Бремя версий

Старший оценивающе оглядел Борьку и протянул ему руку, которую тот, поморщившись, пожал. Видно, кисть он повредил серьёзно. Спецназовец на это только улыбнулся:

– Ты в армии-то, сынок, служил? Нет? Ну, отслужишь, приходи, нам крепкие парни нужны.

– Ты, старый, лучше бы за поляной следил, а не кадры вербовал. Как так вышло, что этот ухарь со стволом на ребят выскочил, где твои бойцы были? – поинтересовался Кривошеев.

– Да, оказалось, что этот перец за три минуты до штурма по нужде в сортир вышел, а сортир как раз у ограды. Вот он и успел соскочить, ладно ваш качок его срубил, иначе мы набегались бы. А ты на меня не наезжай, в следующий раз без разведки я своих не пошлю. А то взяли моду: скорей, скорей. Слава Богу, что без потерь. Только вот, второй дом напрасно разнесли, хорошо хоть в нём никого не оказалось из жильцов, – пробасил в ответ командир спецназа, совсем не смущаясь.

На вопросы пришедшего в себя Игоря Куницын поведал, что заложника освободили, он жив, но крепко избит. Его держали на привязи в подвале. Захватили двоих вооружённых, один молчит, второй после Борькиных тумаков, ещё не очухался. Машина у них во дворе – черный внедорожник, надо посмотреть повнимательнее, не светилась ли она по их уголовным делам. Да и пора здесь заканчивать и возвращаться на базу, а то народ на улице начинает собираться.

Все гуськом потянулись по протоптанной в крапиве дорожке, уходя с территории посёлка. Игорь краем глаза заметил, что брат время от времени самодовольно ухмыляется, чувствуя обоснованную гордость за свой подвиг. Игорь не выдержал:

–Борька, если бы не ты, меня сегодня грохнули бы. Спасибо, спас меня. Но только никому ни слова. А то мужикам за нас влетит, и мне отвесят по полной. Родителям, сам понимаешь, тоже говорить нельзя. Так что ты у нас секретный герой невидимого фронта борьбы с преступностью. Не обижаешься?

Борька только рукой махнул:

–Понятно всё, чего лишний раз мне объясняешь? Что я маленький по-твоему? Главное, Вовку Ермакова спасли. Его эти гориллы точно бы в этом лесу и закопали.

Когда подошли к микроавтобусу, увидели, что Инга хлопочет вокруг странного парня с растрепанными волосами. Он стоял, покачиваясь, как лунатик, и чтобы сохранять равновесие, рукой опирался о борт машины. Один из спецназовцев, задрав ему майку и куртку на спине, умело наклеивал пластырь на ссадины, которые покрывали обе лопатки. Парень от пережитого стресса никаких слов выговорить не мог, только нервно всхлипывал. Тут явно требовалась медицинская помощь. Оба задержанных в наручниках сидели поодаль на травке. На их головы спецназовцы натянули черные матерчатые мешки.

Игорь почувствовал усталость, ему захотелось спать. Но предстояло возвращаться в родной отдел и докладывать руководителю Сорокину о результатах операции, умалчивая про свои приключения.

Задержанных повезли в местный райотдел полиции. Инга пожелала ехать в больницу со своим драгоценным Ермаковым. Борьку до Москвы взялись подвезти спецназовцы.

Видя состояние Игоря, Куницын решил сам сесть за руль его «Альмеры» и гарантированно доставить в Калашин.

В дороге Игорь клевал носом, а потом откровенно заснул и продрых до самого города. Сказалось нервное напряжение прошедших суток. Куницын, высадив Игоря у следственного отдела, «Альмеру» пообещал пригнать потом, и умчался по своим делам. Игорь поднялся к Сорокину, рассказал о происшедшем и попросил разрешения несколько часов отоспаться. Сорокин разрешил.

Игорь решил не тащиться домой, а расположиться прямо в кабинете. Благо, такой способ отрабатывался целыми поколениями следователей. Игорь запер изнутри дверь, вытащил кабель из стационарного телефона, убрал со стола все ручки, карандаши и бумажки, положил под голову два тома уголовного дела, и улегся прямо на поверхность рабочего стола, предварительно сковырнув с ног нерасшнурованные кроссовки. Укрылся он форменной синей курткой и сразу заснул.

