Недо… (рассказы). Ради карнавала

Вот и нарезал теперь Бугор круги по окрестностям, пытаясь отыскать припрятанное. С каждым днем надежды таяли. Не раз мелькала мысль плюнуть на все, но тогда выходило, что загнулся кореш зря. Злой и голодный Бугор зверел все больше, но поиски не бросал. И вот терпение его было вознаграждено. Перед самым рассветом объявились два подозрительных кента – помоложе и постарше. Как по бульвару, прямиком протопали к зарослям, которые Бугор накануне по листику перебрал. Тот, что постарше, пошуршал в кустах с полминуты и выкатил здоровый чемодан. Открыл, заглянул.

Застыл.

Ежу было понятно, что не грибы в чемодане, не ягоды.

Много денег.

Их с Коляном денег.

Потом молодой стал подсовывать пожилому какие-то бумаги. Тот неохотно отвлекся, склонился над документами. То ли читал, то ли подписывал чего – не разобрать. После, коротко попрощавшись, тот, что помоложе, растворился в лесной чаще. Оставшийся покатил сумку по тропинке как раз навстречу притаившемуся в засаде Бугру…

То, что седой терпила знать не знает, кто вальнул Коляна, Бугор понял быстро. Да и деньги были не теми, что взяли у инкассаторов. Допустим, кореш где-то раздобыл чемодан и переложил в него бабло из сумок. Но он вряд ли стал бы срывать банковскую упаковку и перевязывать простым шпагатом баксы в более толстые, неудобные для ношения при себе, пачки.

Можно было мочкануть деда по-тихому и свалить. Да хоть и отпустить на все четыре стороны, покошмарив его напоследок. Но Бугру стало любопытно. Во-вторых, как можно, не закапывая, спрятать здоровенный чемодан так, что и за полжизни не найдешь? А, во-первых, нет ли еще нычек у этого запасливого старикана?

Дед, поначалу, юлил и мямлил. Но четыре зуба и пару ребер спустя скис. И напел такую сказочку – хоть стой, хоть падай. Однако, заметив, как налился дурной кровью Бугор, быстро залопотал, что да, есть еще деньги, да, много и да, он будет счастлив передать их завтра Бугру у себя дома.

Отвесив терпиле пару тумаков напоследок и отобрав паспорт с адресом, Бугор, насвистывая, пошел перепрятывать честно отобранные деньги.

__________

Охая и причитая, доплелся Сергей Петрович до квартиры. Оставшись без копейки, он потратил на возвращение из леса уйму времени. До срока осталось всего ничего. Дрожащими руками вытащил он оранжевую визитку. Поспешил, не разуваясь, к телефону. И снова донести руку до трубки пострадавший не успел.

На этот раз Альгвазил без лишних церемоний шагнул в комнату прямо из коридора, как будто ждал за углом. Неприветливо спросил:

– В чем дело?

– Альгвазил, голубчик, погибаю. Помощь ваша требуется. Тут такое дело, понима…

– Понимаю.

– Я ж их и в руках-то подержать не успел. Шаг шагнул, а тут этот, здоровый, ка-а-ак…

– Да знаю я, – нетерпеливо отмахнулся собеседник.

– Откуда?

– Откуда и остальное. Чего конкретно вы хотите от меня?

– Мне… Мне еще нужно денег… С башибузуком этим рассчитаться и себе чтобы на старость… Чтобы до конца жизни ни в чем не нуждаться. Вы же мне обещали! Обещали! А что вышло?!

– Поймите, – вздохнул Альгвазил, – договаривались мы с вами на вполне определенный предмет. Вы его получили?

– Да, но…

– Получили. Вы не подписали договор сразу и были предупреждены о возможных погрешностях при получении желаемого.

– Но…

– Но пренебрегли предупреждением. Как можно было спрогнозировать, что закон компенсации ударит по напарнику этого вашего орангутанга?

– Какого напар…

– А, ну да, вы же не в курсе. Неважно. Далее. Договор содержал пункт с категорическим требованием не разглашать условия сделки. Знакомо значение слова «категорически»? А что сделали вы?

– Но ведь…

– Нарушили обещание. И последнее. Цена была стандартная. Вы ее уплатите. А ваше второе желание… Вы обзавелись второй душой?

– Но…

– В таком случае больше вы ничем, необходимым мне, не располагаете.

– Так заберите душу у этой сволочи! Заберите сколько хотите душ! Вон хоть соседи…

Альгвазил презрительно скривился.

