Недо… (рассказы). Ради карнавала

Больше я ее не видел. Она даже не забрала вещи. Мобильный, в который раз устало объяснял, что «абонент недоступен». Я даже несколько месяцев приплачивал пенсионерке, живущей напротив ее старой съемной квартиры, чтобы дала знать, если Валя появится.

Без толку.

И вот нашлась пропажа. На снимке с узкими, крест-накрест, прорезями, зачеркивающими лицо. Что означало – у Невезучки снова неприятности.

__________

Не успел я рассмотреть фотографию повнимательнее, во все стороны поползла ненавистная радуга. Снова я наблюдал картинку со стороны. Звуков было не слышно. Но пантомима была понятна без этого. Сергей кричал на Невезучку. Та, похоже, уступать не собиралась. В какой-то момент лицо его налилось дурным багровым румянцем, и он отвесил хлесткую пощечину. От точки удара картинка пошла трещинами, и развалилась на несколько кусков. Каждый фрагмент показывал свое – не разбери поймешь что. Вот неестественно спокойная Валя укладывает чемодан. Вот Сергей держит наполовину сгоревшую сигарету и, размахивая ею, говорит по мобильнику. Вот кто-то, со спины не разобрать, ковыряется в замке гаража. Вот он же, перепачканный смазкой, возится со ржавой легковушкой. Вот почему-то снова Валя выезжает на этой развалюхе из гаража то ли раньше, то ли позже – не разобрать. Вот из окна разбитой вдребезги машины свисает тонкая рука. Вот Сергей, криво улыбаясь, пожимает руку кому-то, кто стоит спиной. И неясно, тот ли это, кто взламывал замок и возился с машиной или кто еще.

Было неясно.

Пока стоящий не обернулся. И я не встретился с лицом к лицу с убийцей.

__________

Я отпрянул так, что опрокинул стул.

И очень хорошо сделал. Громкий звук милосердно оборвал радужное видение, сохранив мне остатки рассудка.

Меня сильно трясло. По телу обильно тек противный липкий пот. На дрожащих ногах я побрел в ванную умыть лицо. Потом приложил лоб к холодной кафельной плитке.

Прохладная вода журчит в раковине. Зеркало на стене отражает открытую дверь и часть коридора.

И силуэт в полумраке.

В первую секунду я застыл, не в силах поверить в происходящее.

А потом ледяные серые глаза двинулись мне навстречу.

Руки убийцы на этот раз были пусты. Он тянулся ко мне. Мне ничего не оставалось, как схватить его за кисти.

Убийца довольно оскалился, схватил меня покрепче и выдернул в коридор.

– Порядок! – сказал он кому-то у меня за спиной.

Обернуться я не успел. Сзади по голове прилетело чем-то тяжелым.

__________

Сознание вернулось не сразу. Два голоса надо мной что-то бубнили, как сквозь вату. Глаза открывать я не спешил.

– А я тебе говорю, не надо его сейчас решать. Стемнеет, отнесем в машину. До стройки ехать полчаса. Куда повыше затащим и – приятного полета! Пристегните ремни – прохладительные напитки будут позже. На поминках.

– А очнется не вовремя? На хрена лишние напряги?

– Не успеет. А вот если экспертиза потом покажет, что он, три часа как мертвый, на верхотуру карабкался, вот тут напряги будут – не отмоемся.

Голос, оказался настолько знакомым, что этого просто не могло быть. Я открыл глаза.

– Ну, е..ть-колотить, Леха! Ну все у тебя наперекосяк! Даже отрубиться толком не можешь. Давай помогу.

С этими словами Сергей направился ко мне с куском водопроводной трубы.

И пришла тьма.

__________

Сергей

– Да чего рассказывать-то по сто раз одно и тоже? Вы ж и так вон – со всех сторон обложили, куда ни кинь – статья, одна другой веселее. Я ж как на духу… Драку на рынке организовать – легче легкого. Перетер, с кем надо. Намекнул – либо небольшие жертвы и разрушения, либо крупные неприятности от меня. А в отделении – вообще раз плюнуть. Мне этот придурок еще заладил потом – спасибо, спасибо! Выручил мол, вытащил, помог. Знал бы он, чего мне стоило задержать его дольше положенного. Потом уже, на дому, я и накачал его химией. А там, как крыша поедет, глядишь либо в психушку загремит, либо сам сиганет откуда повыше.

– Особенно, если ему помочь.

