Судьба солдата

– В каком это смысле, по-солдатски?

– Да так, погулял и бросил. Пойми меня правильно, Александр, она у меня единственная дочь и я бы хотел, чтобы она была счастлива в этой жизни. У тебя есть девушка там, в Рязани? Ты парень видный, настоящий военный, а девушкам такие ребята нравятся.

Он не успел ответить на его вопрос, в зал вошли Катя и ее мама.

– Познакомься, мама, это Александр, – представила она его матери. – Он будущий офицер, десантник, как говорят, крылатая пехота.

– Галина Павловна, – представилась женщина и направилась к большому красивому серванту, в котором переливались всеми цветами радуги хрустальные рюмки и фужеры.

Она быстро стала сервировать стол. Вскоре на столе появились закуска, коньяк, дорогое французское вино. Когда все уселись за стол, хозяин поднялся и предложил выпить за знакомство. Крылов пригубил налитую рюмку и поставил ее на стол.

– Давай, Александр, пей до дна, – произнес Владимир Павлович. – Не уважать тост хозяина дома просто нельзя.

Крылов выпил рюмку водки и поставил ее на стол. Через мгновение он почувствовал, как обжигающая горло жидкость, медленно спустилась по пищеводу в желудок. Он взял дольку лимона и положил ее в рот.

– Дочка говорит, что ты скоро отбываешь в училище? Это правда?

– Да. Восьмого августа я должен быть там.

– Хочешь, я сделаю тебе справку, что ты заболел? Погуляешь еще недели две в Казани.

Хозяин пристально посмотрел на него, ожидая, как он отреагирует на его предложение.

– Спасибо, Владимир Павлович, – ответил Крылов, – думаю, что в этом нет никакой необходимости. С детства не привык обманывать.

– Это почему же? Какой обман? Все будет нормально: и справка, и соответствующий диагноз. Мало ли что могло произойти у тебя на каникулах?

– Вы знаете, Владимир Павлович, не надо. Поэтому, спасибо Вам за предложение, но мне такая справка не нужна.

Отказ Крылова смутил его, а может, даже обидел. Однако, на лице его продолжала сиять всё та же дружелюбная улыбка.

– Все правильно, молодой человек. Это я так, проверил тебя на всякий случай, чего ты стоишь. А ты, молодец, не поддался соблазну.

Все сидящие за столом натянуто заулыбались. Посидев около часа, Крылов стал собираться. Заметив это, Катя встала из-за стола и направилась вслед за ним. Александр простился с ее родителями и вышел в коридор. Катя последовала за ним. На лестнице она обняла его за шею и поцеловала в губы.

– Ты знаешь, Крылов, я очень тебя люблю, – тихо шептала она. – Я буду скучать без тебя. Я буду тебе писать каждый день, даже не каждый день, а каждые полдня – утром и вечером!

– А я, буду ждать твоих писем, Катя. Я тоже люблю тебя и буду любить до конца своей жизни.

Он крепко прижал ее к груди. Запах волос кружил ему голову. В какой-то миг он понял, что не может оторваться от ее разгоряченного тела. Через рубашку он чувствовал, как затвердели ее соски и словно два металлических наперстка уперлись в его грудь. На верхней площадке раздались мужские голоса. Катя оттолкнула его от себя.

– Не нужно форсировать события, Крылов, – тихо произнесла она. – У нас все это впереди.

– Извини, Катя. Я не хотел тебя обидеть.

Взявшись за руки, они вышли во двор.

* * *

Машина резко дернулась и остановилась. Пересекая дорогу, шла колонна наших войск. Танки, БТР и боевые машины пехоты, поднимая пыль, шли в голове колонны. Крылов пристально вглядывался в запыленные лица солдат, стараясь угадать, о чем могли сейчас думать эти молодые здоровые ребята. Наверняка, каждый второй думал о доме, мечтал лишь об одном, чтобы целым и здоровым вернуться с этой, никому не нужной войны.