46

Пробудился он случайно, наверное, просто выспался. Всё это время, телефоны не звонили, причём не только обезвреженный стационарный, но и мобильный. За окном уже сгущались сумерки. Игорь потянулся, сетуя на жёсткое казённое ложе, но быстро встал, помахал руками, разминаясь, и выглянул в окно. Родной «Альмеры» на стоянке не наблюдалось, значит, Куницын её ещё не пригнал. Ничего не оставалось, как идти пешком по хорошо известной дороженьке до дома. Игорь запер и опечатал кабинет, и, позёвывая, отправился к себе. Голова плохо соображала после бессонной ночи и импровизированного отдыха в кабинете. В раздумья пускаться не хотелось. Игорь механически переставлял ноги, стараясь побыстрее дойти до квартиры. Уже включились фонари на столбах, и сразу всё, что не попадало в освещённые ими круги, стало тёмно-синим. Игорь шёл быстро, стремясь скорее добраться и завалиться в нормальную постель.

Уже подходя к своей цели, он случайно обратил внимание на стоящую на обочине машину с выключенным освещением. Эти «Жигули» ничем не отличались от сотен и тысяч других, но Игорь про себя отметил, что в салоне сидят несколько человек. Он их заметил по слабым красным огонькам сигарет, которые вдруг расцветали при затяжке, а потом меркли, покрываясь остывающим пеплом.

Игорь прошёл мимо, свернул к своему подъезду, до которого оставалось пройти не больше пятнадцати метров между пышными кустами отцветшей сирени.

Неожиданно он услышал, что дверца оставшейся за его спиной автомашины с лёгким скрипом отворилась, и кто-то сделал несколько быстрых, почти неслышных шагов в его сторону. Игорь внутренне напрягся, но решил не оборачиваться, а просто скрыться в знакомой темноте родного подъезда, до которого оставалось уже каких-нибудь пять-шесть шагов. Вдруг своим обострившимся от внезапно нахлынувшего чувства опасности слухом он уловил слабый щелчок, похожий на звук спускаемого предохранителя пистолета. От сильно испуга он резко качнулся вправо в сторону спасительных кустов. В этот же момент сзади раздался гром выстрела, и он, почувствовав сильный толчок в левое плечо, инстинктивно шагнул вправо, запутался ногами в молодых побегах и беспомощно завалился всем телом в гущу куста. Треск ломающихся, под его весом, веток сирени, предательски выдал, куда он приземлился. Неизвестный стрелявший быстро подбежал к кусту и дважды выстрелил в его темноту, стараясь попасть в Игоря. Несмотря на переживаемый ужас от невозможности защититься, Игорь глаза не закрывал, и две сверкнувшие подряд вспышки выстрелов его совершенно ослепили. В ушах стоял гул от выстрелов. Но пули прошли мимо.

В этот момент, кто-то из проснувшихся соседей включил свет и стал с треском открывать окно, чтобы выяснить, что, чёрт возьми, под окнами происходит. Тень стрелявшего метнулась в сторону затаившейся машины, рыкнул мотор, и автомобиль, не включая фар, вырвался из переулка.

Игорь попытался встать, но левая рука не слушалась. В левом плече нарастала жгучая пульсирующая боль. То ли от боли, то ли от испуга, ноги не повиновались. Игорь беспомощно хватался правой рукой за ветки, пытаясь встать, но тонкие стебли сгибались под его весом, и он раз за разом опускался на землю. Это продолжалось до тех пор, пока из подъезда не выбежали высокий парень – сосед со второго этажа, и женщина в годах – соседка с первого. В свете, падающем из их окон, они рассмотрели барахтавшегося Игоря и помогли ему выбраться из переплетённых веток.

Игоря шатало, он машинально ухватился правой рукой за своё левое плечо, но почувствовал такую боль, что невольно застонал. Рукав рубашки пропитался кровью. Она обильно капала с пальцев бессильно опущенной левой руки, оставляя на слабо освещённом сером асфальте узорные дорожки. Голова сильно кружилась, и Игорь опасался нового падения. Сосед стал его поддерживать под здоровую руку, а сам крикнул жене, чья голова, украшенная бигуди, торчала в окне второго этажа:

– Зинка, давай, скорую вызывай, соседа ранили! И в ментовку позвони!

Соседи постарались бережно усадить Игоря на бетонную ступеньку у входа, но того стало кренить, из стороны в сторону, и пришлось поддерживать его за одежду.

Игорь видел окружающее через какую-то дымку. Словно его глаза не могли навестись на резкость. Сколько прошло времени он сказать не смог бы.