– Вы меня с кем-то путаете. Я коммерсант, а не убийца. Только сам человек может распоряжаться своим главным сокровищем.

– Да помогите же мне, ради Хрррр…

Стальные пальцы сжали горло, оборвав фразу.

– Не советую.

Сергей Петрович рухнул на колени и попытался обхватить ноги собеседника.

Руки обняли пустоту.

Альгвазил исчез.

Кто-то начал с грохотом ломиться в дверь. Не надо было теряться в догадках, чтобы понять, кто пожаловал в гости.

Губы Сергея Петровича исказила безумная усмешка. Он вытащил визитку и в третий раз потянулся к телефону…

Руку тут же сдавило мертвой хваткой. По внешнему виду Альгвазила нельзя было сказать, что он взбешен, но его голосом можно было резать сталь.

– Вы полагаете, у меня нет других дел?

– Помо…

– Хватит ныть. Поступим так. Я пожертвую вам некоторую сумму из своих собственных сбережений, и впредь вы меня не беспокоите. Договорились?

Сергей Петрович торопливо закивал головой.

Дверь треснула под напором тяжелых ударов.

– Держите, – Альгвазил протянул руку, в которой блестел…

– Но это же старый пятак! Он стоит меньше, чем ничего! Мы же договорились! Я просил много, много денег! Чтобы и расплатиться хватило, и мне до конца жизни! До конца жизни, слышишь?!!

– Не беспокойтесь вы так, Сергей Петрович! – Альгвазил успокаивающе похлопал его по плечу. – На ваш век хватит.

Ноябрь 2010

Радиус молитвы

Когда я прохожу мимо этого места, я всегда начинаю молиться на двадцать третьем шаге.

В каком бы направлении ни шел. Всегда. На двадцать третьем.

__________

Я искал Ленку всю жизнь, но понял это позже, чем следовало. Тогда казалось – обычное мимолетное знакомство на банальной клубной тусе. Вся она была какая-то нескладная, взъерошенная. И даже не скажешь, что красивая. Скорее трогательная, что ли. Как бездомный котенок-заморыш, ждущий теплую руку, что его приласкает. Это уже после до меня начало доходить, какой она была светлой. Искренней. Как безоглядно любила меня.

Я никогда прежде не подпускал никого настолько близко. Но однажды, поддавшись внезапному импульсу, уходя от нее утром, вручил ей ключ от своей квартиры. Я сам не очень понимал тогда, для чего это делаю. Наполовину дурачась, я взял ее ладонь и одел ей колечко с ключом на палец. Ленка широко раскрыла глаза. Потом смешно растопырила пятерню и начала рассматривать ее со всех сторон, осторожно поворачивая кисть.

Я выжидающе смотрел на нее.

– Я подумаю, – сказала она, непонятно к чему. Потом быстро чмокнув, почти клюнув меня в губы, вытолкала за дверь.

И пропала из моей жизни на все лето.

__________

Я несколько раз звонил и даже заходил к ней домой. Но мобильник был «вне зоны действия», а дверь на замке. И никто не подходил к дверному глазку с той стороны. Пару недель я недоумевал. Потом, рассудил, что, за девушкой, как и за электричкой, гоняться не стоит. Будет и следующая.

А Ленка… Ей, видимо, действительно нужно было хорошенько подумать. И, приняв решение, она собралась сделать мне сюрприз. А вышло, что сюрприз устроил я, затащив к себе именно в этот вечер лощеную длинноногую Виолетту.

В самый разгар событий в замке входной двери повернулся ключ, и через пару секунд влетела Ленка.

В полумраке спальни я не успел разглядеть ее лица. Я только заметил, что глаза ее, неуловимую долю секунды назад горевшие задорными огоньками, разом потухли. А потом она бросилась к дверям. Если бы я даже захотел, я не успел бы ее догнать. Не бежать же, в самом деле, голым на улицу.

Хотя чего там… себе врать бесполезно. Со мной была Виолетта. Сладко выгнувшись, как сытая довольная пантера, она звонко, мелодично рассмеялась. И потребовала продолжения.

Я махнул на все рукой. Что случилось, то случилось. Живем один раз. И вообще – легко пришло – легко ушло.

