Подвижники земли русской – 2. Приенисейская Сибирь

В конце XIX века центр округа, Красноярск, стал не только городом бизнесменов и речников, но и железнодорожников. Он был включен в государственный проект развития путей сообщения – Транссибирскую железнодорожную магистраль. А Великая Отечественная война положила начало стремительному появлению в городе промышленных предприятий и объектов. После войны для снабжения населения и предприятий электроэнергией была построена Красноярская ГЭС (1956—1972), являющаяся частью Енисейского каскада ГЭС.

В царский период весь город компактно располагался на левом берегу реки Енисей и из-за живописного обрамления гор и лесов проезжающие путешественники называли его прелестной Швейцарией [Записки, c. 33]. В сталинский период город распространился вширь, охватив правый берег: деревни Торгашино, Базаиху, Ладейскую и пространство между ними. В окрестностях Красноярска один за другим возникали лагерные пункты (ст. Минино, ст. Бадаложка и др.), бараки и промышленные объекты. При строительстве заводов нередко использовался труд заключенных.

Среди расстрелянных в Красноярске в 1930-е годы был баптист Николай Одинцов, который в 1926 году на 26-м съезде был избран председателем Федеративного Союза баптистов. В 1937 году был расстрелян уроженец Казанской губернии Иван Павлов, руководивший общинами ВСЕХ в Красноярском округе (Красноярске и Манском районе).

Некоторые поселения дореволюционного Красноярского округа со временем полностью слились с Красноярском или были затоплены в результате ввода в эксплуатацию Красноярской ГЭС, другие – вошли в состав Красноярской городской агломерации, третьи – находятся по соседству с «Большим Красноярском».

К числу последних относится одно из древнейших русских поселений Приенисейской Сибири, сохранившееся до наших дней – с. Есаулово в Березовском районе Красноярского края. Его возраст уже перевалил за 380 лет. Деревушка, напоминавшая сторожевой острожек, была основана на месте Есаулово еще в 1633 году. Но первоначальное название деревни было другое – Кольцова (Мирославская). Поскольку в деревне остались жить потомки атамана Милослава Кольцова, есаулы, то ее со временем переименовали в Есаулово [Гевель, с. 36]. Именно с этим населенным пунктом связана история рода леонтьевцев Баимовых, занимающегося благотворительностью в Березовском и Емельяновском районах Красноярского края и г. Дивногорске.

Благодаря притоку рабочего класса и советской интеллигенции в советский период Красноярск оброс институтами и научными учреждениями, рабочими поселками и спальными районами. Город сохранил значительную часть исторического центра и такие достопримечательности, как Ботанический сад В. М. Крутовского на левом берегу и природный заповедник «Столбы» на правобережье. Сохранить дореволюционный Богородице-Рождественский кафедральный собор, построенный по проекту К. А. Тона, не удалось – он был взорван в 1936 году. Вместо него в 2010-е годы было решено построить новый по схожему проекту и неподалеку от прежнего места.

Грандиозное промышленное освоение городского пространства привело не только к изменениям климата, но и росту проблем с экологией и здоровьем горожан. Характерной чертой Красноярска 2010-х годов стал «режим черного неба» или «неблагоприятных метеорологических условий» (НМУ). Это привело к оттоку местной интеллигенции в другие регионы страны.

Красноярцы в третьем-четвертом поколении остаются для столицы Красноярского края явлением редким. И нет ничего удивительного в том, что многие христианские подвижники, трудившиеся здесь, являлись уроженцами других мест. К числу таковых относится и епископ ОЦХВЕ по Сибирскому региону Павел Морозов. Прибыв на служение в Красноярск в 1984 году он еще до начала перестройки стал ориентировать местных пятидесятников на активное проявление себя в обществе (благотворительность и др.).

Юг Приенисейской Сибири составляют республика Хакасия и южная группа районов Красноярского края: Ермаковский, Идринский, Каратузский, Краснотуранский, Курагинский, Минусинский, Шушенский районы и городской округ Минусинск.