– А хотя бы и так. Главное, чтобы Валюха его из головы выкинула. Я ж за ней еще со школы сох. А он, вишь, пристал, как банный лист. Свезло ему, гаду ползучему, жили рядом. Вот и не отставал он от нее. Я даже пацанов пару раз подбивал отметелить его по полной. Только хуже вышло. Она потом его жалела, а этот чмошник прям светился весь. Даром, что рожа в синяках. Ну а после школы ему вообще подвалило – Валька сдуру в овраг упала, а он тут такой весь из себя, на белом коне, б…ь, спаситель хренов.

Насилу мне их расцепить получилось, уже зимой, под Новый год. На большой тусовке, которую этот козел устроил. Я ему, лоху педальному, все подливал, подливал. А как он отрубился, взял деваху пострашнее, которая в полной отключке в обнимку с белым другом валялась, и свалил их на койке обоих. Так, чтобы сомнений не осталось – чего у них там и как. А приехала Валюха – сразу ее в спаленку-то и отвел. Та, понятно сразу – в слезы-сопли и сдрыснула. Ну баба, она баба и есть. А я за ней следом. Да в уши-то и напел, что надо ей мобилу выкинуть, чтобы оправдания лживые не слушать. Сменить обстановку и начать все сначала. С нормальным мужиком, который ее уж сколько лет, как любит. Ну, короче, и все такое прочее…

Говорю, говорю. Она кивает, вроде, и кивает. А сама идет, как сонная муха, ревет, и чего я ей там втираю – половины не слышит. Но домой ко мне дошли.

Почти три месяца пришлось мне с ней за ручку ходить. Потом, вроде, налаживаться стало у нас с ней. Особо веселой, правда, я ее больше не видел. Ну, так, может, оно и правильно – здоровая девка, чего лыбиться зазря. Молчит – не канючит, не капризничает, не пилит, как у других – и ладно. Я и доволен был, пока как-то во сне она не заплакала навзрыд. Да козла это по имени звать начала. Раз, другой. Я сперва смолчал. Через пару дней – опять. А на третий раз высказал я ей, все, что думаю. Я ж в лепешку для нее разбиваюсь, а она вместо благодарности…

Но извинений никаких не дождался. Наоборот, из нее ересь какая-то полезла про жизнь загубленную, вроде как я в этом виноват. В общем, слово за слово, надоело мне, отвесил я ей плюху. Так, не со всей руки, а чтобы охолонула чутка. Она не заревела, но с лица спала вся и сказала только: «Вот и все». Думал, утихомирилась. Ан нет – прислушался, дверцами шкафа хлопает, да молниями-застежками клацает. Вещи собирает.

И такое тут меня зло взяло, сколько сил, сколько времени положил на эту тварь неблагодарную! Я ж ей даже недавно машину подарил! Пусть она мне и задарма досталась, эта рухлядь, но все равно! Машину!

Машину…

Тут-то меня и осенило. Позвонил я Захару…

– Это которому?

– Да тому же самому. Мы с ним еще до армии всякие дела крутили. Только вернувшись, я в органы подался, а он,..

– А он наоборот.

– Ну да, типа того. Пару раз я его отмазал, по старой памяти. Пару раз он мне по следствию помог. Где надо, пуганул, где надо, подкинул вещдоки туда, где они должны быть. В общем завязались мы с ним – не развяжешься. Вот я ему и позвонил, объяснил, как есть. Попросил, чтобы рысью мчал ко мне и подшаманил в машине, чего надо. Чтобы не уехала дура далеко. Все равно там такая рухлядь была – один черт никто не разберет, что сейчас поломалось, а что сроду не работало. А сам к ней пошел, уговаривать одуматься. Уговорю – не уедет. Не уговорю – у Захара больше времени будет.

– То есть убивать Вы ее не собирались?

– Да нафига? Думал, стукнется на первом же повороте, перепугается просто. А там я поеду вдогонку. Если чего-как – в больницу отвезу. Вроде как спасу ее. До больницы если дойдет – даже лучше. По ушам поезжу, куда она денется из палаты? Одумается и вернется. Поди, догадайся, что Захар меня не так поймет, да не перемудрит с машиной-то. Когда я подъехал – жестянка эта ржавая в хламину в кювете валялась. Выжить там было – без вариантов. Я и подумал, чего связываться буду? Потиху домой вернулся – я не я, и лошадь не моя. Когда случайно узнал, что Валька уж сколько в коме провалялась, да с того света, считай, обратно вернулась. Кто ж знал, что ей так повезет? Ну да теперь уж поздно было к ней ехать, вернуться уговаривать. Я зубами заскрежетать был готов. Точняк, ведь, к придурку своему помчится – мириться.