Пропустив мимо себя колонну, ЗИЛ медленно двинулся вперед, петляя по узким улицам Кандагара. Незаметно стало темнеть. Городской шум стал затихать.

– Ты что, быстрей ехать не можешь? Плетешься, словно старый ишак, – произнес Крылов. – Тебе только на катафалке работать, вот там особо спешить не нужно.

– Да я и так стараюсь, – ответил водитель и, нажав на педаль газа, заставил машину увеличить скорость.

Вскоре показались огни базы. Выйдя из машины, Крылов приказал дежурному по отряду собрать всех бойцов на плацу. Он прошел в свою комнату и, положив автомат на койку, направился в туалет. Смыв с себя дорожную пыль, офицер вернулся к себе, сел за стол. Расстелив карту, он начал внимательно изучать намеченный им маршрут движения группы.

– Товарищ старший лейтенант! Личный состав отряда построен на плацу. Дежурный по отряду, – рядовой Артемьев.

Поправив на себе куртку, Крылов вышел на плац. Послышалась команда лейтенанта Белоусова, который временно исполнял обязанности заместителя командира отряда. Строй замер по «стойке смирно». Крылов прошел вдоль строя, вглядываясь, в знакомые лица своих бойцов. Вот его глаза встретились с глазами Быстрова – бойца из Подмосковья, затем с открытым взглядом казаха Кунаева, который был родом из Казахстана. Со всеми ими он уже не раз бывал на «дороге», плутал в «зеленке» и был уверен в них, как в самом себе.

– Бойцы! Перед нашим отрядом поставлена новая сложная задача. Мы должны десантироваться на границе с Пакистаном, это почти в двухстах километрах отсюда. Задача трудная и опасная. Со мной пойдут опытные и проверенные бойцы. Всем, чей срок службы составляет меньше шести месяцев, выйти из строя.

Из строя вышли шесть человек и вопросительно посмотрели на него.

– А теперь, пусть выйдут из строя те, кто готовится к осенней демобилизации.

Из строя вышло еще пять человек.

– Вот и хорошо. Все вы остаетесь здесь, в расположении старшины базы. Остальным готовиться к выходу. Вылет группы в двадцать два часа, то есть через пять часов. А сейчас, всем разойтись.

Распустив бойцов из строя, он направился к себе, где снова начал изучать предстоящий маршрут движения отряда. Раздался легкий стук в дверь. Он оторвался от карты и посмотрел на дверь.

– Заходите, – громко произнес он.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Быстров. За его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стоял Горохов.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, – произнес Быстров, приложив руку к панаме.

– Что у вас?

– Товарищ старший лейтенант, разрешите мне и Горохову идти в рейд.

– Вы что? Я же сказал, что «дембеля» и молодые в рейд не идут. Хватит, вы уже отвоевали, пусть теперь повоюют другие.

– Товарищ старший лейтенант, – заныл Быстров. – Мы же сами хотим идти, мы же с Гороховым, как добровольцы. Я могу быть и пулеметчиком, снайпером, сапером.

Крылов посмотрел на них, не зная, какое принять решение. Немного подумав, он ответил:

– Хорошо, Быстров. Так и быть, готовьтесь.

Они радостно заулыбались и, развернувшись, направились к двери. Не прошло минуты, как в дверь снова постучали.

– Ну, что еще нужно? – раздраженно произнес Крылов, думая, что это снова вернулись Быстров и Горохов.

В кабинет вошел лейтенант Белоусов и, настороженно глядя на командира, подошел к столу.

– Может, пригласишь присесть? – произнес он.

– Присаживайся. Какие-то проблемы, лейтенант?

– Пока никаких. Скажи командир, какова задача группы? – поинтересовался он. – Почему уходим в ночь?

Крылов отложил в сторону карандаш и взглянул на офицера.