Самые древние поселения в этих местах возникли еще несколько тысячелетий назад, о чем свидетельствуют сохранившиеся на территории района памятники древности – курганы, могильники, наскальные рисунки. Позже на территории Минусинской котловины расселились тюркоязычные племена.

К началу XVII века земли степной части Верхнего Енисея называли «Киргизской землицей», состоявшей из нескольких хакасских княжеств. Первые русские поселения на территории современного Минусинского района появились в начале XVIII в.: строительство Абаканского и Саянского острогов стало датой присоединения южных районов Приенисейской Сибири к России. В 1727—1728 годах двумя договорами Российской империи с Китайской империей была более четко определена южная граница российских владений. И уже с конца 1730-х годов южные районы этой провинции стали активно заселять ссыльными крестьянами из европейской части России для разработки месторождений полезных ископаемых. Ими и были созданы первые деревни – Тубинский Городок и Лугавское, которым, по некоторым данным, уже более 300 лет. А в 1739/1740 году крестьянами, приписанными к Лугазскому медеплавильному заводу, была основана деревня Минуса, постепенно разросшаяся до села Большая Минуса (село Минусинское). В 1823 году село Минусинское получило статус города и центра Минусинского округа [Летопись…, с. 2, 4, 6].

В XIX веке правительство увеличило выдворение ссыльных на юг образованной к этому времени Енисейской губернии, в некоторых случаях устраивая их особыми колониями. Так, в деревне Обетованная (Иудино, Бондарево) селили духоборов, молокан и субботников. Верхний Суэтук, Верхняя Буланка и Нижняя Буланка были основаны эстонцами, латышами и немцами, исповедовавшими лютеранство. А возле Саян старообрядцы-бегуны искали для себя мифическую страну свободы – Беловодье.

В архиве Минусинского краеведческого музея им. Н. М. Мартьянова сохранились сведения об одном из православных миссионеров на территории Хакасско-Минусинской котловины:

«…Любопытны записи священника о. Николая Путилова, скончавшегося в Минусинске в 1902 г. в возрасте 88 лет. По отзывам современников, это был симпатичный, доступный человек и популярный священник, любитель инородцев3. В местный музей он пожертвовал несколько коллекций по шаманизму и археологии и передал лично основателю музея Н. Н. Мартьянову летопись так называемой Усинской миссии, которую осуществлял о. Николай, подвизаясь среди поселенцев низовья реки Ус.

Первыми на Усу поселились старообрядцы-странники, отправившиеся на восток искать обетованную землю Беловодье во главе с Фомой Егоровым. Благодатный Усинский край показался им настоящим Беловодьем, и они остались здесь на постоянное жительство. Произошло это около 1856 года. Фома Егоров принял имя Ивана Афанасьевича Лапина и установил в общине изуверские порядки, которые долгое время, по причине отдаленности края от центра оставались безнаказанными и никому неизвестными4.

Проживая в с. Каптыревом Минусинского округа, Николай Адрианович Путилов по торговым делам посещал самые глухие и отдаленные места. Возмущенный своеволием и злодейством раскольников5, а также крайним угнетением населения, он в июне 1874 г. подал докладную записку епископу Енисейскому Антонию…1 февраля 1876 г. Путилов получил письмо от митрополита Иннокентия, в котором содержалось одобрение решения заниматься миссионерской деятельностью. 1 марта 1876 г. священник Путилов прибыл в деревню Верхнеусинскую, к месту своей миссионерской деятельности.

Прибытие миссионера на Ус вызвало резкую реакцию жителей края: смятение среди раскольников, безразличное отношение сельской управы, не доставлявшей никакой почты о. Николаю. Местные инородцы были очень расположены к миссионеру, так как он, насколько возможно, защищал их от произвола торговцев и раскольников. За это они дали миссионеру прозвище Улу-алама, что значит «Большой поп».