__________

Через полтора года телефонный звонок разбудил меня среди ночи. Полусонный, я поднял трубку. Услышал жалобный, почти детский плач. И тут меня накрыло. Сердце ухнуло в пропасть. Я знал, что это Ленка и она в беде. Время, которое мы были порознь, вдруг куда-то исчезло. Будто лишь вчера я одевал кольцо с ключом на тонкий палец самого близкого мне человека. Боль и пустота, что росли во мне долгие, нескончаемые месяцы после ухода Ленки, вырвались наружу. Я понял, что в какую бы передрягу она ни влипла, я вытащу ее, она обязательно простит меня, и больше мы не расстанемся.

Никогда.

До меня иногда доходили отголоски слухов, что Ленка познакомилась с каким-то бугаем. Что он подобрал ее на улице. Что он дико ревнует ее, и вроде бы пару раз ударил. А может и нет. А может это и не Ленка вовсе.

Все оказалось гораздо страшнее. Подробности я узнал несколько месяцев спустя, когда милиция накрыла весь притон. И следователь рассказал мне подробности.

А в ту ночь Ленка только и прошептала, давясь плачем:

– Я от них убежала.

И еще тише:

– Спаси меня… пожалуйста…

__________

Выяснив район, и договорившись встретиться на ближайшей площади, я рванул по пустому городу сломя голову. Машина жалобно скрипит, вписываясь в повороты. Нога, нажимающая педаль, вот-вот вдавит ее в асфальт. Холодный липкий пот заливает глаза. Зубы выбивают безумную чечетку эпилептика.

Я опоздал всего на пару минут. Даже успел увидеть, как скрывается за поворотом джип, сбивший Ленку.

Я нес ее на руках. Не очень далеко и не очень долго. Словно нарочно – ближайшая неотложка находилась на другой стороне площади… Аккуратно передал Ленку на руки санитарам. Она была легкая, как птичка.

Ее сердце перестало биться на двадцать третьем шаге…

__________

Я молился тогда и молюсь каждый раз, приходя на это место.

В радиусе тех самых шагов.

Господи, пожалуйста, спаси ее!

Господи, пусть там, где она сейчас, ей будет хорошо.

Господи, дай мне встретиться с ней, когда придет мой срок…

Март 2011

Экстрасенс

Алексей

Драка началась неожиданно. Толком потом никто и не вспомнил, из-за чего весь сыр-бор. Кто-то кому-то на ногу наступил или локтем в толчее рыночной заехал. Солнце жарит немилосердно. Все усталые, потные, нервы ни к черту. Вот и пошла потеха, как водится, бессмысленная и беспощадная. Я не любитель кулаками помахать, просто увернуться не успел вовремя. Пришлось получить порцию зуботычин и самому отвесить на орехи, кому придется. Иначе затоптали бы люди добрые, сердечные – фамилии бы не спросили.

Дальше – ОМОН, дубинки, обезьянник. Думал подержат и выпустят. Ан нет – в камеру перевели, и к следователю – допрос за допросом. Кто где стоял, кто чего кричал – поди упомни. Сам ведь от жары упарился, а нудит, не отстает. Только до конца доберешься и опять по новой, снова-здорова.

Вытащил Серега, однокашник. Оказалось, он в полицию подался. И даже в чинах, пусть пока небольших – дело наживное. Забавно – мы с ним по школе не дружили, вроде, особо. После вовсе разошлись пути-дорожки.

А тут меня увидел, со следователем переговорил. И на следующий день топал я уже «с вещами на выход». Хоть и под подписку, а отпустили.

Сергей дождался меня на выходе, в машине, предложил подбросить до дома. Виделись давненько, тем для разговора хоть отбавляй. Само собой вышло, что доехали мы не до моего дома, а до сергеева. Оказалось, живет он от меня не так далеко – через несколько кварталов, на окраине. В старой пятиэтажке, в квартире, от деда оставшейся. Дом шел под снос, большинство жильцов уже съехало. В сергеевом подъезде, почитай, никого уже и не осталось. Дворик перед домом за долгие годы обжитой, уютный. Деревья, скамейки-лавочки – красота! Так что поставили мы машину в гараж, взяли по баночке – отметить освобождение. Потом еще по одной. А там уже поднялись в квартиру и устроились основательно. Чудно получилось – за всю школу, наверное, мы друг с другом общались меньше… Не знаю, как Сергей, а я пожалел, что вот так не пересеклись раньше.

Закуска на столе подошла к концу, гостеприимный хозяин пошел за добавкой.