– Необходимо спасти сбитых вертолетчиков, – ответил Крылов. – Там находятся два наших экипажа. В общем, задача как всегда – иди туда, не зная куда.

– Ты что-то не договариваешь, командир. Может, ты мне не веришь?

– Об этом не может быть и речи, Белоусов. Если бы я тебе не верил, то давно бы отчислил тебя из отряда. Однако, ты прав, дело вовсе не в летчиках, как ты догадался, а совершенно в другой фигуре, которая оказалась на борту сбитого вертолета. Нам предстоит найти и доставить живым полковника Главного политического управления Советской Армии Грачева, если, конечно, он жив. По данным штаба дивизии, им интересуется не только наше командование, но и спецслужбы Пакистана и США.

– Неужели, это такая важная фигура для Пакистана и ЦРУ?

– Конечно, нет. Но они считают его почему-то сотрудником Генерального штаба, а не политуправления и тоже предпринимают все попытки выйти на него и взять его живым.

– Вон оно что. Выходит, этот полковник дорогого стоит, если наше командование на его спасение бросает нашу группу.

– Скажу тебе только одному. Не знаю, насколько это соответствует действительности, но ходят слухи, что он является родственником начальника Главного политуправления нашей армии Епишева. Вот и делай сам вывод. Поэтому командование и подняло такой большой шум вокруг его фигуры.

– Ты что, знаешь его, Крылов? – спросил он его. – Я же вижу, что вы с ним знакомы? Чего темнишь, командир?

– Ты прав. Я хорошо знаю этого человека.

– Откуда? – удивившись, произнес он. – А командование об этом знает?

– Нет. Я никому кроме тебя об этом не говорил. К чему все это. А сейчас иди, я хочу побыть один. Нужно привести в порядок свои мысли и подготовиться к рейду.

Белоусов вышел из кабинета, оставив его одного.

* * *

В середине июня следующего года Крылов с отличием окончил военное училище и приехал в Казань. Он шел по знакомому ему двору, сверкая золотыми погонами, он ловил взгляды жильцов, которые с интересом рассматривали его в открытые окна дома.

– Здравствуй, мама! Вот я и дома! – радостно произнес он, переступая порог квартиры.

Мать – женщина преклонного возраста, вытерла руки о передник и обняла сына.

– Проходи, Саша, проходи, – то и дело шептала она. – Я все глаза проглядела, как только получила твою телеграмму. – Раздевайся, я сейчас быстро накрою на стол.

Он прошел в комнату и стал переодеваться.

– Куда тебя направили служить, сынок?

– В Витебск, мама. Это – Белоруссия. Так что, вот немного отдохну и поеду. Сейчас поем и поеду к Кате, соскучился по ней.

Мать промолчала, видимо поняла, что время не вылечило ее сына.

– Ты знаешь, Саша, ко мне всю зиму забегала Ольга. Ты помнишь ее? Она живет в соседнем подъезде. Все интересовалась тобой, спрашивала как ты, когда приедешь?

– Не помню, я ее, мама. Когда, я уезжал в Рязань, она, наверное, еще в классики играла.

– Ты бы посмотрел сейчас на нее – настоящая красавица. Все при ней.

– Мама, ты, что решила меня женить на ней? Да брось ты это дело. Может, она и красавица, но я люблю другого человека.

– Дело твое, сынок, я свое уже отжила. Пойми, я тебе плохого не пожелаю…

– Хватит мама! Давай, закроем эту тему.

Умывшись, он сел за стол. Он ел и никак не мог оторваться от еды. Теперь он хорошо понял, что весь год ему не хватало этой пищи.

– Все, мама, больше не могу, – произнес он, поднимаясь из-за стола.

Он надел белую рубашку, причесался и, повертевшись у зеркала еще с минуту, направился к выходу. Мать все это время сидела на диване и смотрела на него.

«Как вырос, – думала она. – Весь в отца – те же глаза, цвет волос, фигура, такой же упрямый как он».