Много затруднений принесло о. Николаю строительство храма. На р. Ус открыли золотые россыпи, прибыло много новых жителей, стали процветать пьянство и разврат. Деятельность миссионера осложнилась еще и тем, что про него стали распускать сплетни… Многие богатые люди выразили неприязнь беспокоящему их миссионеру… Однако Бог благословил заботы о. Николая, и почетный гражданин Минусинска И. Гусев вместе с купцом 2-й гильдии И. А Денисовым согласился построить храм на свои средства, благо, что материал был почти заготовлен…

Впоследствии, когда истощились золотые прииски, Усинский храм был закрыт, но Слово Божие, посеянное миссионером о. Николаем Путиловым принесло свои благодатные плоды: сохранив искру веры и благочестия, люди устраивали в других местах новые храмы» [АМКМ. Оп. 4. Д. 705. ЛЛ. 43—46].

Евангельским христианам, попавшим сюда в ссылку во второй половине XIX века, юг Приенисейской Сибири полюбился красотой гор и сосновым бором, чистым, наполненным солнечным светом воздухом и сравнительно теплым и мягким климатом Хакасско-Минусинской котловины. Это весьма благоприятствовало развитию сельского хозяйства, так что и один из наших современников, православный священник, служивший в этих местах в 2000-е годы, сравнивал юг Сибири с югом Италии [Круглов].

Местная природа, как пишет игумен Спасского собора г. Минусинска А. Костриков, способствовала не только надеждам на лучшее будущее, но и молитвенному настрою: «Особенный молитвенный настрой вызывает созерцание первозданной красоты мира; это и было, видимо, одной из причин, побудивших подвижников удаляться в уединенные места… Неповторимо красив Усинский тракт. Видя красоту саянских дорог, задумываешься о Сибири, в прошлом о которой говорили с ужасом, ее боялись, считая, что в Сибири все жутко и страшно. Но вид Сибири развеивает самые мрачные слухи о ней…» [АМКМ. Оп. 4. Д. 705. ЛЛ. 42—43].

Край напоминал евангельским христианам о библейском Васане – территории к востоку от реки Иордан и Галилейского озера, окруженной базальтовыми горами и славившейся в древности непроходимым дубовым лесом, богатыми пастбищами, плодородной почвой. Васан включал в себя гору Хермон и Голанские высоты и считался одной из самых прекрасных земель Израиля:

«И возвращу Израиля на пажить его, и будет он пастись на Кармиле и Васане, и душа его насытится на горе Ефремовой и в Галааде» (Иер. 50:19).

Довольно скоро здесь обосновались добровольные переселенцы, придерживавшиеся баптизма. К ним уходят исторические корни местных евангельских христиан-баптистов, в 2009 году отпраздновавших 120-летний юбилей евангельского движения в регионе.

В 1912 году в Минусинске появилось старейшее каменное пенитенциарное учреждение Сибири. Именно в этой тюрьме сидел баптист Николай Левинданто, один из инициаторов созыва совещания по объединению евангельских христиан и баптистов в один союз. В Минусинске бывал и Павел Смоленый, уверовавший разбойник. В 1978 году в Минусинске сидел за отказ от службы в армии Александр Ващенко, представитель известного в Приенисейской Сибири рода хакасских пятидесятников.

Как и многие другие крупные города Приенисейской Сибири Минусинск был местом расстрелов. В 1937 году был расстрелян пресвитер Минусинской и Ермаковской баптистских общин Федор Садов, уроженец Самарской губернии. В том же году расстреляли баптистов-проповедников Сысоя Красовского, Илью Попова и Александра Рябушева. Первый из них был сторожем, второй и третий – чернорабочими в Минусинском краеведческом музее им. Н. М. Мартьянова [Мартиролог Минусинского региона].

На месте массовых расстрелов на северной окраине Минусинска, у подножия горы Лысухи, установлен памятник жертвам политических репрессий 1930-1950-х годов. Сюда привозили приговоренных к расстрелу со всех южных районов региона.

Памятник жертвам репрессий 30-50-х гг. XX века, павшим в Минусинске. Автор фото Е. А. Голиков. Из архива В. Е. Гиндер.