Тут-то руки мои крюки папку, оставленную на столе, и сцапали себе на беду…

Я на нее внимания сперва не обратил – папка и папка себе. Серый картон, белые в незапамятном прошлом завязочки, часть листов непокорным вихром торчит наружу. Взял, от нечего делать, открыл… Какие-то справки, выписки, протоколы – муть, в общем.

И фотографии.

Посмотрел одну, вторую… И меня накрыло…

__________

Черно-белая фотография налилась вдруг цветом, резким и ярким, как в детских мультиках. Края снимка заиграли радугой, вспучились, выгнулись и плеснули разноцветьем во все стороны, психоделическими тонами разукрасив комнату. А потом изображение на фото вдруг выросло разом в натуральную величину.

И задвигалось…

Хмурый небритый мужик в мятом спортивном костюме. Глаза льдисто-серые, колючие, с недобрым прищуром. В руках – полицейская дубинка. Он наклонился и начал методично охаживать связанного, корчащегося червем на полу у его ног человека. Через пару минут избиваемый выгнулся дугой, захрипел и замер. Мучитель сильно пнул жертву несколько раз, вытащил длинный нож и вонзил его в неподвижное тело.

Еще раз.

Еще.

Краем сознания я понимал, что нахожусь в комнате, что держу в руках папку.

Которую надо закрыть… закрыть…

Руки не слушались. Тело оцепенело – пальцем не пошевелить. Внезапно убийца поднял глаза, пронзив своим жутким взглядом до печенок. А потом, словно в замедленной съемке, сделал шаг навстречу. Сердце застряло в горле душным ватным комом – ни сглотнуть, ни вдохнуть. Окровавленные руки потянулись ко мне…

__________

Возвращаясь с кухни, Сергей зацепил подносом дверной косяк. Послышался грохот разлетающейся посуды и забористый мат.

Наваждение пропало.

Я отшвырнул от себя папку, как горячую картошку. Рывком рванулся к дверям. Не смог даже сообразить, как сдвинуть засов. Просто судорожно дергал за ручку, словно муха, методично бьющаяся в стекло.

Потом Сергей долго пытался дать мне выпить коньяка. Зубы стучали об край стакана, как дешевые кастаньеты. Янтарная жидкость разливалась, почем зря. На третий раз Сергей сдался и подвел меня к раковине на кухне – умыться.

Малость успокоившись… кого я обманываю? Перейдя с крупной дрожи на мелкий тремор, я засобирался домой. Сергей все пытался выяснить, что произошло, но пересказать ему свое видение я не смог. Да и как про такое расскажешь? В самом лучшем случае услышишь в ответ, что пить надо меньше, вот и весь сказ. Наконец, буркнув: «Делай, как знаешь», он сдался, и я, пошатываясь, побрел к дверям.

Сергей проводил меня до дверей подъезда. Предложил, раз посидеть нормально не получилось, встретиться завтра. Я честно сознался, что, обижайся – не обижайся, не скоро смогу зайти к нему еще. Поразмыслив, Сергей предложил пересечься на природе – на шашлыках.

Я согласился для виду, твердо решив про себя, что больше к Сергею – ни ногой.

Но, утром, которое вечера мудренее, передумал. В самом деле – человек меня в трудную минуту выручил, сидели-болтали хорошо. Знаем друг друга с детства. А что зайти к нему надо с утра, помочь вещи в багажник загрузить, так и что с того? Фотографий этих, что ли, боюсь?

Оно, конечно, боюсь.

Но мало ли что с пьяных глаз привидится? Не может же взаправду фотка ожить?

С тем и вышел на улицу.

__________

Я не дошел до дома Сергея метров триста, как заметил увязавшегося за мной мужичка. Одет неброско, рост средний, не качок и не доходяга. Я бы и внимания на него не обратил, если бы не очки. Здоровые солнечные очки, закрывающие половину лица. Зеркальные. С радужными переливами. А к радуге у меня со вчерашнего дня отношение было особое.

Он не прятался, как в дешевых романах, и особо не спешил. Но расстояние между нами сокращалось.

Вариантов было немного. Домой не добраться – «хвост» дорогу перекрывает. В толпе затеряться не получится – в такую рань на улице никого. Надо любой ценой успеть к Сергею, а там моя… теперь уже полиция меня сбережет. Если поверит.

Провернул я демонстративно не спеша за угол, а там дернул – подавай Бог ноги! Преследователь замешкался, потом рванул следом.