Придурку…

Тут-то меня второй раз осенило. Еще не вечер! Зайдем с другой стороны. Если хахаль ее скопытится или, скажем, в дурке окажется, никуда идиотка эта неблагодарная не денется. Ко мне вернется, не солоно хлебавши. Я сперва думал с ним просто подружиться, да подпоить его несколько раз химозой позабористее. А тут все один к одному пошло. Захар, оказывается, приволок ко мне, чтобы не светиться, му..ка одного, должника своего старинного. Тот два года от Захара скрывался. Думал, что пронесет. И вот возвращаюсь я, ничего не подозревая, домой, а тут – нате вам! Захар сидит, коньяк прихлебывает, поимку отмечает, и мужик на полу поскуливает. Перевязан крепко-накрепко, что твоя копченая колбаса.

– Вы обязаны были сообщить немедленно.

– И дружбана сдать? Который про меня много чего интересного рассказать может? Да и не собирался Захар его мочить. Кто ж должника убьет, пока надежда есть бабло вернуть? Потом – да, потом мог, конечно. Но это уже была бы не моя забота. Я сперва-то турнуть хотел Захара к едрене-фене. Мне ж еще надо было козла этого привести, подпоить. А после передумал. Понял, как можно Лехе цирк устроить – по полной программе. У меня давно уже, после одного дела раскрытого, дурь была припасена. От нее сперва пару минут будто засыпаешь с открытыми глазами. Ничего перед собой не видишь, сидишь, втыкаешь в одну точку. Потом чуток кино с мультиками смотришь. А после отрубаешься на часок-другой-третий – разбудить можно, но постараться придется. Трясти там или шумнуть. Вот мы все и обставили – чин по чину. Прикинули – как придурок выключится, мы притащим должника-доходягу. Захар его окучит несколько раз дубинкой. А как Леха отрубится окончательно, все спокойно приберем. Так ему мультики раза три-четыре устроим – сам в больничку побежит. А не побежит, санитаров вызовем, когда он обдолбанный валяться будет.

Так бы и вышло.

Если бы у урода, которого Захар молотил, не отказало сердце. Откинул копыта должник и свалил туда, где не догонишь. А когда догонишь, деньги без надобности окажутся. Захар, когда до него дошло, от злости пинать труп начал. Потом прикинул – чего терять-то, и, чтобы Леху пугануть по полной, ножом пырнул мертвяка пару раз. А как этот недоделанный отключился, отволокли труп в ванную, кровищу подтерли, взгромоздили Леху обратно на стул. Я протер ручку захарова ножа, сунул Лехе в кулак, сжал получше. Потом убрал нож в пакет для вещдоков – готово дело! Захар слинял в ванную. Я подсунул спящему в руки упавшую на пол газету, в которую тот втыкал перед отрубом. Потом вернулся на кухню и загрохотал посудой. Доброе утро, страна! Очухался придурок, собрал манатки и двинул домой. А мне того и надо – дел-то еще невпроворот. Только напоследок пригласил его еще раз – на завтра, типа на шашлыки, чтобы окончательно разобраться.

За ночь мы с Захаром отвезли тело в ближайший лесок и ветками закидали. Но не сильно – чтобы быстро нашел кто-нибудь. Как найдут, у меня уже улика есть наготове железная – хрен отвертишься. И алиби у него не будет, если я не подтвержу.

Наутро Леха прибегает в истерике, лопочет чего-то несуразное. Ну, думаю, со вчерашнего еще не отпустило. Лови еще! Напоил его заряженным кофе. А как обдолбыш опять в точку ушел, пошли мы с Захаром погулять – запасы закуси с выпивоном на вечер пополнить. Да и обстановку проверить. Может чего Лехе и привиделось, а может и не совсем. Знать бы, что вы уже к тому времени нас чуть не всей бригадой пасли, с крыш, да чердаков… А на улице все чисто было. С тем и вернулись в дом. Прятаться смысла особого уже не было. Но надо было еще придурка упаковать по-тихому до вечера. Поэтому дверь открыли неслышно. Захар пошел в ванную, на плеск воды. Вытащил родимого, в коридор, я его по башке приложил…

И оставалось-то ерунда – в машину этого козла, как стемнеет, отнести, да на небеса пристроить. А там картинка ясная – несчастный случай в состоянии наркотического опьянения. И, до кучи, рядом нож с его пальчиками и кровью убитого накануне мужика. Шах и мат!