Отдельный памятник для расстрелянных евангельских верующих был установлен местными евангельскими христианами-баптистами чуть дальше. Среди репрессированных в сталинский период были потомки ссыльного из Каменец-Подольской губернии Григория Михайловича Вержбицкого, одного из первых баптистов в регионе.

Семья Вержбицких и репрессии. АМКМ. Оп. 7. Д. 175. Л. 1.

В постсоветский период евангельским христианам-баптистам удалось отстроить в Минусинске молитвенный дом в одном из тех мест, где часто собирались верующие в советский период. В 1989 году была произведена закладка фундамента, а 8 октября 1991 года состоялось торжественное открытие. Земля под строительство была пожертвована проживавшей здесь тогда одинокой прихожанкой ЕХБ Клавдией Трофимовной Олейник. Проект молитвенного дома по адресу: г. Минусинск, ул. Крупской, д. 24 был подготовлен архитектором Сергеем Лавровым.

Молитвенный дом МРО ЦЕХБ «Луч Надежды» (г. Минусинск, ул. Крупской, д. 24). 08.10.2015 г. В центре – В. Е. Гиндер. Автор фото Е. А. Голиков. Из архива В. Е. Гиндер.

Более 20 лет они работают в ФКУ ОИК-38 (Минусинск, промплощадка ОАО «ЭЛКО», ул. Энтузиастов, д. 6). Благодаря евангельским христианам-баптистам оттуда вышло много христиан, ставших примерными мужьями, многодетными отцами и законопослушными гражданами. Все они разошлись по разным христианским церквям. Почти одновременно велась работа с детским воспитательным учреждением, которая привела к открытию в 2015 году двухэтажного центра для приемных семей «Детский ковчег». Так, одна из достопримечательностей г. Минусинска, гора Лысуха, перестала быть местом стихийных свалок и «физической любви» и стала территорией семьи и детства.

Первая церковь христиан веры евангельской в Минусинске появилась только в 1980-е годы. Однако своим происхождением она связана с пятидесятнической церковью, образованной в 1950-е годы вышедшими на свободу узниками Норильлага. Сейчас их уже несколько от разных объединений ХВЕ.

В Курагинском районе уже в 1964—1968 годах трудился саратовский пятидесятник Николай Муравлёв, будущий епископ ОЦХВЕ Саратовского региона. Он отбывал в Артемовске ссылку. Этот рудник когда-то был средоточием раскулаченных и сосланных старообрядцев и других верующих.

Территория Хакасии известна не только своими археологическими находками и озерами, но и тем, что здесь были сильны и разнообразны религиозные умонастроения среди населения.

В 1920-е годы Таштыпский район Хакасии стал центром паломничеств православных христиан и монашеской жизни. Этому содействовал живший здесь епископ Красноярский и Енисейский Амфилохий (Скворцов), вернувшийся живым из Соловецкого лагеря особого назначения. В 1938 году он был расстрелян по оговору в одном из лагерных пунктов Кемеровской области.

Уже в 1890-х годах в Хакасии возникла одна из старейших общин евангельских верующих в Приенисейской Сибири. Появилась она в с. Очуры на территории Алтайского района республики. В 1930-е годы много евангельских верующих проживало в Абакане и на территории Бейского и Орджоникидзевского районов Хакасии.

Многие евангельские служители были раскулачены, сосланы и / или расстреляны в 1930-е годы. В 1937 году был расстрелян проживавший в Черногорске баптистский пресвитер Даниил Орлов, уроженец Воронежской губернии. В том же году был расстрелян и пресвитер Абаканской общины евангелистов Никанор Курдюков, уроженец Курской губернии. В 1938 году расстреляли пресвитеров Абаканской общины баптистов, уроженцев Приволжья Андрея Бояркина и Ивана Герасимова, евангельского проповедника в улусе Райково, киевлянина Ивана Майданика. На расстрел их увозили в Минусинск [Мартиролог Минусинского региона].