Когда подъехала «Скорая помощь», его под руки подняли в салон и усадили на носилки. Молодая женщина-врач ножницами отрезала рукав рубашки, и он мокрым комком шлёпнулся Игорю под ноги. После быстро сделанного укола и перевязки перед глазами Игоря всё стало расплываться, и только толчки двигавшейся машины отдавались в простреленной руке острой болью и не давали погрузиться в полное забытьё.

В ярко освещенном приёмном покое больницы оказалось слишком много людей для этого позднего времени. Кроме врачей Игорь увидел ошарашенное лицо Куницына и Сорокина с вытаращенными глазами и ещё кого-то, кого он даже не узнал. Но это существовало в каком-то отстранённом, параллельном мире. Смысл их слов до Игоря не доходил, и он только слабо улыбался, ничего не говоря.

С него срезали остатки рубашки, сняли залитые кровью брюки, трусы и носки, накрыв белой простынёй. Смущения под посторонними взорами он не испытывал, поняв, что рядом остались только врачи. Остальные соболезнующие, сдержанно переговариваясь, вышли на улицу.

Его мягкими движениями удерживали на каталке и перед глазами, устремлёнными в потолок, проплыли ряды сияющих светильников. Остальное Игорю запомнилось какими-то отдельными кадрами, но резкий запах лекарств преследовал всё время, казалось от этого даже трудно дышать.

Как долго всё продолжалось, Игорь не знал. Сильная боль отступила, ощущалось постоянное жжение в разорванных мышцах, и начался изматывающий озноб. Всё плечо, до самой шеи, скрыла плотная повязка. Левую руку примотали бинтами к туловищу. К правой прикрепили капельницу, также лишив её подвижности.

С этими устройствами его, полулежа, расположили на кровати в отдельной палате, нарядив в пижамные брюки и укрыв двумя одеялами.

Он сразу заснул.

47

Утро наступило как-то разом. Сначала Игорь не понимал, где он? Потом, наконец, сообразил. Все события прошлых суток снова встали перед глазами. Но задумываться над происшедшим не хотелось. Он внутренним чувством понял, что надо себе дать время. Разложить, что называется «по полочкам», а потом уже постараться сделать выводы.

Правда, сейчас думать мешала и ещё одна жгучая естественная надобность. Игорь попытался привстать, но заболела простреленная рука, а правая всё ещё была приколота к капельнице.

Но его ерзанье на кровати не прошло незамеченным, и в палату вошла медсестра, причем та самая, что недавно на него жаловалась главврачу за то, что выставил из палаты больных при допросе избитого Иванова.

Она профессиональным чутьём поняла Игоревы проблемы, непринуждённо поздоровалась и, как само собой разумеющееся, поинтересовалась:

–Вам по-маленькому? Сейчас подам утку.

Игоря обдало внутренним жаром, хотя, как взрослый человек, он понимал, что дело это обычное, и в палате он один, и свидетелей не будет. Но сказалось отсутствие опыта излечения в больницах, и он неуверенно попросил:

– Скажите, можно я сам дойду? Где у вас туалет?

– Вам велено лежать, – запротестовала сестра, но увидев решительное движение Игоря, почувствовала его смущение в этой, в общем-то, житейской и привычной ей ситуации. Отсоединив капельницу, она помогла ему сесть на кровати, и, спохватившись, добавила:

–Сейчас тапочки подам, но вы не торопитесь, а то ещё голова закружится. Туалет вправо по коридору.

Игорь поднялся, переждал легкое головокружение, и довольно уверенно вышел в коридор. Медсестра, поняв, что держится он твердо, отпустила его руку и пошла позади.

В коридоре Игорь с удивлением увидел хорошо знакомого сержанта полиции, того самого, что перетаскивал его через лужу. Сержант широко улыбнулся и резко поднялся со стула. От его движения на пол свалились несколько иллюстрированных журналов, которые до этого располагались у него на коленях. Поправив на груди автомат, он спросил:

– Ты чего вскочил? Всё в палату принесут.

Игорь только махнул рукой и устремился к намеченной цели. В туалете он пробыл недолго. На выходе сполоснул под краном правую руку и дважды провёл ею по лицу, вроде как умылся.

Медсестра дождалась его в коридоре и снова стала сопровождать, отставая на полшага.

Дойдя до сержанта, Игорь приостановился, и удивлённо спросил:

– Ты-то, чего здесь делаешь?

– Как это чего? Тебя охраняю. Всю ночь здесь проторчал, сейчас смену пришлют. Ты, если надо чего, скажи мне, я начальству передам. Ты хоть видел того, кто в тебя стрелял?