В жизни я не бегал так быстро.

Из последних сил подбежал к спасительной двери, дрожащими руками набрал код и ввалился внутрь. Сердце прыгало, как яйцо в кипятке, легкие горели, ноги подкашивались. Не в силах сделать больше ни шагу, я уселся прямо на ступеньки, лицом к двери. Секунд через пять в нее замолотили кулаками.

– Молодой человек, откройте!

– Ага, щас! Шнурки поглажу и открою.

– Поговорить надо!

– Конечно надо. Сперва поговорить, потом прикурить, потом снимай дубленку.

– Вам грозит опасность!

– А то как же! Вот прям щас и грозит. Да дверь мешает.

Может, это не бандит, а просто псих какой-то?

Проверять не хотелось.

Мужик продолжал нести какую-то околесицу, по-моему, что-то даже про полицию, но я уже поднялся со ступенек и похромал к Сергею.

Хозяин, распахнув дверь, уставился на меня.

– Ты где так запарился? Лифт, вроде, работает.

– Да тут, понимаешь, такая история…

Сергей внимательно слушал мои, сбивчивые объяснения, но по лицу было не понять, поверил или нет. Он отвел меня на кухню. Налил чашку кофе побольше, сунул мне в руки бутерброд и пошел, как он выразился, осмотреться-прогуляться. Минуты тянулись. Кофе подошел к концу. Потянувшись к чайнику налить еще, я неловко смахнул со стола нож. Глухо звякнув, тот отлетел под стоящий в углу холодильник. Рукой дотянуться не получалось – просвет слишком мал. Осмотревшись, я заметил висящую на крюке поварешку с длинной тонкой рукояткой. Подходяще. После пяти-шести попыток на свет появился приличный комок пыли, пробка от шампанского и – удача – упавший нож. Я уже хотел, было, вернуть поварешку на место, когда заметил в глубине щели краешек белого листа. Дотянулся, подтащил поближе. Поверхность была чистой, без надписей. Судя по плотности бумаги – похоже на фотографию, лежащую изображением вниз.

Вот только кто-то раз десять проткнул снимок насквозь чем-то продолговатым и острым.

По хребту побежала противная холодная гусеница. А ну как опять покажется чего?

С другой стороны – что ж мне теперь, до конца жизни фотографий бояться? В этот раз я ничего, крепче кофе, не пил. Самый раз попробовать.

Даже руки дрожать перестали. Почти.

Любопытство сгубило кошку. Здравый смысл орал мне на ухо, что не стоит лезть в чужие секреты. Однако искушение посмотреть, кто на снимке, пересилило. Сергей не рассказывал о своей личной жизни. Но я поставил бы сто против одного, что увижу женское лицо. Так сильно ненавидеть можно только любимого в прошлом человека. А вот что лицо это окажется знакомым… И не просто знакомым…

Валя.

Валька-Невезучка.

Во что же ты вляпалась на этот раз?

__________

Вечно поцарапанные руки. Коленки украшены вместе или поврозь зеленкой и синяками. Прическа – недостроенное птичье гнездо. Дралась и гоняла в футбол Валька наравне с пацанами. Недели не проходило без очередного происшествия. Иногда смешного, иногда нелепого. А когда и страшноватого. Но стоит тучам разойтись – тут же озорной глаз блестит сквозь непослушную челку. И нос в веснушках победно задран к небу.

Мальчишкой я не задумывался о всякой там любви и прочей ерунде. Просто наши дома стояли рядом, и мне частенько приходилось вытаскивать Вальку из всяких передряг. После школы ее родители продали квартиру и подались куда-то далеко. То ли на заработки, то ли завести свое дело. Но Невезучка проявила редкое упорство и осталась в городе – поступать в универ. Время от времени родители присылали ей денег на учебу, съемную квартиру и пропитание. И все пошло-поехало своим чередом…

Годика через два, когда большинство наших одноклассников вернулись из армии, порешили мы всем выпуском устроить вечер встречи. Отмечали весело, с размахом – с вечера пятницы до воскресенья – на природе. Пока все устраивались на месте, возились с палатками, открывали пиво, Валька улизнула в кустики. Никто бы не хватился ее, как минимум, до завтра. Если бы не моя, с детства въевшаяся дурацкая привычка отслеживать, где носит эту ходячую катастрофу. Через десять минут я начал беспокоиться. Через пятнадцать заподозрил неладное.

Через двадцать отправился на поиски.