В сталинский период во многих населенных пунктах Хакасии находились лагеря: в г. Абакане, г. Черногорске, пос. Улень, ст. Сон, с. Райково и др. [Бабий]. Об этом могут многое поведать в Хакасском республиканском краеведческом музее им. Л. Р. Кызласова (г. Абакан, ул. Пушкина, д. 96). После освобождения репрессированные еще какое-то время были ограничены в свободе передвижения и за это время успевали завести семьи. Поэтому они устраивались на работу в ближайших крупных промышленных центрах, нередко на тех же предприятиях, что и их единоверцы. Это привело к их сплочению в отстаивании своих прав.

Во второй половине XX века черногорские пятидесятники Ващенко получили международную известность из-за упорства в противостоянии с властями за право обучать своих детей основам веры. В 1982 году так называемой «сибирской семерке» черногорцев в условиях «железного занавеса» удалось добиться разрешения на выезд из СССР для тех пятидесятников, которые были недовольны атеистической пропагандой в школах и невозможностью свидетельствовать о своей вере вне молитвенных домов и зарегистрированных религиозных объединений. В 2010-е годы наибольшую активность в служении на благо общества из всех церквей ХВЕ в Хакасии проявила саяногорская церковь «Слово Жизни». Ее руководителем много лет был Сергей Ващенко, а после его смерти старшим пастором стала его жена Людмила Ващенко.

Часть первая. Православные подвижники

Глава 1. Даниил Ачинский

Цель жизни мирской обыкновенных людей есть стяжание, или наживание, денег, а у дворян сверх того – получение почестей, отличий и других наград за государственные заслуги. Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный…6

Из беседы с Н. А. Мотовиловым (Серафим Саровский, 1831)

Содержание: Православная аскеза. – Военная карьера. – Жизнь на каторге. – «Брат Даниил». – Православные толкования притчи о десяти девах (Мф. 25:1—13). – Оценка подвижничества старца и его духовных детей.

Православная аскеза. В православном христианстве подвижничество всегда подразумевает аскетизм, т. е. упражнения и средства укрепления духа, умножения добродетели и приведения человека в соответствие с волей Бога. Одним из оснований для этого являются слова апостола Павла:

«Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор. 9:24—27).

Православие признает равенство двух форм христианского аскетизма: мирской (общественно-деятельной) и монашеской (уединенной, безбрачной), хотя и тяготеет к монашеству [Зарин].

Монашеский аскетизм, основой которого является девство и целомудрие, своим возникновением был связан с противостоянием древними эротическими культам и популярной неоплатонической философии, презиравшей тело.

Неоплатонизм восходил к сочинения древнегреческого философа Платона, жившего за несколько веков до рождения Иисуса Христа. Но в первые века христианства это учение было очень популярно в интерпретации Плотина и Порфирия. Они учили о бытии непознаваемого и бездеятельного Единого начала (Блага) из которого путем истечения образуется все существующее в мире множество вещей. Мир они представляли иерархично: им казалось, что по мере удаления от первоначала в цепочке бытия также удаляется свет и блаженство. Поэтому тело рассматривалось ими как презренная, материальная помеха для блаженства души. Сам Плотин, один из лидеров этой философии стыдился не только своего телесного облика, но избегал рассказывать и о том, что напоминало ему об этом: о происхождении, родителях и родине. Неоплатоники считали, что смысл жизни в том, чтобы пережить выход души из тела («темницы души») и экстаз от растворения души в Едином. Для этого они и упражнялись в аскезе. Плотин за всю жизнь пережил это состояние 4 раза, а его ученик Порфирий – только 1 раз, в 68 лет [Порфирий].

Христианские подвижники, напротив, указывали на Иисуса Христа как свидетельство того, что тело не является препятствием к спасению, что человек спасается и преображается весь, целиком, а не частично: «Не знаете ли, что телá ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» (1Кор. 6:19). И не достижение экстаза является показателем успеха в приобретении добродетели, а наличие целомудрия [Святый Мефодий…].