– Да ни фига. Темно же было, и стреляли сзади.

Тут сердито вмешалась медсестра:

– Вам надо лежать, а вы разгуливаете. Мне за вас опять попадёт, давайте в палату, ложитесь, скоро завтрак и обход.

Игорь покорно кивнул сестре, пожал руку сержанту и отправился в палату.

Приходилось починяться правилам, но чувствовал он себя терпимо, хотя левой рукой шевелить мешала острая боль.

Поковыряв невкусную кашу, поданную заботливой медсестрой на завтрак, Игорь съел бутерброд с маслом и сыром и запил всё чаем.

Когда девушка явилась, чтобы убрать посуду, Игорь искренне и благодарно улыбнулся:

– Спасибо за угощение. Меня Игорь зовут, а как Вас? А то неудобно как-то…

Медсестра улыбнулась в ответ и просто сказала:

– Екатерина, можно Катя.

–Очень приятно, Катя, будем знакомы. Скажите, а меня долго здесь продержат?

– Доктор придёт, его и спросите. Вы всё-таки должны лежать. Не надо сквозную рану бередить, а то потом греха не оберёшься. Отдыхайте.

Спорить не приходилось, и Игорь, улёгшись поукладистее, приготовился поразмышлять, но неожиданно снова уснул.

Разбудил его врачебный обход. Врач оказался не тот, что ночью делал операцию, а какой-то новый, пожилой и серьёзный. На вопросы Игоря он отвечал скупо, да и сам много не спрашивал и, поинтересовавшись пульсом и температурой, назначил кучу анализов. На главный вопрос, когда выпишут, терпеливо объяснил, что всё зависит от результатов исследований, а сейчас нужно принимать лекарства, чтобы избежать воспаления раны. На этом и расстались.

Игорь, осознав, что потребуется лежать в больнице несколько дней, решил смириться и просто отоспаться. Но уединения не получилось.

48

Перед обедом в палату заявились следователь Белов и начальник угрозыска Куницын. Они явно бодрились и старались поднять настроение Игоря, подшучивая над тем, как они сами испугались, услышав о покушении, а теперь убедились, что ситуация не критическая. Игорь старался отвечать им в тон. Все трое понимали, что произносят обычные больничные банальности, но ничего лучше люди пока не придумали.

Затем наступил этап приёма – передачи гостинцев. Белов притащил яблоки из собственного сада и специально с утра испеченный его супругой пирог. От Куницына поступил апельсиновый сок и плитка шоколада. Игорь их благодарил, уверяя, что всё ему и так дают. А что действительно бы пригодилось, так это «мыльно-рыльные» принадлежности и туалетная бумага. Куницын поклялся доехать к Игорю на квартиру и всё необходимое к вечеру доставить.

Повисла пауза. Посетители не решались задавать главные вопросы, а именно, кто и за что пытался Игоря грохнуть. А сам он, не зная, что на эту тему сказать, тоже помалкивал.

Начал Куницын, поскольку ощущал лёгкое беспокойство:

– Игорёк, ты меня извини. Это из-за меня случилось. Не успел я тебе вечером твою «Альмеру» подогнать. Пошёл ты пешком и на этих козлов нарвался.

– Да нет, Женя. Скорее ты меня этим спас. Ждали они на стоянке явно мою машину. На подъезде они увидели бы мои фары и скорее всего не дали бы из-за руля выйти. А так я для них незаметно и неожиданно появился, поэтому и успел почти до подъезда дойти.

Белов согласно покивал своей седой головой:

– Пожалуй, Игорь-то прав, – и, обращаясь к Игорю, прямо спросил, – сам, как думаешь, почему в тебя стреляли?

– Мужики, я просто ума не приложу. Конфликтов ни с кем не было и нет. Никого вроде не подставлял. Мои служебные дела вам тоже известны. Никогда мне никто не угрожал. Буду думать, времени сейчас навалом.

Куницын похлопал его по здоровой руке:

– Вот-вот, ты давай думай и витамины лопай для укрепления ума. А мы тебя пока поохраняем. Видел пост в коридоре? Уже твоих друзей журналистов выставили из отделения, а то наврут с три короба, своих версий напридумывают. Сам знаешь, такого наплетут, что не отмоешься потом.

