. Многогранные драгоценные камни облепляли стены и пол, словно застывшие капли росы на листьях ранним утром. Огромные выпуклые прожилины в стенах напоминали ребра гигантского кита. А в центре… Лёнька чуть не заорал от потрясения и необъяснимого, сводящего с ума восторга. Посреди пещеры, зависнув прямо в воздухе в сотне метров над землей, рассыпаясь ослепительными лучами, переливался и пульсировал огромный шарообразный сгусток неведомого вещества, похожий на голубую звезду вроде Сириуса.

Это было непостижимо, волшебно… Лёнька теперь уже ни на секунду не сомневался, что спит и видит сон, поначалу страшный и темный, но под конец загадочный и восхитительный.

«Сейчас я проснусь, и все это покажется мне полной чушью и нелепицей: и похороны, и давка, и Гарцев-волшебник, и путь под землю к изумрудной пещере…»

Лёнька даже усмехнулся собственной наивности – надо же было принять такое за правду!

Он посмотрел на изумленных друзей, но уже не как на людей, а как на бессмысленные образы, рожденные заигравшимся мозгом.

«Как жаль, что к себе в сон нельзя пригласить друзей!» – подумалось Лёньке.

Элина застыла, молча раскрыв рот и вытаращив глаза. Егор тоже молчал, тупо моргая и медленно поворачивая голову.

– Ни хрена себе! – вдруг заорал он так, как никогда не кричат персонажи сновидений. – Это же… это… Вот (непечатное слово)! Е-е-мое! Надо было фотоаппарат у отца… (непечатное слово)! Это что вообще, а?!

Гарцев выглядел совершенно невозмутимым, хотя вид миниатюрной звезды, похоже, впечатлил и его.

– Спокойно! – негромко приказал он, и его взгляд озарила нешуточная тревога. – Тут не место для восторгов…

– Где мы? – прошептал Лёнька.

– Двадцать километров под землей.

Под землей! Значит они по-прежнему в этом мире…

В голове у Лёньки всплыло что-то из уроков географии, которой он никогда особо не интересовался: земная кора, мантия, ядро…