Отключение ума, генерация ярких, фантастических образов и достижение хорошего телесного самочувствия наподобие йоге, в цели православного аскетизма также не входят. Развитие особых, поражающих воображение окружающих, способностей (разбивание кирпичей руками, хождение по битому стеклу и горячим углям, дыхание одной ноздрей, питание «только воздухом»7 и т. п.) или даже, напротив, истязание тела посредством побоев, пыток и увечий тоже не может считаться в православной традиции подвигом.

Ум православного аскета не дремлет, он занят не мечтаниями, а накоплением наблюдений и осмыслением опыта духовной борьбы, которая ведется не «за» и не «против» тела, а против того, что мешает святой, добродетельной жизни. И победа в этой борьбе считается невозможной без участия Бога.

Приведем на этот счет мнение авторитетнейшего христианского подвижника IV века: «Ибо не дано и невозможно человеку – искоренить грех собственною своею силою. Бороться с ним, противиться, наносить и принимать язвы – в твоих это силах; а искоренить – Божие дело. […] Если же говоришь: „видимым образом я не блудник, не прелюбодей, не сребролюбец; следовательно, праведен“; то обольщаешься в этом, думая, что все уже совершил. Не три только части греха, от которых человеку должно оградить себя, но их тысячи» [Преподобный Макарий Египетский, Беседа 3].

Об этом же пишет через полторы тысячи лет и исследователь православной духовности, русский философ В. Соловьев (1853—1900): «Истинный (нравственный) аскет приобретает власть над плотью не для укрепления формальных сил духа, а для лучшего содействия добру. Аскетизм, который освобождает дух от страстей постыдных (плотских) лишь для того, чтобы тем крепче связать его страстями злыми (духовными), очевидно, есть ложный или безнравственный аскетизм; его первообразом, по христианским понятиям, следует признать диавола, который не ест, не пьет, не спит и пребывает в безбрачии. […] Правила воздержания укрепляют в исполняющем их человеке силы духа, но для того, чтобы этот сильный дух имел нравственное значение, т.е. был не злым, а добрым, нужно, чтобы власть над собственною плотью соединялась в нем и с положительным, благожелательным отношением к другим существам» [Соловьев, c. 161—162].

Но православная аскеза в ее монашеской форме в последние триста лет существования Российской империи все меньше находила понимания у государства и общества. Начиная с 1721 года Русская православная церковь была поставлена в зависимость от светских чиновников и государственного жалованья: Петр I учредил Синод – специальный орган для государственного управления и контроля за религиозной жизнью и материальными ресурсами конфессий. Вскоре за этим последовало закрытие мелких монастырей для более эффективного использования их помещений (размещения казарм, воспитательных учреждений, больниц, сумасшедших домов и т. д.). В 1764 году, при Екатерине I, реформирование монашества продолжилось: у монастырей изъяли земли, которые позволяли поддерживать сравнительно независимое существование обитателей монастырских стен и общность их труда. Закономерным следствием такого вмешательства стал упадок духовной жизни в монастырях.

Несмотря на вмешательство государства в религиозную жизнь, социальных проблем в российском обществе от этого не стало меньше. До середины XIX века большая часть населения страны была закрепощена: существовало крепостное право, русская армия комплектовалась из рекрутов, которым полагалось служить в общей сложности 25 лет8.

Активная хозяйственная деятельность крупнейших монастырей на этом фоне вызывала негодование у части современников, так как большинство паломников были людьми небогатыми и доверчивыми:

«Весь посад лавры со своим центром представляет не что иное, как сметливое организованное торжище, оперирующее исключительно около кармана пришлого богомольца, на счет его благочестивых чувств и всех „обещаний“ душеспасительного свойства. […] Торговаться и грешно, и неприлично; вследствие этого богомольцу волей неволей приходится за каждую услугу, за каждый предмет обмена положительно переплачивать в три-дорога. […] Невнимание и какая-то жесткая чиновничья гадливость к простому бедному люду неприятно поражают здесь на каждом шагу. Отсюда все хваленое странноприимство и благотворительность монастыря носят несимпатичные черты черствой казенщины и фарисейства, лишенных малейшей искры действительной любви во Христе» [Михневич, Исторические этюды…, c. 12—13, 17].