Белов жестом остановил речи Евгения и, поднявшись, предупредил:

– Дело о покушении на тебя будут расследовать важняки из Главного следственного управления Следственного комитета, такое решение на самом верху приняли. Так что, придётся тебе много чего рассказывать, имей в виду. Кстати, Сорокин служебную машину послал за твоими родителями в Москву, после обеда встречай гостей.

Пожелав выздоровления, оба коллеги откланялись, а Игорь невольно задумался над непростым, но жизненно важным вопросом, кому же он так помешал, что за это его готовы лишить жизни?

Действительно, в такой ситуации охрана не казалась излишней мерой.

49

О прибытии родителей Игорь догадался по шуму в коридоре. Наверное, очередному постовому объясняли, кто они и зачем явились. Игорь успел спустить ноги на пол и встретил своих в сидячем положении, стремясь своим видом показать, что ничего страшного с ним не случилось.

Но такая попытка успокоить мать и отца не удалась. Войдя в палату, мать сразу заплакала, а по напряженному лицу отца Игорь с болью почувствовал, как трудно переживают родители известие о его ранении. Над головами родителей торчала бледная Борькина физиономия с явным выражением испуга и смятения.

Игорь хотел подняться в полный рост, но по-гвардейски выпрямиться рана всё-таки помешала, да и капельница, позволявшая сидеть, вставать не давала. Пришлось неловко наклониться в правую сторону. Мать осторожно обняла сына, а отец пожал правую здоровую руку. Борька, опасаясь навредить своим прикосновением, энергично помахал своей ручищей.

Заговорили все сбивчиво. Игорь успокаивал, мать ужасалась, не переставая плакать, отец, вспомнив о своей профессии, задавал сугубо медицинские вопросы, Борька изрекал ободряющие комментарии. Но, поскольку семья была в сборе, сумбурный разговор плавно перетёк в практическое русло.

Игорь ещё в детстве вычитал про муравьёв, что если в бутылку с песком посадить одного муравья, тот станет рыть норку через час, если двоих посадить, то начнут устаивать жильё через полчаса, ну а если подвергнуть такому опыту десяток мурашей, то они примутся копать сразу.

Видимо, точно так же устроены даже такие великие и всесильные существа – венец эволюции – люди.

Общение сразу упорядочилось. Игоря усадили, а потом уложили в кровать. Мать села в изножии, отец на единственный стул, а Борька, не страдающий комплексами, уселся на прикроватную тумбочку, взяв на руки пакеты с дарами предыдущих посетителей.

На вопросы о происшедшем, Игорь отвечал кратко, стараясь успокоить самых дорогих ему людей. В версии для родных всё выглядело так, что это какой-то пьяный хулиган ни с того ни с сего выстрелил в сторону Игоря из травматического пистолета и попал в руку, после чего убежал. Об остальных, неудачных выстрелах, Игорь промолчал. Рана, сказал он, несерьезная, завтра могут уже выписать, поэтому излишне беспокоиться не стоит.

Его версию родные выслушали, но восприняли по-разному.

Мать, стараясь казаться спокойной, стала осторожно выспрашивать:

– Игорь, как же так случилось? Ты никогда нам не говорил, что есть какие-то опасности. Когда ты в армии служил, мы все волновались. Но там ты находился всего год, и ты был в коллективе, среди сверстников. Мы тебя ждали и дождались, и нам казалось, что все трудности закончились. Диплом юриста у тебя на руках, впереди спокойная работа в родном городе, создание семьи, появление детей, а для нас внуков, на нашу радость. А вместо этого ты здесь в чужих местах среди незнакомых людей, а теперь и до стрельбы дело дошло. Зарплата у тебя невеликая, живешь в съёмной квартирке, питаешься кое-как, и ради чего это всё? Потеряешь здоровье и останешься никому, кроме нас, не нужен. А то, не дай Бог, ещё печальнее кончится. Видишь, оказывается, как опасно жить в таком неспокойном городе, и тем более ходить по ночам.

Мать не удержалась и заплакала. Игорь перешёл в оборону:

– Мама, ты, пожалуйста, успокойся и не преувеличивай. Калашин – город очень тихий, а психи есть повсеместно. Что и когда придёт такому в голову, не просчитаешь. И водятся они везде, в Москве тоже. И там их побольше. Ну, а позднее возвращение с работы обычное для меня дело, потому что рабочий день у следователей ненормированный. Ты сама знаешь, что на ту работу, о которой я мечтал, мне в Москве устроиться не удалось. И Калашин совсем неплохое место. Со многими я здесь познакомился, люди хорошие, правильные, и сам город мне нравится, так что ты несправедливо говоришь, что всё вокруг чужое. Я к такой своей жизни привык и другой для себя пока не хочу. Успокойся и пойми, то, что случилось – это просто нелепое происшествие, чья-то идиотская выходка. Тем более, закончилось всё благополучно, ты же видишь, скоро поправлюсь. Извини, что так вышло, и вам пришлось из-за меня нервничать и сюда ехать.