Но тут уж вы к машине с браслетами подоспели, пока мы с Захаром сучонка этого в багажник кантовали…

Ну, все, короче, дальше и так понятно. Давайте протокол…

__________

Алексей

Когда я открыл глаза, надо мной в белом халате стоял человек в зеркальных очках. Который чуть не догнал меня у подъезда Сергея.

Как я теперь понимаю, зря не догнал.

В руках он держал тонкую папку. С белыми в далеком прошлом завязочками. Я знал, что это совпадение. Но, если бы место на больничной койке позволяло, отодвинулся бы как можно дальше.

– Долго же вы выкарабкивались, Алексей! Рад, что это вам удалось. Помните меня? Некогда мы вместе участвовали в одной утренней пробежке.

– Снимите очки, пожалуйста. У меня ощущение, что я разговариваю со стрекозой.

– Извините, привычка. У меня к вам несколько вопросов. К сожалению, доктор дал всего пару минут, так что я зайду попозже. А до этого времени, улучите минутку, ознакомьтесь с откровениями одного вашего знакомого. Глядишь и в норму быстрее придете.

– Его поймали?

– Поэтому мне и нужно кое-что уточнить.

– Сколько я пролежал?

– Порядочно. Пару раз все висело на волоске. Но теперь все позади. У вас очень хорошая сиделка. Она несколько дней назад ознакомилась с материалами, которые я сейчас передал вам. А только что всерьез пообещала оторвать мне голову, если я задержусь больше положенного. Поправляйтесь!

Дверь захлопнулась.

В прошлый раз я не лежал в палате, а подпирал входную дверь. Но дежавю слабее не стало. Я снова ждал того, чего не могло быть. Я надеялся, что, если очень сильно верить, произойдет невозможное.

Не успела дверь в палату полностью открыться, я произнес:

– Привет, Невезучка!

Июль – август 2011

Радость полета

Сборы не заняли много времени. Сумка набивалась, исходя из двух соображений – не брать ничего лишнего и не оставлять ничего своего. В результате были упакованы: электробритва, пара футболок, трусы-носки, зарядник для мобильного и даже наполовину решенный сборник японских кроссвордов с парой гелевых ручек в придачу. Притом, что бриться было незачем, переодеваться тоже, а кроссвордам явно суждено остаться неразгаданными. Но, даже вместив эти, явно бесполезные теперь вещи, сумка все равно осталась полупустой.

Смешно.

До чего мало, на самом деле, нужно человеку, если отбросить все лишнее.

Уже в дверях появилась запоздалая мысль оставить напоследок записку. Нет, пожалуй, не стоит. Ловко складывать слова в предложения никогда особо не выходило. А тут еще надо суметь высказать все, что накипело, в пару строчек – идея, принципиально неосуществимая. Да и ради чего стараться? Даже клинический идиот, сделав пару шагов от порога, все увидит

[…манекены…]

и поймет.

Щелчок дверного замка, натужный скрип старого лифта, вечно заедающая кнопка на двери подъезда.

Улица встретила солнечным светом и радостными птичьими трелями. Вообще-то первым желанием было прогуляться по городу – набраться напоследок впечатлений. Но наблюдать суетящихся в больших количествах счастливых хомо сапиенсов было невыносимо. Ноги сами собой направились к парку.

Посреди шелеста листвы, неторопливого плеска воды на душу опустилось ощущение… нет, не покоя, какой уж тут покой, но некоего блаженного оцепенения. Время замерло. Маятник, качнувшись, застыл в наклонном положении. Капля воды повисла в воздухе. Действие недавнего всплеска адреналина давно закончилось, измотанный организм требовал отдыха. Незаметно подступил сон…

__________

Глаза открылись вдруг, как будто толкнул кто, когда солнце уже перевалило за полдень. Парк свою службу сослужил, дал передышку, пора было двигаться дальше.

Но куда?

Есть не хотелось, разве что самую малость. А вот развлечься-отвлечься, насколько это возможно в данных обстоятельствах… Что-нибудь яркое, красочное, захватывающее. И при этом контакты с окружающими свести к минимуму. Пожалуй, кино – самый подходящий вариант.

На углу улицы, в новенькой форме, томился от безделья молоденький румяный летеха-полицейский.

Мелькнула шальная мысль: может быть, стоит подойти к нему, объяснить

[…о манекенах…]

все? Нет. Слишком счастливым выглядит лейтенант. Сытому голодного не понять.