– Пока, мама, – произнес сын и вышел из квартиры.

Выходя из подъезда, он столкнулся с девушкой. У нее были густые русые волосы, сплетенные в косу. Лицо этой симпатичной девушки показалось ему знакомым.

– Здравствуйте, Оля. Я надеюсь, не ошибся?

– Здравствуй, Саша. Вот вы и приехали. Вы бы только знали, как вас ждала ваша мама.

– Я знаю, Оля. Она мне уже все рассказала и о себе, и о вас. Спасибо, вам, что помогали ей скоротать эту зиму. Вы проходите…

Он посторонился, пропуская ее в коридор. Он заметил, как вспыхнуло лицо девушки, как ярко загорелись ее серые большие глаза.

– А вы, что уже уходите, Саша?

– Дела, Оля, дела…

Он повернулся и направился через двор, отмечая про себя привлекательность Ольги.

«И куда только ребята глядят? – подумал он. – Такой бриллиант и еще никем не прибран».

Он сел в троллейбус и поехал в центр города. Душа его пела в предвкушении встречи. По дороге он купил большой букет цветов и, остановившись у дверей квартиры Кати, с силой надавил на кнопку звонка. Где-то там, за дверью раздался его настойчивый звонок.

* * *

Через месяц они сыграли свадьбу. Все что происходило во время застолья, он помнил плохо. Вереницы незнакомых ему лиц, поздравления, подарки – все слилось в один вертящийся перед глазами круг. Медовый месяц, который они провели с Катей в Крыму, пролетел, словно, один день. Через месяц, он уехал в Витебск, где был расквартирован его парашютно-десантный полк. Катя осталась одна в Казани, ей оставалось учиться еще около года.

Он хорошо помнил момент, когда они с Катей стояли на перроне, тесно прижавшись, друг к другу. Теплый летний дождь, начавшийся минут тридцать назад, не хотел затихать. Его зеленая армейская рубашка промокла до нитки, но ему тогда было не до этого.

– Саша, а ты не заболеешь? – заботливо спросила его Катя. – Может, зайдем в здание вокзала?

– Я не хочу никуда идти, я так бы и стоял с тобой всю жизнь. Скажи, а ты сама-то не замерзла?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, я не замерзла, я же под зонтом. Ты знаешь, милый, я только теперь поняла, как ты мне дорог. Я умру, наверное, здесь без тебя. Ты мне пиши! Пиши каждый день, чтобы я все знала о тебе!

– Я тоже люблю тебя, Катя! Я буду писать тебе каждый день. Я буду вставать, и засыпать с твоим именем на устах, ты веришь мне?

Локомотив дал пронзительный гудок, а затем несколько раз сильно дернул вагоны поезда. Состав медленно покатил на запад. Крылов последний раз поцеловал Катю и побежал по перрону догонять свой вагон. С этого дня вся его личная жизнь зависела от работы почты. Он почти каждый день писал ей письма, звонил по телефону. Он словно солдат, ожидавший своей демобилизации из армии, повесил в своей крохотной комнатке календарь, на котором стал зачеркивать день за днем.

Весь день его не покидало какое-то непонятное ему предчувствие. Он общался с офицерами, занимался с личным составом, а, предчувствие по-прежнему не покидало его. Вечером, он сидел перед телевизором и смотрел фильм. Вдруг он почувствовал, как у него защемило сердце. Это была какая-то непонятная ему боль, которую он испытывал впервые.

«Неужели что-то произошло с матерью?», – подумал он.

В последнее время мать часто жаловалась ему на боли в сердце, и первая, о ком он тогда подумал, была, конечно, мать. Несмотря на позднее время, он спустился в дежурную часть и, с разрешения дежурного офицера, позвонил в Казань своему другу Терехову Саше.

– Привет, Сашка! Не знаю почему, но меня охватило какое-то нехорошее предчувствие. Ты мою маму давно видел? Как она там?