Мать махнула рукой и горько подытожила:

– Ты меня или не слышишь, или понять не хочешь, что за упрямство такое? Весь в отца.

Отец вздрогнул, не ожидав такого упрёка, но в препирательства, учитывая печальные обстоятельства их встречи, пускаться не стал и перевёл разговор в медицинскую плоскость:

–Вспомни, Игорь, что врач тебе говорил про рану? Не сильно она инфицирована? Кости, сосуды, нервы не затронуты? Какой прогноз по времени лечения?

Игорь, которого эти вопросы поставили в тупик, отца постарался успокоить, сказав, что врачи опытные и уход за ним прекрасный, никакой боли он не испытывает. От этого их диалога мать снова всплакнула.

Тут ввязался Борька, и стал выяснять у Игоря, двигаются ли пальцы на руке?

Игорь, чтобы разрядить обстановку, перед носом брата издевательски пошевелил пальцами правой неповреждённой руки, с улыбкой вспомнив эпизод из любимой комедии про руку бриллиантовую.

После обмена информацией родители перешли к практическим действиям. Отец отправился разыскивать лечащего врача, чтобы выяснить медицинские подробности, как коллега – у коллеги. Мать, уточнив, где находятся удобства, отправилась мыть привезённые фрукты.

Борька, дождавшись, когда закроется дверь, с дрожью в голосе спросил:

– Скажи, Игорёк, это всё из-за вчерашнего? Бандиты отомстили?

Игорь, внутренне оценив беспокойство брата, который посчитал, что, втянув Игоря в решение проблем с похищением и вчерашним освобождением сисадмина Ермакова, он его подставил, решил Бориса немного повоспитывать и строго поинтересовался:

– Ты никому про это не рассказывал?

Борька стал клясться и божиться, что никому ни слова не сказал, ни родителям, ни друзьям. К тому же, из его рассказа выяснилось, что на обратном пути спецназовцы, которые чувствовали себя героями, хватанули водки из припасённых «на всякий пожарный» фляжек. Поднесли и Борьке, которого они всячески расхваливали, наверное, моля про себя Бога, что обошлось без трупов. От обильного угощения Борька, доставленный прямо до подъезда, сразу завалился спать и продрых остаток дня и всю ночь.

О ранении Игоря семья узнала из утреннего телефонного звонка руководителя следственного отдела Сорокина, который выслал за ними машину.

Игорь брата успокоил, заверив, что никакой связи между захватом бандитов и покушением на него нет и быть не может. Борька расслабился, выудил из пакета, принесённого Беловым, яблочко и откусил сразу половину.

Наблюдая за жующим братом, Игорь с ясной определённостью представил себе, что пулю в лоб он мог получить ещё вчера на рассвете, да и вечером стрелок мог оказаться удачливее и взять чуть правее, прямо в сердце. Два раза за одни сутки – это многовато. Ведь не на фронте же он. Никогда так близко к нему смерть не подходила. Похороны бабушек и дедушек в счёт не шли.

Тот случай во время армейской службы, когда над головами их отделения на полигоне, по ошибке пронеслись две очереди из башенного крупнокалиберного пулемёта, тоже смертельный, но всё-таки пули тогда не предназначались лично ему. Поэтому инцидент на стрельбище хорошо подходил, чтобы стращать девушек на вечеринках, добиваясь их благосклонности, но, в сущности, являлся бы нелепым по своей простоте несчастным случаем, от которого никто и никогда не застрахован.

Игорю впервые пришла мысль о том, что его работа прямо сопряжена с необходимостью уметь защитить себя и близких. Все опасности профессии, о которых он слышал на лекциях и читал в учебниках, оказались вполне реальными. И если вчера утром они с Борькой по собственной неосторожности оказались под выстрелом гонимого ужасом захвата преступника, который не очень разбирал, кто перед ним, и просто хотел расчистить себе путь для бегства, то вечером Игорь стал мишенью киллера, желавшего лишить жизни лично его, Игоря Климова. Причем, именно следователя Климова, потому, что не имелось в его частной жизни ничего такого, что кого-нибудь заставило желать ему смерти.