__________

Боль не отпускает. Как беспрерывно ноющий зуб, память снова и снова разворачивает цепочку рисунков нелепого комикса. Вот неожиданно, в честь грядущего праздника, скряга-начальник отпускает всех с работы на пару часов раньше. Вот уже куплен букет. Торопливо звенит связка ключей, дверь нараспашку…

Наверняка с пещерных времен сотни и тысячи мужей точно также торопились домой. И так же на несколько секунд застывали безмолвными истуканами при виде открывшейся картины.

А дальше каждый реагировал по-своему…

__________

Фильм оказался – самое то. Стрельба, беготня, движуха, заботливо прорисованные монстры и обязательный, куда ж без него, хэппи-энд. Даже настроение слегка улучшилось. Надо бы закрепить его старым проверенным способом. Вот и магазин соответствующий прямо напротив кинотеатра.

Полки пестрели яркими манящими этикетками алкоголя всех сортов. Столько всего хотелось попробовать! Однако сейчас не до экспериментов – все равно печени на все не хватит, да и случай не тот. Надо взять пусть и немного, но что-нибудь поблагороднее – дорогое, солидное и проверенное. После недолгих колебаний выбор пал на небольшую бутылочку Hennesy XO. В подарочный набор в красивой коробке входил пузатый коньячный бокал, что было как нельзя более кстати. Оставалось прихватить – гулять, так гулять! – плитку черного шоколада, лимон, салфетки и виноградную гроздь побольше.

Так, с этим разобрались, но где бы расположиться так, чтобы и с городом попрощаться, и не мешал бы никто? Надо бы наверх куда залезть, на крышу. И людишки-букашки далеко и обзор – любуйся, не хочу. В такой ситуации красивый вид – не последнее дело.

Говорят, в свое время, известного французского романиста Ги де Мопассана стали регулярно замечать в ресторане на первом уровне Эйфелевой башни. Притом, что распоследний клошар знал – писатель люто ненавидит это сооружение – за то, что обезображивает вид Парижа. На недоуменные расспросы Мопассан отвечал, что это единственное место, откуда можно любоваться панорамой города, не замечая железную уродину.

Башня, конечно, не вариант, но вот забраться повыше – идея здравая.

__________

Выбранная наугад крыша оказалась идеальной. Плоской, не покатой. Ухоженной – на удивление чистой, ни следа голубей, и по-своему уютной. Даже ненавязчивый бортик по периметру нужной высоты – ни большой, ни маленький. В самый раз облокотиться.

Напитка королей оставалось все меньше. Алкоголь мягко туманил мозг. Крыша отдавала спине и натруженным ногам накопленное за день тепло.

Вроде бы уже пора и закругляться, но…

Когда-то в одной книжке было написано, что иногда, при определенных условиях, на закате последний солнечный луч бывает не желтого, не красного, а глубокого, изумительного, изумрудно-зеленого цвета.

Захотелось дождаться заката. Какая ирония! Всю жизнь бояться показаться другим, да и себе тоже, мягкотелым романтиком. И тут на тебе!

Но закат… Это было так… символично. Так подходяще.

Статистика победила и на этот раз. Луч оказался обычным. Ну и ладно, когда-нибудь, в другой жизни. Все равно было сказочно красиво.

Край крыши притягивал взгляд.

Бортик по-прежнему оставался невысоким и очень удобным – в самый раз вскарабкаться.

Вся жизнь перед глазами проноситься пока не спешила. Она вообще особо не баловала. Но было ведь и хорошее… Соты с липовым медом и цветущие яблони. Первый поцелуй с девчонкой. Ее лицо и имя давно стерлись, но мягкие влажные губы, пахнущие клубникой, кажется, еще только что прикасались к лицу. Рельсы в метро, медленно наливающиеся золотом от фонаря выезжающего из-за поворота поезда. Теплый ласковый ветерок на морском пляже. Раннее утро в постели с той единственной, которая… которая…

Если бы все-таки довелось оставить утром записку в пустой

[…с манекенами…]

квартире, то там стоило бы написать: за что??

За что вы со мной ТАК?!

А может быть, плюнуть на все и попытаться начать сначала? Придется, правда поговорить с тем лейтенантом на углу, со всеми вытекающими…

НЕТ!!!

Брошенный вниз взгляд скрутил тело судорогой под стать электрошокеру. В каждую ногу в старой разношенной кроссовке вцепилось… по манекену.