– Привет, Крылов! Я ее сегодня видел днем. Вроде бы она на здоровье не жаловалась. Ты меня извини, тезка, но сердце у тебя болит по другому, близкому тебе человеку. Я не хотел тебе об этом рассказывать, но раз ты сам мне позвонил, слушай, друг. Ты знаешь, я сейчас работаю инструктором в горкоме ВЛКСМ и за последние полтора месяца трижды встречал твою жену в обществе своего знакомого – второго секретаря Советского райкома комсомола. Судя по разговорам, которые ходят в кулуарах нашего учреждения, они довольно близки между собой.

–– Ты что говоришь, Саша?! – закричал Крылов в трубку. – Ты понимаешь, что ты говоришь?

– Я, да, а ты вот, похоже, нет!

– Слушай Саша, скажи мне, что ты пошутил! Чего молчишь!? Может, ты ошибся, и это была не она? – продолжал кричать в трубку Крылов – Скажи мне честно, что ты пошутил! Оскорбляя ее, ты оскорбляешь и меня. Я не верю тебе, тезка! Моя Катя не может так поступить! Этого просто не может быть! Она меня любит!

– Да, ты не кричи на меня, я тебе не жена. Я знал, что ты так отреагируешь на эту новость. Если не веришь мне, то позвони Волкову, и Славка тебе подтвердит мои слова, он тоже ее видел с этим мужиком.

Что-то случилось с Крыловым. Он психанул и бросил трубку на аппарат так, что она слетела с него и повисла на проводе. Его стало буквально трясти от этой новости.

– Крылов, что с тобой? – поинтересовался у него дежурный офицер. – Тебе плохо?

Он махнул рукой и направился в свою небольшую комнату при части. Открыв дверь, он повалился на койку и, накрыв голову подушкой, зарыдал от обиды.

«Как он посмел так говорить о моей жене. О той женщине, которую я люблю больше своей жизни, – думал он с негодованием. – И кто мне это сказал? Мой друг Сашка, которому я всегда так верил!»

Вечером следующего дня его вызвал к себе командир батальона. Он стоял перед его столом и гадал о причине вызова.

– Крылов! Скажи, что с тобой произошло? Мне сегодня на тебя пожаловался замполит роты. Говорит, что ты какой-то не такой, как обычно, потерянный. Жаловался, что плохо провел занятия с бойцами. Ты, случайно, не заболел?

– Я здоров, товарищ майор. У меня все хорошо, это просто показалось нашему замполиту.

– Что-то я не вижу, что у тебя все хорошо. Ты можешь мне рассказать, что у тебя произошло? Ведь я, помимо того, что твой командир, еще и твой друг.

– Я здоров, товарищ майор. У меня все хорошо.

– Раз все хорошо, тогда свободен, – произнес командир батальона. – Если еще поступят на тебя жалобы, будем говорить с тобой по-другому.

Крылов вышел из его кабинета и направился в учебный класс, где его ожидали десантники.

* * *

Сказать, что Крылов ничего не предпринимал, значит, ничего не сказать. Он писал, он звонил, он просил Катю, чтобы она объяснилась с ним, но ответа не было. Тесть загадочно молчал, теща обвиняла его в сборе каких-то слухов, очерняющих ее дочь. Сама Катя молчала, делая вид, что она глубоко обижена его подозрениями.

– Саша! Что происходит в Казани. Почему мне никто ничего не говорит?

– Крылов! Ты мне больше не звони по этому вопросу. Я и так уже пожалел, что сообщил тебе о супруге. Звони ей, а в прочем, какой я тебе в этом деле советчик.

Прошло недели две с того момента, как он узнал об измене жены. Вечером в его маленькую комнатку зашел командир батальона. Взглянув на стол, на котором стояла початая бутылка водки, он усмехнулся. Убрав с табурета брошенную Крыловым форму, он сел за стол.