Когда я ее нашел, Невезучка охрипла от криков, но гомон веселящихся однокашников и врубленная на всю катушку музыка заглушали все вокруг. Мне и ей еще повезло, что она забралась довольно далеко, и шум был уже не таким оглушительным. В сумерках Валька не заметила в высокой траве край неширокого, но глубокого и каменистого оврага. Само собой, кувыркнулась в него. И, как водится, сильно неудачно. Она вяло махнула мне рукой со дна оврага. Улыбнулась знакомой, чуть виноватой улыбкой. И отключилась.

Закрытая черепно-мозговая травма, внутреннее кровоизлияние, переломы ребер, левой руки. Хорошо, хоть не правой. Такая вот она, невезучкина удача. Порезы и ушибы – в ассортименте.

Когда она через неделю слегка оклемалась, врачи рассказали, что еще час-полтора без стационара – и светило ей расти-колоситься тихим овощем до конца дней.

Я просиживал в больнице, сколько возможно, еще не осознавая, насколько влип. Думал, мол, негоже бросать начатое на полдороге. Спасать, так спасать – до полного выздоровления. Со временем переломы срослись. Я забрал ее из больницы. Помог донести вещи до порога. Пожелал выздоровления. Аккуратно захлопнул за собой дверь и потопал через двор – домой.

Последнее время я, фактически, жил в больнице, и квартира выглядела нежилой. Звонко щелкнул замок и повисла звенящая, напряженная тишина – в точности, как и на душе. Думать о том, что же будет дальше, не хотелось. Я закрыл за собой дверь, привалился к ней спиной и стал ждать… Если бы меня спросили – чего именно, я не смог бы ответить внятно. Не было никакой уверенности, просто чувство, что, если я сейчас перестану надеяться и отойду от двери – что-то в моем мире сломается.

Спустя минут десять несмело тренькнул звонок.

Я открыл так быстро, что Невезучка не успела оторвать палец от кнопки. Уже не нужны были никакие слова. Даже если бы я и собирался, не дай Бог, ляпнуть что-нибудь не к месту, то не успел. Дверь еще захлопывалась, когда она закрыла мои губы своими…

__________

Ближе к утру, когда мы, усталые, лежали бок о бок, она повернулась ко мне. И произнесла первое слово с момента, как переступила порог моего дома:

– Спасибо.

– За что?

Она коснулась моего лба пальцем и усмехнулась:

– Непроходимый тупица. За мою жизнь.

– Не за что. Я не смог бы по-другому.

Она долго молчала, положив голову мне на грудь.

– Чего ты хочешь?

Я давно знал ответ на ее вопрос, но, на всякий случай, еще раз честно подумал.

– Не уходи.

– Ты думаешь, это насовсем?

– Да.

– Ладно.

И мы уснули.

__________

Через шесть месяцев она ушла.

Приближался Новый год, и мы решили совместить его встречу с нашим полугодовым полу-юбилеем.

Позвали большую компанию друзей – в основном из бывших однокашников. У Вали не получалось вернуться домой вовремя – навалилось много всего с учебой. Я сам еле-еле успел все закончить – ценой того, что за последние трое суток спал часов восемь. Не надо объяснять, в каком состоянии я вернулся домой. Под подъездом, в предвкушении, уже собралась небольшая толпа приглашенных. Не рассчитав своих сил, я «поплыл» уже после третьей рюмки. Смутно помню, что Валя прислала СМС-ку о том, что задерживается…

Проснулся я ближе к полудню. Спросонья долго не мог сообразить, где оказался. На мне лежала чья-то нога. Приподнявшись, на другом конце ноги я с недоумением обнаружил пухлую брюнетку – недавнее знакомство одного из наших друзей. Брюнетка была густо размалевана. Вчера. Сегодня все размазалось. Сильно. К тому же она храпела, и, в такт мощным раскатистым звукам, пульсировала моя раскалывающаяся с похмелья голова. Собравшись с силами, я выполз из кровати и побрел на поиски воды, зеркала и хоть кого-нибудь, кто не спит и помнит больше, чем я.

Квартира после многолюдной шумной гулянки всегда напоминает поле битвы. В этот раз противник воевал с особой жестокостью и пленных не брал. Среди лежащих вповалку и вперемешку тел не было только одного «бойца». Невезучки.

Позже я выяснил, что она, все-таки, приехала. Но, не пробыв и трех минут, выскочила из дома.