Этого не могло быть. Они остались там, в квартире. То же неестественное положение тел, мутный, остановившийся взгляд, бледные до синевы губы, темные, засохшие пятна кетчупа на коже…

Это всего лишь призраки в голове. Они тихо лежат очень далеко отсюда. Окончательно и бесповоротно. Они не имеют права находиться сейчас здесь, на этой крыше! Это… это просто несправедливо…

__________

Манекены не исчезали. Теперь уже, куда ни денься – в тюрьму, в монастырь, на дно морское – они всегда будут рядом.

Мертвые. Молчаливые. Беспощадные.

И убежать можно только одним способом…

Что ж, значит, теперь точно пора!

__________

Широко раскинутые руки. Свист ветра. Невероятное ощущение легкости и свободы…

Сентябрь 2011

Лилия

Андрей сидел на холодном полу подвала и ждал. Время от времени он бросал нетерпеливые взгляды на крышку люка в потолке. Скоро она откроется. Его любимая девушка вот-вот освободит его.

И он впервые назовет ее по имени.

__________

Все началось три месяца назад.

Андрей выскочил из дому поздним вечером, чтобы запастись пивом. Скоро начнется матч, а без холодной баночки в руках и футбол не футбол. У подъезда были навалены какие-то сумки, немного мебели и другое барахло. Деловитые грузчики вытаскивали из кузова последние вещи. Андрей чуть не споткнулся об объемистый баул и чертыхнулся про себя: кто же это додумался переезжать на ночь глядя?! Впрочем, сейчас не до этого. Надо поднажать, а то придется пропустить не только жеребьевку.

Очередь в магазине, как назло, тянулась медленно. Чтобы поменьше думать о том, что первый тайм уже идет, Андрей стал размышлять о странной парочке новых жильцов. Он видел их мельком, когда пробегал мимо. Пожилой мужчина и девушка стояли чуть в стороне, чтобы не путаться у грузчиков под ногами. Мужчина был высоким и широкоплечим. Андрей даже подумал сперва, что новый жилец не так уж и стар. Но полностью седая шевелюра, глубокие морщины, неприятно заострившийся нос, глубоко запавшие глаза и мертвенно-бледный цвет лица, который не смогли скрыть даже густые вечерние сумерки, говорили сами за себя. Спутницу старика Андрей почти не разглядел. В памяти осталась лишь стройная фигурка и пышная копна соломенно-светлых волос, рассыпанных по плечам. В тот момент Андрею показалось, что девушке не больше двадцати. Но теперь, вспоминая увиденное, он уже не был так уверен в этом. Лицо незнакомка прятала на груди обнимавшего ее мужчины. Стройность фигуры, бывает, сохраняется и в старости. А цвет волос в наше время – дело наживное.

Кассирша, наконец-то, пробила чек, и Андрей рванул домой с низкого старта. До подъезда оставалась пара метров, когда он поневоле замедлил шаг. Парочка стояла на том же месте, застыв неподвижным изваянием. Скорее из любопытства, чем из необходимости следовать хорошим манерам, Андрей пожелал им доброго вечера.

Ответа не последовало. Мужчина испытующе-пронзительно посмотрел и молча отвернулся. Светловолосое создание бросило лишь один короткий взгляд.

Этого мгновения хватило, чтобы Андрей погиб.

Безупречный профиль юного личика. Трогательный глаз лани. Мокрая от слез щека.

Щемящая сердце смесь восхищения, сострадания и нежности сладким ядом разлилась по телу, затуманивая мозг и будоража кровь.

В следующую секунду седой мужчина сморщенной белесой ладонью мягко, но непреклонно развернул лицо девушки к себе.

Андрей едва не бросился на помощь, чтобы вырвать несчастную из цепких объятий старика. Против воли на ум пришел заезженный художниками сюжет, когда демонического вида шипастое и клыкастое чудовище обхватывает крыльями хрупкую белокурую красавицу. Пришлось на несколько секунд уставиться в землю и глубоко дышать, ожидая, пока пройдет наваждение.

В тот вечер Андрею было не до футбола. Он просидел перед телевизором до конца матча с распечатанной, но так и непочатой банкой пива. Каждые несколько минут приходилось сосредотачиваться на игре, вспоминая, кто с кем играет. Стоило чуть задуматься, и перед глазами возникало заплаканное лицо незнакомки. Кем же, все-таки, эти двое приходятся друг другу? Учитывая разницу в возрасте, девушка вполне могла годиться мужчине в дочери. Нет, неизбежное в таких случаях сходство лиц отсутствовало. И объятия вовсе не походили на отеческие. Муж и жена? Но нечасто встретишь такую необычную пару.