– Чего не спишь, Саша? Ты хоть иногда смотрись в зеркало. Ты на кого стал похож, ходишь темнее тучи, форма вся мятая…

Крылов сидел за столом и молча слушал его. Что он мог сказать ему? Пожаловаться на неверность жены? Стать очередным рогоносцем в части?

– Вот что, Саша, слушай меня. Есть возможность съездить домой, я имею в виду в Казань. Как ты на это смотришь, если мы откомандируем тебя в Казань за молодым пополнением?

Это было столь неожиданным предложением, что он просто растерялся. Было все как в сказке, когда волшебник исполняет любое желание.

– Спасибо, товарищ майор, – тихо произнес он. – Я буду вечным вашим должником.

– Вот и хорошо, Крылов. Тогда собирайся и оформляй командировку. Можешь выехать даже завтра.

Майор посмотрел на него и, взяв с полки еще один стакан, плеснул в него водки.

– Давай, за любовь и удачу.

Они выпили. Вылив остаток водки в раковину, он направился к двери. Радость переполняла Крылова. Он вскочил на ноги и стал лихорадочно собирать свои вещи. На другой день, оформив все необходимые документы, он выехал в Казань за пополнением. Несмотря на громадное желание позвонить жене, он пересилил себя и не стал ей звонить. Прибыв в Казань, он прямо с вокзала поехал к матери.

Мать приняла его молча. Обняв и поцеловав его, она пошла на кухню и стала готовить обед. Вечером, когда он собрался ехать к жене, его остановила мать.

– Сынок! Может, тебе не стоит ехать к ней? – тихо произнесла она. – Ты знаешь, я боюсь за тебя.

– Почему, мама?

– Я, Саша, все знаю и тебе ничего не нужно от меня скрывать. Я мать, а ты мой сын, и мне очень жалко тебя. Ты ошибся, сынок. Тебя пленила ее красота. Запомни мои слова, с лица воды не пить. По рукам пошла твоя жена, а может, и до этого ходила, ведь ты никогда не интересовался ее прошлым.

– Мама! Вы, что все здесь сговорились в Казани? Да не может этого быть. Я верю, Кате и пока не увижу все это своими глазами, никому и никогда не поверю.

Мать замолчала и, взглянув на него, ушла на кухню. Он быстро оделся и, купив по дороге букет цветов, поехал к Кате на такси. Остановив машину напротив ее дома, он перебежал дорогу и быстро вбежал по лестнице на третий этаж. Сердце его стучало так громко, что казалось, что от этого стука могут развалиться все окружающие его дома. Крылов остановился напротив двери, сделал несколько глубоких вдохов и осторожно нажал на кнопку звонка. Он стоял, и все жал и жал эту черную кнопку, словно стараясь вдавить ее в белую отштукатуренную стену. За дверью было по-прежнему тихо. Услышав за спиной легкий щелчок, он обернулся и посмотрел на соседскую дверь. Дверь слегка приоткрылась, и в образовавшем проеме показалась лохматая голова старушки.

– Да не звони ты, – сердито произнесла. – От твоего звонка у меня раскалывается голова. Уехали они с утра на дачу. Летом они постоянно живут там.

– А где Катя? Она тоже уехала с ними на дачу?

– Катька то? Нет. Она никуда не уехала. Дома она, дома. Она часа три назад уехала на машине.

– На такси, бабушка?

– Какое такси? Да нет. Сейчас каждый вечер за ней приезжает какая-то черная машина. Вот она на ней и ездит. Приезжает она поздно, когда в два часа ночи, а иногда появляется только под утро. Старики, похоже, уже махнули на нее рукой. Она никого не слушает, ни мать, ни отца. А ты кем будешь ей? Ухажер, что ли?

– Угадали, бабушка. Ухажер.

Он вышел на улицу и, отпустив такси, сел на лавочку.

* * *

Солнце медленно скрылось за крышами домов. С Казанки потянуло прохладой. Крылов сидел на лавочке и курил одну сигарету за другой. Дом потихоньку засыпал, и во дворе зажглись фонари.

«Где-то вдали, догорает закат,

И фонари ярче горят,

И не дают они, людям сбиться в пути,

Ночные друзья, фонари», – вдруг вспомнил он песню Жана Татляна.

Вскоре стало совсем темно, но он не уходил, все ждал и ждал. Крылов посмотрел на часы, шел второй час ночи. Вдруг из-за угла дома вывернула черная «Волга» и, сверкнув фарами, медленно поехала вдоль дома. Дверь автомашины открылась и на улицу из салона вырвалась громкая музыка. Сердце, словно автомат, моментально отреагировало на появление этой машины и громко застучало груди.

«Неужели, Катя?» – подумал он, а сердце стучало – тук, тук, тук…

Он, не отрываясь, смотрел на машину, стараясь разглядеть в салоне свою супругу. Наконец, из машины вышел мужчина лет тридцати. Он был небольшого роста, лысоватый, с заметным пивным брюшком. Он открыл заднюю дверцу машины и протянул руку. Из салона автомашины вышла Катя и, обняв мужчину, стала целовать его в губы. Кровь прилила к голове Крылова, и в какой-то миг ему показалось, что он потерял способность соображать. Все, происходящее в этом дворе, было больше похоже на сон, чем на реальность.

Катя взглянула на стоявшего в метрах пяти человека и сразу узнала в нем своего мужа. Она испугано попыталась оттолкнуть от себя мужчину, который крепко держал ее в своих объятьях и, похоже, не хотел никуда ее отпускать. Наконец, ей удалось вырваться из его крепких объятий. Она отскочила от него в сторону и испугано уставилась на Крылова.

– Кто это? – спросил ее мужчина, полупьяным голосом, рассматривая стоявшего перед ним молодого человека. – Кто вы такой, и что вам нужно?

– Это мой муж, – коротко ответила Катя и шагнула ему на встречу. – Саша, ты только не подумай ничего плохого. Просто это мой школьный товарищ. Он проводил меня до дома и ничего более. Почему ты мне не позвонил и не сообщил о своем приезде?

– Ты знаешь, я тебе звонил много раз, но ты почему-то не отвечала. Теперь я знаю, почему. Тебе просто было не до меня, ты гуляла…

– Как тебе не стыдно, – ответила Катя. – Ты же хорошо знаешь, как я люблю тебя.

– Ну и сука, ты! Мразь! – тихо произнес Крылов и швырнул ей под ноги букет.

– Ты, почему оскорбляешь при мне эту святую женщину? Может, ты хочешь, чтобы я тебя наказал за это, – произнес мужчина и сделал два шага в его сторону.

Он схватил Крылова за рукав пиджака и попытался оттолкнуть его в сторону. Сильным и точным ударом в челюсть, Крылов опрокинул мужчину на пыльный асфальт. Тот быстро вскочил на ноги и снова попытался схватить его за полы пиджака. Однако, очередной удар заставил его снова упасть на асфальт. В этот раз он уже не пытался подняться с асфальта и закричал тонким и противным голосом:

– Люди! Помогите! Убивают!

Крылов развернулся и направился прочь от этого чужого ему дома.

– Саша! Саша! – закричала Катя и побежала вслед за ним, пытаясь остановить мужа.

– Не трогай меня своими грязными руками! – прокричал он ей в лицо, когда она схватила его за руку. – Шлюха, дрянь!

Он выдернул из ее руки свою руку и, не оборачиваясь, вышел из двора.

Он брел по ночному городу, проклиная тот день, когда впервые увидел Катю. За этими размышлениями он не заметил, как дошел до своего дома. Мать не спала, ждала его возвращения домой и когда услышала его шаги в прихожей, ушла с кухни в комнату. Он прошел на кухню и достал из холодильника бутылку водки. Налив полный стакан, он выпил его одним залпом.